- Может, и так. Он великий человек. Чернобрючники, как только мы бросались в атаку, сразу удирали в панике.
- Иначе и быть не могло. Кто выдержит натиск таких войск, у которых за спиной стоит сам богдо-гэгэн и которыми командует Хатан-батор! - сказал Улдзи с видом знатока.
Затем Хояг рассказал, что после ранения он целый год лечился во Внутренней Монголии и вместе с караванщиками приехал в Ургу.
- Коли пуля тебя нашла, значит, судьба такая. Хорошо, что остался жив, - сказал Улдзи.
- По совету товарища я написал прошение, чтобы меня наградили. Ведь воевал я не за страх, а за совесть. Некоторым солдатам, таким, как я, присвоили даже звание баторов. Но меня не наградили. Видно, боги отвернулись от меня, - с обидой сказал Хояг.
- Ты говоришь чепуху, сын мой. Где это видно, чтобы такие, как мы, простые люди становились баторами? К тому же нашему хошуну, говорят, вся Монголия перестала верить.
- Почему же? - спросила Цэнд.
- В свое время наш ноён Амарсана, сговорившись с бэйсом Цэнгунжавом, решил отделить Монголию от Маньчжурии. А потом, говорят, донес обо всем маньчжурскому императору. Тот его щедро вознаградил и женил на своей дочери. И стал наш ноён министром-князем у маньчжурского императора и стал жить в Пекине. Поэтому все монголы считают нас предателями.
- Это было давно, и какое нам до этого дело? А я вот знаю, как один такой же, как я, простой солдат стал батором, - ответил Хояг.
- Кто может знать, в кого перевоплотится гений-хранитель? Нам он может показаться простым человеком, а на самом деле он может быть и святым, сказал Улдзи и молитвенно сложил ладони.
- Так вот, после того как я со своим прошением ничего не добился, пришлось мне некоторое время работать в Урге поденщиком. Но мне не везло, денег платили мало. Так на коня не заработаешь. А мне очень хотелось поскорее вернуться домой. И тут я случайно встретился с одним человеком. Когда он узнал о моей незавидной участи, он дал мне своего вороного коня.
"Езжай до дому, - сказал этот человек, - а пропитание в пути достанешь. Только есть у меня к тебе одна просьба. В Сайдванском или Луу-гунском хошуне живет мой старший брат Эрдэнэ. Ежели у тебя будет время, узнай точно, где он сейчас кочует. И, конечно, передай привет своему отцу".
- Этот человек, оказывается, знает вас, отец, - сказал Хояг.
- А как его зовут?
- Он назвал себя Тумэром.
- Слышишь, Цэнд? Мы, видно, в предыдущей жизни своей заслужили все милости, которыми осыпает нас этот удивительный человек.
В ту ночь Улдзи, Хояг и Цэнд только и говорили о Тумэре, а на следующий день Улдзи уже был в седле. Не теряя времени, он направился в Сайдванский хошун разыскивать Эрдэнэ.
10
Еще в 1907 году в этих краях появился иркутский купец Павлов. Решил он здесь заняться скупкой скота. Первую сделку он заключил с Итгэлтом. И вот как это произошло.
Как-то по дороге к своему кочевью Итгэлт увидал пароконную бричку, на которой сидел русский. Остановились, разговорились. Русский немного знал по-бурятски, и они понимали друг друга. Итгэлт скоро смекнул, в чем дело.
- Ну что ж, купец, коли у тебя есть серебро, скот у меня найдется.
- Слава богу, деньги есть! Недаром я подданный белого царя. Надо будет, не только на твое кочевье хватит, а и на весь хошун соберу, - хвастливо заявил Павлов. - Сумеешь поставить двести волов?
- Только и всего? - в тон ему спросил Итгэлт. - Через пять дней на этот перевал пригоню двести волов. Готовь деньги и жди меня.
У Итгэлта не было столько скота, но он за три дня скупил его у местных айлов и через пять дней пригнал скот в условленное место. Павлов рассчитался с ним тут же слитками серебра. Сделка прошла успешно. Итгэлт заработал с каждой головы по два лана серебра. Павлов тоже не остался в накладе, он получил почти шестьсот рублей чистого дохода.
С тех пор они подружились, и вскоре Итгэлт стал компаньоном русского купца. Он скупал скот у аратов, а Павлов собирал его в гурты и переправлял в Россию.
Итгэлт пришелся по душе Павлову.
- Когда надо, верит на слово и не подведет, - говорил Павлов об Итгэлте, - на любую крупную сделку идет, не боится. Редкостный монгол.
- Большой торговец! Немного хвастлив, правда, но зато богат, богат, говорил Итгэлт про Павлова.
Торговля скотом и в самом деле принесла Павлову за последние несколько лет огромные доходы. В Иркутске он построил себе двухэтажный дом, в банке у него лежали крупные капиталы.
Итгэлт порой хитрит со своим компаньоном. При расчете за скот, купленный у аратов, он накидывает лишнее. Павлов это чувствует и в свою очередь при продаже скота русским купцам немалую толику оставляет себе, а Итгэлту говорит меньшую цену. Всю остальную прибыль они делят пополам.
Павлов приезжает в Монголию летом, а уезжает глубокой осенью, когда гурты сбиты и пылят уже по дорогам. В Луу-гунском хошуне он выстроил большой деревянный дом с просторным двором. Последнее время он стал приезжать сюда со своей женой.
Этот дом араты прозвали "русской деревней". В зимнее время его охранял огромного роста русский, которого все звали "балагур Петр".
Приближался хошунный надом. За день до праздника Итгэлт поставил для своих людей три юрты. В большой пестрой юрте, находящейся в середине, постелили ковер - здесь будут принимать гостей. В другой юрте устроили столовую, а третья должна была служить спальней.
Вечером перед заходом солнца к юртам подкатила тройка с колокольчиками. Из тарантаса вышел Павлов с женой. Итгэлт с почетом встретил гостей и пригласил их в пеструю юрту.
Эрдэнэ у коновязи чистил коней. Увидев на купце пиджак и брюки, а на его жене свободно развевающееся пальто, он усмехнулся. "И до чего же разная одежда у людей!" - подумал он и пошел навстречу прибывшим. В это время с козел спрыгнул еще один русский с рыжими усами. Оглядев окруживших тарантас детей, он приветливо улыбнулся и по-монгольски поздоровался с Эрдэнэ.
- Коней надо распрячь и пустить пастись Вы мне поможете? - спросил русский.
- Помочь-то можно, но я не знаю, как снять хомуты, - ответил Эрдэнэ.
Из юрты вышел Галсан. Русский поздоровался с Галсаном за руку.
- Здравствуйте. Петр. Почему так давно не были у нас? - спросил Галсан.
- Хозяин долго собирался, а значит, и я был занят, - ответил Петр и хлопнул Галсана по плечу. Галсан чуть не упал.
"Эге, этот русский, видно, силен. Вот бы кому бороться на празднике. Жаль только, что он нашей борьбы не знает", - подумал Эрдэнэ.
В этот момент из юрты вышла жена Павлова и позвала: "Хонгор! Солонго!" Дети подбежали к ней. Подбежал и Бато. Женщина поцеловала Хонгора и дала ему коробку с конфетами. Солонго стеснялась и потому стояла в стороне. Женщина с улыбкой подошла к ней и протянула ей такую же коробку.
"Ишь ты, а Бато и Сурэн ничего не дала. Нехорошо, обидела детишек", подумал Эрдэнэ, когда женщина скрылась в юрте, и какая-то неприязнь зародилась у него к ней.
Будто разгадав его мысли, Петр достал из кармана большой китайский леденец и, разбив его об оглоблю, дал по куску Бато и Сурэн. Это Эрдэнэ понравилось, и он одобрительно улыбнулся.
- А что, дружище, есть ли у тебя столько водки, чтобы я мог опьянеть? спросил Итгэлт и раскатисто рассмеялся.
- У нас благодать белого царя, а водочка должна быть у вас, - ответил Павлов и тоже рассмеялся.
Каждый раз при встрече Павлов и Итгэлт приветствовали друг друга этими словами. Это вошло у них в традицию после того, как несколько лет назад они впервые заключили сделку на двести голов скота.
Павлов достал бутылку русской водки, а Итгэлт распорядился принести кувшин хурдзы*. С этого началось.
______________