Цэнд никак не могла прийти в себя от удивления, она не верила своим глазам. Подумать только, какой молодец этот Тумэр! Самого тайджи не испугался! Она принесла молока и плеснула девять ложек на запад.
Трусливые люди смелы лишь со слабыми да бедными. А от сильного они готовы стерпеть любое оскорбление. Таков был и Пурэв. Он понимал, что смелый сайнэр сдержит свое слово. Вот почему он больше ничего не сказал Улдзи, а, виновато улыбаясь своим беззубым ртом, сел на коня и уехал.
5
Эрдэнэ и Долгор молча сидели в палатке, не зная, что сказать друг другу. Проснулся Бато и, узнав, что у них увели коня, тоже загрустил.
- Что же мы будем делать без коня, папа? - спросил как-то не по-детски серьезно мальчик.
- Ничего, сынок, как-нибудь проживем, - ответил отец и погладил его по голове.
- Не надо плакать! - обратился Бато к матери. Долгор прижала сына к груди и тихо сказала:
- Не везет нам. - По ее щекам потекли слезы.
В это время к палатке подъехали Бадарчи и Дамдин. Бадарчи был очень сердит. Тумэр словно сквозь землю провалился. Разгневанный надзиратель не щадил никого, кто попадался ему на пути. Его толстый кнут, рассекая воздух, без разбору опускался на спины неповинных людей.
- Что за люди? Выходи! - громко крикнул Бадарчи.
По одежде Эрдэнэ узнал, что к ним подъехало должностное лицо. Боясь, как бы к нему не придрались - ведь он находился в чужом хошуне, - Эрдэнэ сразу вышел.
- Не проходил ли кто подозрительный мимо вас в эти дни? - Кнут Бадарчи держал у холки лошади, чтобы Эрдэнэ видел.
- Видно, кто-то проходил! Ночью у нас увели единственного коня, - тихо ответил Эрдэнэ.
- Эх вы! Не могли устеречь одного коня! Нарочно, что ли, подарили его беглецу? - Бадарчи зло искривил рот в усмешке.
- Что вы! Мы бедные люди, скота у нас нет, вот мы и вынуждены скитаться. А сейчас мы едем в Ургу, чтобы помолиться нашему всемогущему богдо, - спокойно ответил Эрдэнэ.
- Когда у вас увели коня?
- Если б я знал, разве его увели бы? Я сам бы задержал конокрада и сдал вам.
Бадарчи раскатисто рассмеялся и, посмотрев на Дамдина, сказал:
- Слышишь, задержал бы! Какой смелый! Да знаешь ли ты, кто он, этот конокрад? Скажи спасибо, что сам остался цел. Ведь твоего коня увел сайнэр Тумэр! А ты говоришь, задержал бы. - И он снова засмеялся.
Эрдэнэ невольно улыбнулся. Так вот кто увел у него коня! Значит, жив братишка!
- Ну чего скалишь зубы, паршивый пес, чему обрадовался? Он тебе приятель, что ли? - Бадарчи подозрительно оглядел Эрдэнэ. Придется с пристрастием допросить этого оборванца. Надо же на ком-нибудь сорвать злость. А злость так и кипела в груди Бадарчи. Разве теперь Тумэра догонишь? Коли в шкуре ушел, на лошади уж и подавно уйдет. Лови ветра в поле! Придется этого нищего пощекотать бандзой. Надо же найти виновного!
Но Эрдэнэ, смекнув, что дело принимает для него плохой оборот, отшутился:
- Что вы, господин чиновник. Не знаю, как и благодарить небо, что сам-то остался жив.
Бадарчи нахмурил брови. Ну что делать с этим нищим? Забрать с собой? Но с ним так просто не сладишь. Он, видно, не из слабых, сумеет постоять за себя. А этот Дамдин разве помощник? От каждого куста шарахается.
- Где же искать этого Тумэра? - как бы спрашивая себя, сказал Бадарчи. - Поедем вверх по долине.
- О, уважаемый Бадарчи, теперь мы его не догоним, - сказал Дамдин.
Бадарчи ничего не ответил и стегнул коня кнутом. Вскоре всадники скрылись из виду. Эрдэнэ долго смотрел им вслед.
- Папа, какой он страшный! - сказал стоявший рядом с отцом Бато.
Эрдэнэ молча обнял сына. Потом, обращаясь к жене, сказал:
- Раз он у арата последнего коня взял, значит, туго ему пришлось. Что ж, придется нам здесь посидеть несколько дней. Может, кто и выручит. Вы меня тут подождите, я дойду вон до тех юрт. Попрошу там коня, чтобы к ним перебраться. А не дадут, хоть молока принесу. - И Эрдэнэ зашагал к юртам Итгэлта, видневшимся у горизонта.
Небо было чистое, нещадно палило жаркое солнце. Шагать по степи было трудно: ноги путались в высокой и густой траве. К тому же казалось, что видневшиеся юрты удаляются и до них никогда не дойти.
Эрдэнэ выругался. Проклятый хотон. Когда же он до него доберется? Вон и солнце уже стало клониться к западу.
Но раз человек идет, он достигнет цели. Так и Эрдэнэ дошел до хотона Итгэлта. Войдя в первую, большую юрту, он поздоровался и скромно сел у очага. Ему подали большую деревянную пиалу с кумысом. Эрдэнэ сказал, что он ехал в Ургу помолиться богдо, но ночью конокрады увели у него последнего коня, и вот он остался с семьей посреди степи. Не дадут ли ему здесь коня, чтобы перевезти свой скарб поближе к их юртам?
- Говорят, убежал сайнэр Тумэр. Это он, видно, увел твоего коня. А ты сам из какого хошуна? - спросил Итгэлт.
Эрдэнэ не стал врать и назвал свой хошун.
Итгэлт подозрительно оглядел Эрдэнэ.
- Тайширские, тарланские, да и все из Засагтханского хошуна араты на плохом счету в Монголии. Немало оттуда ушло в горы. Я тебя совсем не знаю, так что лучше нам не водить знакомства.
Итгэлт встал. В это время в юрту вошел Галсан и вытащил из-за пазухи письмо.
- Вот, уртонский занги просил передать вам, - сказал он.
Итгэлт взял письмо и некоторое время растерянно вертел его в руках.
- А кто же прочтет это проклятое письмо?
- Если разрешите, я прочту, - заискивающе сказал Эрдэнэ.
Итгэлт недоверчиво взглянул на Эрдэнэ.
- А сможешь?
- Смогу.
- Ну, коли так, читай.
Эрдэнэ без запинки прочитал письмо. В нем говорилось, что теперь плата за повинность на уртоне Дарьбор, которую нес Итгэлт, будет выдаваться ему из хошунной казны.
Итгэлт был очень удивлен, что Эрдэнэ, этот безлошадный арат, так здорово обучен грамоте. Ведь письма под силу прочесть только чиновникам да ноёнам. Сам Итгэлт в детстве пытался научиться читать, но так ничего у него и не вышло. Теперь учет скота он ведет своими знаками: стельный скот отмечает квадратиками с кружочками внутри, а яловый - просто квадратиками. "А что, если этого грамотного арата сделать своим батраком? - подумал Итгэлт. - Ведь такой случай может больше не подвернуться".
- Вот что, - примирительно сказал Итгэлт, - про ваш хошун идет дурная слава, но как говорят: "В лесу есть и высокие и низкие деревья, а среди людей - и хорошие и плохие". К тому же ты все-таки монгол, да еще без лошади. Надо тебе помочь. Бери хайнаков* и вези свои пожитки сюда. Вот так.