— Довольно! — Ида почувствовала, что ее трясет. Это была уже не просто дрожь, с которой ей если и не удавалось справиться, то хотя бы получалось пока скрывать. Теперь ее тело, казалось, вовсе вышло из-под контроля, и страх новой волной, липкой и темной, грозил затопить ее сознание. И Ида не знала, как с ним справиться, и голос женщины, в котором отчетливо звучали оттенки какого-то фанатичного сумасшествия, отнюдь не помогал ей. Она обхватила себя руками за плечи и повернулась так, чтобы даже случайно, даже краем глаза не видеть соляных вихрей, проносящихся за окном, стекло в котором внезапно показалось слишком тонким. — Довольно, — повторила Ида глухим шепотом, опуская голову и впиваясь пальцами в собственные плечи с такой силой, словно этот простой жест мог отчего-то спасти ее или защитить.
— И правда, довольно! — проговорила вдруг Силия, окинув внимательным взглядом фигуру дочери императора. Она, неотлучно находившаяся при принцессе с самого ее рождения, знала достаточно об Иде. И она неплохо научилась в нужный момент говорить нужные слова, чтобы никто другой не узнал того, что ему не положено, о дочери правителя Рассономской империи. И сейчас был именно такой момент. И Сирил Грасс, несмотря на всю ее одежду цвета азрак, ничем ни отличалась от остальных придворных. — Вообще-то мы искали тебя, Ида, совсем не для того, чтобы поговорить о соляных бурях, — продолжила Силия, не обращая внимания на то, что принцесса по-прежнему смотрит в пол и вряд ли вообще слышит то, что ей говорят. А может быть, наоборот, как раз прекрасно заметив это, и именно поэтому и говоря таким нарочито бодрым тоном… На Сирил Грасс этот тон, во всяком случае, вполне подействовал. Пожилая придворная дама, выпрямившись еще больше, и вернув на свое лицо прежнее официально вежливое выражение, проговорила:
— Ваше императорское высочество, в малом приемном зале вас ожидают представители аристократических семейств Эспенансо для официальной церемонии представления.
— До начала осталось примерно полчаса, — тоном, точь-в-точь совпадающим с тоном Сирил Грасс, подхватила Силия. — Я думаю, тебе как раз хватит времени, чтобы переодеться…
Ида вскинула голову, посмотрев на свою первую придворную даму с таким непониманием, почти растерянностью, будто та вдруг заговорила на каком-то совершенно неведомом ей языке.
— Нет, — она качнула головой, и ее собственный голос при этом не выражал абсолютно ничего! Силия собрала все свое терпение (Император-основатель да будет свидетелем, за семнадцать лет она отлично научилась это делать!) и улыбнулась:
— Хорошо, — она пожала плечами, стараясь, чтобы жест получился как можно более небрежным. — Я полагаю, никто не посмеет заметить, что не доволен твоим внешним видом.
— Нет, — снова произнесла дочь императора тем же чересчур спокойным тоном. — Я никуда не пойду, — она отвернулась от Силии и, вопреки собственным же словам, шагнула в сторону бокового выхода из галереи. Потом все же приостановилась, вновь обернувшись на свою первую придворную даму. — А ты иди, — добавила она так, что стало понятно: дочь императора привыкла к тому, что один ее взгляд воспринимается как приказание. — Если они будут спрашивать, где я, — ты не знаешь. Если будут настаивать, скажи, что я так приказала.
— Они будут недовольны, — Силия покачала головой, позволив отразиться в своем взгляде прежнему осуждающему выражению. Но Ида, не сказав больше ни слова, прошла мимо нее, скрывшись за небольшой дверью. Она не слышала последних слов Силии: ее просто слишком хорошо научили тому, что нельзя быть недовольным приказанием, отданным дочерью императора.
Ида оказалась в какой-то небольшой зале без окон и оттого довольно темной и, к счастью, совершенно безлюдной. Она старалась идти твердым и не слишком поспешным шагом, хотя больше всего ей хотелось сорваться на отчаянный бег! Эта женщина, Сирил Грасс, явно была сумасшедшей! Иде казалось, что она теперь никогда не забудет того ярого фанатизма, что было в блеске ее глаз и тоне голоса, когда женщина говорила о соляных бурях и о том, как они сдирают человеческую плоть с костей. Ей словно доставляло удовольствие представлять это!.. И ей по-настоящему удалось испугать Иду! А Силия еще хотела, чтобы она в таком состоянии показалась перед местными дворянами… Дочь императора распахнула дверь, стремительно выходя в следующую залу. Она не могла, просто не могла сейчас выносить ничьего присутствия! Ида всегда хорошо умела сохранять на лице установленную этикетом маску, но сейчас она была просто не в состоянии выдержать этого! Сначала она должна успокоиться. Хотя бы немного… И для этого у нее был один прекрасный способ!
Ида огляделась по сторонам. Она пробыла в герцогском дворце лишь немногим больше суток и, несмотря на вчерашнюю экскурсию, устроенную ей Оуэном Вейдом, нисколько не начала лучше ориентироваться в гигантском сооружении. И сейчас она совершенно не представляла себе, где оказалась. Больше всего эта страной формы зала напоминала перекресток, на котором сходились несколько коридоров, ведущих в разные части дворца. Но было у этого места одно неоспоримое достоинство: Ида здесь была абсолютно одна!
Дочь императора еще раз огляделась по сторонам, а потом уселась прямо на пол, прислонившись к одной из стен. Она поддернула края лаишей к коленям, чтобы те не мешали и не сковывали движений, и скрестила ноги. Мрамор, на котором она сидела, был холодным, но Ида не чувствовала этого. Точнее, ее сейчас это просто не волновало. Она запустила пальцы в потайной карман на поясе и осторожно извлекла из него крошечный сверток, пристроила его на согнутом колене и принялась аккуратно разворачивать. Мельчайший белый порошок сиял даже в полутьме залы. И Ида в который уже раз подумала, что вряд ли в этом мире найдется что-то более прекрасное. И уж точно бриллиантам азрак не сравниться с ним! Ее руки вновь начали слегка дрожать, только на этот раз не от страха, а от нестерпимого желания, пронзившего все ее тело. Хотя… Сейчас она, кажется, уже перешагнула эту стадию. Она не хотела рдина — он был ей нужен!
Рот Иды наполнился слюной, словно она держала в руках самое роскошное из лакомств. Ей показалось, что она почувствовала на языке едко-сладкий вкус рдина даже до того, как погрузила кончики пальцев в перламутровый порошок. В свертке его было совсем мало — ровно щепоть — только на один раз, но сейчас думать об этом не получалось. Время словно остановилось, превратив понятие «потом» в полную бессмыслицу. Существовало только «сейчас». И сейчас рдин у нее был! И, кажется, это было важнее целой вселенной!
Ида тщательно собрала порошок, зажав его между большим и указательным пальцами, а потом осторожно поднесла их ко рту. Приоткрыла губы, стараясь даже не дышать и, погрузила пальцы в теплую влагу рта. А потом, слегка надавливая, провела кончиками ногтей по языку, оставляя в бороздке тончайшую полоску порошка, который — она знала это точно — сразу же начнет растворяться в крови. Затем осторожно положила остаток порошка под язык — туда, где он начнет действовать особенно быстро…
Горячая волна прокатилась по телу дочери императора, от кончиков пальцев скрещенных ног до ресниц, дрогнувших и опустившихся на щеки, когда Ида запрокинула голову, тихо застонав. Она не знала, сколько раз она уже испытывала это ощущение, но со временем оно не становилось менее острым. Это было как жидкое счастье, растекающееся по венам! Как будто внутри нее всходило солнце!..
Ида распахнула глаза. Она тщательно облизала пальцы, собрав с них последние крупинки рдина. Впрочем, этот жест уже был чисто машинальным: она больше не ощущала его вкуса просто потому, что он и так уже заполнил ее до краев и не мог стать еще насыщеннее. И свое тело она тоже перестала чувствовать: ни холода мрамора, на котором она сидела, ни жжения в поцарапанной бурей коже. В такие моменты она как никогда приближалась к пониманию того, почему рдин считался наркотиком, вызывающим видения! Сама Ида принимала его с совершенно другой целью, но одно свойство перламутрового порошка она просто не могла не отметить: он действительно сводил на нет все физические чувства кроме одного — зрения. Зато его он обострял до предела, словно фокусируя в одной точке все ресурсы человеческого тела!
Ида огляделась по сторонам, узнавая и одновременно не узнавая залу, на полу которой она сидела. То, каким она теперь видела все вокруг, было просто поразительным! Краски стали в несколько раз более яркими, насыщенными, густыми… Словно даже темнота приобрела свои оттенки! Мрамор пола и стен заиграл ярко-алым и глубоким изумрудным. Но даже это было не самым прекрасным. Ида, как завороженная, смотрела на косые лучи света, подающие в залу из коридоров, а в них ярко пылающими бриллиантами плыли и кружились крошечные звезды! Это всего лишь были обыкновенные пылинки — частичкой разума, до которой еще не успел добраться рдин, Ида понимала это. Но понимание не несло в себе никакого смысла. Здесь и сейчас она могла только видеть, и перед ее глазами в неспешном танце двигались целые галактики и вселенные!.. Один луч был особенно ярким. Он подал не сбоку, как все остальные, а откуда-то сверху. Ида проследила глазами за ним, и смогла различить в густой и зернистой полутьме то, что ускользало от ее взгляда раньше: в одном из углов залы начиналась винтовая лестница, довольно круто уходившая вверх.
Дочь императора, не задумываясь о том, что она делает, легко поднялась на ноги и скользнула в сторону светящегося в полутьме луча. Она почти не чувствовала своего тела, оно словно бы стало абсолютно невесомым, будто готово было в любую минуту взмыть в воздух. И только привычка Иды ходить ногами по земле еще удерживала ее от этого. Она, скользя ладонью по холодным и гладким перилам, начала подниматься по винтовой лестнице. Ее не покидало ощущение, что ступени сами толкаются в ее ступни, приглашая идти все выше и выше. Двигаться вверх — это было настоящим наслаждением!..
Мужчина, стоявший за поворотом одного из коридоров, там, где дочь императора даже своим обострившимся зрением не могла увидеть его, как только она повернулась спиной, скользнул из густой темноты в залу. Девушка уже поднималась по лестнице, и он шагнул вслед за ней, стараясь не отстать. Вот только это оказалось совсем не так просто, как он рассчитывал: ему следовало соблюдать осторожность и двигаться абсолютно бесшумно, чтобы не привлечь к себе ее внимание, но при этом еще и торопиться. Он, кажется, никогда раньше не видел, чтобы человек передвигался с такой легкостью и с такой скоростью, как она! Девушка словно и не шагала вовсе, а будто плыла по воздуху, почти не соприкасаясь ступнями с полом, а временами и вовсе выглядело ее передвижение, словно она мгновенно перемещалась из одной точки пространства в другую, исчезая и вновь появляясь! Она преодолевала так лишь совсем небольшие расстояния, но и этого оказалось достаточно, чтобы мужчина почти потерял ее из виду.
Он прибавил скорость, почти перейдя на бег, позабыв даже о необходимой осторожности, но в это мгновение еще одна тень шагнула из бокового коридора ему наперерез, и руки с силой вцепились в его рубашку, вынуждая остановиться.
— Кайрен, меня послали за тобой! Ты нужен там!
Мужчина перевел взгляд на мальчишку-подростка, крепко сжимающего его предплечье, потом вновь посмотрел вслед стремительно поднимающейся по лестнице дочери императора. Он, в отличие от самой девушки, прекрасно знал, куда она вела. Там была смотровая башня — купол, возвышающийся над всеми строениями дворца, полностью сделанный из стекла. Он был предназначен для наблюдения за океаном. Туда и в спокойную погоду поднимались исключительно специально обученные служащие, а во время соляной бури там и вовсе нечего было делать! А тем более принцессе, находящейся под действием этого дурацкого порошка!.. Не зря же он так стремительно сорвался с места, лишь поняв, куда она направилась… Но и в другом месте он тоже был нужен прямо сейчас, иначе за ним бы не пришли.
— Там Рива, Кайрен! — в хватке сильных пальцев мальчишки не было ничего детского, а вот в голосе звучало неприкрытое отчаяние. Мужчина тихо выругался, помянув всех старших демонов, и решительно шагнул вслед за подростком. Он знал: тот не был бы так настойчив, если бы не произошло чего-то по-настоящему серьезного. И еще он надеялся, что внутри герцогского дворца с дочерью императора ничего не случится. Даже во время соляной бури!
Лестница, извиваясь под ногами Иды, убегала все выше и выше, пока вдруг узкие темные стены, со всех сторон тесно смыкавшиеся вокруг нее, не расступились, выпуская дочь императора в небольшое круглое помещение, стены и куполообразный потолок которого были полностью сделаны из стекла. Ида невольно замерла на верхней ступени лестницы, словно упершись в невидимую стену. На мгновение ей показалось, что на нее вдруг вновь со всех сторон хлынули потоки кристалликов соли! И отнюдь не сразу получилось заметить хрупкую стеклянную преграду и понять, что буря грязно-серыми змеями извивается за ней, отделенная ей, что это она ее облизывает своими ядовитыми языками не в силах добраться до Иды…
Здесь, на вершине смотровой башни, было намного светлее, чем в зале или даже на лестнице. И этот дневной свет, пусть даже приглушенный бушующей стихией, после полумрака нижних помещений дворца ослепил дочь императора. Ее до предела обостренные чувства обожгло почти физической болью. Она словно на вкус ощущала этот мутный белый свет. И она ничуть не удивилась, осознав, что вкус этот был соленым. Таким же, как теперь, наверное, будет иметь для нее и боль!
Ида осторожно, словно ступая по острым и ломким иглам, перешагнула через порог лестницы. Она оказалась в центре совершенно пустой круглой площадки на самой вершине башни. Девушка оглянулась вокруг себя, только теперь начиная понимать, куда именно завели ее блуждания по дворцу! На секунду мелькнула мысль, что нужно уйти отсюда как можно быстрее. Меньше всего Иде хотелось вновь оказаться в самом сердце соляной бури, даже будучи отделенной от нее стеклянными стенами, даже если предположить, что они рассчитаны на удары ветра и здесь сейчас действительно безопасно! Она попыталась развернуться назад к лестнице. Наверное, у нее даже получилось бы уйти, если бы не рдин, жидким огнем текший по ее жилам вместо крови. А рдин не мог бояться — он мог лишь смотреть… Взгляд Иды скользнул по серо-белой мгле, стремительной порожистой рекой текущей за стеклянной стеной башни… И больше она уже не смогла отвернуться!..
Иду внезапно накрыло уже знакомое ей ощущение, что башня сорвалась со своего места и понеслась, уносимая бурей, кружась вместе с ней. Потоки кристалликов соли, словно потоки воды, стекали с купола, скользили вдоль стен. Башня будто была внутри огромной воронки, никак не желавшей выпускать ее из своих цепких объятий. И Иде показалось, что она тонет в потоках соли, то скользивших вдоль стен, то вдруг резко поворачивавших против них. А она не могла оторвать от них взгляда… Ида следила за каждым кристалликом соли, то летевшим со скоростью суборбитального крейсера, то вдруг резко останавливавшимся, словно само время замирало вместе с ударами сердца дочери императора.
У нее закружилась голова, и Ида почти упала вперед. И лишь стекло, в которое она уперлась руками, остановило ее. В башне было абсолютно тихо, но у нее в ушах оглушающим ревом звенели пронзительные крики, и вопли, и скрежет. Ида видела это! Каждый звук — видела… Она знала, что кричит сама буря, проглотившая в свое жадное нутро целый мир и уже раскрывшая клыкастую пасть, чтобы добраться до последнего населенного людьми кусочка реальности! До нее добраться!.. Ида зажала уши руками, пытаясь избавиться от нестерпимых режущих звуков, мечтая перестать слышать эти вопли бури. Если бы еще в этом был хоть какой-то смысл… Голоса звучали в ее мозгу. И, наверное, она даже знала это. И все равно Ида не опускала глаз. Она просто не могла оторваться от соляных вихрей, кружившихся в смертельном танце совсем близко от нее, за стеклом, о существовании которого не получалось помнить. Она словно утонула глазами в буре. И она была всего в шаге от того, чтобы не разделить этот танец с ней!
Руки Иды до боли сжимали голову, ее пальцы запутались в волосах… А потом она все-таки закрыла глаза. Она надеялась, что так вырвется из плена, но вместо этого провалилась куда-то в пустоту…
Она летела вниз в полной темноте. В абсолютной темноте без каких-либо очертаний, без формы и размера. Ида теперь вовсе не чувствовала своего тела, даже от сияющей легкости рдина не осталось и следа. Она просто перестала существовать. Она соединилась с темнотой, став ее частью… Но вдруг, словно вырастая из нее, она стала чем-то огромным… Огромным шаром, катящимся куда-то. А впереди нее, также возникнув из темноты, появился маленький шар и стал приближаться к ней, но вдруг он разросся до небывалых размеров, став больше ее, поглотив ее, смешав с темнотой. Но она возникла вновь, превратившись уже в маленький шар и сама покатившись на большой, но также неожиданно небывало увеличилась в размере. И так повторялось снова и снова. До бесконечности. Она чувствовала, что теперь летит куда-то вверх, хотя в этом пространстве верх и низ вряд ли существовали. Здесь не было ни форм, ни размеров, ни цветов. Попадая сюда, все переставало иметь значение, становясь частью единого, теряя свою сущность. Все законы, по которым жил привычный мир, переставали здесь действовать. Ничего больше не было… только бред, заполнивший ее мозг. Ида сходила с ума, и она знала это. На этот раз она была в этом абсолютно уверена.
Ноги девушки подкосились, и она бессильно повалилась на пол, даже не попытавшись ни за что ухватиться.
Кайрен шел за мальчишкой по коридорам герцогского дворца. Он, конечно, и сам прекрасно знал дорогу, но в том, чтобы идти на полшага позади Таиса, было одно неоспоримое преимущество — так не нужно было следить за выражением своего лица, и можно было позволить себе еще несколько минут наедине с собственными мыслями. И разговаривать тоже не нужно было. Впрочем, Таис и сам не сказал ни слова. Он торопился, стремительной по-мальчишески немного неуклюжей походкой идя вперед, лишь время от времени оглядываясь назад, на Кайрена, словно убеждаясь, что тот следует за ним. Кайрен шел. И он тоже торопился: Таис уже сказал ему достаточно, чтобы для этого была причина!
По дороге им никто не попался — в этой части дворца никогда не было особенно многолюдно, а, тем более, сейчас: соляная буря на всех, даже на слуг, действовала одинаково угнетающе, заставляя искать убежище в собственных спальнях за толстыми стенами и надежными металлическими ставнями. Только они вдвоем и шли по бесконечным полутемным переходам. Вообще-то обычно герцогский дворец освещался очень даже неплохо. Но энергия вырабатывалась ветровыми генераторами, установленными в океане, и теперь из страха, что они не выдержат перегрузок, их просто отключили. И дворец, перейдя в режим жесточайшей экономии, погрузился в полумрак, особенно те его части, что предназначались исключительно для слуг и не предполагали посещения их более знатными особами. В руке у Таиса был ксол* [*Ксол — осветительный прибор на автономном источнике энергии. Могут быть различной мощности, которая прямо пропорциональна размеру прибора.] — совсем небольшой диск, который тот держал на ладони вытянутой перед собой правой руки. Кайрен знал это, но прибора видно не было, и, наверное, поэтому никак не удавалось избавиться от ощущения, что ровный мягкий и слегка желтоватый свет исходит прямо от кожи мальчишки.
Таис, в последний раз повернув, остановился и распахнул одну из многочисленных в этом коридоре дверей. Кайрен вслед за ним шагнул в такую же полутемную, освещенную лишь рваными пятнами ксолов, комнату. Мужчина уже как-то раз бывал здесь. Это была комната Ривы и ее дочери — Джами, совсем еще молоденькой девушки, которая оказалась достаточно хорошо воспитана, чтобы два дня назад герцог Вейд выбрал ее для свиты прилетающей на планету дочери императора. И еще она оказалась достаточно преданной своему долгу, или достаточно смелой, или достаточно глупой, чтобы сегодня днем, когда стало ясно, что соляная буря не пройдет стороной, рвануться из безопасного дворца на пирс, к герцогской яхте, за принцессой, неподозревающей ни о чем…
В комнате было три женщины, но Кайрен, даже не взглянув на двух из них, стремительно прошел к третьей, сидевшей на узкой, застеленной скомканным и смятым покрывалом старой кушетке. Он знал Риву очень долго. Фактически — с самого своего рождения. Ей было не так уж много лет — Кайрен помнил об этом. Но сейчас выглядела она настоящей старухой. Ее лицо осунулось, глубокими бороздами обозначились даже самые незначительные морщинки, кожа была бледной до желтизны, переходящей в воспаленные красно-фиолетовые синяки вокруг глаз. И даже волосы, светлые, как помнил Кайрен, сейчас казались седыми. Рива рыдала, захлебываясь собственными слезами, задыхаясь, вздрагивая всем телом, вцепляясь пальцами в облезлую обивку кушетки. Две другие женщины пытались успокоить ее: одна присела позади Ривы, словно ребенка, поглаживая ее по ссутулившейся спине и спутанным волосам, другая стояла за спинкой дивана, что-то тихо и монотонно говоря. Они обе почти одновременно повернулись в сторону вошедших, а вслед за ними вскинула голову и сама Рива.
— Ох, Кайрен! — она метнулась к мужчине, вцепляясь руками в ткань куртки на его плечах. — Они даже тела ее не нашли!..
— Рива, ты же знаешь, герцогскую яхту унесло! — женщина, сидевшая на кушетке, поднялась тоже и шагнула вслед за ней, словно боялась отпустить от себя. В ее голосе, когда она заговорила, звучало столько боли и столько желания помочь… — Я не думаю, что когда-нибудь…
Но Кайрен резко качнул головой, выразительным взглядом велев ей замолчать. Он крепко обнял почти повисшую на нем женщину.
— Сейчас еще буря, Рива, — произнес он. — Но как только она закончится, мы обязательно выйдем в океан на поиски. И я обещаю тебе, мы найдем Джами!
— Легко так говорить, когда она уже погибла! — произнесла вдруг последняя из женщин — та, что стояла у противоположной стены крохотной комнатки. Ксолы, висевшие с двух сторон от нее, бросали косые тени на ее лицо, заставляя женщину выглядеть старше и суровее, чем она была на самом деле. — Легко обещать, когда ты вытащил принцессу, но даже не попытался спасти Джами! — добавила она, яростным сверкающим взглядом впившись в лицо мужчины. Кайрен почувствовал, как его руки, лежащие на спине все еще мелко вздрагивающей Ривы, непроизвольно сжимаются в кулаки. Им всем здесь было больно. И, наверное, боль действительно уменьшается, когда удается ударить кого-то другого достаточно сильно… Или, во всяком случае, людям кажется, что она уменьшится.
— Я нашел принцессу на пирсе, — проговорил он, глядя на женщину поверх затылка Ривы. — Она сама выбралась из яхты. Если бы она была внутри нее, я ничего бы не смог сделать! — Кайрен старался, чтобы его голос звучал ровно, а слова ничем не напоминали оправдания, но, похоже, на женщину это произвело совсем не то впечатление, что он рассчитывал.
— Но отправился-то ты не за Джами! Ты рисковал своей жизнью ради принцессы! — ее голос почти сорвался на крик, а черно-желтые тени, когда женщина резко подалась вперед, облокотившись о спинку дивана, превратили ее лицо в какую-то абсолютно неживую маску. Кайрен осторожно отцепил от себя руки Ривы, вновь начавшей тихо плакать, и усадил ее на диван.
— Все верно, я рискнул жизнью ради принцессы, — проговорил он, обращаясь одновременно ко всем, находившимся в комнате. — И Джами сделала то же самое! — добавил он, обводя пристальным взглядом людей, стоящих и сидящих вокруг него, каждому из них заглядывая в глаза. — Мы каждый день рискуем своими жизнями. И мы все знаем, ради чего мы это делаем! И теперь, — его голос вдруг, ничуть не став громче, каким-то неведомым образом заполнил всю маленькую бедно обставленную комнатку, — когда она здесь, это больше не будет напрасно! И Джами тоже погибла не просто так!.. — Кайрен присел на корточки перед Ривой, взяв руки женщины, лежавшие на коленях, в свои, и крепко сжал их. — Ничего больше не будет напрасным! — повторил он. Рива вновь зарыдала, но на этот раз слезы больше не душили ее, наоборот, они лились по ее щекам двумя ровными дорожками, словно наконец-то начав приносить ей облегчение. Она подалась вперед, вновь обнимая Кайрена, и тот в ответ тоже сжал ее плечи. Это было единственным, что он мог сделать для женщины, которую знал с самого детства: крепко обнять и изо всех сил постараться, чтобы обещанное им оказалось правдой…
За спиной женщины Кайрен сдвинул вверх рукав своей форменной серой куртки, бросив взгляд на браслет связи на запястье. Тонкая полоска гемопластика* [*Гемопластик — материал, приближенный по свойствам к тканям человеческого тела. Получил широкое распространение в медицине (трансплантология), а также при создании сложных устройств, требующих особо точного сенсорного управления.] налилась красным и посылала волны мерной пульсации по коже. Общий вызов… Таис, проследив за взглядом Кайрена, покачал головой:
— Похоже, герцог собирает всех старших слуг.
Мужчина кивнул, соглашаясь с его выводом, и осторожно отстранил от себя Риву, поднимаясь на ноги.
— Похоже, они наконец-то потеряли свою принцессу! — проговорил он внезапно севшим голосом. Таис обменялся взглядом с одной из женщин — той, что вновь принялась поглаживать Риву по плечам. Потом вновь повернулся к Кайрену:
— Ты ведь скажешь им, где она?
— Если скажу, они найдут ее раньше! — мужчина почти рыкнул, стремительно разворачиваясь к двери, но женщина вдруг окликнула его, вынуждая остановиться.