Лесьяр Строгов стоял на небольшом холмике у закованной в лёд реки Хили. Рядом с ним были его сын Лютогост и шесть полковников. Один из Младшей дружины, двое из Железного войска и трое из Поместного войска. Державный князь и его офицеры разглядывали лагерь бунтовщиков, расположившийся вдали за рекой. Михайлов луг представлял собой заснеженную равнину, идеально подходящую для битвы. У подножия холмика толпились телохранители Лесьяра из Знамённого отряда. Воины занимались обустройством лагеря. Солнце стояло высоко, освещая луг, леса и собравшихся по заснеженным берегам реки людей.
Под ногами поднимавшегося на холмик захрустел снег. К Лесьяру приблизился его двоюродный брат Захар Строгов, воевода Старшей дружины. Брови воеводы покрылись инеем. Мороз беспощадно кусал всех без исключения. Захар бодро улыбнулся.
— Солнце высоко, — произнёс он, поглядев в небо. — Начнём битву сегодня?
— Спешить некуда, — возразил ему Лесьяр. — Сегодня осмотримся, отдохнём. А биться завтра утром будем.
— Но если мы не атакуем сегодня, что помешает Вейкко сняться и удрать? Уведёт своих воинов к Чернеку Озерову. Как нам с ними будет сладить?
— Не переживай, Захар. Вейкко давно знал, что мы приближаемся. Если бы хотел бежать, возможностей было не счесть. Я уверен, что он никуда не денется. Думаю, что он решил драться здесь. А что? Место удобное. Мне, например, очень нравится.
— Я всё равно не понимаю, чего ждать? Вдруг Озеровы подойдут?
— Если бы Чернек хотел присоединиться к мятежу, уже давно бы это сделал. Он пока выжидает, чем закончится наше столкновение с Вейкко. А мы постоим, отоспимся, отдохнём. Пусть воины Благой рати на нас поглазеют. Вид превосходящего противника, знаешь ли, очень снижает готовность драться. Тем кто готов покинуть ряды Благой рати, нужно даровать такую возможность. Битву начнём завтра утром, с рассветом.
Лесьяр подошёл к самому краешку возвышавшегося над рекой холмика. Долго и напряжённо смотрел наискось вдоль русла реки. Туда, где вдали, на противоположном конце Михайлова луга располагался лагерь Благой рати. Периодически налетавшие порывы ледяного ветра, развевали его плащ с вышитой на нём восьмиконечной серебряной звездой. Наконец, Лесьяр повернулся к офицерам и изложил им свой план сражения.
— Будут какие-нибудь предложения или возражения?
— Какие возражения, всё просто, — подвёл итог всеобщему молчанию Захар Строгов. — Эх, скорее бы в битву! Устал я уже пустыми тренировками заниматься, — воевода нетерпеливо похлопал по рукояти висящий у пояса меч.
— Ещё кое-что, — добавил Лесьяр. — Хочу чтобы вы все твёрдо уяснили себе. А уяснив, довели до каждого сотника. Когда это поймут сотники, пусть запоминают десятники. Пока каждому воину в моём войске не станет ясно: мудрейший Вейкко должен быть взят живым. За то, что посмел поднять мятеж против державной власти, Вейкко должен будет отведать «Поцелуй Килмы».
Державный князь обвёл всех испытующим взглядом. Зрачки его резали офицеров, словно ножи. Его сын, воевода и полковники невольно поёжились. «Поцелуем Килмы» называли в Рустовесской земле самую позорную казнь. С приговорённого снимали на морозе одежду и голым привязывали к дереву. После чего, ломали ему руки и ноги. И через каждые четверть часа поливали из ведра горячей водой. Казнь могла длиться очень долго. Но итог всегда был один: примёрзший к дереву труп оставался на съедение птицам и зверям.
— Отец, — произнёс после долгой паузы Лютогост, — позволь мне завтра возглавить атаку латной конницы?
— Тебе? — державный князь удивлённо посмотрел на сына, словно только что заметил его присутствие.
— Да, мне. Почему нет?
— Очевидно потому, что здесь находится воевода Старшей дружины. Если ты ещё не уразумел за годы жизни, то в атаку своих воинов ведёт главный офицер. Захар воевода, вот он и поведёт людей в бой. А ты вроде как даже в списках Старшей дружины не числишься.
— Ты прикажешь мне всю битву стоять в стороне и смотреть?
— Нет. Ты возьмёшь сто бойцов из Железного войска и четыреста из Поместного. Отряды выбери сам. Когда завтра мы перейдём реку и развернёмся в боевые порядки, ты через лес заведёшь своих воинов в тыл Благой рати.
Лезть через лес, чтобы ударить мятежников в тыл… Это было вовсе не то, о чём мечтал Лютогост, когда думал о предстоящем походе и битве. Он надеялся на закованном в железо коне повести Старшую дружину в бой, показать свою удаль в лихой сече. А теперь?
— Значит мне пешком вести отряд через лес?
— Очевидно, что на коне тебе там не проехать, — Лесьяр указал рукой на заснеженные ели, вставшие вокруг Михайлового луга. — Хочешь что-то возразить?
Лютогост очень хотел возразить, поспорить, потребовать. Но не стал. Нельзя перечить своему отцу. Тем более, когда он ещё и твой державный князь.
***
Жёлто-красные языки пламени плясали на весело потрескивающих брёвнах. На этот танец можно было смотреть часами. Сделав над собой усилие, сотник Благой рати Егор Михайлов оторвал взгляд от пламени и обратил его в чёрное ночное небо. Но глаза сами собой сползли в пространство между огнём и звёздами. Там, вдали, где Михайлов луг ограничивает подступивший к водам реки Хили лес, на противоположном её берегу стоит войско державного князя.
К костру подошёл один из знакомых Егору офицеров, бросил в пламя новое полено. В небо взмыл столбик искр. Офицер что-то сказал Егору, но тот не ответил. Никакого желания поддерживать разговор не было. Воины уже укладывались спать. Но многим не спалось. Некоторые неудержимо гомонили, пытаясь с помощью болтовни победить терзавшие их страхи. Егору разговаривать не хотелось.
Он очень долго служил в Поместной страже, слишком долго ходил под знаменем Дома Строговых. В Орешкином овраге приняли смерть многие его друзья и знакомцы. Теперь же ему придётся убивать тех, кто пришёл под восьмиконечной серебряной звездой на красном поле. В чём тут смысл? Егор вспомнил свою встречу с державным князем в Древгороде шесть лет назад. Лесьяр Строгов производил впечатление твёрдого сурового правителя. Повысил Егора в звании. А то, что решил сменить религию… Да мало ли чем дурят себе голову правители государства! Можно не сомневаться, что скоро Лесьяр вернётся к древним верованиям Рустовесской земли. Ведь весь народ против элаитства. Это ясно любому. Больше пяти тысяч человек встали с оружием в руках, чтобы сражаться за благую веру. Князь очень мудрый человек, он увидит это и поймёт, что не прав. Нет смысла устраивать бойню. Одно дело воевать против вторгшихся иноземцев. А против своего же державного князя? Конечно можно было бы, если бы здесь собралось больше воинов.
Мудрейший Вейкко обещал, что в Благой рати будет пятьдесят тысяч мечей и копий. Почему же он не собрал столько воинов? Здесь только бывшие стражники и ополченцы. Никудышные бойцы, если хорошо подумать. Если бы мудрейший вёл себя правильно, сейчас бы сюда пришли войска всех князей. Озеровы, Булатовы, Юрьевы, Волковы и Клыковы. Что бы тогда стал делать Лесьяр Строгов? Скорее всего сдался. Иначе был бы разбит. Вот в такой битве можно было бы принять участие.
А как быть сейчас, когда в Благой рати в десять раз меньше воинов, чем обещал собрать мудрейший? Если завтра выйти на битву, никакого смысла не будет. Они проиграют и погибнут зря. Егор задумался ещё больше. Да и как вообще можно биться против державного князя? Он держит страну. Егор вспомнил, что не женат, у него пока нет детей. Недалеко находится родовой острог его Дома. Эти леса он с детства знает очень хорошо. Если пойти прямо сейчас, то к рассвету можно оказаться дома.
Егор встал и направился к одному из выходов. «По нужде», — сказал он караульному, махнув рукой в сторону черневшей за частоколом выгребной ямы. Ратник хитро сощурившись, оглядел сотника, дав ему понять, что знает какая нужда припекла молодого офицера, но всё же выпустил его за пределы лагеря. Егор обошёл яму, чтобы не попадаться в отсветы становых костров и ушёл в лес.
***
Вейкко закончил молитву перед священным пламенем. Его разум ещё никогда в жизни не был так чист и светел как сейчас. Всего час назад он не мог заснуть, сердце его болезненно билось, а в голову лезли всякие хмурые мысли. Но помолившись, он познал всю очистительную силу на которую способен огонь, порождённый от храмового очага. Много раз в жизни Вейкко доводилось испытать благословенные прикосновения богов. Но никогда они не ощущались так явственно, как сейчас. Усталость немедленно покинула его немолодое тело, рассудок обрёл небывалую лёгкость и свежесть. И, самое главное, он всё понял.
Вейкко постиг волю благих богов, они показали ему смысл открывшегося мудрейшему пути. Все, кто по долгу веры и традиции обязан был защищать благую веру, оставили главного хранителя храма Юма и Живы и его воинов. Ни один мудрейший не прислал в лагерь Благой рати свою дружину. Не поднял голос, провозглашая восстание против князя-отступника. Чернек Озеров, несколько десятилетий называвший себя другом Вейкко так и не поднял полки, так и не пришёл, чтобы встать с ним против Древгорода. Все оправдываются тем, что это не их война, Вейкко сражается сам.
Зато слуга Мроза и Килмы лично явился сюда во главе могучего войска. Лесьяр Строгов сильнее. Благой рати завтра не победить. Боги ведают об этом. И они указали мудрейшему другое предназначение. Он и твёрдые духом воины выйдут завтра на битву. Покажут всем, как надо сражаться за благую веру. Своей кровью ознаменуют начало борьбы против наступающей новой Эпохи Падения. Если вошла в людское жилище Невита, и нет никого, кто решился бы сразиться с ней, должен найтись тот, кто прыгнет в её клыкастый зев. И пока жрёт чудище этого человека, остальные получат несколько мгновений, чтобы выйти из оцепенения и принять бой.
Вейкко вышел на мороз и посмотрел вверх. Черная бездна неба была усеяна россыпью мерцающих синевой ледышек. Над лесом висела серебряная луна, спокойная в своём недосягаемом вечном величии. Вейкко задумался. С тех пор, как боги создали луну, сколько готовящихся к битве воинов она повидала? Сколько великих людей, оказались омыты её мертвенным сиянием? А не великих? Во имя Юма и Живы, ведь эта самая луна должна была видеть как жили Древние и что именно послужило причиной гибели их мира! Много тысячелетий люди рождались, надеялись, верили, строили, разрушали, любили, рожали, умирали. А ночное светило так же безразлично смотрело на них с чёрного небосклона. Позволят ли боги увидеть ему луну ещё раз, завтра?
Послышались шаги. Из беспокойного полумрака военного лагеря выделилась крупная фигура и подошла к Вейкко. Мудрейший узнал Дарёна. Воевода Храмовой дружины всегда был бесстрастен и собран. Но заглянув в лицо мудрейшего, офицер обнаружил перед ним свою тревогу. Вейкко никогда не видел своего главного воина испуганным. Но сейчас как будто было именно так. Неужто он боится завтрашней сечи? Почтительно наклонив голову, Дарён дождался благоосенения, после чего ровным голосом заговорил.
— Мудрейший, многие воины не выдержали долгого нахождения ввиду вражеского войска. Они дезертируют.
— Сколько ратников нас покинуло?
— По моим подсчётам около пяти сотен. Разрешите мне организовать облаву и выловить их. Трусов надо наказать.
— Итого в Благой рати осталось примерно пять тысяч воинов… Из Храмовой дружины кто-нибудь бежал?
— Ни один. Также никто не покинул рядов храмового ополчения. Бегут в основном добровольцы из вновь прибывших. Частично стражники. Я хочу выловить их, — повторил Дарён. — Отловим и поставим боягузов в первые ряды.
Вейкко положил руку на плечо воеводы.
— Нет! Никого вылавливать не надо. Завтра на этом лугу случится не просто битва. Здесь состоится священное сражение за благую веру. Те, кто слаб духом, не достойны защищать Позара и Светлобу. Боги не нуждаются в помощи слабых. Биться за богов должен тот, кто искренне желает этого. Чтобы костёр горел, нужны дрова. Они должны быть сухими, тогда пламя не зачахнет. Чтобы разгорелся огонь святой войны, жертву должны принести те, кто не боится умереть. Те, кто не готов умирать, пусть уходят. Быть может, они сразятся потом. Ты готов?
— Я готов, мудрейший!
— Знаешь, Дарён, хотел сказать тебе. Я очень ждал помощи от князей. Но вместо них сюда явились простолюдины, которые не побоялись взять в руки оружие. Да, их мало, но они пришли. Когда князей обучают грамоте, им рассказывают, что они освобождены от необходимости добывать себе трудом пищу, строить или заниматься ремеслом. В обмен на это князья полностью отданы ратному делу и управлению землями. Это речение взято из книги «Рустовесская быль», написанной хм… — Вейкко замялся. — Ну вот, забыл имя хранителя, написавшего эту книгу. Ладно, не так важно. Там говорится, что князья освобождены от того, чтобы лично добывать пищу, потому что заняты войной и судом, но страна всё равно держится на простолюдинах. Простолюдины строят, сеют и воюют. Как видишь, автор был прав. Я думал, что смогу победить Древгород. Но, похоже, о победе можно даже не мечтать. Будем молиться, чтобы наша смерть стала не концом, а началом пути. Что по нашему следу хоть кто-нибудь пойдёт.
— Возможность победить, есть у любого, кто сражается. Мы будем биться, значит и победить сможем.
Голос Дарёна как всегда звучал уверенно. Вейкко приободрился. Действительно, воевода прав. Мы дадим битву и боги решат, кому даровать победу.
***
В розовеющем утреннем небе солнечный свет растворял звёзды и луну. В лагерях противников воины готовились к битве. Надевали чистые рубахи, поверх них натягивали кожу и шерсть, довершая облачение доспехами. Трубы сыграли построение. Через проходы в частоколе потянулись цепочки воинов Благой рати. Их враги уже переходили лёд реки Хили и строились в противоположной стороне. Воины Лесьяра Строгова смотрели лицом на восток и глаза их слепило утреннее солнце. Вейкко лишний раз отметил ратную мудрость воеводы Храмовой дружины, настоявшего на том, что лагерь нужно поставить выше по течению реки. Солнце будет слепить воинов Лесьяра. Конечно, это не решит битву в пользу Благой рати, но всё же будет хорошим подспорьем.
Ратники просили Вейкко наслать проклятие на державного князя. Тот ответил им, что нельзя проклясть того, чью душу уже при жизни пожрал Хлад. Но всё же, круговым движением левой руки, отправил в сторону войска Строговых хладоосенение. Своих же воинов благословил на битву во имя благой веры.
В соответствии с замыслом сражения, своим правым флангом Благая рать упёрлась в лес. Это исключало её охват с правого крыла. Вся конница Вейкко, четыреста девяносто всадников, встала на левом фланге. В центре боевого порядка, развернулись под жёлто-красными знамёнами двести восемьдесят тяжеловооружённых храмовых пехотинцев. По полторы тысячи лёгкой пехоты построились левее и правее них. Пять сотен лучников встали сзади, чтобы поддерживать бойцов стрелами. Ещё семьсот пехотинцев под личным началом Дарёна остались в тылу боевого порядка, чтобы вступить в битву в самый решающий момент. Ряды ратников застыли в напряжении. Никто не разговаривал. Лишь трепыхались на ледяном ветру знамёна храма Юма и Живы.
В сравнении с Благой ратью, войско Лесьяра Строгова выглядело куда более значительно. Вейкко поступил именно так как и предполагал державный князь. Убедившись в этом, Лесьяр расставил своих воинов в зеркальном соответствии. Левый фланг войска Строговых примыкал к лесу. На правом собралось подвижное крыло — пятьсот конных латников и тысяча легковооружённых конников Младшей дружины. В центре под знаменем Дома Строговых блестели кольчугами и копьями из-за больших щитов девятнадцать сотен Железного войска. Левее и правее них стояли по восемьсот бойцов лёгкой пехоты Поместного войска с тремя скрещёнными копьями на бледно-коричневом поле знамён. Тысяча лучников стала длинной шеренгой сзади пехоты. Скрываясь за спинами воинов, сотня Железного войска и четыре сотни Поместного войска под началом Лютогоста вошли в лес.
Вейкко приказал Благой рати стоять на месте. Увидев, что враг не шевелится, Лесьяр Строгов дал команду. Над державным войском загудели трубы, послышались свистки и разнеслись команды сотников. Под шум барабанов, квадраты копейщиков и пехотинцев надломились и, блестя на солнце оружием, поползли в сторону Благой рати. Лесьяр махнул полковнику Младшей дружины. Тот повёл лёгкую конницу в атаку.
Всадники Строговых тысячной лавиной приблизились к построениям благоверов. Их конница приготовилась к бою. Стоявшие на левом фланге пехотинцы сильно занервничали. Но, повинуясь командам, прикрылись щитами и выставили перед собой изгородь копий. Младшая дружина Строговых не стала вступать в рукопашную схватку. Вместо этого, конники пустили во врага стрелы и забросали его дротиками. Десятки убитых благоверов, попадали в снег. Конница Благой рати также ответила своим противникам. Некоторые державные всадники получили смертельные раны. Трое или четверо запутались ногами в стременах и продолжали волочиться по снегу за своими конями. Атака повторялась вновь и вновь. Младшая дружина Строговых изнуряла врага, словно стая озлобленных ос, отскакивая каждый раз, когда воины Благой рати пытались вступить в рукопашную схватку.
Тем временем, пешие воины приблизились к построениям Благой рати. С обоих сторон полетели стрелы и дротики. Появились убитые, застонали раненые. Над войском Строговых зазвучал гул боевого рога. Пехотинцы бросились на Благую рать. Началась кровавая сшибка.
***
Лютогост молча вёл по лесу свой отряд. Зря отец не дал ему под начало Старшую дружину! Сейчас бы броситься в стремительную атаку на могучем боевом коне… С другой стороны он прав, начальствует над Старшей дружиной дядя Захар. Лишить его права командовать боем было бы страшным неуважением. Но пойти в бой вместе с ним ведь можно было позволить? Лютогост очень хорошо знал всех дружинников, они были его товарищами. А он теперь вынужден вести по лесу этих незнакомых ему лично пехотинцев. Возможно, отец специально послал его в лес, чтобы спрятать подальше от опасностей битвы… Ладно, чего зря думать? Есть поручение, значит его надо выполнить.
Солнце пробивалось сквозь иглы елей. Лес был исхожен ратниками Вейкко за время их нахождения на Михайловом лугу. Осталось множество тропинок. Лютогост осмотрел свои доспехи. Броня была готова к бою, он и его походные слуги ничего не упустили. С луга донёсся гул боевых рогов. Через какое-то время он расслышал звуки битвы. Сеча началась. Теперь можно точнее определить, где находится враг и вывести отряд прямо в тыл Благой рати. Оставалось совсем недолго. Лютогост оглянулся на своих пехотинцев. Бойцы Железного войска и воины из племенного союза успонов пробирались сквозь сугробы. Многие шли по тропинкам. Сколько потребуется времени, чтобы они выстроились в боевые порядки? Несколько минут, не более. За это время благоверы не успеют атаковать их.
Лютогост вышел из леса первым, оказавшись прямо в тылу Благой рати. Его взору открылось пространство, заполненное свежими пнями. Видимо здесь люди Вейкко брали себе дерево для костров и построек. Правее, взору открывались несколько тысяч спин, одетых в кольчуги, кожаные панцири и обшитые железом суконные платья. Длинной цепочкой стояли лучники, то и дело пускавшие в сторону державного войска стрелы. Примерно посередине располагался запасной отряд. Более полтысячи воинов, определил на глаз Лютогост. Уже готовятся вступить в битву. Вот и настал его час. Лютогост надвинул на лицо железную маску, выхватил из ножен меч и замахал им над головой, подавая знак своим людям. Раздался гул боевого рога. Выбегавшие из леса, быстро строились за его спиной. Над железными пехотинцами поднялся стяг Дома Строговых. Поместные воины развернули на ветру знамя племенного союза успонов. Теперь их заметили.
С тех пор как два года назад Лютогост узнал вкус настоящей, а не потешной битвы, он мечтал лишь о том, чтобы вновь оказаться в гуще боя. Наконец-то мечта сбылась! Сердце тревожно забилось, гоняя по телу огненную кровь. У всех бывало по-разному. Но разум Лютогоста перед схваткой мгновенно прояснялся, отбрасывая всё лишнее, не нужное в смертельном бою. Испытав это чувство впервые, он понял, что ради него только и стоит жить. Для себя Лютогост решил, что личное участие в суровой сече намного отраднее, чем все прочие удовольствия вместе взятые. Хорошая охота, хмельной напиток, женская ласка были ему милы, но радость от них меркла в сравнении с битвой. Где ещё почувствуешь истинную призрачность жизни, как ни там, где она в любой миг может оборваться? Когда в пылу сражения подходишь к пугающей черте, и смерть по своему неведомому усмотрению выхватывает стоящих рядом с тобой жалами копий, наконечниками стрел и лезвиями мечей. Только побывав на грани, пронзительнее чувствуешь, что жив. После похода в Мирлийские горы Лютогост понял, что Единый благословляет воинов, давая уцелевшим возможность жить за тех, кто погиб в бою вместо них.
Понукаемая хлёсткими командами сотников, растерянная серая масса врага пыталась построиться для атаки. Всё-таки отец славно придумал, чтобы послать отряд в тыл к благоверам. Лютогост удовлетворённо отметил смятение своих противников. Прикрывая сиволапые потуги плохо обученных ополченцев наладить правильный строй, лучники Благой рати выпустили по отряду Лютогоста порцию стрел. Железные пехотинцы выставили стену щитов. Левее, чуть сзади кто-то захрипел и рухнул в сугроб. Счёт пошёл! Лютогост прикрылся своим большим прямоугольным щитом и в него поочерёдно вонзились три стрелы. Рядом ещё кто-то отчаянно завопил, катаясь в снегу. Ранение. Враг подошёл вплотную. Схватка началась.
Лютогост был разочарован, это всего лишь ополченцы. Среди них не встретишь действительно достойного противника. Ряды врагов быстро смешались в рукопашной. Вокруг дрались, умирали, падали, снова бросались друг на друга. Лютогост, прикрывшись щитом, не спеша продвигался сквозь сшибку, внимательно следя за происходящим, готовясь направить смертельную сталь против первой же угрозы. Пока на него никто не решался напасть. Он толкнул щитом зазевавшегося ополченца, дав возможность двигавшемуся рядом бойцу успонов, расправиться с врагом.
Наконец, он вклинился в общую схватку. Сверкнув мечом, рубанул первого врага по горлу. Противник упал на спину, забрызгивая белый снег алыми кляксами. Шедшие следом за Лютогостом пехотинцы, оказались далеко впереди. Единое побоище рассыпалось на множество отдельных стычек. Вынырнувший из свалки ополченец попытался пронзить Лютогоста копьём. Но сделал это очень неумело, за что немедленно лишился кисти правой руки. Ещё один неосмотрительно подставился и Лютогост проколол ему грудь. Кто знает, кому из них повезло больше?
Драться с такими совсем не интересно. На него никто не пытался напасть, он теперь сам выбирал кому из поместных пехотинцев помочь разделаться с противником. Но скоро звериный нюх подсказал, что где-то поблизости таится угроза. Через несколько мгновений сквозь прорези глазниц в железной личине, Лютогост увидел впереди хорошо снаряжённого бойца. Явно из знатных. Он хищно озирался по сторонам. Рядом с ним лежали двое убитых поместных ратников. Опасный враг. Удача! Великолепно справленная кольчуга, латы, шлем, меч, закрывающая лицо личина. И щит с гербом храма Юма и Живы — красное солнце на жёлтом поле. На мгновение Лютогост ужаснулся, вспомнив сон своей жены. Снег и воин. «Он убил тебя прямо там», — вновь услышал он голос Элли. Струйка холодного пота пробежала по его спине. Но Лютогост быстро взял себя в руки. Неужто он спрячется за спинами своих бойцов из-за глупого сна глупой бабы? Хоть бы она и мать его сыновей. Возможность сразиться с достойным врагом превыше страхов. Лютогост вспомнил свой поединок с вождём племени в Мирлийских горах. Тот воин был очень хорош. Но этот боец лучше. Воин тоже заметил Лютогоста и приготовился. Внезапно бойня вокруг них словно по чьему-то приказу прекратилась. Их разделяло около двадцати шагов.
— Лют, помочь? — донеслось из-за спины.
— Сам! — отмахнулся сын державного князя.
— Лют? — спросил знатный ратник.
— Я Лютогост, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых. А ты кто?
— О… Сами боги благословили нас встречей! А я Дарён, воевода дружины храма Юма и Живы.
«Посмотрим, чего ты стоишь, воевода Храмовой дружины», — подумал Лютогост. Придержал меч левой рукой, а правой выдернул из чьей-то груди окровавленный дротик. Никчёмный боец погибнет, имеющий хорошую подготовку потеряет возможность свободно использовать щит, а действительно опасный противник с лёгкостью отразит угрозу. Лютогост прицелился и метнул дротик. Как и ожидалось, воевода играючи отбил его. Один из ополченцев подбежал и протянул Дарёну своё копьё. Воевода взвесил его в руке и метнул в Лютогоста. Сын державного князя отклонился в сторону и лёгким движением поставленного чуть под углом щита, отвёл опасность.
Проба сил окончилась, хватит играться. Неприятели схлестнулись на мечах. Дарён попытался зайти слева, чтобы поставить Лютогоста глазами против солнца. Но сын державного князя вовремя разгадал замысел врага и атаковав, не дал ему осуществить задуманное. Искрящиеся солнцем клинки звенели в морозном воздухе. Их обладатели мастерски применяли наработанные за годы тренировок навыки. Каждый пытался нащупать в чужой технике боя слабое место.
Дарён устремил сталь меча в голову, грудь, правую руку и по ногам Лютогоста. Сын державного князя отразил выпады. Атаковал в той же последовательности. Дарён также защитился. Пнул нижний край щита Лютогоста и тот дёрнулся вверх. Предугадав уловку противника, Лютогост отпрянул назад и уберёгся от удара в подбородок. Но его раскрашенный гербом Дома Строговых щит предательски хрустнул. Проклятый оружейник справил его недостаточно крепко. Его собрат из храма Юма и Живы выполнил работу качественнее. Дарён без сомнения услышал хруст и сейчас воспользуется обстоятельством.
Воевода Храмовой дружины немедленно ухватился за возможность. Дарён нанёс три мощных удара мечом, под прикрытием коих сошёлся с Лютогостом вплотную. Щиты грохнули друг об друга. Тот, что был у Лютогоста хрустнул ещё сильнее. Сын державного князя всем телом ощутил как удар убавил его прикрытию прочности. Покрути им в воздухе и начнёт рассыпаться. Щит воеводы сработан намного прочнее. Дарён отыскал слабое место Лютогоста и обрушил против него всю свою силу. Плохо, очень плохо! Ещё не хватало оставить жену вдовой, умерев в самом начале войны.
Лавина стремительных ударов заставила Лютогоста обороняться. От его щита в разные стороны полетели щепки. Щит воеводы несколько раз гулко стукнул по щиту Лютогоста. Посечённая серебряная звезда на красном поле треснув, развалилась. Лютогост отбросил в сторону остатки бесполезной деревяшки. Дарён сделал колющий выпад. Лютогост ушёл правее, отведя клинок в сторону. Воевода обратным движением ударил Лютогоста в правый бок. Клинок прорезал кольчугу и добрался до плоти. Лютогост не ощутил боль, но почувствовал как потекла кровь. Смерть редко даёт шанс уйти от неё. Сейчас она его почему-то дала. Нужно немедленно победить или через несколько минут придётся умереть. «Он убил тебя прямо там», — вновь донёсся из глубин памяти взволнованный голос юной жены. Но на этот раз он был словно выкрикнут с другого берега реки, оттуда где обитают живые. Черта за которой навеки исчезают воины совсем близко!
Лютогост сделал вид, что пошатнулся. Уверенный в победе Дарён бросился на него. Неожиданно нога Лютогоста задела кочку и, истратив часть внимания на то, чтобы не упасть, он пропустил ещё удар. Клинок воеводы пробил его кольчугу и повредил левое плечо. Резкая боль — предвестник смерти. Разум обжог жуткий замогильный холод. В мгновение, когда Лютогост понял, что проиграл поединок, Дарён опрометчиво открылся, отведя свой щит немного в сторону. Сын державного князя воспользовался этим и со всей силы нанёс удар в живот воеводы, чуть ниже нагрудного панциря. Меч неожиданно легко пронзил кольчугу и вошёл в тело. Воевода резко выдохнул, закашлялся кровью и согнувшись пополам, осел на колени. Убит, можно не сомневаться.
Схватка вокруг Лютогоста закипела с новой силой. Но бойцы Благой рати, ставшие свидетелями гибели своего предводителя, дрались уже не так решительно.
***
Могучий конь взволнованно прислушивался к шуму битвы. Фыркал, рыл копытом снег. Животное было недовольно. Люди натаскали его слыша такие звуки скакать туда, куда поведёт наездник. Но сейчас что-то шло неправильно. На его голову и грудь как всегда нацепили железные пластины, на его спину взгромоздился человек в доспехах, но этот человек никуда его не гонит. А ведь должен гнать!
Лесьяр Строгов, придерживая коня, внимательно следил за ходом боя. Рядом с ним на коне возвышался воевода Старшей дружины Захар. Пятьсот конных латников стояли за ними, ожидая приказа.
— Твой конь-то вон как нервничает, — заметил воевода. — По правде говоря, я его понимаю. Слишком надоело ждать. Тоже в битву хочу. А то так без меня всё закончится.
— Не переживай, Захар, не закончится, — ответил державный князь. — Ты мне нужен для решающего удара.
— Скорей бы уж!
Лесьяр не ответил. В какой-то момент ему показалось, что за спинами благоверов зазвучал боевой рог и пошла суета. Но потом вновь всё затихло. Неужто Лютогост не сможет вывести отряд туда, куда нужно? Сможет, конечно! Прошло совсем мало времени и Лесьяр отметил явственные признаки того, что в тылу Благой рати идёт бой. Сын сделал назначенный ему шаг, пора добивать врага.
— Захар, — обратился он к заскучавшему двоюродному брату. — Настал твой черёд, веди бойцов.
Захар Строгов пришпорил коня, поднял высоко над головой копьё и радостно прокричал: «за мноооой!» Увлекаемая воеводой стальная масса тронулась с места. Ряд за рядом, бронированные конники, неудержимо набирая скорость прогарцевали мимо державного князя. Заметив выдвижение Старшей дружины, командир конницы благоверов выстроил своих всадников в боевые порядки и повёл их вперёд. Лесьяр Строгов увидел, как по его дружинникам выпустили стрелы лучники бунтовщиков. Особого вреда они причинить не смогли, но всё же несколько латников упали с коней в снег. Пятьсот конников на полном скаку сшиблись с кавалерией Благой рати. Встречный вихрь закружил в жуткой сшибке людей и животных. Издалека было видно как закованные в сталь латники смешиваются с облачёнными в кожаные панцири и суконные платья конниками. Сверкали мечи, ломались копья. Над местом схватки стоял звон железа, треск ломающихся копий, ржание коней и крики ратников. Бой длился недолго. Что могли противопоставить бывшие поместные стражники лучшим воинам Рустовесского государства? Только свою готовность умереть. Лишь конники Храмовой дружины смогли выстоять чуть дольше своих собратьев, но их было слишком мало. Железные кулак Старшей дружины безжалостно истребил конницу Вейкко, завалив место схватки кровоточащими телами убитых и раненых.
Разделавшись с конницей врага, Старшая дружина обрушилась на его пехоту. Младшая дружина зашла в тыл Благой рати и вступила в рукопашную сечу. Благая рать была почти полностью окружена. Обычно в таких обстоятельствах воины начинают панически разбегаться, спасая свою жизнь. Но к удивлению Лесьяра Строгова, Благая рать не побежала. Державный князь решил лично вмешаться в ход сражения. Если мудрейший Вейкко ещё не погиб и не пленён, то лучше самому проследить за его поимкой. Главный зачинщик мятежа должен быть примерно наказан.
Лесьяр Строгов повернулся к главному офицеру Знамённого отряда и вытащил из ножен свой меч. Тот всё сразу понял и дал команду людям. Державный князь в окружении пятидесяти телохранителей бросился по следам Старшей дружины. Эх, почему он лично не повёл её в бой? Что ни говори, а всё же засиделся он в вялой рутине своих чертогов. Бой уже затихал. Единая глыба Благой рати рассыпалась на множество дотлевающих углей последних схваток. Где же он, главный хранитель храма Юма и Живы, решивший, что в одиночку сможет поднять Рустовесскую землю против её державного князя? Сквозь прорези глазниц в железной маске Лесьяр осматривал картину битвы. Где он может быть в этой кровавой россыпи злости, смерти и страданий?
Внимательный взор выхватил из общей сумятицы стоящего в дали человека. Под кольчугой его виднелась одежда хранителя. На голове сидел посечённый полушлем. Из разорванной ткани левого рукава его текла тонкая струйка парящейся на морозе крови. В правой руке этот странный воин сжимал добротный меч, которым весьма успешно отбивался от окружавших его пехотинцев. Вейкко. Сомнений быть не может. Лесьяр пришпорил своего коня и помчался к месту схватки. «Взять живым!», — прокричал он громогласно. Так, как умел с тех времён когда лично участвовал в рукопашной, чтобы слышали все воины.
***
Битва была проиграна. Вейкко понял это когда вся Благая рать целиком увязла в жестокой сече, а Дарён увёл единственный запасной отряд против воинов, неожиданно вылезших из леса. Увёл и пропал там. Мудрейший остался без своего самого надёжного и талантливого офицера. Воля богов касаемо удела собранной им Благой рати была ясна. Позар и Светлоба нуждаются в защите оружием. Но встав с оружием в руках на защиту благих богов, ты неминуемо оказываешься в битве. Когда Вейкко увидел, что ряды его воинов почти прорваны он послал в то место обступавших его телохранителей. Два десятка воинов ушли и растворились в железном вихре.
К Вейкко приближались шестеро, пехотинцы Железного войска. Он вынул из ножен трофейный меч, совсем недавно принадлежавший его врагу, приставу Тайной стражи Лавру Крутову. Он достойно сражался, но погиб. Теперь мудрейший храма Юма и Живы может пройти тем же путём. Или попробовать выбросить клинок и молить о пощаде. Но нет, он начал войну не для того, чтобы убегать с поля битвы. У приближавшихся к нему пехотинцев были копья, короткие мечи и топоры.
— Брось меч! — прохрипел один из бойцов.
Мудрейший едва не повиновался команде, но отогнав сковавший тело страх, крепче сжал рукоять. До врагов оставалось меньше десятка шагов. Он никогда не обманывал себя касательно имевшихся у него боевых навыков. Однако тело само вспомнило все уроки, что были преподаны воеводой своему мудрейшему. Вейкко бросился на пехотинцев. Сам не зная как, мудрейший отражал удары и наносил их. Два пехотинца погибли, пытаясь обезоружить его. Это привело в ярость остальных и Вейкко увидел в их глазах свою смерть. Мир для него перестал существовать. «…ять живым», — донеслось до уха мудрейшего из реальности в которой он только что существовал сам и откуда ещё слышался шум битвы. Три острых копья, причиняя немилосердную боль, проткнули кольчугу и вонзились в его тело. Сильнейший удар топора вскрыл грудную клетку и разрубил сердце. Нестерпимая боль вышвырнула разум из тела. Взгляд Вейкко неотрывно приковала к себе Мора.
***
Державный князь, возвышаясь на боевом скакуне, молчаливо оглядывал Михайлов луг, на котором только что закончилась жестокая битва. Часть его воинов заняла лагерь Благой рати и обустраивалась в нём. Другие собирали на поле раненых, пытаясь оказывать помощь тем, кому она ещё могла пригодиться. После шума сражения поле наполнилось неожиданной тишиной. Лишь каркали закружившие в небе вороны, стонали умирающие, да изредка перекрикивались между собой уцелевшие. Было много лучников из Поместного войска. Но стрелки бродили по полю боя не из любопытства и не из сердоболия к раненым. Они собирали стрелы, порой выдёргивая их из ран окоченевших на морозе мертвецов. Больше всего убитых лежало там, где случилась главная схватка. Мёртвые воины в самых разнообразных, порой даже причудливых позах. Ставшие ничейными щиты, шлемы, топоры. Сломанные копья, вытоптанный снег, там и здесь утыканный стрелами. Всё это Лесьяр видел много раз в своей наполненной военными походами молодости.
Державный князь подъехал к тому месту, которое указал один из офицеров Старшей дружины. Слез с коня, почувствовав неприятный укол в груди. Захар Строгов лежал в снегу, широко раскинув руки и ноги. Чуть поодаль от его левой руки лежал щит. Правая рука продолжала крепко сжимать длинное копьё, с которым воевода бросился в бой. Под телом распростёрлась алая ткань плаща. Конь воеводы спокойно стоял рядом, безразлично оглядывая собравшихся людей. Никаких ран не теле Захара Строгова не наблюдалось, ни рубленных, ни колотых. Лишь из правой глазницы железной личины торчала глубоко засевшая в мозгу воеводы стрела, пущенная лучником Храмовой дружины. Вряд ли он бил прицельно. Но бесспорно это был самый удачный выстрел в его жизни. Об успешности которого он тоже скорее всего не знал.
— Как всегда первым шёл, а тут вон как, — в голосе сопровождавшего офицера Лесьяр услышал искреннее сожаление. — Это вина Старшей дружины, моя в том числе.
— В битве рискуют все. А от такого, — Лесьяр указал рукой на торчавшую из глазницы двоюродного брата стрелу, — вообще никто не обережён.
Бесшумно подошёл Лютогост. Державному князю уже сообщили, что его сын в поединке лично убил воеводу дружины храма Юма и Живы. Знал князь и о его ранах. Лесьяр оглядел сына.
— Тебя уже перевязали? Как ты себя чувствуешь?
— Всё хорошо, отец. Я смог его победить!
— Рад, что ты не зря проводил дни и ночи в тренировках. От твоего меча пал достойный противник.
Лесьяр говорил сухо, но в душе благодарил Единого за то, что тот уберёг в сражении Лютогоста. Потерять в столь небольшой битве помимо воеводы Старшей дружины ещё и сына, означало бы понести слишком неоправданные потери. Державный князь сдержал рвавшееся проступить на его лице чувство страха. Но в отместку оно откатилось в глубину и оглушило сознание болезненно ухнувшим ударом сердца. Дыхание перехватило, а перед глазами закружилась метель белых пылинок. Лесьяр опёрся на плечо Лютогоста.
— Что с тобой, отец?
— А… Фуф… Сейчас отпустит, всё в порядке, — ответил державный князь, превозмогая боль, сжавшую грудь изнутри. — Пойдём туда.
Державный князь с сыном направились в сторону, где находился труп мудрейшего Вейкко. Немного придя в себя, Лесьяр Строгов смог отпустить сына и остаток пути пройти самостоятельно. Хоть и продолжала пылить перед глазами белая дурнота. Ставшие кольцом копейщики обступили толпу пленных. Около двух тысяч разоружённых ратников Благой рати понуро стояли под порывами холодного ветра, ожидая своей участи. Все они помнили, что выступление с оружием в руках против Великого Дома согласно Законам мудрости карается смертной казнью. Некоторые с надеждой смотрели на проходящего мимо них державного князя, но Лесьяр Строгов нарочно оставил их без внимания. На время. Пусть поволнуются подольше.
Мудрейший храма Юма и Живы Вейкко лежал на спине около какой-то заснеженной кочки. Кольчуга у него была хороша, но всё же не смогла спасти ему жизнь. В трёх местах спаянные звенья были прорваны жалами копий, оставившими после себя кровавые дыры. Но самую страшную рану причинил топор. Красно-чёрная дыра в грудной клетке, казалась берлогой таинственного зверя, убитого где-то внутри и залившего всю одежду Вейкко своей алой кровью. Руки мудрейшего застыли на груди, окровавленные пальцы сдавливали рану, будто он пытался соединить её края и не дать жизни излиться на снег. Но было ясно, что сделано это было совершенно неосознанно. Когда разум уже умер, а тело ещё не смирилось с данностью. Рядом лежал тот самый клинок, которым Вейкко убил двух бойцов Железного войска. Как сказали Лесьяру, со слов пленных следовало, что этот меч дали мудрейшему после битвы в Орешкином овраге. А принадлежал он погибшему там приставу Тайной стражи Лавру Крутову.
Лесьяр Строгов не стал наказывать воинов, убивших мудрейшего. Державного князя восхитило мужество с которым встретил свою смерть главный хранитель храма Юма и Живы. Он бесстрашно погиб в бою как истинный воин, и заслужил право быть похороненным в соответствии со всеми правилами благоверов. Подойдя ближе, Лесьяр молча постоял над телом своего врага, пытаясь разглядеть в чертах его лица ответы на терзавшие разум князя вопросы. Правый глаз мудрейшего затёк кровавым синяком. Левый был открыт и на застекленевшем зрачке красовалась узорами снежинка.
— Вот дурак! Ну надо было такую смуту учинить, — державный князь обращался к Лютогосту и стоявшим неподалёку офицерам. — На полном серьёзе думал в одиночку против меня сладить. И чего добился? Сам погиб, несколько тысяч воинов за собой в могилу свёл. Сколько раненых! Зачем? Эх… Но бился он достойно! В этом нет никаких сомнений. В ратной доблести он может быть примером.
— Ну что, отец, через пару дней выступим на Старогулье?
Лесьяр немного удивлённо посмотрел на своего сына. Казалось, что раны, полученные в бою совсем не тревожили Лютогоста. В глазах его сверкал огонёк боевого азарта. Не врёт. Протяни ему сейчас копьё и отдай приказ, мигом бросится его исполнять. Державный князь ощутил гордость, он породил хорошего воина. Если не оставлять его без внимания, Лютогост сможет достичь вершин ратного величия. Но сейчас нужно остудить его пыл.
— Ничего делать не будем. Сейчас занимаем лагерь Вейкко, обустраиваемся в нём, хороним убитых, лечим раненых и ждём.
— Но чего ждём? — опешил Лютогост. — Войну надо выиграть.
— Без сомнения. Войну нужно выиграть и мы это сделаем. Очень редко победить можно ничего не делая. Сейчас как раз тот случай.