Пётр Строгов сильно переживал. Он открыл глаза, но не увидел ничего кроме тьмы. Закрыл глаза и увидел то же самое. Ничего не изменилось. Надо было спать, но сон никак не шёл. В голове постоянно роились мысли. Они гудели и жужжали, не давая сосредоточиться на отдыхе и покое. Беспокойство переползало из головы в грудь и живот, растекалось тягостным напряжением по всему телу. Иногда юноше казалось, что от волнения он устал так сильно, что вот-вот упадёт без сознания. Но добравшись до ложа ворочался почти всю ночь. Так повторялось уже несколько дней подряд. Так было и сегодня.
Приближался созванный его отцом Великий совет. Это не частое событие в жизни Рустовесской державы. Что на нём будет? Сможет ли отец добиться у князей одобрения на исполнение его замыслов? Зря он задумал всё это. Зачем нужно какое-то пустое согласие? Ведь можно просто приказать и всё! А так сколько времени будет потрачено в пустую. Нужно созвать князей, дождаться пока они получат письма, пока соберутся, пока приедут, потом провести совет и разъехаться обратно по пределам. Можно было просто разослать грамоты с приказами. Намного меньше хлопот. И он, Пётр, сын Лесьяра из Дома Строговых не переживал бы так сильно.
Сон улетучился окончательно. Юноша слез с ложа и стал ходить по своей комнате. Приятная прохлада слегка успокоила мысли. Иногда ему казалось, что предельные князья приедут только ради того, чтобы сразу же начать расспрашивать младшего сына их властителя про историю Дома Строговых, про расположение рек и городов в Рустовесской земле и про их собственные Дома. Немедленно начнут выпытывать у молодого человека где какой предел располагается. Благодаря помощи старшего брата, Всеслава, Пётр хорошо выучил чертёж Рустовесья. Гужвоземье, Густошумье, Солоплаж, Суломатье, Крайнесточье и Хладоручье. Он мог хоть прямо сейчас показать на какой реке какой город стоит.
Брат очень помог ему. Пару дней назад Всеслав принёс Петру «Буквенное описание земли Рустовесской и правителей её». Автором объёмистого труда был Вейкко, мудрейший храма Юма и Живы в Суломатье. Книгу мудрейший написал всего около пяти лет назад и список был совсем новый, не похожий на другие книги из библиотеки. Искусно разукрашенная обложка из тонких досок, две бронзовые застёжки, разомкнув которые можно было пробудить к жизни события прошлого. Пётр никогда не любил читать, но труд Вейкко пришёлся ему по вкусу. Как сказал Всеслав, у мудрейшего есть и другие труды, но этот самый сдержанный в суждениях и полезный для изучения прошлого. Мирная книга. Интересно, что значит «мирная»? После Великого совета, когда Петра перестанут допрашивать, нужно будет почитать и другие рукописи.
Пётр подошёл к очагу и медленно подул в него. От его дыхания несколько угольков открыли глаза и слабо засияли. Пётр разжёг от них лучину, и перенёс пламя на масляный светильник. Когда горящее масло осветило его маленькую комнатку, он оделся и придвинул к столу сундук. Бросив на его крышку покрывало, сын державного князя сел поудобнее и придвинул «Буквенное описание…» поближе. Конечно, читать при свете слабого огонька было не так приятно как под лучами солнца, но другой возможности посидеть с книгой не было. Когда начинают дуть зимние ветры, солнце редко балует рустовесцев своими лучами. Дни становятся очень короткими. И в эти короткие часы отец берёт его с собой, чтобы организовывать встречу предельных князей или идёт с младшим сыном в казармы Старшей дружины. Времени на чтение не остаётся. Только ночью, при свете горящего масла. Тем более, что Пётр всё равно не может заснуть.
Юноша расстегнул бронзовые застёжки и открыл книгу на странице, посвящённой истории его Дома. Брошенные в очаг щепки принялись дружно потрескивать, наделяя комнату теплом своего горения. Пётр взялся за чтение.
Как рассказывала рукопись, основателем династии Строговых был выходец из храма Благопроявлений. Звали его Яков. Будучи полным сиротой он воспитывался в Доме мальчиков, где обучился ратному делу. Так же юноша питал тягу к знаниям, прошёл обучение и достиг степени знающего в четвёртом двожстве слепых. В Храмовой дружине он со временем стал командовать сотней.
По достижении двадцати лет Яков предложил мудрейшему организовать походы вверх по рекам Рустовесь, Мицальта и Хиля, чтобы присоединить «ничейные» земли, лежащие вдоль их берегов. Но мудрейший ответил, что храм занимается только верой и наукой, а не военными походами. Тогда Яков загорелся идеей создания своего княжества и стал тайно собирать сторонников. Он решил, что раз храмы не захватывают земли, а племенные союзы тоже не стремятся расширять свои владения, то это даёт ему шанс создать свою державу. Раньше такого никто никогда не делал. Ещё не известно как бы к замыслам молодого сотника отнеслись Позар и Светлоба. Тогда Яков стал усердно молиться, спрашивая у богов их волю.
И вот однажды на небе появилось Второе Солнце. Ночь превратилась в день, а днём сияло два светила. В тот же год стали дуть тёплые ветры с юга. Яков и его сторонники поняли, что боги услышали их молитвы и посылают им знамение. Вопреки воле мудрейшего они переселились на пустынный берег реки Рустовесь, где основали своё маленькое поселение, назвав обнесённое земляным валом и частоколом городишко Древгородом. Яков объявил себя князем и взял себе фамилию Строгов.
Но человек самовольно назвавшийся князем, и взявший фамилию должен иметь и свой родовой герб. Именно тогда основатель державного Дома и выбрал то знамя, которое уже четыреста лет развевается над Древгородом и подвластными ему землями. Серебряная звезда символизировала Второе Солнце с пришествием которого началась новая Эпоха Благоденствия. Восемь её лучей обозначали, что Строговы претендуют на то, чтобы распространять свою власть во все возможные направления. Красный цвет поля был знаком того, что для создания, сбережения, укрепления и расширения княжества новый Дом не будет жалеть ни своей, ни тем более чужой крови. Вся история становления и развития Рустовесского государства была доказательством того, что державный Дом неуклонно следовал заветам своего основателя.
Масло в светильнике догорело и огонёк, беспомощно задохнувшись, вновь погрузил комнату во мрак. Пётр на ощупь закрыл книгу, щёлкнул застёжками и задумался. Спать ему совсем не хотелось. Можно было бы принести масла, чтобы опять разжечь светильник и почитать о том как первые Строговы обороняли Древгород, воевали с храмом Благопроявлений, племенным союзом успонов и самовластными князьками, державшими остроги по обоим берегам реки Рустовесь. Но тревожить прислужников ему не хотелось. Пусть спят, у них сейчас и так очень много забот.
Пётр лёг на кровать. Что же ему делать? Постепенно переживания вновь охватили его разум. Всё ли он правильно выучил и запомнил? А вдруг, он что-нибудь напутает прямо на пиру в присутствии всех предельных князей и опозорит тем самым отца, свой Дом и себя до скончания времён? Отец велел сыну чаще молиться. Обращение к Единому должно успокоить его разум.
Пётр слез на пол и встал на колени. Тихим полушёпотом начал произносить он давно заученные молитвы к Элаю. Но волнение юноши только усиливалось. Он уже чувствовал, как всё более болезненно начинает биться его сердце. Чуткий слух уловил как свирепствует за каменными стенами северный ветер. Его жестокие удары заморозили слова молитвы и сдули их как сухие листья с берёзы. Все мысли молодого человека о Едином внезапно пропали, канув в ледяную смертельную пасть Хлада. Петром овладел парализующий ужас.
Как мог отец отойти от старых богов? Ведь тот, чей дух отвернулся от их защиты, после смерти будет растерзан Мрозом и Килмой, после чего навеки отдан во власть Хлада. Яков Строгов, основатель их Дома, имел разногласия с хранителями, даже воевал с храмом Благопроявлений. Но он не отворачивался от богов. Он молился им, спрашивая их совета и наставления. Позар и Светлоба откликнулись на его молитвы и послали будущему князю знак своего величайшего благоволения — Второе Солнце и тёплые южные ветры.
И вот теперь он, Пётр, далёкий потомок основателя Дома стоит во тьме, пытаясь выговорить слова, обращённые к чужому божеству. А вокруг бушуют злые зимние ветры, посланные с остатков ледника теми, кто ненавидит жизнь во всех её проявлениях. Разве смогли бы их предки выжить в Эпоху Падения, если бы просили защиты не у своих истинных богов, а у этого странного божества, пришедшего из-за моря, из земель в которых никогда не падает снег?
Старые, родные боги послали Петру предупреждение. Надо быть глупцом и слепцом, чтобы не понимать того, что с ним сейчас произошло. Целая цепочка совпадений. Такого не бывает, это был ясный знак от древних покровителей Рустовесского государства. Отбросив все мысли об Элае, Пётр обратился с молитвой к Позару и Светлобе. Хорошо, что старые боги могли легко внимать любым обращениям. Чтобы общаться с ними не нужно было заучивать никаких особым образом сложенных молитв. Сердце Петра моментально успокоилось. Самое главное не говорить отцу о своём открытии. Похоже, что он искренне поверил в Элая. Действовать напрямую было бы глупо и неосмотрительно. С помощью истинных богов он найдёт способ переубедить отца. Но позже, не сейчас.
***
По приказу Лесьяра Строгова конные разъезды Дворцовой стражи заняли свои позиции в одном дневном переходе от Древгорода. Каждый разъезд размещался на пути продвижения предельных князей. Стражники встречали почётных гостей и провожали их до столицы, неся впереди себя весть об их приближении. Всеслав, наследник Лесьяра, встречал князей у городских ворот и провожал их к отцу. Сам державный князь в окружении детей и ближайших помощников ожидал прибывших у ворот своей резиденции, что было знаком величайшего уважения к владыкам пределов.
Первыми на заснеженных полях показались знамёна предельных князей Юрьевых. На жёлтом поле полотнищ сверкало зелёное солнце их Дома, имевшее восемь коротких лучей, ограниченных перекладинками. Словно вбил кто-то в зелёный шар восемь гвоздей такого же цвета. Казалось, что солнце это вот-вот сорвётся с трепетавшего знамени и покатится на восьми своих ножках куда-то вдаль.
Род свой Юрьевы вели со времени появления Второго Солнца. Основатель династии, воин Храмовой дружины по имени Георгий, бежал вместе с Яковом Строговым из храма Благопроявлений, был одним из тех кто начал строить Древгород. С тех пор Юрьевы были верными союзниками Строговых. Они командовали засечной чертой у подножия Мирлийских гор, водили древгородские дружины на войну.
В восемьдесят пятом году молодое Рустовесское государство победило племенной союз густашумцев. На следующий год был создан предел Густошумье. Первым предельным князем назначили Скалогрома Юрьева. Он и построил в верховьях реки Рустовесь крепость Белошумье. Город стоял на самой тогдашней границе и защищал реку от набегов воинственного племенного союза сваяльцев. Когда в конце концов сваяльцы были завоёваны, Юрьевым даровали обязанность присматривать и за их землями. Воины Дома Юрьевых были первыми из тех, кто трижды принимал на себя удар их восстания и до конца участвовал в подавлении сваяльских мятежей. Не было ни одной войны в которой Юрьевы не приняли бы участия.
Подъехавший к воротам резиденции предельный князь ловко соскочил с коня и преклонил колени перед своим владыкой.
— Приветствую тебя, Лесьяр, сын Красимира!
Лесьяр Строгов также почтительно наклонил голову.
— И тебя, Хотен, сын Стоума из Дома Юрьевых!
После этого оба крепко обняли друг друга. Пётр Строгов заметил, что Хотен Юрьев был среднего роста, имел худощавое телосложение. Говорил он очень почтительно, но тонкие губы его всегда были сложены в какую-то странную едва уловимую ухмылку. Мутноватые серые глаза князя освещали собеседника лёгкой подозрительностью и хитростью.
— Всё, северные ветры уже принесли зиму, — начал предельный князь. — Из Белошумья на ладьях двинулись. Думал, побыстрее прибудем. Куда там! Через два дня уже ледок начал на реке вставать. Пришлось на коней пересаживаться. Хорошо ума хватило их с собой взять. Следом на плотах везли.
— Ну ты решил тоже, — засмеялся Лесьяр. — Хотел быстрее зимы приехать?
— Хотел, да она проворнее меня оказалась.
Знамёна с серебряной молнией, заключённой в красный круг появились через два дня. Чернек Озеров, крепкий массивный мужчина, преклонил колени перед Лесьяром в солнечную морозную погоду. Когда предельный князь снял свой шлем, Пётр Строгов увидел его короткие русые волосы с проседью и лысиной. Серые глаза Чернека одарили юношу пристальным оценивающим взглядом. Младший сын владыки Древгорода застыл от ужаса. Вот сейчас начнёт расспрашивать его про свой Дом! Но Чернек не задал никаких вопросов.
Третьими прибыли Волковы. Их предки получили власть в двести втором году от явления Второго Солнца. После того как Рустовесское государство завоевало племенной союз шумян, и державный князь создал новый предел — Солоплаж. Первым предельным князем был Кирилл Волков, получивший этот титул в знак особых заслуг перед государством. Дом Волковых мог похвастаться многими славными воинами и полководцами.
Гербом Дома Волковых было знамя, на бледно-голубом поле которого скрестились копьё, меч и топор. Цвет поля был символом моря на берегу которого стоял Удольчин, предельный город Солоплажа. Копьё, меч и топор предназначались для любого человека или народа, который осмелится назвать себя врагом державного князя.
Нынешним главой Дома Волковых был Олег, сын Далибора. Князь был среднего роста, имел крепкое телосложение. В отличие от других князей, у него было круглое лицо. Голубые глаза владыки Удольчина выражали невозмутимое спокойствие. Пётр Строгов не заметил в них никакой подозрительности или враждебности. Похоже, это самый верный подданный его отца!
Через день после Олега Волкова прибыл со своим отрядом Ростих, сын Велерада из Дома Клыковых. Клыковы были самым молодыми предельными князьями. Их Дом появился менее столетия назад. В триста восемнадцатом году державный князь Кузьма Строгов решил присоединить к Рустовесскому государству земли, граничащие с остатками Великого ледника. Туда, в дикие заснеженные леса постоянно переселялись люди. Было их очень мало, но всё же такие действия никого не могли оставить равнодушными. Одни называли их храбрецами, другие безумцами. Ещё бы, жить в землях граничащих с порождением Мроза и Килмы! Около громадных глыб льда, с которых на государство каждый год спускается зима. Кузьма Строгов решил, что в тех землях нужно создать новый предел, чтобы Рустовесская земля имела на севере естественный рубеж. Как считал державный князь, эти земли должны перейти под его власть пока не заполонили их свирепые таслейские племена с северо-запада.
Все отговаривали Кузьму Строгова от этой безумной затеи. Но нашёлся человек, который поддержал державного князя. Звали его Всеград. Был он самым младшим представителем одного из купеческих семейств Древгорода. Узнав об этом, Кузьма Строгов немедленно объявил о создании предела Хладоручье, а купеческого отпрыска назначил в нём предельным князем. И как оказалось, не прогадал. Уже через несколько лет в верховьях реки Кульмы был отстроен Камнеград, столица нового предела.
Новоиспечённый князь взял себе фамилию Клыков и выбрал гербом чёрного змея на белом поле. Белое поле символизировало снега и льды над которыми властвовал новый Дом. Чёрный змей обозначал плодородие, которое со временем поселится в Хладоручье. Как не трудно догадаться, Клыковых считали самыми худородными из всех Больших Домов Рустовесской земли. Особым уважением они не пользовались, хоть и успели принять участие в нескольких войнах, прогремевших за последний век. Как отметил в своём «Буквенном описании земли Рустовесской и правителей её» мудрейший Вейкко, именно по причине молодости своего Дома Клыковы всегда держатся за державного князя. Он поддерживает их, а они его.
Ростих, сын Велерада из Дома Клыковых был очень худ и не высок ростом. Лицо его освещала широкая улыбка. Взгляд зеленоватых глаз так же показался Петру весьма дружелюбным. На лоб князя ниспадали длинные чёрные волосы. «Да, — подумал Пётр, — видимо в Хладоручье сильно не отъешься: холодный и бедный край!» Зима, жена его старшего брата, тоже была довольно худощава.
Из всех предельных князей больше всего расположился Пётр к прибывшему последним Деяну, сыну Благослава из Дома Булатовых. Возможно, из-за его молодости. Владыка Миргорода был всего на пять лет старше. Было видно, что молодой правитель ещё не очень освоился в своей роли, да и подобное собрание знатнейших представителей Рустовесского государства ему ещё видеть не приходилось. Пётр приметил, что его сестра Дарина выглядела сегодня особенно красиво. Она с интересом разглядывала молодого Булатова и щёки её покрылись лёгким румянцем. Похоже, что не только из-за мороза. После того как князь спешился с коня и поприветствовал своего властителя, Дарина на миг переглянулась с отцом. Петру даже показалось, что Лесьяр Строгов слегка кивнул своей дочери.
— И так, все мои почтенные гости в сборе, — объявил Лесьяр. — Сообщаю моим подданным и верным союзникам, что Великий совет состоится послезавтра.
По традиции до Великого совета никто не вёл разговоров о государственных делах. Князья проводили время на пирах, присутствовали на ратных соревнованиях своих дружинников, вели беседы об охоте, военном деле и лошадях. К немалому разочарованию Лютогоста, отец запретил ему участвовать в ратных состязаниях. «Ты не рядовой дружинник, — сказал сыну Лесьяр, — а значит тебе не место в этих забавах!»
***
В резиденции державного князя было особое помещение. Пользовались им очень редко, но порядок поддерживали постоянно. Так повелось ещё более двухсот лет назад, когда резиденция из деревянной была перестроена в каменную. На стенах комнаты висели знамёна пяти Больших Домов и пяти храмов Пресветлых богов. Естественно, располагались они чуть ниже знамени Великого Дома державных князей Строговых. В стены были вмонтированы специальные крепления для факелов и светильников. Правее входа находилась специальная стойка для мечей. Посередине комнаты стоял большой стол. Вокруг стола располагались скамьи. На столе лежали чистые листы бумаги, перья, чернила и воск. Сегодня Лесьяр приказал снять со стен знамёна благоверов. В этой комнате по традиции проходили заседания Великого совета Рустовесской земли.
Сквозь узкие прорези окон светило тусклое солнце. Предельные князья входили, снимали пояса с мечами и крепили их на стойку у входа.
— Что же, — сказал Лесьяр Строгов, — будем считать, что Великий совет открыт.
Хотен Юрьев немного замешкался со своим поясом. Затем недоуменно посмотрел на державного князя, указав глазами на стол за которым сидел Всеслав.
— Лесьяр, что здесь делает твой сын? Наследники не имеют права присутствовать на Великом совете.
— Да, — спокойно ответил державный князь. — В соответствии с обычаям они не могут здесь находиться. Но Всеслав здесь останется. Он будет молчать и смотреть.
Всеслав Строгов улыбнулся, почтительно кивнул и не произнёс ни звука. В разговор вмешался Чернек Озеров.
— Если это Великий совет, то почему в этой комнате нет мудрейших? Без них никак нельзя его проводить. В истории Рустовесской земли ещё не было таких советов.
Лесьяр Строгов ожидал подобный вопрос и был к нему готов.
— Мудрейшие храмов Пресветлых богов участвовали в советах последние двести лет. Двести пятьдесят лет назад на Великом совете мог бывать только мудрейший храма Благопроявлений. В первые полтора столетия со времён основания нашего государства хранителей на советах вообще не было.
— Может быть так было раньше, — ответил слегка озадаченный Чернек. — Но двести пятьдесят лет! Великий совет имеет огромное значение…
— Именно поэтому мудрейшие здесь не нужны. Им незачем иметь такое влияние.
Лесьяр Строгов почувствовал боль в груди. Она была слабой, но заметной. Чтобы облегчить её, он сделал несколько глубоких вдохов. Так, чтобы никто из предельных князей этого не заметил. Голова слегка закружилась. Нет, нужно взять себя в руки! Разговор ещё даже не начался, самое трудное впереди. Момент не самый лучший, чтобы расслабляться. Он сделал рукой жест, приглашая князей садиться за стол. Негоже обсуждать важные дела стоя в дверях. Но Чернек Озеров явно не собирался уступать.
— Нужно немедленно вызвать в Древгород мудрейших, подождать их приезда.
— Никого вызывать и ждать мы не будем. Ещё никогда не было Великого совета без одного из предельных князей. Не будем начинать такую практику.
Чернек Озеров сразу понял, куда клонит Лесьяр и молча пошёл к столу. Когда князья расселись, слово взял Олег Волков. Он обратился к державному князю:
— Лесьяр, если я всё правильно понимаю, то мы собрались здесь не из-за угрозы немедленной войны. Значит есть другие причины, и если ты нас вызвал, то они действительно важны. Предлагаю начинать обсуждение.
Державный князь медленно оглядел всех присутствующих. Боль в груди немного отпустила его и сейчас он собирался с силами. Но слишком долго молчать тоже нельзя. Как бы плохо он себя не чувствовал, нужно выполнять свои обязанности. В такие моменты ни в коем случае нельзя показывать слабость.
— Начнём наш совет вот с какого вопроса. Мне очень важно знать мнение каждого из присутствующих. Что вы думаете о военной опасности со стороны соседей?
Лесьяр посмотрел на Хотена Юрьева, поэтому первым ответил он.
— Я думаю, что прямо сейчас войны не будет. Наши враги ещё слишком слабы. Но с каждым годом опасность увеличивается. Надо готовиться.
— Ростих?
— Угроза войны никуда не делась. Опасность постоянно витает в воздухе.
— Чернек?
— Я согласен с князем Юрьевым. Надо готовиться.
— Что скажут Волковы?
— Безусловно надо готовиться. Главная угроза нашему государству исходит с Запада, от киврийцев и Вечерних королей.
— Что думает молодой князь Булатов?
— Мы постоянно готовимся к войне. Я думаю, что главная угроза Рустовесской земле идёт с Востока, от кочевых племён.
Лесьяр подвёл итог.
— Я рад, что все согласны. На счёт того, что война неизбежна мы все едины, а это главное. Я знаю, что на каждого из вас можно положиться по части готовности ваших войск к войне. Но для победы мало одного военного мастерства. Нужны стойкость и единство. Войско должно идти в бой за одним командиром. Государство должно обладать единством.
Державный князь замолчал и дал возможность своим князьям высказаться. От их реакции на его слова зависело в какую сторону он должен повернуть разговор. Первым заговорил Ростих Клыков.
— Я согласен с тобой, Лесьяр. Но разве мы не едины?
— Мы все служим твоей воле, — поддержал владыку Камнеграда Олег Волков.
Все предельные князья согласно закивали. Всеслав Строгов внимательно наблюдал за своими будущими подданными. Державный князь продолжал.
— Верно. Но наши отряды изолированы друг от друга в своих пределах. У ратников и офицеров нет опыта совместных действий. Чтобы исправить ситуацию, в следующем году мы начнём практиковать сборы всего рустовесского войска в одном месте.
— В одном месте?
— Да. Но наш Великий совет посвящён не этой проблеме. Я хочу вернуться к разговору о единстве государства. Наша решимость защищать страну должна подкрепляться не только воинским мастерством. Всё это должно быть скреплено нашим братством. «Мы все братья», — неожиданным для Лесьяра, Всеслава и самих себя хором выдохнули предельные князья.
Лесьяр не стал скрывать своего удовлетворения услышанным. Однако, такое единодушие разорвало задуманную им нить разговора, которую он плавно подводил к главной цели Великого совета. Задумавшись на несколько секунд, державный князь зашёл с другой стороны.
— Деян, кому ты будешь молиться когда пойдёшь в битву?
— Агуну и Кесе, — ответил молодой князь.
— Ты, Олег?
— Сияю и Кипине, — не задумываясь сказал предельный князь Солоплажа.
— Аурину и Заре, — не дожидаясь вопроса сказал Хотен Юрьев.
— Кому будут молиться воины Озеровых?
— Ответ очевиден, — сказал Чернек. — Юму и Живе.
— Ростих, а кого из богов ты будешь молить о покровительстве в битве?
Владыка Камнеграда слегка наморщил лоб и поднял глаза вверх.
— Хм… В первую очередь в бою потребуется удача. Значит перед сражением я буду молиться Агуну и Кесе.
Именно на такие ответы и рассчитывал Лесьяр Строгов. Предельные князья, только что говорившие о своём братстве, наглядно продемонстрировали полное отсутствие единства. Можно было приступать к главному.
— Вот видите, произнёс после короткой паузы державный князь. — Как нам побеждать в сражениях, если нас защищают разные боги?
Хотен Юрьев, внимательно слушавший владыку Рустовесской земли, начал понимать к чему ведёт Лесьяр. Всеслав Строгов видел как предельный князь Густошумья сузил свои хитрые серые глаза и собирался с мыслями. Жаль, что Лесьяр приказал своему наследнику молчать, ему сейчас явно понадобится помощь. От внимания Всеслава не ускользнуло то, что его отцу стало труднее дышать. Приготовившись к спору, владыка Белошумья вступил в разговор.
— К чему подобные вопросы, Лесьяр? Мы вполне можем молиться Позару и Светлобе. Какая разница? Ведь все они дети Благо. А вот ты принял чуждого бога. Как он нас защитит?
Лесьяр Строгов больше не видел смысла медлить.
— Поэтому я и собрал вас на Великий совет. Принятие единой веры наша главная цель на сегодняшний день.
— Теперь понятно почему здесь нет мудрейших храмов пресветлых богов.
— Да, их здесь сегодня нет и больше никогда не будет. Разговор о них остался позади. Я же собрал вас чтобы объявить о том, что летом четыреста четырнадцатого года вы и вся страна примите элаитство и принесёте мне присягу по обрядам новой, единой веры. Это будет первый шаг к укреплению державы. Получив для всех нас защиту Единого, мы начнём усиливать державу не только религиозными реформами.
Всеслав внимательно смотрел на своих будущих подданных. Отец был прав, его присутствие на Великом совете очень полезно. Даже безмолвное участие в таких спорах даёт возможность намного лучше понять характер предельных князей, их настроения и остроту умов. На пирах, охотах и ратных состязаниях сделать такие ценные наблюдения намного сложнее. Хотен Юрьев был явно оскорблён подобным поворотом Великого совета. Чернека Озерова возмущала сама возможность каких-то серьёзных изменений. Олег Волков смотрел на державного князя растерянно-удивлённо. Деян Булатов наблюдал за происходящим с любопытством юноши, волею судеб оказавшимся свидетелем разговора более старших и солидных людей. Ростих Клыков задумался на некоторое время, потом с лёгким хлопком сжал ладони своих рук и кивнул головой.
— Я за! Клыковы поддерживают твоё решение, князь.
Чернек Озеров иронически усмехнулся.
— Ну да, что в Древгороде решить ещё не успели, то в Камнеграде уже одобрили.
Деян Булатов высказал терзавшие его сомнения.
— Разве можно взять и просто отказаться от веры предков? У меня в Миргороде есть некоторое количество жителей элаитов. Даже в Старшей дружине служат несколько ратников. Но так, чтобы взять и предать нашу веру?
— В Хладоручье очень много элаитов, — ответил ему Ростих Клыков.
— Ну да, — рассмеялся Чернек. — В твоём захолустье вообще людей очень мало. Как можно брать веру меньшинства? Остальных убьём?
— Никакого насилия, — ответил владыке Старогулья Лесьяр Строгов. — Когда вы примете новую веру, и присягнёте мне по её обрядам, люди сами постепенно будут обращаться к истинному богу.
— Истинному? — с удивлённым возмущением выдохнул Хотен Юрьев.
— Никаких диспутов о вере мы здесь устраивать не станем, — спокойно проговорил Лесьяр. — Пусть алимы и мудрейшие спорят о небесном. Для нас этот вопрос в первую очередь политический. Рустовесской земле нужно единство и элаитство способно его обеспечить. Я не заставляю вас делать что-то невозможное. Я уже три года как принял Единого. Просто следуйте моему примеру.
Ростих Клыков нисколько не поколебал своей решимости поддержать волю державного князя.
— Я приму элаитство и присягну по его обрядам. Государство нужно развивать и укреплять. Ты прав, князь. Для блага Рустовесской земли мы должны принять защиту Единого.
Всеслав взвесил про себя слова Ростиха. Предельный князь Хладоручья говорит вполне искренне, решил наследник Рустовесской державы. Ему можно доверять. Тем временем, Деян Булатов продолжал сомневаться.
— Мы должны беречь страну. Война близко и только наше единство может помочь выстоять в ней. Но как отказаться от богов своих предков?
— Я уже принял элаитство, — повторил державный князь. — Просто следуй моему примеру. Новая вера это только начало укрепления Рустовесья. Мы проведём множество других преобразований. Создадим единодержавное войско. Будем обучать грамоте людей из других сословий, тех кто склонен к такого рода делам. Чтобы их ум также начал служить на благо Рустовесской земли. Вместо нынешних трактов проложим такие дороги, которые крепче свяжут всю страну. Позволят войскам, купцам и посыльным достигать любого города или острога нашей страны. Только нужно начать. Всё решается сегодня, здесь. Это решение в наших руках.
Лесьяр Строгов снова почувствовал боль в груди. Как не вовремя она вернулась! Именно сейчас, когда от убедительности его слов зависит поддержка Крайнесточья, да и исход всего Великого совета. Хорошо, что Всеслав строго следует его наказу и не произносит ни звука. Лютогост или Пётр уже давно бы вмешались в разговор и запросто испортили своими словами всё дело.
Деян Булатов колебался. Он безмерно уважал Лесьяра Строгова. Предельный князь Крайнесточья понимал, что от его позиции сейчас зависит очень многое. Всё то о чём говорил державный князь было очень близко его молодому пылкому сердцу. Не просто рутинное управление своими землями, разбирательство споров, вынесение приговоров, занятия с бойцами Старшей дружины, напряжённое взаимодействие с дядей и его супругой. А то о чём сейчас говорит владыка Рустовесской земли. Новое войско, спаянное новой верой, преодоление доселе ещё не виданных проблем. Грядущая война… Да, это не может не привлекать. Но большинство из предельных князей явно не разделяют такого юношеского азарта. Деян Булатов посмотрел мельком на Всеслава. Наследник Древгорода был ему ближе всего по возрасту. За время пребывания в стольном городе старший сын Лесьяра стал Деяну весьма симпатичен. Поняв, что молодой князь невольно ищет его одобрения, Всеслав улыбнулся и едва заметно кивнул головой.
— Я согласен принять элаитство, — произнёс наконец Деян. — Булатовы поддерживают твоё решение, князь.
— Олег?
Предельный князь Солоплажа растерянно замолчал. На круглом лице его, заросшем небольшой бородой, отразилось тягостное размышление человека, делающего очень трудный выбор.
— Конечно, — наконец проговорил владыка Удольчина, — единство державы это очень важная вещь. И мы несём за неё ответственность. Но каждый человек отвечает в первую очередь за себя.
— Каждый простой человек, — поправил его Лесьяр Строгов. — Но ты не простой житель. Ты достойный сын старинного Большого Дома и несёшь ответственность за Солоплаж. А в конечном счёте за всю страну. Это очень важно. Я как твой державный князь нуждаюсь в поддержке. А вся Рустовесская земля нуждается в нашем единении. Разве ты забыл, что воины со всей державы сражались в Солоплаже, и мастера со всей страны помогали тебе восстанавливать Удольчин и другие крепости? Значит сейчас вся страна нуждается в твоём правильном решении.
— Я приму элаитство. Волковы поддерживают твоё решение, князь.
Молча слушавший их разговор Чернек внезапно вскочил из-за стола, словно обожжённый резким ударом небесной молнии.
— Вы рехнулись! Все наши предки были благоверами.
— А все наши потомки со временем станут элаитами, — Лесьяр Строгов спокойно сделал рукой жест, призывающий князя Озерова сесть на место. — Предки построили Рустовесскую державу не для того, чтобы мы её потеряли. А для её сохранения нам нужно единство. Я уже устал повторять это слово. Е-Д-И-Н-С-Т-В-О!
— Мы и так едины, — сказал Хотен Юрьев. — Мы ведь все клялись тебе в верности. Сейчас все наши усилия надо сосредоточить на военных приготовлениях.
— Так и будет. Ратную подготовку никто не отменяет. Но речь идёт не только о ней. Нужны меры по укреплению всей страны в целом, а не только войска. Новая вера это лишь начало.
— Клинок нашего государства уже много столетий твёрд и победоносен, — не хотел уступать Чернек Озеров. — Зачем его нужно перековывать?
— В последней войне мы одержали прекрасную победу, — поддержал его Хотен Юрьев. — Зачем что-то менять? Просто нужно готовиться к новым походам.
— Да, — согласился с ним Чернек, — ведь все тогда действовали сообща. При Чёрном кургане сражались все князья и храмы. Даже элаиты бились вместе с нами.
— Вот именно, — прервал рассуждения предельных князей Лесьяр Строгов. — Сообща. А должно быть монолитное единство, которое начинается с общей веры, с одного бога. Благоверие слишком раздроблено. Значит нужно принять элаитство. Покровительство общего для всех бога позволит нам укрепить порядок.
Хотен Юрьев понял, что державный князь не собирается уступать своим вассалам, но всё же решил попробовать перевести разговор в другое русло.
— Ты должен дать нам больше свободы, Лесьяр. Имея больше возможностей, мы сможем лучше следить за порядком на своих землях. Если бы ты снизил налоги, мы бы смогли тратить больше денег на войска.
— А ты не забываешься, Хотен? Это не ваши земли. Мои предки послали ваших предков, чтобы они правили пределами от имени державного князя. Чем вы сейчас и заняты. Не подарили вам эти пределы, а дали их в управление. Не забывайтесь! А что было однажды дано, то может быть и забрано назад.
— Лесьяр, — голос Чернека Озерова был одновременно удивлённым, возмущённым и слегка напуганным, — ты угрожаешь своим верным подданным?
— Нет. Я напоминаю своим верным подданным, что они исполнители воли державного князя. А она такова. Вы должны принять элаитство.
— Если такова твоя воля, — сказал Чернек. — Но благоверие помогло сохранить жизнь в Эпоху Падения.
— Да, помогло, — согласился державный князь. — Но оно и не давало идти вперёд. Если вы помните, то основатели Древгорода поступили вопреки воле мудрейшего храма Благопроявлений. Итогом их неповиновения стала Рустовесская держава. Теперь настало время когда мы должны двигаться дальше.
Предельный князь Густошумья понял, что дальнейшие споры не изменят решения Лесьяра Строгова.
— Если ты приказываешь, то мы должны выполнить наш долг по исполнению твоей воли. И мы выполним его. Но как быть с храмами Пресветлых богов? Если мы вдруг объявим, что все разом переходим в элаитство, то против нас начнётся народная война. И храмы возглавят её. Нас просто сметут.
Державный князь улыбнулся.
— Тебя так просто смести? Я не зря сказал, про лето следующего года. За грядущие месяцы мы ослабим храмы.
— Но как это сделать? — поинтересовался Чернек Озеров.
— Во-первых, больше не ставить мудрейших в известность о государственных делах. Все вопросы решать без их ведома. Во-вторых, запретить храмам взимать десятину с предельных земель. Пусть живут за счёт тех доходов, которые они получают со своих собственных владений. В-третьих, мы запретим храмам выпускать велги. Пусть пользуются общегосударственными монетами. В-четвёртых, со временем они должны будут распустить Храмовые дружины.
— Если это приказ, то я его выполню, — произнёс озадаченный Чернек.
— Это приказ, — подтвердил Лесьяр тоном, пресекающим любые дальнейшие возражения.
— Но подумай, князь, — не успокаивался Озеров. — Ведь храмы это надёжная военная опора. Вспомни войну!
— Храмовые дружины представляют угрозу.
— Храмы это центры знаний.
— Храмы просто копят знания и прячут их. А они должны быть использованы на благо Рустовесского государства. Вопрос решён. К лету четыреста четырнадцатого года храмы должны быть ослаблены. После этого все Большие Дома перейдут в элаитство.
Больше никто не возражал. Вызвали доверенного переписчика. В напряжённой тишине решение Великого совета было записано на большом листе пергамента. Затем каждый из князей начертал под ним своё полное имя и титул. Подождав пока просохнут чернила, князья расплавили воск и подтвердили подписи вислыми печатями с гербами своих Домов.
— Так как Великий совет закончился, — сказал Лесьяр Строгов — ваше присутствие в Древгороде больше не требуется. С завтрашнего утра вы начнёт отбывать в свои пределы. Чернек.
— Да, князь?
— Ты отбудешь первым. Олег, ты отправишься одновременно с ним.
— Как тебе будет угодно.
— Ростих, Деян, вы отбываете послезавтра. А ты, Хотен двинешься в путь последним.
— Хорошо.
— Сегодня вечером мы проведём последний общий пир.
Князья покинули зал Великого совета. Лесьяр и Всеслав остались одни. Державный князь тяжело дышал. Боль в груди снова вернулась. Он опёрся локтями на стол и прикрыл ладонями лицо.
— Как ты себя чувствуешь, отец?
— Ничего, всё в прядке, просто утомился. Что можешь сказать по поводу увиденного?
— Если честно, то я ожидал чего-то более грандиозного. А разговор прошёл так обыденно.
— В каком смысле?
— Ну… Всё-таки это называется Великим советом.
Лесьяр рассмеялся.
— Не всё, что именуется великим, на деле выглядит как великое и невероятное. Знаешь, сколько песен сложено о битве при Чёрном кургане? Так вот. Мы, все кто там сражался, просто бились с врагом. Убивали, умирали. Я не рыскал по полю боя в поиске вражеских военачальников, как иногда утверждают. Киврийские вожди сами попались под мой меч в горячке боя. Это лишь воля Единого.
— Понимаю.
— Так что скажешь по поводу итогов совета?
— Думаю, что на Клыковых можно полностью положиться. Булатовы выполнят свои обязательства. Надо будет только помочь Деяну уладить проблемы внутри его Дома. Волковы… Как мне показалось, Олег не очень был рад перспективе перехода в новую веру. Но он воспринял перемены как свой долг. Не думаю, что с ним будут проблемы.
— Что скажешь про Чернека и Хотена?
— Озеровы и Юрьевы подчинились только после твоего прямого приказа. Им перемены явно не нравятся. Но я считаю, что против тебя они не пойдут. Разве только случится что-то совсем непредвиденное.
***
За время пребывания в Древгороде Деян Булатов обратил внимание, что у всех Строговых есть что-то неуловимо общее в глазах. Они были разного цвета. За ними стояли разные характеры и разный жизненный опыт. Глаза державного князя были усталыми, сильными, твёрдыми. У его старшего сына, Всеслава, они блестели свежим умом и хитростью. Лютогост одаривал собеседника оценивающей воинственностью. Взгляд Петра был чист и наивен. Но было у них у всех что-то общее. Только Деян не мог понять что именно.
Поначалу глаза Строговых отталкивали Деяна. Потом он понял с чем это связано. Старшая дочь державного князя, Мирина, уже много лет жила в Миргороде. И много лет он чувствовал ненависть, исходящую от жены его дяди. Даже когда она смеялась, было в её улыбке что-то такое, что овевало холодом. Её глаза всегда держали Деяна в тяжёлом напряжении, ожидании неприятностей. Здесь он понял, что во взгляде Мирины были и неуловимые черты присущие всем Строговым.
— В сохранности ли пребывают доверенные тебе земли Крайнесточья?
Это был традиционный вопрос, с которой державный князь начинал беседу с главами Больших Домов. Лесьяр Строгов пришёл утром, когда Деян ещё не успел принять пищу.
— В доверенных мне землях Крайнесточья жители, ратники и остроги в полной сохранности, — ответствовал молодой князь. — В этом году крестьяне собрали урожай на десятую часть больший, чем в прошлом. Доходы торговцев увеличились на пятую часть. Войска продолжают тренировки. Грядущей зимой я планирую провести общий смотр Поместного войска.
— Что на границе?
— За год было четыре мелких набега на остроги засечной черты из Степей и один набег с севера, с Холодного камня. Все нападения успешно отбиты.
Лесьяр Строгов присел на скамью и удовлетворённо кивнул головой.
— Похоже, что ты хорошо знаешь как обстоят дела в родном пределе.
Деяну было приятно, что он смог показать себя перед державным князем с самой лучшей стороны.
— Я рад, что ты поддержал меня на Великом совете, — продолжал Лесьяр. — Без твоей поддержки мне пришлось бы очень тяжело.
— Должен признаться, что изначально я не собирался вас поддерживать, но ваши доводы убедили меня, что задуманное правильно и необходимо.
Честность и открытость главы Дома Булатовых пришлись по вкусу державному князю. Но почему он промолчал о дяде? Не догадывается про козни Видогоста или просто не хочет выносить сор из семьи? Лучше бы последнее. Умный союзник полезнее наивного. Тем более, если выдавать за него дочь.
— Деян, теперь мы должны действовать вместе. Наше дело трудное и опасное. Я должен убедиться, что ты всё хорошо понимаешь и будешь беречь себя. Безопасность моих верных союзников является первоочередной задачей. Поэтому я хочу поговорить с тобой о Видогосте. Ничего не таясь поведай мне о своём дяде. Что ты можешь о нём сказать?
— Дядя давно считает себя моим единственно возможным наследником, — после короткой паузы начал Булатов. — Думаю, он уверен, что станет владыкой Миргорода. Но раз я крепок и здоров, не сомневаюсь, что они с Мириной… Ну, с вашей дочерью… То есть я не имею ничего против неё лично или тем более вас, но уверен, что они вполне могут замышлять против меня недоброе.
— Ты очень умный юноша. И абсолютно прав насчёт Видогоста и Мирины. Скажу тебе честно, я выдал её замуж потому что тогда, десять лет назад мало кто сомневался что именно твой дядя станет в конечном итоге правителем Крайнесточья. К тому же подошёл её возраст. Кстати говоря, тебе ведь тоже надо жениться. Ты не думал об этом?
— Думал и не раз.
— Правильно. Женитьба очень укрепит твои позиции. Ты уже посватался к кому-нибудь?
— Пока ещё нет…
— Эх, тебя должен был женить твой отец. Или твоя мать. Но они мертвы и теперь ты должен сам озаботиться данным вопросом.
— Вы правы, князь.
— Твоя избранница должна будет родить тебе сыновей. Должна быть красивой, заботливой. Но, самое главное, она должна происходить из достаточно сильного Дома, чтобы его вес мог укреплять твою власть.
Деян Булатов согласился и вопросительно посмотрел на державного князя.
— Мы взрослые мужи, поэтому не будем бродить вокруг да около, — продолжал Лесьяр Строгов. — Я предлагаю тебе жениться на моей дочери Дарине.
Молодой предельный князь немедленно увидел перед собой лицо Дарины Строговой. Милая, красивая девушка. Стройная фигура. Заплетённые в две косы русые волосы. Добрая приветливая улыбка. И то самое, неуловимое во взгляде синеватых глаз, что присуще всем Строговым. Внезапно, после услышанного предложения девушка вдруг стала ему намного ближе, чем он мог себе представить за всё время пока был в Древгороде. Если он даст согласие, Дарина вскоре станет его женой. А её отец, грозный державный князь, станет и ему отцом, оберегающим Деяна и его жену копьями своих полков и силой авторитета.
— Я согласен, — произнёс Деян.
— Тогда следуй за мной. Я благословлю вашу помолвку, а мои сыновья станут свидетелями нашего договора.
— Разве я не должен по всем правилам заслать сватов, чтобы просить руки вашей дочери?
— По всем правилам, да. Но у нас другая ситуация. Ваша свадьба должна будет пройти по таинствам новой веры. Значит мы подождём с ней до лета следующего года.
— Хорошо.
— Пока наш договор должен оставаться в тайне. Поведай о нём только самым надёжным людям, кому можешь доверять полностью. Если не доверяешь как себе самому, то лучше помалкивай. У тебя есть надёжные люди?
— Мой дядя Эдуард, воевода Старшей дружины.
— Он достойный человек. Это очень хорошо, что ты ему веришь. Кстати, давно хотел узнать какого ты мнения о приставе Тайной стражи?
— Пётр Родников надёжный офицер, он мой добрый союзник. Он поддерживает меня и помогает мне во всём.
Лесьяр Строгов задумался.
— У меня возникло ощущение, что он не очень хорошо справляется со своими обязанностями. Да, он честный и верный человек. Но его способности могут помешать ему справиться с ситуацией в Миргороде. Особенно если Видогост решится на открытое выступление. Я думал заменить его.
— Ваша воля. Но я бы просил оставить Петра Родникова в Крайнесточье. Этому человеку я доверяю так же как себе.
— Если ты настаиваешь, то я оставлю пристава.
Сыновья державного князя Всеслав, Лютогост и Пётр уже ожидали их в Большом зале. Дарина Строгова поставила на стол перед женихом и отцом испечённый её собственными руками хлеб. Деян отломил горячий, дышащий свежим ароматом кусочек и положил его в рот. После жениха хлеб отведал и отец невесты. Дарина протянула Деяну руки ладонями вверх и он накрыл их своими руками. Дочь Лесьяра улыбаясь смотрела своему жениху в глаза. Он почувствовал прилив необыкновенной радости и теплоты. Ладони Дарины были слегка красноватыми. На нескольких пальцах он нащупал небольшие трещинки. Державный князь явно не баловал свою дочь бездельем. Видимо, в свите ей приходилось не только шить и помогать нянчить детей. И всё же по сравнению с грубыми покрытыми мозолями руками Деяна, привыкшими держать меч, копьё и щит, маленькие ручки Дарины были мягкими и нежными. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, а Лесьяр тем временем благословил их будущий брак, укреплявший союз Строговых и Булатовых.
***
Дружинники Булатовых и Клыковых седлали своих коней. Двор княжеской резиденции был забит суетящимися людьми. Позвякивали кольчуги, скрипели повозки. Державный князь и его сыновья провожали гостей. Воспользовавшись моментом, Всеслав Строгов подошёл к владыке Камнеграда и предельному князю Хладоручья и позвал его в арсенал.
Арсенал Древгорода всегда содержался в образцовом порядке. В слегка спёртом воздухе каменного помещения витал запах масла, железа, кожи и дерева. На стойках вдоль стен стояли тысячи мечей, копий, боевых топоров. Отдельные комнаты были полностью забиты аккуратно уложенным оружием, бережно предохраняемым от сырости и ржавчины. Здесь же хранились огромные запасы стрел, щиты, кольчуги, шлемы, поножи, стальные кирасы, конские доспехи и сбруя. Отдельно лежали барабаны, трубы и свистки. Всё с помощью чего в походе и битве управляется войско. В специальных чехлах лежали алые походные знамёна с серебряной звездой Дома Строговых. По ратному закону хранитель арсенала, который допустил порчу оружия приговаривался к смертной казни. Судя по всему, управляющему арсеналов Древгорода наказание не грозило. Он справлялся со своей работой безукоризненно.
В дальнем конце арсенала была установлена специальная стойка. На ней крепился очень странный предмет. Как утверждают, это было оружие Древних. Всеслав не раз просил отца перенести эту диковинку в Большой зал, но Лесьяр всякий раз отказывал. «Какое же это оружие?» Наследник Рустовесской державы и сам толком не мог понять как такой чудный предмет вообще может представлять смертельную опасность.
Всеслав подвёл Ростиха Клыкова к стойке и откинул промасленную ткань в сторону. Похожий чем-то на топор брусок тускло поблёскивал сталью. Боевой жезл Древних. Наверняка Древние знали какие-то магические заклинания, если умели воевать такими жезлами. Иначе как им убить? Брусок хоть и был увесистым, но имел весьма плавные черты. Никаких режущих и острых углов у оружия не было. На боку жезла неизвестный мастер выбил свои письмена.
— Великий совет прошёл довольно напряжённо, — произнёс наконец Всеслав. — Тебе я доверяю. А вот Озеровы и Юрьевы такого доверия вызывать не могут. Они запросто превратятся во врагов государства. А значит, мы должны быть готовы к тому, чтобы обмануть их. Перехитрить.
— Я тоже об этом думал, — согласился Ростих.