Одним словом, неважный нос у Худаяр-бека. Красивым мужчиной назвать его никак нельзя.
Два года как Худаяр-бек стал старостой в селении Данабаш. Он не просто стал старостой, как другие старосты. Обычно старосту избирает население, а Худаяр-бек стал старостой иначе. Раньше, а именно два года тому назад, Худаяр-бек был рассыльным у главы. Случилось так, что тот вступил в брак сийга с матерью Худаяр-бека. Ясно, что глава не стал поддерживать другого кандидата в старосты. Не прошло и недели, как прежний староста был отстранен от должности. Некоторое время село оставалось без старосты. И в один прекрасный день население узнало, что старостой над ним поставлен Худаяр-бек.
Став старостой, Худаяр-бек сразу резко изменился. Начал он с одежды. Обновив ее и вооружившись кизиловой дубинкой, он объявил, что отныне звать его не просто Худаяр, а Худаяр-бек. Кто смел спрашивать у него, каким образом он стал беком??
Но народ знал, что беком он стал благодаря матери, которая вышла замуж за главу.
До тридцати человек Худаяр-бек посадил в кутузку только за то, что они по старой памяти назвали его не Худаяр-беком, а просто старостой Худаяром.
Понукая осла, дядя Мамед-Гасан вывел его на улицу. В этот момент со двора выбежал мальчуган лет семи-восьми, без штанов, без шапки; с плачем и криком он подбежал к ослу и ухватился за его хвост. Это был сын дяди Мамед-Гасана.
- Не дам осла!.. Не дам!.. У-у-у!..
Мальчик плакал, крепко держа осла за хвост и не давая ему двинуться с места.
Дядя Мамед-Гасан - очень добрый отец и никогда бы не обидел своего сына. Он подошел к мальчику и начал ласково увещевать и успокаивать его.
- Не плачь, сынок! К вечеру твой осел вернется домой. Что с ним случится? Я же не продаю его. Дядя Худаяр-бек возьмет его в город и даст ему там много ячменя...
- Нн-ет, н-нет! Не отпущу, ни за что не отпущу-у, и на шаг не отпущу-у...
С этими словами мальчик начал тихонько ударять осла прутиком по шее, чтобы повернуть его ко двору. В этот миг к мальчику сзади подошел Худаяр-бек и огрел его дубинкой по спине.
- Ты что, собачий сын? Куда осла поворачиваешь? Или ослеп, меня не видишь? Клянусь аллахом, шкуру с тебя спущу...
С криком "вай-вай" мальчик бросился во двор, а Худаяр-бек сел на осла и поехал. Крестьяне разошлись. Проводив Худаяр-бека, дядя Мамед-Гасан, расстроенный, вернулся домой, чтобы утешить сына.
* * *
Был уже полдень, когда Худаяр-бек доехал до города.
Взяв осла у дяди Мамед-Гасана, Худаяр-бек сказал, что его вызвал начальник, но сказал он неправду. Никакой начальник его не вызывал, а было у него совсем другое дело. Если бы он ехал к начальнику, то должен был бы приехать пораньше. Он хорошо знал, что начальник бывает в канцелярии только до полудня, а в полдень канцелярия закрывается.
Нет, у Худаяр-бека было совсем другое дело.
Оставив осла в караван-сарае, Худаяр-бек вышел в город. Купив семифунтовую сахарную головку, он спрятал ее под полой и двинулся к кварталу Бузхана. Пройдя некоторое расстояние, повернул налево. Тут он перепрыгнул через канавку и, остановившись перед невысокой дверью, поставил сахарную головку на землю и стал стряхивать с себя пыль.
Подняв левую ногу, он почистил брюки правой рукой, затем поднял правую ногу и почистил левой рукой. Сняв после этого папаху, он сунул в нее левую руку, а правой похлопал ее со всех сторон и надел на голову. Взял сахар под мышку, кашлянул и постучал в дверь.
- Кто там? - отозвался со двора женский голос.
Худаяр-бек, не отвечая, снова постучал. Через некоторое время дверь открыла девочка лет пяти и, увидав незнакомого мужчину, захлопнула дверь и убежала.
- Мама, там какой-то большой дядя! - послышался со двора ее голос.
Посмеявшись словам девочки, Худаяр-бек позвал ее из-за двери:
- Девочка, кази-ага дома?
Но девочка так была перепугана видом Худаяр-бека, что не ответила. В это время дверь снова открылась, и в ней показался какой-то молодой человек. Став в дверях, он уставился на Худаяр-бека.
- Кази-ага дома?
- Дома, а что тебе надо?
- Мне надо повидать кази-агу.
Не сказав ни слова, молодой человек закрыл дверь и удалился; вернувшись через некоторое время, он предложил Худаяр-беку следовать за ним.
Наклонив голову, Худаяр-бек перешагнул через порог и спустился на две ступеньки, во двор. По-видимому, жена кази стирала белье, так как, открывая дверь, молодой человек предупредил:
- Ханум, уйди, человек идет.
В одном углу двора стояло глиняное корыто, возле которого кучей лежало мокрое белье; грязная мыльная вода, вылитая после стирки, текла по двору и образовала у самых ворот большую лужу. Строго говоря, это был даже не двор, так как, кроме четырех стен, тут ничего более не было; шириной двор был не более десяти, а длиной около пятнадцати шагов; у левой стены были сложены сырые кирпичи, вот и все. Вероятно, это был задний двор кази, так как в этом городе нет дома, который бы не имел садика. Так или иначе, если у кази и был еще садик, Худаяр-бек, кроме этого заднего двора, ничего не видел.
Оставив Худаяр-бека во дворе, молодой человек скрылся в узком проходе. Через некоторое время в том же проходе появился согбенный старик. Левая рука была у него в кармане, а правой он защищал глаза от солнца.
- Что тебе надо, братец? - спросил старик, подойдя к Худаяр-беку.
- Дядя, мне надо видеть кази-агу. Дело у меня к нему.
- Откуда ты, дружище?
- Я староста селения Данабаш - Худаяр-бек. Хочу видеть кази-агу.
- А что это у тебя под мышкой, милый?
- Это сахар, принес для кази-аги. У меня доброе дело одно, а сахар подсластит его.
Старик тем же путем ушел обратно, а через несколько минут появился молодой человек и пальцем пригласил Худаяр-бека идти за ним. Пройдя по узкому проходу, Худаяр-бек вошел за своим провожатым в переднюю, где снял башмаки и шагнул в комнату.
Войдя в комнату, Худаяр-бек остановился в удивлении, забыв даже поздороваться. Он удивился тому, что уже виденный им старик сидел у противоположной стены на тюфячке. Конечно, он сразу догадался, что этот старик и есть сам кази.
Кази с первого взгляда понял, что гость его не из смышленных, поэтому не только не обиделся на него за то, что тот не поздоровался при входе в комнату, но сам встал и, приветствовав гостя, показал ему место рядом с собой.
Худаяр-бек почтительно ответил на приветствие и, пройдя в конец комнаты, сел и поставил перед собой принесенную сахарную головку. Комната кази была большая, выбеленная, с высоким потолком. Она имела по стенам тридцать семь ниш и выступов, и все они были заняты чем-нибудь: на выступах была расставлена всевозможная фаянсовая посуда, а в нишах стояло несколько самоваров, сундучок, кальян, около пяти головок русского сахара и всякая мелочь. Примерно десять ниш были заняты связками белья и одежды, в двух нишах лежали разные книги. Пол был покрыт дорогими коврами. У одной из стен комнаты стояли три больших железных сундука, на которых сложены были тканые и войлочные ковры, паласы. У другой стены были сложены завернутые в ситцевые простыни постели. Кази сидел на бархатном тюфяке и опирался на пару громадных мутаков, сложенных друг на друга.
Когда Худаяр-бек поставил сахарную головку на пол, кази повернулся к нему и сказал с улыбкой:
- Для чего этот сахар, бек? В чем дело?
- Кази-ага, у меня благое дело, - так же улыбаясь, ответил Худаяр-бек. Сахар я принес, чтобы подсластить беседу.
- Да будет сладкой твоя жизнь, братец мой! Наверное, хочешь совершить кябин.
- Нет, кази-ага, не кябин, а сийгу.