- Правда. Мы семь пантачей взяли сверх плана. Вот из-за этого и был скандал.
- Как же так? - Коньков с удивлением развел руками. - Ты, что ли, разрешил?
Дункай поморщился от досады и сказал таким тоном, каким отвечают, оправдываясь при недоразумении:
- Ну, зверь же не корова, во дворе не стоит. Как ты его сосчитаешь? Пошли охотники в тайгу - кто ни одного не убил, кто двух. А лицензии даем на бригаду.
- А почему не каждому в отдельности?
- Потому что у нас нет таперских участков.
Коньков не понял: при чем тут таперские участки? И решил зайти с другого конца:
- Скажи, пожалуйста, Батани Кончуга знаком был до этого с Калгановым?
- Знаком.
- Говорят, Калганов у него карабин отбирал. Кончуга, наверное, обиделся?
- Зачем обиделся? Калганов добрый человек. Отбирал, да отдал. Кончуга не браконьер.
- Но стрелял без лицензии?
- Я ж тебе сказал, что наши лицензии вроде разнарядки, бумажки для отчетности.
- Но е-мое! - Коньков с досады даже вилкой пристукнул по столу. Неужели ты не понимаешь? У них же конфликт был! Зачем же сводить их в тайге один на один? Да еще не на день, на два, а на целый месяц. Зачем ты назначил в проводники Кончугу? Или других не было?
Дункай замялся, потом сказал с тяжелым вздохом:
- Ну что ты привязался? Остальные были на клепке - ясень заготовляли для мебели.
- Дак что ж, нельзя было отозвать кого-нибудь с клепки? Они же всего за шесть верст отсюда работают!
- Ну и прилипчивый ты! - Дункай покачал головой и опять поморщился. Пойми же, здесь нет никакого подвоха. У Кончуги детей много. Панты он не добыл в этом году - не повезло ему на охоте. А на клепке какой заработок? Вот я решил отправить его с Калгановым - проводнику хорошо платят. И потом, Кончуга надеялся, что Калганов разрешит ему убить одного пантача.
- Но нет же лицензии!
- Тогда были.
- И ты дал ему лицензию?
- Зачем? Калганов сам мог разрешить. Мог войти в положение человека. Ведь нуждается Кончуга. За панты много платят. А Калганов был добрый человек.
- Подожди! То Калганов карабин отбирает за браконьерство, то сам вроде бы потворствует. Что-то здесь не вяжется. Ты мне откровенно скажи - в чем дело?
- А дело в том, что порядка у нас нет, - сказал Дункай, выходя из себя и наливаясь фиолетовым багрянцем. - Если хочешь знать - мы сами потворствуем этому браконьерству.
- Как это так? - опешил Коньков.
- А вот так. Ты видел эти заломы? Сколько там одной кеты гибнет? Может, миллион. Видим, но молчим. А мужикам внушаем: не тронь лишней кеты. Она, мол, общее достояние. Значит, одну рыбу не тронь, а миллионы пусть гибнут? Ну, что они, эти мужики, слепые? Или дети неразумные? Как они думают о нас?
- Допустим, ты с рыбой прав. Но ведь зверь - не рыба. Здесь особая статья.
- Да то же самое! - с силой воскликнул Дункай. - Скажи, кто только по нашей тайге не лазает? И леспромхозовские охотники, и райпотребсоюзовские, и наша артель, и любители всякие из отдаленных центров, и просто шалые хищники. Бесхозная она у нас, тайга-то! Вот мы учимся в школах, в институтах, нам внушают: охотничьи угодья должны быть закреплены за артелями, разбиты на таперские участки... А что на самом деле? Тьфу! Бардак! Извини за выражение.
- А что дадут эти таперские участки?
- Как что? Зверь-то, он ведь родные места знает. Небось был бы у того же Кончуги свой таперский участок, он бы на пушечный выстрел не подпустил бы к нему ни одного браконьера. И сам бы не взял сверх нормы ни одной соболюшки, ни одного пантача. Потому что кормился бы с этого участка и нынче, и завтра, и через многие годы.
- А почему же не закрепят за вами угодья? Кому это на руку?
- Всяким бездельникам да хищникам. Да еще любителям дешевой пушнинки да дичинки, да тем, которые любят развлекаться, из некоторых заведений. Один Калганов носился с этими таперскими участками, пока самого не ухлопали. Он и срывал на мне горе: плохо смотришь! А я что? Дух святой, чтоб углядеть за всеми? И семимильных сапогов у меня нету. Тайга велика. Один наш район с Голландию будет.
- Н-да, брат, дела... - Коньков в задумчивости побарабанил пальцами по столу. - Откуда Калганов?
- Из филиала Академии наук. А раньше был директором соседнего заповедника.
- И часто он у вас бывал?
- Не часто... но бывал. Года три назад он выпускал здесь баргузинского соболя. Изучал парнокопытных, книги писал.
- Он у тебя останавливался?
- Нет, в школе.
- В классе, что ли? Или у знакомых?
- Учительница тут была. Ну и он при ней, значит, приспосабливался.
- Куда же она делась?
- Вышла замуж за Зуева.
- Настя!
- Она.
- Вот оно что!..
Помолчали. Коньков вынул папироску, размял ее, Дункай тем временем услужливо вычеркнул спичку.
- Как думаешь, Семен Хылович? - спросил Коньков, прикуривая и глядя на Дункая. - Калганов разрешил Кончуге взять пантача, или он ваньку валяет?
- Не знаю. Я с ним и не был.
- А где сейчас Инга?