А Конькова, взяв под локоток, отвел в сторону:
- Тебе придется здесь остаться. Установи, кто ездил вчера по реке. И вообще пошарь. А с Кончуги глаз не спускай.
3
Коньков решил первым делом сходить на лесной кордон, где жил лесник Зуев. Вытащив на берег бат, они с Дункаем и Кончугой пошли по еле заметной лесной тропинке.
Неподалеку, за приречным таежным заслоном, открылась обширная поляна с пожней, поросшей высокой, по щиколотку, салатного цвета отавой; посреди пожни возвышался внушительных размеров стог сена, побуревшего от долгого августовского солнца.
Изба лесника, окруженная хозяйственными пристройками: амбаром, сараем, погребом и сенником, стояла на дальнем краю у самого облесья...
И огород был на кордоне, засаженный картошкой, огурцами, помидорами и всякой иной овощной снедью, и все это было обнесено высоким тыном от лесных кабанов. Недурственно устроился лесник, подумал про себя Коньков.
На крыльце их встретила молодая хозяйка: миловидная, опрятно причесанная, с тугим пучком светлых волос, заколотым на затылке огромными черепаховыми шпильками. Ее большие серые глаза были в чуть заметных красных прожилках, и смотрела она как-то в сторону, будто кого-то ждала, и от нетерпения прикусывала пухлые губы. Одета она была в пушистую бурую кофту ручной вязки, синие брюки, заправленные в хромовые сапожки.
На руках у нее висели пестрые половики.
Поздоровавшись с Дункаем, она пригласила всех в дом:
- Проходите, пожалуйста! А я вот полы помыла только что, - указала она на половики и первой вошла в сени.
- Гостей ждете? - спросил Коньков.
- Какие тут гости! - не оборачиваясь, сказала хозяйка и стала раскатывать от порога половики. - Проходите и присаживайтесь.
В избе было чисто и уютно; по стенам развешаны ружья, чучела птиц и засушенные, связанные пучками травы. Хозяйка поставила на стол глазурованную поставку желтоватой медовухи, потом соленые грибы, вяленую рыбу, огурцы:
- Кушайте на здоровье! Небось проголодались с дороги.
Дункай налил в стаканы мутноватой медовухи, а Коньков, заметив на левом виске у хозяйки синяк и сообразив - почему она на крыльце все смотрела в сторону, подворачивая правую щеку, спросил с улыбкой:
- Кто же вам эту отметину на лице поставил? Или с лешим в жмурки играли?
- Да в погреб вечером спускалась за молоком, оступнулась и ударилась об косяк, - ответила она, слегка зардевшись.
- А где хозяин? - спросил Коньков.
- В городе. Третьего дня уехал в лесничество.
- Вы вчера вечером или ночью не слыхали выстрела?
- Нет, я спала, - поспешно ответила она.
- А недалеко от вас Калганова убили. На Теплой протоке.
- Мне Кончуга говорил... утром, - и глаза в пол.
- И мотора с реки не слыхали? - Коньков подался к ней всем корпусом, как бы желая расшевелить ее, приблизить в эту мужскую застолицу, говорить, глядя друг на друга глаза в глаза.
Она сидела поодаль от стола на табуретке, с лицом печальным и спокойным, и, как бы понимая этот тайный вызов Конькова, посмотрела на него безо всякой робости, в упор:
- Нет, не слыхала. А вы кушайте, пожалуйста, кушайте!
- Давайте горло прополощем! - сказал Дункай. - Потом поговорим.
Мужики чокнулись стаканами, и все выпили.
- Хорошая медовуха! - похвалил Коньков. - С хмелем?
- Самая малость, - ответила хозяйка.
- А вы что ж не пьете за компанию?
- У меня работы много, а с этой медовухи в сон клонит.
- Вы знали Калганова? - неожиданно спросил ее Коньков.
- Да, - она опять опустила голову и стала разгонять руками складки на брюках.
- Когда его видели в последний раз?
- Третьего дня. Они с Кончугой останавливались у нас на ночь. Муж еще был дома. Они располагались там, на сеновале.
- А когда уехали?
- Тогда же, утром. Они на реку, муж в город.
На дворе закудахтали куры и залаяла собака. Хозяйка вышла из дому. Коньков встал из-за стола, прошелся по дому, остановился у подпечника, где хранилась обувь: ботинки, сапоги, туфли.
- Чего гуляешь от стола? - спросил его Дункай.
- Вы пейте, ешьте! - сказал он своим напарникам. - Я дома заправился.
Он закурил и вышел в сени; здесь в углу валялись старые шкуры, олочи, резиновые сапоги; на стенах висели искусно сплетенные связки новых корзин, липовые да вязовые туеса, берестяные лукошки.
Вернулась хозяйка с тарелкой красных помидоров.
- Ну, что там? - спросил ее Коньков.
- Ястреб кружит. Куры разбежались.
- У вас тут прямо настоящий промысел! - кивнул Коньков на лукошки и туеса.
- Сам занимается, любитель. Тайга.
- Сапожки у вас аккуратные. Какой размер?