Дом, милый дом.
Возможно, было бы правильно не уходить со злосчастной площади с помостом, а обратиться к адепту Дома Жизни. Рассказать ему о нападении грабителей. Кто знает, вдруг ордер на посещение Дома Исцеления можно восстановить? Но о такой возможности Сергей подумал слишком поздно. Идея найти дом человека, в теле которого находится его сознание, казалась правильной и единственно верной. А когда пришли сомнения, то возвращаться было слишком далеко.
В итоге Сергей промотался по городу до самого утра. Он больше не сторонился прохожих, не прятался в тени улиц. На площади, перед самым уходом, неожиданно настойчиво ему все же всучили простые льняные штаны и рубаху. Кто‑то из тех, кто первым выбрался из толпы, успел сбегать домой и вернуться со сменой одежды. Зачем? Сергей так и не понял. Возможно, переодеть раненого. Возможно, кто‑то обделался во время бегства – ничего удивительного, учитывая реальность висящей за плечами смерти. А быть может, одежду принесли просто на тряпки. Как бы там ни было, но, освободившись от грязной вонючей хламиды и переодевшись в простое, но чистое, Сергей почувствовал себя гораздо увереннее.
Ему не сказали конкретного адреса, не сказали даже улицы. Здесь их, похоже, просто никак не называли. Но указали идти в направлении высоких каменных башен с золотыми шпилями.
Город оживал. На еще полутемных улицах, заполненных клубящимся туманом, появились первые жители. Они не смотрели по сторонам – почти беззвучно появлялись из тумана и так же тихо вновь скрывались в нем. Призраки из ночного кошмара. Или просто сна. Жаль, что проснуться уже не получится.
Несмотря на довольно приличные дома вдоль неширокой улицы, под ногами грязно. Нет такой вони и куч мусора, как в трущобах, но и до привычной Сергею чистоты очень далеко. Большинство домов хоть и каменные, но кладка во многих местах дала трещины, просела. Окна, закрытые мутным стеклом, покосились, а ставни кое–где и вовсе висят на одной петле или отсутствуют. Многие крыши не перекрывались очень давно и успели порасти таким слоем темно–зеленого мха, что под ним не видно самого материала кровли.
Общее ощущение запущенности и даже безысходности. Будто город медленно, но верно умирает.
Сергей остановился возле здания с вывеской «Горячие ребрышки». Запах, истекающий из раскрытой двери, красноречивее всяких слов говорил о том, что ждет гостя внутри. Завтрак! Рот наполнился слюной, живот болезненно скрутило. Хоть затыкай нос.
В дверях послышались шаркающие шаги, а потом на свет показалась переваливающаяся с ноги на ногу фигура. Синекожий зомби имел довольно приличный вид: аккуратно выглаженные белые штаны, такая же рубаха, а также передник и поварской колпак, задорно натянутый на одно ухо. В руках зомби держал поднос с небольшими кусочками мяса, над которым еще поднимался пар.
Дегустация?
Зомби остановился в нескольких шагах от двери и замер.
Запах свежеприготовленного мяса щекотал ноздри. Сергей приблизился к мертвому работнику, заглянул тому в глаза. Воспаленные, с красной сеткой капилляров, а вокруг – желто–коричневые пятна. Те же самые пятна в уголках рта и возле ушей. Похоже, мало мертвяка поднять – еще надо и поддерживать его в нормальном состоянии. А этот, что ли, начал гнить?
Аппетита зрелище не прибавило, но желудок по–прежнему продолжал требовать пищу. Рассудив, что хоть какие‑то элементарные правила гигиены здесь соблюдать должны, Сергей взял с подноса несколько кусочков мяса. Плевать, что их предлагает выходец из могилы. Голод не тетка.
Чем выше поднималось солнце, тем люднее становилось на улицах. Появились повозки, груженные самым разным товаром: от свежих лепешек и покрытых тряпками крынок – до посуды и рулонов разноцветных тканей. Большей частью повозки тянули все те же зомби, но находящиеся в куда более плачевном состоянии, нежели виденный возле «Горячих ребрышек». Кожу некоторых покрывали большие язвы или гнойники, только–только не сочащиеся сукровицей. Подкашивающиеся ноги, казалось, готовы подломиться от чрезмерных усилий мертвых работников. Но в первую очередь страдали все же лицо и руки. Если кожа на черепе усыхала, утрачивала даже намек на влагу и превращалась в испещренный желто–коричневыми пятнами пергамент, то руки от пальцев и выше покрывались черными трещинами.
Один раз Сергею на глаза попался особенный экземпляр. Своеобразный ходячий рекламный щит – зомби, тело которого служило местом для размещения объявлений. Рядом с ним прохаживался полноватый лысый мужичок. Он то и дело прикладывался к пузатой фляжке, перевитой кожаными ремнями. Если так начиналось его утро, то доработать даже до обеда – большой подвиг. Вряд ли во фляжке молоко или чай. Как оказалось, любой желающий, заплатив лысому определенную сумму, мог тут же написать объявление и в прямом смысле слова приколоть его к зомби. В любое свободное место. Мертвый же бедняга никак не реагировал на острые длинные спицы, пронзающие его тело.
И вот это называется жизнью? Дом Жизни впору назвать Домом Смерти. Будет куда ближе к сути его деятельности.
Только теперь Сергей подумал, что за время нахождения в этом мире ни разу не видел ни одного животного. Даже не слышал. Кошки и собаки должны быть. И пусть даже не на улицах, но в домах, во дворах. За всю ночь никто не гавкнул, не мяукнул. Или теперь в качестве домашних любимцев эти синекожие парни и девчонки?
Время от времени Сергей прикладывал к глазам солнцезащитные очки или попросту прислонялся к какой‑нибудь стене и стоял с закрытыми глазами. Не все так плохо, как вчера, но глаза все же болели.
Он все же достиг каменных башен с золотыми шпилями. Вернее, достиг места, откуда на них открывался замечательный вид. В той или иной степени башни видно из многих точек в городе, но отсюда, с окраины весьма благополучного квартала, возвышающиеся над всеми прочими строениями и окруженные высокой кирпично–красной стеной, они выглядели действительно внушительно. Четыре высоких шпиля устремлялись в небо не менее чем на полторы сотни метров. Тонкие и изящные, они в высшей степени отличались от всех прочих строений, которые Сергей успел увидеть в новом для себя мире. Точно не деревянные и, скорее всего, не каменные. Отсюда, с расстояния примерно в километр, они выглядели монолитными, цельными конструкциями. Неужели металл или бетон? После вонючих улиц города, после гнилых труб в подвалах Дома Жизни предположение казалось абсурдным. Но чем черт не шутит? Магия… кто знает, на что она способна?
И башни, и окружающая их стена стояли на крупном холме, ближайшие склоны которого поросли короткой зеленой травой. Ни единого дерева или куста. Те, кто сидел в высоких шпилях, будто нарочно отстранились от населения Москвии.
Что это? Страх, гордыня, брезгливость?
Впрочем, сейчас на это плевать. Куда важнее то, что находится у подножия холма, — усадьбы. Несколько обособленных клочков земли с домом или целым комплексом строений. От каждой такой усадьбы шла пара хорошо заметных дорог. Одна дорога к крепостной стене, в которой имелись ворота, сейчас плотно закрытые. Другая дорога – к городу. Ощущение, что усадьбы – это нечто вроде буферной зоны между башнями и городом.
Сергей поморщился. Ничего конкретного по поводу жилища Здебора Вятича ему не сказали. Маг мог жить в любом из поместий или же, что куда хуже, за кирпично–красной стеной. Странно, но, всматриваясь в очертания клочков земли и выстроенные на них сооружения, Сергей вдруг понял: он знает, куда надо идти. Сеть дорог казалась знакомой.
Игры воспаленного воображения? Накопившаяся за сутки усталость?
Словно в ответ на предположение, под ребрами родилась острая боль. Сергей поморщился. Похоже, останавливаться нельзя. Расслабляться нельзя. Побои, полученные от грабителей, еще дадут о себе знать. Сомнений нет. Стоит сесть, а еще хуже – лечь, и вряд ли удастся снова подняться. А потому надо идти. В конце концов – это его дом. Вернее, усадьба принадлежит его телу. Но какая разница?
Он ступал уверенно. С каждым шагом все больше росла убежденность: дорога выбрана верно. В груди поселилось предвкушение вперемешку с сомнением. Что его ждет у стен поместья мага? Что он станет говорить, как лучше представиться?
В голове крутились самые разные предположения, но все они казались глупыми, натянутыми, неосуществимыми. Остается положиться на русское «авось» и надеяться на лучшее.
Уже на подходе к поместью Сергей заподозрил неладное. Двухэтажный особняк даже издали выглядел очень плачевно. Некогда большой, дом, с главной частью и парой вспомогательных пристроек, мог быть даже красивым, несмотря на темно–серые цвета и грубую кладку первого этажа. Теперь же он больше походил на развороченное гнездо. Здесь явно был взрыв. Или что‑то очень на взрыв похожее. Центральная часть дома напоминала выгоревший пень с дырами–окнами в руинах чудом устоявших стен. Со вспомогательных пристроек сорвало крыши, по их стенам пролегли отчетливые трещины. Всюду валялись куски обгоревшего дерева, камни, элементы металлических конструкций. Под ногами хлюпала черная от копоти глина. А в воздухе стоял сильный запах гари. Нетронутой осталась лишь каменная ограда высотой примерно метра полтора – наверняка дорогое удовольствие.
— Добро пожаловать домой, — прошептал Сергей, поднимая из грязи раскрытую книгу. Большая часть страниц выгорела, но обложка огню не поддалась. На оставшихся страницах буквы, написанные чернилами, расплылись. Текст стал совершенно нечитаем.
Сергей задумался, вспоминая слова долговязого из Дома Жизни. Что он говорил о причинах смерти Вятича?
«Колотые раны в области груди и живота? Вроде бы так. Причем множественные раны».
Надо полагать, Здебор кому‑то очень здорово насолил, если убийца не довольствовался одной лишь смертью мага, а в довесок еще и дом разрушил. И это «под носом» у башен с золотыми шпилями. Живущие у их стен далеко не рядовые горожане. Наверняка в отношении убитого мага должно было проводиться расследование. И наверняка тщательное. Но тогда становится еще более странно то, что еще живого Здебора Вятича приняли за мертвеца. Или маг действительно умер, а Сергей каким‑то образом попал в уже «пустое» тело? Попал – и тем самым оживил его.
Бред какой‑то!
Отлично поел, сладко поспал! Получил ответы на все вопросы! Что дальше? Куда идти? Хотелось все бросить и просто выключить голову. Хотелось проснуться.
Сергей скрежетнул зубами, вздохнул. Обгорелые развалины не навевали ничего, кроме тоски. Порывистый ветер штурмовал остовы стен, поднимал в воздух редкие, успевшие подсохнуть, пыль и пепел. От вида мертвого дома опускались руки. Замечательный финал в конце пути, ничего не скажешь.
И все равно – надо хотя бы обыскать развалины.
Он обошел пепелище. Если когда‑то на земле и были какие‑то следы, то теперь все скрыл равномерный слой жидкой грязи. По крайней мере, глаз ни за что не зацепился. Все те же обломки. Причем разбросанные довольно далеко от центра взрыва.
На лицо упала большая холодная капля. Сергей вздрогнул, посмотрел на небо. С утра чистое, сейчас его затягивали низкие серые тучи. Они надвигались широким фронтом и не предвещали ничего хорошего. Пока что теплая (даже ночью) погода не торопила обзавестись крышей над головой. Но если ночью Сергей нырнул в бочку по собственной воле, то теперь принимать душ не хотелось совершенно. Ветер, гуляющий по выжженному поместью, заставлял ежиться. И вроде бы температура воздуха не упала, а дрожь унять не удавалось. Холод будто изнутри разливался по телу.
Похоже, усталость берет свое.
Сергей направился к разрушенному дому. Черный изнутри, тот встретил незваного гостя мертвенным спокойствием. Практически все, что могло гореть, — выгорело. Кое–где в покореженных огненной стихией остовах с трудом угадывались очертания мебели или межкомнатных перегородок. От второго этажа осталось лишь легкое напоминание в виде обрушившихся толстых балок–перекрытий и частично сохранившихся стен. Крыша практически полностью обвалилась, образовав на полу первого этажа свалку из битой черепицы. Черепица с треском ломалась под ногами, отчего создавалось ощущение, будто идешь по сухим костям.
Очередной порыв ветра бросил в лицо пригоршню пепла. Сергей закашлялся – и чуть было не угодил в темнеющий провал. Кашляя, он невольно отступил на шаг в сторону, несколько черепиц соскользнули по деревянным доскам, а потом откуда‑то снизу донесся грохот. Сергей замер. Рядом с ним, в полу, рваными краями зияло отверстие. Не очень широкое (полностью не провалиться), но достаточное, чтобы поглотить ногу. Острые, расщепленные края глубоко бы пробороздили плоть. На этом бы осмотр внутренностей дома и завершился бы.
Значит, нужно быть особенно осторожным.
Сергей внимательно осмотрел отверстие. Такое ощущение, будто его пробили изнутри – из‑под пола. Выстрелили чем‑то небольшим (размером вряд ли больше футбольного мяча), но тяжелым.
Внимательный осмотр показал наличие еще нескольких таких же пробоин. Все в разных, но близких друг к другу частях дома. Щепа торчит наружу, причем белая, не обгоревшая. Значит, стреляли уже после того, как стих пожар. Значит, кто‑то приходил сюда после катастрофы… Или же оставался внизу все время, пока верхняя часть дома полыхала. Тогда должен быть подвал или что‑то вроде него, не тронутое пламенем.
Сергей попытался прикинуть: где в подобном доме может находиться вход в подвальные помещения? Скорее всего, где‑то близко к кухне. А еще так, чтобы удобно было спускать туда на хранение различные продукты. То есть вход может быть и не один. А уж если вспомнить, что дом принадлежал магу, то некоторые лаборатории вполне могут располагаться внизу. Если, конечно, такие лаборатории вообще существуют.
Поиски кухни Сергей отмел сразу, решив ориентироваться на расположение дыр в полу. В одной из комнат, в груде чего‑то обгорелого, но все еще не утратившего целостности, он отыскал несколько почерневших от копоти клинков. Судя по всему, обгорелое, не утратившее целостности некогда было ковром, на котором оружие и висело. Но стена обвалилась, ковер погиб в огне, а вот оружие вполне годилось в дело. Наверное, годилось…
Сергей прикинул в руке несколько образчиков кузнечного мастерства. Прежде он всего раз имел дело с настоящим средневековым холодным оружием. В каком‑то небольшом музее. Там еще что‑то рассказывали про балансировку, про основные виды стали и самих клинков. Как бы сейчас пригодились эти, пусть и небольшие знания. Но, как назло, ничего путного вспомнить не удавалось.
В конце концов, Сергей выбрал нечто вроде рапиры: обоюдоострый клинок, заточенный от центра до острия, длиной около метра. Витиеватый эфес с несколькими изящными пластинами хорошо закрывал руку. Стерев с пластин черный налет, Сергей обнаружил орнаментальную гравировку и несколько небольших разноцветных камней. Драгоценных ли? Он не имел понятия. Но вещь, скорее всего, должна немало стоить. В крайнем случае, ее можно продать. На первое время вырученных денег хватит.
А ведь если подумать: этот дом (вернее, его останки) и все, что находится в пределах усадьбы, — принадлежит ему. А возможно, и не только усадьба… У кого бы узнать?
Неожиданно в голове раскаленными буквами пролегла фраза: «Множественные колотые раны в области груди и живота…»
Пожалуй, высовываться пока рано.
Используя рапиру как палку, Сергей двинулся на дальнейшие поиски. Теперь он мог не опасаться неожиданного падения в очередную дыру, неожиданно раскрывшуюся под ногами. Прежде чем сделать шаг, он проверял пол клинком. Скорость передвижения снизилась, но уж лучше так, чем с разодранной ногой или сломанной шеей.
Вскоре его внимание привлек камин. Большой, обложенный чем‑то вроде мраморной плитки и украшенный потрескавшейся лепниной. Дымоход сразу за камином странно обвалился, отчего образовалась ниша, сильно выделяющаяся на уцелевшей стене. Следом взгляд Сергея упал на пол: доски перед камином были заметно чище, чем в любом другом месте комнаты. Неужели это то, что он ищет?
Еще не вполне доверяя собственным ощущениям, Сергей подошел к камину. Тот не был полностью утоплен в стену. Упереться плечом в торец, толкнуть. Послышался тихий шелест – и камин легко повернулся вокруг своей оси. От неожиданности Сергей даже отпрыгнул, выставил перед собой рапиру. Но из открывшегося провала никто не выскочил, не ударило потоком пламени.
«А ведь могло», — запоздало подумал он. Стоял бы теперь дымящейся головешкой.
В горле запершило. Ладони вспотели.
Что, идти туда? В темноту?
Сергей осторожно заглянул в обнаруженный ход. Вниз убегала спиральная лестница, а вдоль стены, словно пара путеводных нитей, пролегли алые светящиеся полосы. Одна на уровне лодыжек, вторая примерно на уровне груди.
Сергей нервно усмехнулся. В темноту он бы точно не сунулся. Хватит ли храбрости (или безумия) спуститься теперь, следуя за парой светящихся нитей? А если не спускаться, что делать дальше? Можно, конечно, собрать какие–никакие ценные вещи и вернуться в город. Найти там нечто вроде ломбарда – и все продать. На первое время, наверное, хватит. А там должна подоспеть компенсация от Дома Жизни. Все просто и на первый взгляд реализуемо. Если бы не противное ощущение, что тогда потеряешь нечто гораздо большее.
На всякий случай поводив в темноте хода рапирой, Сергей все‑таки сделал первый шаг. Ступень оказалась явно металлическая. Звук гулким эхом ударился о стены и упал вниз. Довольно глубоко вниз. Под левую руку сами собой легли металлические же перила.
По–прежнему держа клинок перед собой, Сергей начал спуск. Вскоре пронизывающий ветер, докучавший ему наверху, стал казаться приятным летним бризом. Казалось, воздух в каменном стакане шахты, вдоль которой пролегала лестница, многие годы накапливал холод, чтобы теперь отдать его странному гостю. Ни ветра, ни влаги – один только холод, окутывающий тело плотной, сковывающей движения пеленой. Темнота, рассекаемая парой светящихся полос, налилась тяжестью, сгустилась. Каждый шаг давался с огромным трудом. Приходилось продираться сквозь упругое нечто, проникающее в голову, нашептывающее слова, от которых хотелось остановиться, присесть, закрыть глаза. Причем самих слов Сергей не разбирал, только их смысл.
Холод проник в легкие, превратил их в кусок льда. Дышать больше не надо, тем более что кровь в венах уже не бежит. Мертвое, покрытое тонкой наледью сердце больше не бьется. Глаза стекленеют. В голове тяжесть. Неимоверная тяжесть. Отдохнуть – всего минуту. Даже меньше. Куда торопиться? Ноги – пара неповоротливых столбов. Они не двигаются, их просто нет. Нет ничего, кроме желания отдохнуть. Путеводные нити отдалились, растворились в холодном мраке. Спокойно, все хорошо. Это конец.
Большие желтые глаза с вертикальными зрачками смотрят в самую душу. Не приближаются. Боятся? У них нет тел. Бесплотные тени, наделенные глазами. Они наблюдают, что‑то ищут. А может быть, они – это всего лишь агония умирающего сознания. Нет никаких глаз. Нет никакой лестницы. Нет ничего, даже собственного тела.
Сергей вздохнул полной грудью. Из горла вырвался протяжный хрип. Дрожащая рука все еще хваталась за поручень перил, но ноги уже подгибались. Тело бил сильный озноб, зуб не попадал на зуб. Сергей попытался устоять, но тщетно. Выронив оружие, он повалился вперед. Но ожидаемого долгого падения не последовало. Машинально выставленные перед собой руки врезались во что‑то жесткое. Боль заставила зашипеть, сжать зубы.
Что это было?!
Перед глазами все плыло. Постепенно цветные круги складывались в белые пятна и тени. Кое‑как Сергей встал на колени, поднял голову. Он стоял на ровном каменном полу, местами присыпанном землей. Вокруг грязно–коричневые стены – колодец и есть, разве что широкий. Лестница осталась за спиной.
Он все же спустился! Но как?!
Только теперь до него дошло, что он довольно отчетливо видит и перила, и последние ступени лестницы. Свет! Ему не показалось. Белые пятна действительно висели вдоль стен – небольшие сгустки энергии, дрожащие, будто от страха.
Магия? Впрочем, чему удивляться? Особенно после спуска по лестнице. А ведь еще предстоит подниматься обратно. Сергей зябко повел плечами. Снова продираться сквозь смертоносный холод нет не то что желания – просто страшно. А что если в этот раз не повезет?
Сергей немного отдохнул, пока начал нормально чувствовать ноги, подобрал с пола рапиру, тяжело поднялся. От колодца, в котором он стоял, убегал всего один коридор – узкий, вдвоем не разойтись. Тем лучше – не придется ломать голову с выбором пути.
Продвигаясь вглубь каменной кишки, Сергей ловил на себе пристальные взгляды. Он несколько раз останавливался, оборачивался, вслушивался, но ничего подозрительного так и не приметил. Сгустки света плавно покачивались над головой, растекались равномерным мертвенным сиянием. Коридор просматривался довольно хорошо – никаких теней, никакого намека на постороннее движение. И все равно ощущение слежки не проходило.
Сергей помотал головой. Поддаваться несуществующим фантомам он не собирался. Не для того проделал весь этот путь, чтобы теперь просто развернуться.
Коридор кончился, раздавшись в стороны просторным округлым залом. Под потолком вились целые скопления белых сгустков. Они, точно стаи светляков, гонялись друг за другом, отчего общая освещенность зала постоянно изменялась. Сказать, что здесь царил беспорядок, — не сказать ничего. Весь пол зала был завален книгами (многие из которых оказались разорваны на части), фрагментами мебели (теперь точно и не сказать, какой именно – ее будто порубили на растопку), какими‑то перьями, корнями, битым стеклом и еще кучей всякой мелочи. Вдоль стен и в центре зала стояли высокие деревянные стеллажи, но сейчас они пустовали. Сергей посмотрел вверх – в еле видимом отсюда потолке отчетливо просматривалась пара ярких пятен–пробоин.
Что ж, похоже, стреляли именно отсюда. Правда, ничего похожего на оружие не видно.
— Есть кто живой? — позвал Сергей.
Смысла прятаться он не видел. Наверняка успел нашуметь, пока спускался по лестнице. Ответом ему была тишина. Тем лучше, никто не помешает провести осмотр.
Он старался ступать осторожно. Многочисленные стеклянные осколки и влажные пятна на деревянном полу намекали на то, что некогда здесь размещалась если не алхимическая лаборатория, то, по крайней мере, хранилище ингредиентов. Возможно, магических. В воздухе стояла невообразимая смесь запахов. Некоторые вкрапления оказались довольны приятны, но большая часть – отталкивала, вызывала удушье или тошноту явным смрадом. Вряд ли удастся пробыть здесь долго.
Сергей рванул рукав рубашки, отодрал от него приличного размера кусок, который тут же использовал в качестве повязки на лицо. Уж если дышать, то хотя бы через ткань. Невесть какая защита, но лучше чем ничего.
«Здесь что‑то искали…» – мелькнула в голове шальная мысль. Причем искали, не таясь, но, скорее всего, второпях. Оттого такой беспорядок. Попробуй теперь собрать из разрозненных фрагментов хотя бы одну цельную книгу. Уйдет не один час.
Интересно, а где был убит хозяин дома? Где‑то в усадьбе или в городе?
На одной из полок стоящего в центре зала стеллажа (странно, почему их тоже не порубили на дрова?) что‑то блеснуло. Сергей отложил найденный полминуты назад амулет (простая металлическая бляха с корявыми письменами и парой неограненных тусклых камней), подошел к стеллажу. Свет отражался от небольшого прозрачного шара, внутри которого медленно двигались разноцветные искры. С виду – симпатично, но вряд ли по–настоящему полезно, раз его оставили на самом видном месте.
Сергей подкинул шар в руке, затем положил обратно, на полку. То ли он случайно задел стенку стеллажа, то ли та и сама уже не стояла. Как бы то ни было, но широкая деревянная панель отклонилась от вертикального положения – и начала падать. Следом за ней с грохотом посыпались полки. Сергей инстинктивно вжал голову в плечи, отскочил, уже не заботясь об опасности наступить на стеклянный осколок. Чуть не растянувшись на полу, он буквально кубарем откатился к выходу из зала.
На месте крушения стеллажа поднялись клубы пыли. Сгустки белого света прыснули в разные стороны и вверх, прижались к потолку. Зал погрузился в полумрак. Но даже в нем Сергей успел рассмотреть, как из‑под рушащейся конструкции выскочил человек. Незнакомец явно ждал до последнего, но опасность оказаться погребенным под массивными полками вынудила его открыть свое присутствие.
Невысокая гибкая фигура замерла в нескольких метрах от Сергея. Лица не рассмотреть, но в движениях сквозит скорее уверенность, нежели паника. А жаль.
— Ты кто? — не нашел ничего лучшего как спросить Сергей.
Незнакомец молчал. Рассматривает, оценивает? Вряд ли Сергей в подранной рубахе и простых штанах, с неумело выставленной перед собой рапирой производил впечатление серьезного противника. Ничего, его конек – магия. Жаль, что того тепла, какое он испытал в трущобах, больше нет. А как его вызвать – непонятно.
— А ты кто? — послышался встречный вопрос.
Голос тонкий – принадлежит либо подростку, либо женщине.
— Меня зовут Здебор Вятич, — не моргнув глазом, ответил Сергей. — Это мой дом.
— Господин Вятич? — в голосе незнакомца слышалось удивление. — Но ведь вы…
— Что?
— Вас убили… Простите меня. Конечно же, вы живы. Я просто неверно информирована.
«Значит, все же женщина».
— И поэтому вы вторгаетесь в мой дом, так?
— Нет, что вы! — незнакомка подалась вперед. — Я не воровка, вы не подумайте.
— Именно так я и подумал, — Сергей опустил рапиру, но бдительности старался не ослаблять. Девчонка не выглядит простофилей, с такой надо держать ухо востро. Наверняка залезла в пустой дом в надежде поживиться оставшимися ценностями.
Между тем, сгустки белого света «успокоились» и начали медленно опускаться. Они все еще не предпринимали попыток вновь сбиваться в стаи, но так даже лучше. Свет равномерный.
— Меня зовут Дарина, господин Вятич, — девушка склонила голову, но при этом ее цепкий взор ни на мгновение не оторвался от собеседника.
— Что тебе надо в моем доме, Дарина? — Сергей говорил нарочито свысока, с вызовом. Он понятия не имел, какой характер был у настоящего Здебора Вятича, но после смерти и потери собственного дома любой станет подозрительным и грубоватым (не сказать – грубым).
— Вы пропали без вести, — сказала Дарина. — Весть о вашей смерти пришла только вчера – и не была проверена. Ваше тело исчезло из‑за стен Дома Жизни. Его адепты говорят какую‑то ерунду. Я должна была найти вас и узнать, что случилось на самом деле. Если бы факт вашей гибели подтвердился, началось бы расследование. Но его вели бы другие люди.
Теперь в зале стало достаточно светло, чтобы Сергей смог рассмотреть странную гостью. Самая обычная для здешних мест одежда – возможно разве чуть более чистая и аккуратная, чуть более подогнанная по фигуре. Сапоги до колен, вместо юбки – плотные серые штаны, приталенная серая же рубаха с широкими рукавами, застегнутая кожаная безрукавка – весьма объемная. На поясе широкий ремень с несколькими небольшими карманами и целой батареей ключей или, скорее всего, отмычек. Наряд не особенно женственный, тем более здорово запыленный, покрытый паутиной и сажей.
— Ты сыщик? — недоверчиво спросил Сергей. В его глазах девушка по–прежнему выглядела воровкой. — Кто тебя послал?
Дарина сверкнула огромными зелеными глазами. Такое ощущение, что она не привыкла к подобному обращению. Изящные брови на мгновение сошлись к переносице, но тут же лицо снова разгладилось. Сильно загорелая, она производила впечатление мулатки, если бы не явные славянские черты лица и не короткие (чуть ниже ушей) светло–русые волосы.
— Мы специалисты широкого профиля, — раздался из‑за спины мужской голос.
От неожиданности Сергей чуть было не подскочил на месте, но усилием воли заставил себя медленно обернуться. За ним, всего в нескольких шагах, стоял широкоплечий мужчина. В руках он держал странного вида жезл. Жезл напоминал длинную, с предплечье взрослого человека, птичью лапу, в тонких когтях которой зажат тускло–поблескивающий голубой шар. В отличие от Дарины, мужчина носил одежду свободного покроя и броских цветов. Рубаха или уже халат, размалеванная какими‑то невероятными разводами (точно ее попеременно полоскали в чанах с разной краской), доходила незнакомцу до колен и на поясе перехватывалась широким кушаком.
В дополнение к броскому наряду лицо незнакомца носило следы (когда‑то полученной) страшной раны. Правый глаз отсутствовал, а на его месте красовался кривой, крест–накрест, рубец.
Какой идиот пойдет на «дело» с такой запоминающейся физиономией? К тому же днем. Хотя если подумать: тот, кто умеет хорошо прятаться. А эта парочка, судя по отсутствию следов на пепелище и неожиданному появлению уже тут, в подвале, с маскировкой знакома на отлично.
— Я Торчин, — проговорил мужчина ровным, даже равнодушным голосом. — Рад, что вы живы, господин Вятич. Дарина все верно рассказала. Мы наняты Малым Собранием. Ваше исчезновение было столь внезапным и окружено столь неприглядными обстоятельствами, — он демонстративно кивнул наверх, — что Собрание забеспокоилось. Потерять мага вашего уровня – сами понимаете, дело из ряда вон выходящее.
— Понимаю, — поежился Сергей. По залу словно пронесся холодный сквозняк. — Что‑нибудь уже удалось выяснить? Кто на меня напал?
— Простите… – Сергей мог поклясться, что на обезображенном лице Торчина промелькнула тень ухмылки. — Теперь, когда вы живы, расследование пойдет гораздо быстрее. Пока информации очень мало.
— Вряд ли я смогу чем‑то помочь, — неотвратимо накатывало ощущение, что с каждым словом все больше загоняешь себя в угол.
— Господин Вятич, но почему? — Торчин изобразил почти натуральное удивление.
Сергей вновь поежился. Откуда взялся сквозняк?! Он перевел взгляд на девушку – та стояла, не шелохнувшись, но не похоже, что особенно напряжена. Точно не скажешь – в зале снова стало темнее. Сгустки белого света поднялись под самый потолок и кружились там, совершая хаотичные, дерганые движения.
— Я ничего не помню, — медленно проговорил Сергей. Рука непроизвольно с силой сжала рукоять рапиры.
— Господин, Вятич, вы что делаете?! — лицо Торчина побледнело. В голосе послышалась неуверенность. — Успокойтесь, прошу вас.
Холод поднялся по ногам. Ощущение, будто зимой ступил в студеную воду.
— Прекратить что?! — сквозь зубы спросил Сергей.
Дарина заозиралась, начала продвигаться к выходу. Все же напряжена: руки сжаты в кулаки, взгляд мечется по залу.
— Прекратите! — Торчин уже кричал. Он стоял, широко расставив ноги, держа в вытянутых руках странный скипетр с разгорающимся в навершии голубым шаром.
— Я ничего не делаю! — зло выплюнул в его сторону Сергей.
Пол под ногами заходил ходуном. Доски вспучивались и снова опадали, чтобы через секунду пойти новой волной. Словно по команде, сгустки света в зале померкли, превратились в едва различимые белые точки – звезды на высоком черном небе.
— Уходим! Быстро! — выкрикнул Торчин. Его скипетр служил неплохим фонарем. Разве что в синем свете и без того обезображенное лицо мужчины выглядело будто у утопленника.
Сергея подбросило на досках, толкнуло на стену. Дарина, только–только сорвавшаяся с места, споткнулась – и растянулась на полу. За ее спиной появилась пара больших желтых глаз с вертикальными зрачками. Не галлюцинация – истекающая злобой реальность.
Они все время следили за ним. Все время вели.
Под ногами раздался оглушительный треск. Дарина пронзительно закричала. Она так и не смогла подняться – пол под ней агонизировал. Доски крошились буквально на глазах. В стороны летела щепа. Поднялась густая пыль.
С трудом делая первые шаги, Сергей бросился к девушке. Он не испытывал к воровке жалости, но она далеко не все успела рассказать. Лишаться такого источника информации – непозволительная роскошь.
— Руку! — выкрикнул он.
За спиной полыхнуло голубым, раздались громкие, но непонятные слова.
Дарина протянула руки. Прямо под ней доска взорвалась десятками острых игл. Сергей успел ухватить одеревеневшие пальцы, резко дернул к себе. Она почти ничего не весила. Руки и лицо покрыты кровоточащими ссадинами, плотная безрукавка утыкана многочисленными занозами. Только бы не попали в глаза!
— Быстро! Быстро! — голос Торчина сорвался.
Голубой свет ударил туда, где все еще маячили желтые глаза. Всего на мгновение глаза обрели хозяина – сгусток чернильного мрака, отдаленно напоминающего огромную горбатую собаку с загнутыми назад рогами. Тварь беззвучно оскалилась – и снова растворилась в полумраке.
«И это было тут все время?!»
От осознания того, что какое‑то призрачное создание все время следовало рядом, стало не по себе. Возможно, встреча с ворами – не такая уж неприятность. Что бы он делал, окажись с тварью один на один?
А что он станет делать теперь?
Дарине удалось встать. Держа ее за руку, Сергей ощущал бьющую девушку дрожь. Вряд ли от страха.
— Идем, — не особенно канителясь, он подставил плечо, потянул Дарину за собой. Сейчас не до манер.
— Уходите, я догоню, — бросил Торчин.
Свет от его скипетра резал глаза. Он, словно рентген, скользил по залу, проникал в самые потаенные закутки. Но глаз больше не видно. И, тем не менее, холод становился все ощутимее.
Сергей только–только вытолкнул Дарину в коридор, когда на зал опустилась мертвая тишина. После треска и шума раздираемого на части пола, падающих шкафов и заново перемешиваемого мусора тишина оглушала. Первое время Сергей даже думал, что оглох. Он посмотрел на Дарину. Девушка морщилась от боли – даже мимолетного взгляда хватило, чтобы приметить несколько длинных, глубоко засевших под кожей щепок.
— Это еще не конец, — прошептала она одними губами.
Словно в ответ на ее слова, центр зала взорвался. Толстые доски окончательно вскрылись, к потолку поднялся столб земли. Под каменными сводами раскатился нечеловеческий рев. Сергей остолбенел. Краем глаза он успел заметить неповоротливую фигуру, возникшую прямо из земляного фонтана. В нос ударил тошнотворный запах разложения. Здесь, практически в замкнутом помещении, он показался настолько насыщенным, словно его можно нарезать ломтями – и есть. Желудок подскочил к горлу.
Торчин снова что‑то выкрикнул – цвет исходящего от скипетра сияния сменился на ядовито–зеленый. В тварь ударил насыщенный луч. Казалось, новый рев способен обрушить и потолок, и стены.
Сергей почувствовал, что его куда‑то тянут.
— Уснул?! — Дарина что было сил тянула его прочь от зала.
Они побежали. На головы сыпалось каменное крошево, пыль поднялась до самого потолка. Повязка на лице оказалась как нельзя кстати. Рев раздался еще всего раз, а потом все стихло. Остались лишь звуки собственных шагов и тяжелое дыхание.
— Кто это? — выдохнул Сергей, когда они достигли колодца с убегающей наверх винтовой лестницей.
Дарина посмотрела на него не то с недоверием, не то со злобой:
— Не знаю…
Она провела дрожащей рукой по лицу, поморщилась.
— Не тронь, — одернул ее Сергей. — Занесешь заразу.
— Ты не Здебор, — словно случайно обронила она.
Сергей никак не отреагировал на услышанное.
— Надо выбираться отсюда, — проговорил, осматривая лестницу.
В коридоре послышался глухой топот. В неверном свете белых сгустков замаячила тень. Тень слишком большая, чтобы принадлежать Торчину.
— Быстро! — Сергей толкнул Дарину на лестницу вперед себя.
По спине словно процарапали металлической щеткой. Торопиться, бежать изо всех сил – ведь впереди морозный участок, который непонятно как преодолевать.
Сергей пытался заглянуть внутрь себя. Пытался уловить хотя бы крохи того тепла, которое рождает магию. Пусто. Но ведь раз как‑то получилось?
Бегство становится единственным занятием, которое в новом мире дается ему с относительным успехом. Но сколько еще он будет бегать?!
Злость и раздражение схлынули под первым натиском будущего холода. Все повторялось – холод пронизывал до костей, выстуживал мысли. Но если во время спуска еще можно было повернуть назад, то теперь такой альтернативы нет.
С удивлением Сергей увидел, что скорость движения Дарины нисколько не упала. Девушка, как ни в чем не бывало, пробегала ступень за ступенью, будто холод ее и не касался. Как такое может быть?
Между тем, тварь явно ступила на лестницу. Сможет ли она протиснуться в узкую спираль? Хотелось верить в лучшее, но полосующая спину звериная ярость гнала вперед.
Шаг, еще шаг. Не останавливаться! Не отдыхать! Ни одного лишнего движения. Шаг. Ноги тяжелеют, врастают в ступени. Шаг. Кожа покрывается инеем, трескается, трещит, словно швы и шрамы разрываются неведомой силой. Шаг – настырный, злой… Он не может остановиться, не может дать догнать себя. Тварь за спиной – не она хозяин дома. Не ей диктовать правила!
Холод отступил неожиданно. Ноги еще ворочались еле–еле, но Сергей уже чувствовал зарождающееся в груди пламя. Уже знакомый огонь. Только бы успеть разогнать его по венам.
Смрадный воздух ударил в ноздри, тугими жгутами свернулся в желудке. Но Сергей уже не обращал на него внимания. Перед внутренним взором сменяли друг друга неизвестные ему символы. Тело оживало, наливалось силой. Неведомый преследователь нагонял, но страха перед ним больше нет. Ярость затмевает сознание. Ярость диктует действия.
Последние ступени Сергей преодолел почти бегом. Выскочил в захламленную комнату. Дарина стояла тут, в руках пара коротких кинжалов. Осталась, а ведь могла убежать.
Сергей успел сделать всего пару шагов, когда камин за спиной взорвался каменным крошевом. Грохот перерос в почти нестерпимую боль. Сергея лицом вниз бросило на пол. Рапира выпала из разжавшихся пальцев, покатилась по полу. Спина, руки, ноги, голова – все горело. В ушах стоял тонкий писк. Подтягиваясь на окровавленных руках, он попытался отползти.
Где‑то далеко что‑то передвигалось, шагало. Тяжело, неторопливо. Нужно время, чтобы прийти в себя. Немного времени. Оглушительный рев пригвоздил к полу, а густой смрад выдавил из легких последние капли воздуха. Сергей дернулся, но тело отказывалось повиноваться. Руки бессильно скользили по полу. Он затылком ощущал приближение смерти. Еще мгновение, еще секунда – и удара не миновать.
Его подбросило на месте и тут же с силой вдавило в пол. Раздался треск ломающихся досок. Странно, но тело будто одеревенело, превратилось в кусок бездыханного камня – никакой боли, вообще ничего. Зато голова взорвалась яркой болезненной вспышкой. Ощущение, что не от удара. В сознание что‑то или кто‑то настойчиво лез. Чуждая сила будто расколола череп на части и теперь с медлительностью заплечных дел мастера раздирала их, отбрасывая куски в стороны. Липкие, истекающие вонючей слизью пальцы вонзились в мозг, сжались. Мир перед глазами померк. Сергей закричал что было сил.
Крик перешел в гортанный рык. Он вроде бы снова все видел, все слышал, но стал лишь сторонним наблюдателем. Тело повиновалось чьей‑то чужой воле. Сергей чувствовал присутствие рядом даже не силы – мощи. Кто‑то завладел его телом. Вот так просто, за несколько секунд.
Повинуясь чужой воле, он поднялся. В груди разгоралось пламя – настоящий пожар. Мельтешение непонятных образов перед глазами превратилось в бешеный калейдоскоп. И если Сергея оно сбивало с толку, то, похоже, новому неведомому хозяину тела Здебора Вятича нисколько не мешало.
Резкий разворот на пятках, руки вскидываются в странном жесте, будто описывают неровную окружность. Воздух перед самым лицом вспыхивает бледно–зеленым сиянием и стремительно расплывается кляксой, окутывая все тело.
Внутренние часы Сергея замедлили ход. Ему казалось, что со времени его падения под градом каменного крошева прошло, по меньшей мере, минут десять. На деле же – не более нескольких секунд. Тварь, разворотившая камин, только–только выбралась в комнату. Определенно, когда‑то это было человеком. Очень большим и тучным человеком. Его кожа походила на жеваную, темно–коричневую бумагу, с множеством небольших трещин. Это была даже не кожа, а настоящий панцирь. При каждом движении твари он похрустывал, а из трещин сочилась зеленая сукровица с красными прожилками. И без того толстая, шея чудовища вспучилась парой тугих желваков, отчего голову будто заклинило. Она замерла в одном положении, немного под углом к телу, и больше не шевелилась. На расплющенных губах твари играла жестокая усмешка, а в налитых гноем глазах затаилась ярость и разум. Сергей не мог поверить, чтобы подобное создание осознавало себя и свои действия. Зомби, которых он успел увидеть, походили на живых кукол, но в их глазах не было ничего.
Одежды на чудовище почти не осталось. Жалкие грязные лохмотья, прогнившие и расползающиеся от малейшего движения, не могли прикрыть огромного живота.
Тварь взревела. Толстые, перевитые жгутами дряблых мышц руки сжались в кулаки. Изо рта к подбородку потянулась тягучая красная нитка.
Наверное, самое время испугаться, но Сергей словно выдохся. Он устал. Очень устал. Устал от всего этого мира с его магией и ходячими мертвецами. Но чтобы отдохнуть, чтобы получить хотя бы надежду на отдых, а не сдохнуть под ударом поднявшегося куска мертвой плоти, надо драться. И, похоже, не только с надвигающейся тварью.
Рядом раздался крик Дарины, но слов не разобрать. Девушка болезненно морщилась, ее одежда пропиталась кровью. Почему она не уходит? На что надеется?
Собственное тело, подчиняясь командам чужого сознания, начало действовать одновременно с первым шагом твари. Мертвый толстяк с силой ударил себя в грудь – и, оскалившись, направился к Сергею.
Вонь разлагающейся плоти забивала носоглотку, разъедала глаза. Руки Сергея снова взметнулись в неведомом жесте: основания раскрытых ладоней прижаты друг к другу, пальцы чуть согнуты. Резкий выдох, больше похожий на стон, — и в сторону твари протянулась огненная полоса – точно струя огнемета. Вонь разложения сменилась вонью горящей плоти. Но тварь будто ничего и не заметила. Шаг, другой. Массивный кулак невероятно быстро рассек воздух – и врезался в голову Сергея. Вопреки его ожиданиям, пол не поменялся местами с потолком, мир остался стоять в том же положении. Зато рука твари окуталась зеленым сиянием, перекинувшимся с тела Сергея, — корка коричневой кожи вскрылась, из разбегающихся трещин брызнула темная кровь. Мертвая плоть на глазах съеживалась, исчезала, словно под действием сильнейшей кислоты.
Тварь отступила на шаг, ее лицо исказилось злобой. Глаза затуманились. Подавшись вперед, чудовище широко раскрыло рот – и издало низкий утробный рык.
Сергей внутренне похолодел. Ощущение, будто со всего маху налетел на крепкую стену. Он не сразу заметил, что тварь не старается напугать противника или выразить свое раздражение – она исторгла изо рта бледное облако. Жар в груди тут же опал, а бледно–зеленое сияние, выдержавшее сильнейший удар, почти исчезло.
Яд! Это яд! Надо уходить! На свежий воздух!
Сергей готов был кричать, биться в клетке собственного тела, но ничего не мог поделать.
Тварь атаковала снова. Здоровая рука ударила в грудь. Мир раскололся на части и на мгновение погас. В спину что‑то врезалось, прокатилось по телу болезненной судорогой. Но он все еще жив, все еще может встать. Наверное, может…
Мертвый толстяк навис над Сергеем и снова ударил. На этот раз в голову. Наверняка подобный удар способен расколоть череп, но выставленная в самом начале схватки защита свела повреждение к минимуму. Свела – и исчезла.
Тварь осклабилась, демонстрируя ряд гнилых зубов. Язык, покрытый большими нарывами, облизал губы. Сергея от омерзения чуть не вывернуло наизнанку. Но именно это дало ему стимул к дальнейшим действиям – он почувствовал рвотный позыв, почувствовал собственное тело. Чуждый разум все еще находился рядом, но его контроль заметно ослаб.
Сергей рванулся в сторону, перекатился по полу, в последний момент уйдя от очередной атаки мертвяка. Нужен воздух, чистый воздух. Действие яда оказалось непродолжительным и уже начинало развеиваться, но еще ощущалось. Комната плыла перед глазами. Куда бежать?
— Сюда!
Крик Дарины вернул к реальности. А он‑то уже и позабыл о ней. Практически ничего не видя в двух шагах от себя, Сергей бросился на голос.
— Кто ты такой?! — услышал он.
Нашла время спрашивать. Впрочем, воровка и не рассчитывала на ответ. Она замахнулась – и точным, выверенным движением послала кинжал в глаз мертвяку. Тот отозвался коротким рыком. Еще замах – и второй кинжал отправился к цели.
Она стояла на полусогнутых ногах, тяжело дышала. Сосредоточенная, готовая к любым неожиданностям. В руках новая пара кинжалов. Откуда?
— Его можно ослепить, — проговорила она.
Сергей протер глаза. Мертвяк стоял на месте и отчаянно скреб морду здоровой рукой.
— Можем уйти, — сказала Дарина.
— А с ним что?
— Сожги, разделай на куски…
Тварь дернулась. Пустыми глазницами уставилась на людей.
— Не видит, но слышит, — сплюнул Сергей.
— Кто у нас маг? — в ее голосе звучало неприкрытое раздражение.
— Замри и не дыши…
Сергей поднял с пола кусок камня, отошел на шаг от девушки, ударил камнем о пол. Тварь повернулась на звук, немного постояла, шагнула. Сергей отошел еще, повторил процедуру. Он отступал медленно, постоянно оглядываясь, при этом шаркал и шумел, как только мог.
Чуждое сознание вновь подняло голову. По телу пробежала судорога. Сергей сжал зубы. Больше он не позволит поиметь себя.
— Пошел вон! — прохрипел он. — Это моя голова и мое тело! Теперь мои.
Следующий удар он нанес осознанно: острым краем камня приложил по внешней стороне ладони. Брызнула кровь. Боль рванулась по руке. Но нет времени, даже чтобы ее перетерпеть. Толстый мертвяк следует по пятам. Зато никто больше не пытается подмять под себя, забрать контроль над телом.
Дышать! Дышать!
Еще шаг, всего один шаг.
Тварь рухнула всей своей тяжестью. Одна ее нога провалилась в рваное отверстие в полу. Сергей отбросил камень. Мертвяк дернулся раз, другой, а потом замолотил по полу рукой. Он ревел, пытался вырваться из неожиданного капкана, но только сильнее насаживал себя на острые деревянные края отверстия.
— Кто ты такой? — спросил Сергей. Так же, как и Дарина, он не ожидал ответа.
Огонь в груди еще горит. Значит, сила не ушла. Ей можно воспользоваться. Он сможет! Боль в раненой руке пульсировала и не давала сосредоточиться. Зато вызывала раздражение. Сильное раздражение, перерастающее в ярость. Ярость к самому себе.
Очередной удар мертвяка почти расколол сразу три доски. Пол натужно скрипнул. Сергея окатила волна гнева вперемешку со страхом. Пламя внутри него сжалось тугим комком, а потом брызнуло тугим потоком. Он успел выставить перед собой руки, с трудом направляя исторгаемую им стихию.
Толстяк взревел так, что особняк вздрогнул, с обгоревших стен посыпался пепел. Он ударил еще всего раз (совсем не сильно), а затем задергался, заметался в пламени. Сергей старался направить огонь так, чтобы тот пожирал только выходца из могилы, не затрагивая при этом ни пола, ни стен.
Вскоре пламя иссякло. Но к этому времени мертвяк уже не шевелился. Его голова превратилась в покрытый сажей череп, плечи и грудь лишились большей части плоти и еще тлели.
Сергей опустил руки и, покачиваясь, побрел к ближайшей стене, возле которой и рухнул. Голова была абсолютно пуста.
— Надо уходить. Скорее, — Дарина обогнула тело мертвяка, остановилась возле Сергея.
— Куда?
— Не знаю. Пока не знаю. Мне надо подумать, а тебе – спрятаться. Это, — она указала на кучу обезображенной, дымящейся плоти, — не нормально. Если его создал и оставил здесь не ты… – многозначительный взгляд.
— Не я, — прохрипел Сергей. Сил врать и играть роль сильного мага больше нет. Пусть думает, что хочет.
— Значит, кто‑то ждал, что ты вернешься. Ждал – и успел подготовиться.
— Хорошо… – глаза закрывались сами собой. Эмоции иссякли.
— Эй–эй, не спи! — Дарина резко тряхнула Сергея за воротник. Послышался треск раздираемой ткани. — Предки мне в помощь! Вставай же.
Зачем она мешает? Зачем трясет? Так хочется отключиться. День был сложный. Один–единственный день невероятностью и безумием событий перекрыл всю предыдущую жизнь.
— Я иду, — проговорил Сергей заплетающимся языком – и медленно поднялся.
За спиной они оставляли пепелище и обгорелый труп, над которым все еще поднимался удушливый дымок.