Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище.
— Куда мы идем? — спросил Сергей, следуя за Дариной.
Первым делом они решили поговорить с кем‑нибудь из гильдии Сборщиков. Организации, как оказалось, весьма замкнутой и нелюдимой. Ее представители не то чтобы не шли на контакт, их просто трудно отыскать. Никакого официального представительства или руководства. По крайней мере, широко известного. И если работа с Домом Жизни и Домом Исцеления давно налажена, то все прочие дела Сборщиков интересовали мало.
— Мы не станем шататься по городу в надежде на случайную встречу, — ответила девушка. — Нам нужен любой. Крупными новостями они обмениваются друг с другом. А труп мага – новость очень заметная.
— И?
— И мы идем в Буй Тур. Считай, нам повезло. Сегодня один из Сборщиков будет там дежурить.
— Что это?
— Увидишь.
Они вышли, как только солнце коснулось крыш домов. Район, в котором прятались, действительно оказался тихим и спокойным. Похоже, здесь больше не жили. Дома, большей частью одноэтажные и деревянные, глубоко вросли в землю. Многие крыши провалились, а стены напоминали решето. При всем при этом здесь не пахло отбросами. Гнилым деревом, глиной – это да. Но подобные запахи совсем не беспокоили. Быть может все дело в том, что недавно прошел сильный дождь. Улицу под ногами развезло, появились огромные лужи.
Впервые со времени пребывания в новом мире Сергей чувствовал себя действительно одетым. Не в какие‑то лохмотья, еле прикрывающие наготу, а в нечто куда более качественное и удобное. Дарина довольно долго рылась в закромах убежища, прежде чем извлекла на свет сверток с одеждой. Материал напомнил Сергею кожу, но очень мягкую и носкую. Он нисколько не стеснял движения, хотя на первый взгляд казался дубовым. Брюки и куртка на изможденном теле мага висели довольно несуразно, но зато полностью скрывали и шрамы, и татуировки. На голову нашелся глубокий капюшон, но на всякий случай нижнюю часть лица и ладони пришлось обмотать чистыми тряпками.
Дарина тоже переоделась – облачилась в нечто очень похожее на то, в чем она была в имении Здебора Вятича. Причем сделала это в присутствии Сергея, нисколько его не опасаясь. Только попросила отвернуться. Несмотря на искушение подсмотреть, он все же сдержался.
Вскоре навстречу начали попадаться первые люди и первые зомби. Последних, к слову, оказалось больше. Они в основном занимались уборкой улиц, приводили в порядок торговые лотки, беззвучно зазывали в заведения самого различного толка.
Несколько раз Дарина резко толкала Сергея в бок, понуждая его отступить к самым домам, под крыши, где скапливалась самая вода и до сих пор бежали грязные ручьи. Поначалу ничего не поняв, он замер в нерешительности, но, услышав недовольное шипение девушки, сделал, как она хотела. Они успели как раз вовремя, чтобы укрыться в разрастающейся тени. На улице показались вооруженные люди – всего три человека. Двое с короткими мечами и небольшими щитами на запястье левой руки. Один с чем‑то вроде рапиры, но гораздо проще, нежели найденная в имении Здебора Вятича. Все трое в кожаных набивных доспехах и кожаных же шлемах с железным шишаком сверху.
Дарина замерла, практически растеклась по стене, слилась с тенями. Сергей чувствовал себя рядом с ней неловким увальнем.
— Кто это был? — спросил он, когда троица скрылась за поворотом.
— Стражники, — проговорила девушка, выбираясь обратно на улицу. — Ни к чему им тебя видеть.
Не поспоришь. Объясняться с каждым патрулем, почему ты идешь в капюшоне и с лицом, замотанным тряпкой, — дело не благодарное. Если бы еще не приходилось нырять в топкую грязь. А ее, несмотря на мощеную улицу, меньше не становилось. Такое ощущение, будто жидкая глина (вперемешку со всяким мусором) падала прямо с неба или стекала с крыш домой. Впрочем, последнее предположение не казалось невероятным – стены большинства строений действительно были в грязных потеках и разводах.
Буй Тур оказался чем‑то вроде деревянного амфитеатра, обтянутого заплатками шкур.
— Гладиаторы? — недоверчиво спросил Сергей.
Дарина пожала плечами:
— Кулачные бои.
— До смерти?
— Когда как. До смерти доходит не очень часто, но Сборщик обязан присутствовать на каждом бое. Это его хлеб – его деньги.
— И что – все это разрешено?
— Конечно, — девушка замедлила шаг, нахмурилась. — Сергей, ты задаешь очень странные вопросы. Я старалась отвечать на все, но ты же не знаешь элементарных вещей. Как такое может быть?
Их обгоняли люди. Шумная, веселая толпа, стремящаяся попасть на кровавое представление.
— Я их действительно не знаю, — улыбнулся сквозь повязку Сергей. — Ваши места мне незнакомы.
— И это все? Просто – незнакомы?
— А что еще?
— Хорошо, пока оставим эту тему. Ты что‑то скрываешь – это ясно. Я не стану давить. Пока не стану, — ее глаза блеснули зеленым.
Толпа гудела, в воздухе стоял запах пота и пива. То там, то здесь раздавались громкие выкрики, слышалась брань, звуки затевающихся потасовок – небольших и скоротечных. Иногда бились один на один, изредка сходились стенка на стенку. Дерущихся тут же окружала орущая, подбадривающая толпа. Иногда кто‑то вырывался из нее и с молодецким криком врезался в бьющуюся свалку людей. Насколько понял Сергей, дрались без оружия и раненых не добивали. Несмотря на это, крови на камнях скапливалось все больше. Виднелись выбитые зубы. Некоторые участники потасовок оставались лежать или сидеть на месте, охая, придерживая поврежденные части тела. Грязь и проходящие мимо люди их нисколько не смущали. Но все же большинство, выпустив пар и получив свою долю тумаков, с радостными лицами направлялось дальше.
С большим трудом Сергею со спутницей удалось пробиться к входу в амфитеатр. Здесь им вручили помятые, видавшие виды жетоны – пропускные билеты на представление. Оплачивать посещение пришлось, конечно, Дарине.
— Помни, мы пришли смотреть не на бой, — напомнила девушка. — Нам нужен Сборщик.
— Как его узнать? — Сергей смотрел на желтую арену. Она оказалась утоплена ниже уровня земли. По всей видимости, и вся инфраструктура, обеспечивающая работу столь необычного увеселительного заведения, располагалась под землей.
Места им достались весьма удобные – над дверьми, через которые должен выходить один из бойцов. Никогда в жизни он не думал, что станет свидетелем гладиаторских поединков. Зрители еще не полностью заполнили трибуны, но уже сейчас можно сказать, что на представлении ожидается аншлаг.
— Узнаешь. Он появится на песке, если кто‑то не сможет подняться.
— Зафиксировать смерть?
— Да.
Серое небо еще давало свет, но совсем немного. Зато по всему периметру арены в стенах горели факелы. Не менее двух десятков. Их свет трепетал на ветру, отчего воздух в кругу плыл и дрожал, будто над песком парили призрачные тени.
Не проще проводить бои днем? А если бы дождь пошел сейчас или, чего хуже, во время боя?
— Почему не спуститься сразу вниз? Он же должен откуда‑то смотреть бои, — сказал Сергей.
— Должен. Но иначе его не вычислить. У Сборщиков нет единой формы одежды, нет явных отличительных знаков. Тем более нас там не ждут. Пока не ждут… – она загадочно улыбнулась.
— Какие‑то они очень таинственные ребята получаются. Почему?
— Так повелось со времен Темных веков. Мор унес много жизней. Поветрие распространялось со скоростью ветра. Самого быстрого ветра. Там, где находили следы мора, уже через день–два гибли целыми семьями. Мертвецов не успевали сжигать, а хоронить в земле боялись. Адепты будущего Дома Жизни не спали сутками, валились от усталости с ног, но не успевали обработать все тела.
— Обработать?
— Да – именно мертвецы становились теми опухолями, в которых зрела зараза. Зрела, а потом выплескивалась. Вымирали целые города. В летописях говорится, что крысы стали размером с хорошую собаку, а вороны отяжелели настолько, что не могли летать. Падальщики пировали на наших костях. Дым от пожарищ затмевал солнце. Люди начали терять веру в предков. Матери умерщвляли своих детей, только чтобы не видеть их страданий. Отцы со слезами на глазах вырезали свои семьи, а потом сжигали себя вместе с ними, закрывшись в домах. Закон перестал существовать. Множились отчаянные шайки, стремящиеся обогатиться на чужом горе. Но мор не щадил никого. Он прокатился по всем княжествам, оставив за собой лишь грязь, пепел и запах тлена.
Сергей смотрел в лицо Дарины, но девушка не замечала его пристального взгляда. Она будто по памяти читала какую‑то книгу. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, хотя глаза остекленели.
— Вот тогда и появились первые Сборщики. Люди, которые каким‑то образом противились мору. Они ходили среди гниющих мертвецов, среди пирующих крыс, но не заболевали. Их было немного, но именно они дали первый по–настоящему серьезный отпор мору. В борьбе с эпидемией годился лишь огонь и созданный адептами бальзам. Его следовало употреблять всем, кто не хотел заболеть. Для уже заболевших выбора не оставалось. Их просто убивали, заметив первые признаки – раздутая, покрасневшая шея и бурые пятна на лице. Впоследствии эти пятна темнели, пока не превращались в гнилостные раны, быстро расползающиеся по коже.
— Приятного мало, — проговорил Сергей просто потому, что Дарина замолчала. — И Сборщики сжигали мертвецов?
— Да. Они собирались небольшими группами и при поддержке магов шли от города к городу, от деревни к деревне. Некоторые из них не выдерживали того напряжения и количества смертей, что свалилось на их плечи, — и сходили с ума. Говорится, что молодые и сильные мужчины, ступив на путь Сборщика, всего за несколько дней теряли блеск в глазах, а их волосы седели. Многие погибли, многие пропали без вести. Но мор удалось остановить.
— Почему же они скрываются? — не понял Сергей. — Они же герои.
— Они не скрываются, — Дарина наконец ожила, усмехнулась. — Они не показывают себя. Понимаешь, то, чем они занимались во время мора, с одной стороны, вызвало в сердцах людей искреннею благодарность. Но с другой стороны, поставило Сборщиков вне общества. Их словно вытолкнули. Отстранились от них.
— Хороша благодарность, — поморщился Сергей.
— Но так случилось. Со временем города отстроили вновь, воспоминания о море остались лишь на страницах летописей. Многие теперь даже не знают, кто такие и откуда пошли Сборщики. Относятся к ним как к неизбежному злу – до сих пор каждый труп либо сжигается, либо проходит специальную обработку в Доме Жизни. А трупы надо собирать и перевозить. Кроме того – Сборщики чувствуют смерть. Не знаю, как. Но любой из них без ошибки отыщет свежего покойника в огромном доме или лабиринте. Они ходят вслед за смертью и убирают за ней.
— Я понял, — Сергей протяжно выдохнул. — Вроде понял.
Между тем амфитеатр заполнился зрителями. Странное дело, если за пределами этих стен люди вели себя развязно и даже агрессивно, то сейчас притихли, переговаривались лишь шепотом. Над ареной царила почти мертвая тишина.
— Сейчас начнется, — сказала Дарина.
Двери внизу отворились – и на песок вышел старик. Толпа взревела. Старик степенно прошествовал к центру арены, осмотрелся. Ростом он был под добрых два метра, широкий в плечах, с множеством шрамов на обнаженной коже. Одетый лишь в набедренную повязку и легкий плащ до земли, он мог сойти за полубога, прошедшего сотни войн. Мышцы все еще бугрились под уже не столь упругой кожей, лицо рассекали глубокие морщины.
Старик поднял руки – и рев толпы моментально стих.
— Испокон веков заведено в земле Славского княжества, — раздался сильный раскатистый голос, — быть его сынам сильными и отважными. Мужчине негоже показывать врагу спину, негоже дрожать в страхе. Ты можешь упасть, можешь выть от боли – но никогда не сдавайся! — последние слова он выкрикнул – и толпа снова взорвалась одобрительным ревом. — Наши сыны растут и превосходят нас в силе и ловкости, — продолжил старик, когда гул голосов стих. — Дадим же им шанс показать свою удаль. Дадим им право называться мужчинами!
— Это что, вроде процедуры инициации? — спросил Сергей, повысив голос, чтобы перекричать толпу.
— Да. Каждый отец вправе выставить своего сына на поединок, когда тому исполнится шестнадцать лет. Если отрок заслужит овации (независимо – выиграет он поединок или нет), Родослав Беспалый нарекает его мужчиной.
— Родослав – это тот старик?
— Да – один из самых прославленных воинов Славско–Сульманской войны.
— Ты сказала: имеет право. То есть обряд необязателен?
— Нет. Сразу после мора каждый отрок был обязан пройти Буй Тур. Со временем необходимость в умении каждого мужчины держать меч отпала. Теперь инициация – больше дань традиции. Способ показать себя. Иногда лучших поединщиков забирают на обучение княжеские вербовщики. Далеко не все из отобранных в будущем удостаиваются чести служить в личной дружине князя, но упустить такой шанс решаются немногие.
Родослав представил первых бойцов, но за объяснениями Дарины Сергей прослушал их имена. Вскоре на песке появились двое юношей. Довольно крепкие, хотя один явно плотнее. Сергею почему‑то сразу представился сын кузнеца. Одетые лишь в легкие штаны, они сошлись в центре арены. Лица сосредоточены.
Над амфитеатром разнесся пронзительный звон – и двое пустились в «пляс». Никакой разведки, никаких сложных комбинаций. Сила на силу, кулак против кулака. В неверном свете факелов схватка казалась размытой, будто неведомая сила исказила на арене течение времени.
Первым же удачным ударом парнишка, что был поплотнее, угодил своему противнику в область солнечного сплетения. Тот согнулся пополам, припал руками к песку, но сумел уйти от уже неминуемого удара коленом в лицо. Перекатился через бок, снова оказался на ногах. Толпа встретила его маневр одобрительными криками. Еще некоторое время они кружили по арене, обмениваясь несильными ударами, когда оправившийся от тычка в грудь юноша умудрился четким, резким ударом отправить своего обидчика в легкий нокдаун: его кулак с глухим стуком врезался в челюсть «кузнеца», отчего голова последнего дернулась назад. Развивая успех, юноша дважды ударил противника по корпусу, затем попытался перехватить за шею, тем самым закончив бой удушающим приемом. Не вышло. «Кузнец» хоть и нетвердо стоял на ногах, но сил сохранил достаточно, чтобы разорвать замок, так и не успевший сомкнуться на его горле.
Они бились еще несколько минут. То падая, свиваясь ожесточенным клубком, то снова вставая в попытке закончить поединок на кулаках. Наконец звон повторился – и бойцов словно ударной волной оттолкнуло друг от друга. Они с трудом держались на ногах, но не падали. Тела, покрытые каплями пота, напряжены до предела, дыхание вырывается со слышимым хрипом. Лица опухли, покрылись сильными кровоподтеками. И все же даже сквозь боль и усталость виднелся триумф – каждый из них выстоял, каждый сумел показать максимум того, на что способен.
Зрители аплодировали бойцам стоя. А те, немного отдышавшись, обнялись, что‑то говоря друг другу. Сергей невольно вспомнил произошедшее недавней ночью на неизвестной ему площади – вспомнил деревянный помост и людей, собравшихся полюбоваться на жестокую казнь женщины. Что он думал тогда? Что испытывал? Смешение чувств, но надо быть честным перед собой – он бежал потому что в том смешении преобладало отвращение ко всему увиденному. Но теперь, при взгляде на измученных, побитых, но от души поздравляющих друг друга бойцов, новый мир казался не столь мрачным. Честность перед лицом достойного противника – качество, достойное уважения. Качество, достойное человека.
На арене появился Родослав Беспалый.
— Мне отрадно видеть, — заговорил он, — что земля Славская продолжает дарить нам достойных сынов. Достойных славного прошлого наших предков. Нажир и Стоум, ваши дети показали себя отличными воинами. Гордитесь ими, — стрик говорил, обращаясь куда‑то в толпу, словно среди множества лиц видел родителей недавних противников. — Посмотрите на них еще раз, — властный жест рукой. — Отныне они мужчины.
Под одобрительный шум зрителей счастливые ребята покинули арену. Родослав Беспалый объявил новых участников.
Сергей и Дарина стали свидетелями еще трех поединков. В двух из которых противники снова оказались достойны друг друга, будто опытный промоутер с особенным тщанием отбирал тех, кто сможет биться на равных. А вот третья схватка завершилась быстро. Низколобый парень с копной вьющихся рыжих волос не то споткнулся, не то оступился, но мгновенной потери ориентации в пространстве хватило, чтобы пропустить сокрушительный боковой удар в челюсть. Даже в неверном свете факелов было видно, как веером разлетелись капли крови. Парень взмахнул руками – и мешком повалился на песок. Бросившийся было его добивать противник, остановился с занесенным кулаком. Рыжий еще пытался подняться, что‑то выкрикивал, но ноги его подгибались, а голова безвольно моталась из стороны в сторону.
— Нокаут, — проговорил Сергей.
Зрители, примолкшие в ожидании продолжения, взорвались. Победитель поднял руки, а затем подошел к противнику, похлопал того по плечу. В ответ же рыжий выбросил навстречу подошедшему руку – с раскрытой ладони сорвалась горсть песка. Впрочем, воспользоваться своей подлостью он так и не сумел. Собственные ноги по–прежнему подкашивались, а победитель успел отвернуться.
В следующее мгновение Сергей подумал, что оглохнет. Люди вокруг кричали и свистели. В сторону рыжего неудачника летели десятки оскорблений. Гвалт прекратился только после того, как на песке появился Родослав, да и то ему пришлось выждать несколько минут, прежде чем самые недовольные, наконец, заткнулись.
Рыжий, который более–менее пришел в себя, рванулся было восстанавливать утраченные позиции, но был остановлен одни только взглядом старика. Парень аж дрожал от негодования, но всего, что сделал – развернулся и торопливо покинул арену.
Оставшегося участника скорой схватки зрители приветствовали победителем.
— Где Сборщик? — спросил Сергей.
— Пока нет трупов или подозрения на серьезную травму, он не появится. Не беспокойся. Вторая часть схваток редко заканчивается без жертв.
Сергей нахмурился. Вторая часть?
Некоторое время внутри амфитеатра царил неравномерный гул. На самой арене ничего не происходило, зато люди с воодушевлением обсуждали увиденное только что. Как и следовало ожидать, наибольшие споры вызвал последний поединок. Рыжего бойца кляли на все лады, кое‑кто даже похвалялся отыскать его в городе и отделать так, чтобы не то что ходить не мог, а из дому не показывался.
Когда на арене появился человек, Сергей заметил не сразу. Его выход не сопровождался никакими звуковыми эффектами. Подобно размытой тени он скользнул по песку. В дрожащем свете факелов его очертания дрогнули, расплылись. Постепенно, словно кто‑то плавно уменьшил громкость на огромных колонках, зрители стихли. Глаза всех пришедших следили за человеком. А тот, сделав круг по арене, вышел в ее центр – и только теперь стал виден отчетливо.
Сергей сморгнул. Что на наваждение? Пора бы уже начать привыкать к магии.
Человек был невысок, сух и жилист. Гладко выбритая голова татуирована парой змей. Кожа на лице будто восковая – натянутая. Черты лица сглажены. Словно после сильного ожога. Глаза глубоко посажены, пронзительные. Даже стоя на трибунах, Сергей чувствовал тяжелый взгляд, которым человек обводил собравшихся. Таким взглядом впору обладать хорошему гипнотизеру или… колдуну… глаз, что называется, «нехороший».
Рука Дарины коснулась ладони Сергея.
— Блуд, — проговорила она шепотом.
— Его так зовут?
Девушка кивнула.
— Странная и таинственная личность. Бывший маг средней руки. Говорят, был пленен во время Славско–Сульманской войны. Его долго и жестоко пытали, а потом почему‑то отпустили. Но магические способности ушли безвозвратно.
— Так бывает?
— Очень редко. Из‑за сильного шока – болевого или эмоционального.
— По тому, как он смотрит, не скажешь, что что‑то утратил.
— Взгляд – все, что у него осталось…
Человек в освещенном круге арены поднял руку, хотя все внимание собравшихся и так приковано к нему.
— Игры закончились, — проговорил он. Слова будто давались ему с трудом, а голос напоминал шелест сухих листьев. — Вы знаете, зачем пришли сюда, — он указал тонким пальцем на кого‑то в толпе. — Вы все знаете. Время детских забав минуло. Кровь и ярость – вот чего вы ждете. Я прав?
Люди на трибунах взорвались согласными воплями.
— Я прав?! — шелестящий голос поднялся над шумом толпы.
— Да! — раскатилось по амфитеатру.
Сергей передернул плечами. Кем бы этот Блуд ни был, какими бы силами ни обладал, но управлять толпой явно умел.
— Встречайте, Двуликий и Полруки!
Блуд развел руки в стороны, ожидая, пока из раскрывшихся дверей появятся названные им люди.
В то, что схватка не обойдется без жертв, Сергей поверил, как только получше рассмотрел бойцов. Полруки был одет в короткие, порядком потрепанные, рваные штаны и нечто вроде кожаной перевязи, от живота и ниже превращающейся в широкий кожаный же фартук. Одну половину его лица рассекал длинный шрам, отчего верхняя губа была приподнята в постоянном оскале. В руках Полруки держал парные короткие мечи.
— Это тоже какая‑то проверка? — спросил Дарину Сергей.
— Нет, — усмехнулась девушка. — Это необходимое зло…
Двуликий оказался полноватым крепышом со странным лицом. Сергей присматривался, напрягая глаза, пока не понял, что боец скрывается за маской. Но маской необычной и вряд ли способной спасти от ранения. Собственное лицо Двуликого пряталось за маской из человеческой кожи, натянутой на плешивый череп с помощью пары тугих веревок.
— Какое еще зло?
— Толпа должна выпустить пар. Они видят только работу. День ото дня. На протяжении всей своей жизни – одно и то же. Редко, когда сын выбирает себе иную дорогу, чем ту, по которой идет отец. Однообразие, спокойствие и отсутствие войны делает людей… опасными. Буй Тур позволяет им почувствовать вкус крови. Пусть и лишь в качестве зрителей.
— И не только Буй Тур, — пробурчал Сергей, вспомнив ночную казнь.
Двуликий огласил арену утробным рыком, взмахнул тяжелым двуручным топором. Полруки продолжал стоять спокойно, сверля противника ненавидящим взглядом и поминутно покачивая из стороны в сторону головой.
— Покажите, на что вы способны, или проваливайте к предкам, — прошелестел Блуд – и снова подернулся зыбким маревом, растворился в тенях.
Двуликий не ждал ни мгновения – бросился на противника, явно намереваясь разрубить его пополам. Топор на длинной ручке взвился в воздух, прочертил широкую дугу и обрушился на Полруки сверху. Но того на месте уже не было. Быстрым движением он ушел в сторону, тут же нанес прямой режущий удар. Сталь коснулась бока Двуликого, брызнула первая кровь.
Толпа охнула.
Полруки отпрянул, выгнувшись назад – и вовремя. Лезвие топора, выброшенное Двуликим, прошло в считанных сантиметрах от затянутой в перевязь груди. Работая будто мельница, обладатель кожаной маски теснил противника. Широкие, размашистые движения наверняка отбирали много сил. И Полруки, похоже, был того же мнения. Потому больше не пытался атаковать, а лишь парировал удары либо уходил от них, выгадывая момент, когда противник утомится. Но тот, напротив, удвоил напор.
Лезвие топора отбрасывало багряные блики. Взмах – и человек отскочил боком, минуя смертоносное лезвие. Еще взмах – Полруки вскользь принял его на собственные клинки, но сила удара отбросила его к стене. Глухой удар плоти о камень – и тут же искры и скрежет металла в том месте, где только что стоял человек. Снова мимо, но снова близко.
Видимо поняв, что долго так бегать не сможет, Полруки изменил тактику. На каждый взмах топора он начал отвечать короткими выпадами. Не все из них достигали цели, но несколько увенчались успехом, оставив на взмокшем теле Двуликого алые кровоточащие росчерки. Но боль только подстегнула крепыша. Раскрутив топор над головой, он ударил противника по ногам, потом, развернувшись вокруг своей оси и не теряя ускорения, ударил в грудь. Полруки привычно отклонился назад – и тут Двуликий разжал пальцы. Тяжелый топор подобно тарану сбил его с ног.
По рядам зрителей пронеслись волны одобрения.
Двуликий бросился на поверженного противника. Легко отбил вылетевшую было навстречу руку с коротким мечом. Дважды тяжелый кулак опустился на голову Полруки. Удивительно, но тот не только оставался жив и в сознании, но и пытался сопротивляться. Окровавленный, обезоруженный, он умудрился извернуться – и выбраться из‑под нависшего над ним бойца. Но мало выбрался – с силой ударил того ногой под колено, а потом в кувырке метнулся к брошенному мечу. Двуликий дернулся, потянулся к живучему противнику, но неожиданно взмахнул руками – и повалился на песок. Подбитая только что нога выключилась. Он попытался подняться, но не смог.
Сергей сощурился. Похоже, боец одним точным ударом умудрился выбить Двуликому колено. Покачиваясь и держась за развороченную грудную клетку Полруки направился к противнику. Тот попытался подняться, опираясь лишь на руки и одну ногу, но не успел. В свете факелов блеснула сталь короткого меча – и одна рука Двуликого отделилась от тела. Брызнул фонтан крови. Полруки ощерился, смачно плюнул Двуликому в маску, а затем полоснул ему по второй руке.
Побледневший крепыш с растерянным удивлением уставился на собственные, валяющиеся под ногами конечности, отсеченные по локоть.
Толпа зашлась в приветственных криках. Краем глаза Сергей отметил, как отвернулась и что‑то невнятно пробурчала Дарина.
Между тем Полруки зашел Двуликому за спину и легонько, эфесом меча, ударил его по затылку. Крепыш вздрогнул – и обмяк. Кровавая лужа вокруг него разрасталась.
— Неизбежное зло? — спросил Сергей, совершенно не заботясь о том, чтобы его услышала Дарина. — А бойцы выходят на арену тоже из принципа? — спросил уже громче.
— Принципа? — не поняла Дарина. — Им за это платят. Участвовать может любой, если пройдет предварительные испытания. Никому не нужен самоубийца, не способный постоять за себя.
По арене будто порыв ветра пронесся. Огонь факелов сник, почти погас. По песку поползли причудливые тени. Как Сергей ни напрягал взгляд, но их источника так и не увидел. Тени вырастали из ничего – из пустоты. При этом медленно извивались, точно гибкая танцовщица. Постепенно тени сгущались, накладывались друг на друга, из прозрачных призраков превращаясь во вполне осязаемую фигуру. Прошло еще несколько секунд – и факелы снова вспыхнули, а черная фигура (сосредоточение непроглядного мрака) распалась клочьями пепла, исчезающего не долетая до песка. На ее месте остался стоять Блуд.
— Предки наградили нас жизнью, — прошелестел он. — Мы же награждаем друг друга смертью. Полруки – наш победитель! — его голос поднялся над ареной, закружился по амфитеатру и исчез в черном небе.
Победитель поклонился, развернулся и отправился к дверям, откуда недавно вышел. Теперь, когда адреналин в крови схлынул, а азарт боя стих, его плечи поникли, а ноги сделались ватными. Он начал прихрамывать, но все же покинул арену самостоятельно. Двери за его спиной захлопнулись. К ним тянулась цепочка темных капель.
А вот за Двуликим пришли. Пришли трое. Двое худых грязных мальчишек тащили тряпичные носилки. Ребят сопровождал человек в длинном черном плаще. Сергей даже не поверил собственным глазам: наряд Сборщика (а вряд ли это был кто‑то иной), настолько выделялся из толпы разношерстных обывателей, что спутать его с кем‑то еще просто невозможно.
— Это он? — спросил Дарину.
Девушка кивнула.
— Не выглядит человеком, который не желает привлекать к себе внимание.
— Они тоже люди. Кто‑то сливается с толпой, другие становятся в ней белыми воронами.
— Скорее черными.
— Это кому как.
— Что теперь? — спросил Сергей.
— А теперь идем за мной, — девушка резко схватила его за руку и потянула за собой.
Сергей даже не успел опомниться. Он еле успевал за верткой, миниатюрной Дариной, с легкостью лавирующей между зрителей. Ему же вслед неслись ругательства, недовольные возгласы.
Они вырвались из людского столпотворения, нырнули в узкий лестничный проход, спустились на уровень земли. Здесь было просторно и тихо. С арены доносились сильно приглушенные голоса, но слов не разобрать.
— Не отставай, — бросила через плечо Дарина.
Девушка огляделась, а затем уверенно направилась по загибающемуся вдоль амфитеатра коридору. Насколько понял Сергей, сооружение имело в своем основании каменную стену–кольцо. На ее базе с внутренней стороны возведены места для зрителей, а с внешней располагаются переходы и нечто вроде деревянной обрешетки, на которую и натянуты всевозможные шкуры. Дарина то и дело поглядывала на стены, хмурилась. Затем резко остановилась у ничем не примечательного участка. Тонкие руки легли на камень–другой, раздался тихий скрип – и в монолите стены появилась трещина.
— Помоги, — сказала девушка.
Они надавили на кусок стены, тот с противным скрежетом поддался.
Дерина зашипела сквозь зубы.
Они нырнули в открывшийся черный провал, торопливо задвинули потайную дверь на место.
— Что это? — с удивлением спросил Сергей. Он и помыслить не мог о каких‑то тайных ходах внутри обычного амфитеатра.
— Иногда на бойцов ставят деньги, — ответила Дарина, чем‑то усиленно шурша в темноте. — Так… замри. Вот, иногда большие деньги. Иногда человек не хочет рисковать – и поединок не должен преподнести сюрпризов. Этот ход – один из способов обезопасить свою ставку.
— Ты меня пугаешь… – в шутку сказал Сергей. — Конечно, спасибо за пояснение. Но ведь это тайна. Так?
Шорох прекратился, а затем Сергей почувствовал у самого ухо горячее дыхание. Послышался шепот:
— Не переживай. Если что – я тебя убью…
Дыхание исчезло, шорох возобновился. Это она пошутила или нет?
— Вот он… – довольным голосом проговорила Дарина.
Тихий щелчок – темноту прорезал тусклый луч света, затем появился квадрат люка.
— Я иду первая. Если все тихо – зову тебя.
Фигурка Дарины мелькнула в люке – и исчезла.
— А если не все тихо? — одними губами проговорил Сергей.
Он остался стоять почти в полной темноте. Снаружи доносился гул голосов. Где‑то недалеко капала вода. Потрескивали от напряжения деревянные конструкции.
— Сюда…
Услышал шепот. Послышалось или нет?
Наплевав на осторожность, Сергей нырнул в люк. Падения он не успел осознать. Жесткий пол ударил в ноги, но не лишил равновесия. Он оказался в тесном закутке. Рядом, вжавшись в стену, стояла Дарина.
— Идем, — проговорила девушка. — Веди себя естественно, будто мы имеем право здесь находиться.
Она осторожно отодвинула тяжелый, пропитанный чем‑то масляным гобелен. В нос тут же ударил запах пота, железа и еще чего‑то неуловимого – каких‑то трав.
Здесь было грязно и душно. Довольно широкий коридор (по–видимому, огибающий всю арену) освещался чадящими факелами, дым от которых просачивался сквозь зарешеченную вытяжку в потолке. В стене, обращенной к арене, кое–где имелись небольшие окна, сквозь которые проникало немного воздуха. Где‑то впереди по коридору, за плавным изгибом, слышалось громкое позвякивание металла о металл, наставительные голоса.
Сергей с Дариной переглянулись, направились на голоса. Вскоре коридор резко расширился округлой площадкой, на которой в нервном ожидании застыл ожидающей своей очереди боец. Он нетерпеливо переминался с ноги на ноги, то и дело похлопывал чуть искривленным мечом по щиту. Рядом с ним стоял кособокий наставник. При взгляде на него возникало ощущение, будто вся правая часть его тела если не парализована, то подчиняется с большим трудом. Человек то и дело оседал на подкашивающуюся ногу, начинал сползать по стене.
Ни дать ни взять – тренер готовит воспитанника к выходу на ринг. Дает последние указания.
Дарина напустила на лицо беззаботное выражение. Сергей же не смог удержаться от соблазна осмотреть все внимательно, чем вызвал неодобрительный взгляд ожидающего бойца.
Дарина незаметно дернула Сергея за руку, понуждая его поторопиться.
— Перед выходом бойца ему никто не должен мешать, — прошептала она. — Такой закон.
И действительно, стоило им отойти на каких‑нибудь пару десятков метров, как коридор наполнился людьми. В основном – обслуживающим персоналом, среди которого Сергей заметил нескольких зомби. Мертвяки сидели в длинной комнате с многочисленными стойками и полками, заполненными всевозможным холодным оружием. С безучастным выражением лиц безмолвные работники медленно, но верно продолжали шлифовать клинок за клинком.
Вдоль стен коридора стояли многочисленные бочки. Некоторые пустые, другие – плотно запечатанные. Между бочками скапливалась грязь и росла паутина, но, по всей видимости, изничтожать их не считали нужным. Паутину Сергей отметил и под потолком.
Пройдя дальше, Сергей заметил на полу след крови, будто здесь кого‑то тащили. След тянулся от темного ответвления и направлялся в соседнюю с оружейной комнату. Запах трав стал сильнее.
— Он должен быть где‑то здесь, — проговорила Дарина. — Давай разделимся.
— Хорошо.
— Далеко не расходимся.
Девушка двинулась дальше по коридору, а Сергей направился по кровавому следу. У дверного проема комнаты, где скрывался след, трудился мальчуган лет десяти. Он стоял на коленях и с остервенением драил деревянный пол, пытаясь вытравить из него бурые кляксы. Рядом с парнишкой стояла бадья с грязной водой.
— Бог в помощь, — сказал Сергей, остановившись рядом с мальчиком, с запозданием вспоминая, что ни разу в этом мире не слышал о каких‑либо богах. Только о предках. — Мне нужно поговорить со Сборщиком. Ты не знаешь, где я могу его найти?
Парнишка оторвался от грязной тряпки, провел рукой по лбу, будто стряхивал капли пота, и только потом посмотрел на задавшего вопрос.
— Простите, добрый господин, — на лице мальчугана появилась неуверенная улыбка.
— Сборщик. Где он? — терпеливо повторил Сергей.
Его взгляд невольно упал на руки паренька: кожа темно–серого цвета, вся в красноватых трещина; пальцы тонкие, но с заметными узловатостями; ногти сбиты или попросту вырваны. Увиденное произвело на Сергея отталкивающее впечатление. Сам выросший в благополучной семье и, по сути, никогда не видевший крайней степени нищеты, он оказался застигнут врасплох.
Парнишка затравленно оглянулся.
— Я не знаю. Простите, если хозяин увидит, что я бездельничаю…
— Извини. Уже ухожу.
Все еще пребывая в небольшом ступоре, Сергей отошел от мальчика. В этот момент из комнаты выскочил рыжий парень. Тот самый, который недавно с позором покинул арену. На его скуле красовался пунцовый синяк, один глаз наполовину заплыл. Что‑то покричав через плечо, рыжий походя отшвырнул с дороги моющего пол мальчишку, с силой пнул бадью с водой. Загрохотав по деревянному полу, она опрокинулась. Грязная вода плеснула во все стороны. Тут же из комнаты показалось худое, осунувшееся лицо с большими ухоженными усами.
— Растяпа! — со злостью прошипел он. — Десять розог. А сейчас – все быстро убрать. Навязали тебя на мою голову! Правильно не хотел…
Чего не хотел усатый, Сергей уже не узнал, так как мужчина снова исчез в комнате. Зато самодовольную ухмылку рыжего выродка рассмотрел отлично.
— Обязательно было это делать? — спросил громко, когда рыжий проходил мимо.
Тот резко остановился. Его лицо исказилось презрительной гримасой.
— Чо? — сплюнул он на пол.
— Обязательно было трогать парня?
— Послушай, пугало, — рыжий осклабился. — Ты бы шел по своим делам. А то ведь и тебя трону. Ненароком.
Наглость молодого драчуна поражала. Только что получил по морде на виду у многочисленной толпы – и все еще не успокоится. Неужто столь велико желание показать собственную крутость? Даже если под горячую руку попадется десятилетний пацан.
— Я тебя видел на арене, — нарочито спокойно сказал Сергей. — Отлично выступил. И награда отличная, — он многозначительно уставился на синяк незадачливого бойца.
Лицо рыжего исказилось ненавистью, кулаки сжались. Он было сделал шаг, чтобы наказать обидчика, но замер, услышав раскатистый возглас:
— Предки меня побери, ты где шляешься?!
К рыжему быстрым шагом подошел здоровенный мужик с красным мокрым лицом. Его рубаха обильно пропиталась потом, давно не стриженые волосы прилипли ко лбу.
— Я тебя по всей говенной яме должен искать?! — ладонь с мясистыми пальцами наотмашь хватанула мгновенно присмиревшего горе–бойца. Тот ссутулился, вмиг утратив всякую спесь и желание донимать кого бы то ни было. — Оглох что ли?!
Краснолицый схватил рыжего за грудки, сильно тряхнул.
— Я уже шел, батя, — прохрипел тот. — Он меня задержал…
— Все, что хотел сказать этому сопляку, можешь сказать мне, — краснолицый посмотрел на Сергея.
В его взгляде не было презрения – нет. Он смотрел так, как если бы видел перед собой мелкую букашку.
— Ты уверен, что у твоего сына от криков и побоев прибавится ума? — спросил Сергей. Теперь причины характера неудачливого бойца не вызывали у него вопросов. Папаша хотел увидеть победу сына, а вместо того стал свидетелем позорного избиения и низости. Теперь оба срывают злость. И все равно на ком. Отличная привычка.
Лицо краснолицего побагровело еще больше, налилось темно–красным, точно спелый помидор. На лбу проступила пульсирующая жила. Того и гляди лопнет от напряжения. Здоровяк оттолкнул сына так, что тот, не устояв на ногах, растянулся на мокром полу.
— Чтобы каждая помойная шавка учила меня, как жить, — чуть не задыхаясь прохрипел он, нависая над Сергеем. — Ты кто такой?
— Я никто…
Разговор приобретал оттенок опасности. При этом такой опасности, что после не собрать костей. Краснолицый одним ударом вполне мог раскроить человеку голову. Но и отступать Сергей не собирался. Наглость здоровяка разожгла в нем злость, заставила позабыть о здравомыслии.
Голоса и шум вокруг стихли. Люди собирались в кольцо, ожидая близкое представление.
— Никто? Никто?! — дважды повторил краснолицый, будто ответ выбил его из колеи. — Никто не смеет учить Миробуда, как ему воспитывать своего сына. Ты понял?!
Здоровяк вытянул руку, тыча пальцем Сергею в грудь. Тот немного отстранился.
— Не слышу ответа, — краснолицый подался вперед. От него здорово несло перегаром.
— Мне плевать на тебя, — проговорил Сергей. — А ему, — он кивнул в сторону рыжего парня, наблюдающего за всем происходящим, — еще жить. Плохо, если он станет такой же свиньей, как его отец.
Сергей и сам удивился, как легко дались ему слова. Сердце бешено колотилось, разум метался в тщетных попытках обуздать то нечто, что заставляло ступить на край острого лезвия. Он боялся, отчаянно боялся. И все же давил страху на горло.
В глазах краснолицего промелькнула череда эмоций. От непонимания до удивления – и, наконец, животной ярости. Его губы искривились, глаза налились кровью. Сергей успел заметить момент начала удара, но не успел на него среагировать. Тело мага оказалось слишком медлительным. Тяжелый кулак врезался в челюсть. В глазах вспыхнуло ярким, а затем пол ударился в спину. И все же он не потерял сознания. Напротив, с ясной отчетливостью видел приближающегося здоровяка. Шаг, другой – будто опускаются тяжелые колонны. Красное лицо вот–вот готово лопнуть. Кулаки сжаты.
Уже привычные символы и знаки замелькали перед внутренним взором. Уже привычное ощущение огня в жилах. Сергей оперся на одну руку, а другую выставил перед собой. Пальцы сложились замысловатым знаком. Воздух дрогнул, за долю секунды свился спиральными нитями, образовав воронку. Глаза краснолицего расширились, но было уже поздно. Воздух с силой ударил ему в грудь, отбросил назад. Он пролетел несколько метров, сбил кого‑то из зрителей.
Сергей тяжело поднялся. Голова гудела. Но и здоровяк уже оказался на ногах. Он дотронулся до груди, поморщился.
— Говноед помойный, — прошипел сквозь зубы.
— Остановись, — проговорил Сергей, уже видя, как краснолицый, подобно быку, набирает скорость, по всей видимости норовя снести противника плечом.
Не вышло. Уже раз сработавшее заклинание легко отозвалось, повинуясь осознанной воле Сергея. Он направил удар в ноги здоровяку. Самое сложное оказалось не переборщить с силой. Калечить хамоватого наглеца не хотелось. Краснолицего резко дернуло назад. Он все еще продолжал бежать, но ноги вылетели из‑под него. Что‑то неразборчиво выкрикнув, он на всей скорости рухнул лицом вперед, но успел выставить руки. Доски врезались в предплечья и ладони.
— Довольно! — послышался уже знакомый раскатистый голос.
Из кольца зевак появился Родослав. На нем до сих пор была лишь набедренная повязка и плащ. Вблизи старик казался еще более могучим и суровым.
— Негоже биться силой кулаков супротив силы, дарованной духами. Сновид, тебе ведомо, что творится здесь? — он обратился к рыжему парню, что замер в нерешительности внутри круга. Он вроде бы и хотел помочь отцу, но никак не мог решиться.
— Да, наставник, — поклонился старику рыжий.
— В том есть твоя вина?
— Да, наставник, — чуть помедлив и явно через силу проговорил парень.
Краснолицый встал на ноги, исподлобья посмотрел на старика.
— Хорошо, — сказал Родослав. — Сновид, сегодня ты вел себя недостойно. Я не осуждаю – я предлагаю выбор. Если и дальше думаешь строить гнусности – твоя дорога лежит к Блуду. Я не потерплю рядом с собой грязи. Говорю это в первый и последний раз.
— Я понял, наставник, — потупился рыжий. — Простите.
Родослав кивнул, затем смерил тяжелым взглядом обоих участников небольшой драки – и ушел.
Сновид все же решился – и подошел к отцу, что‑то сказал. Тот тяжело дышал. Его кулаки непрестанно сжимались и разжимались. Бросив взгляд на Сергея, он махнул рукой и направился прочь. Рыжий постоял еще немного – и направился за отцом. Сергей догнал его, дернул за плечо, развернул к себе.
— Не держи зла. И скажи то же самое отцу.
Сновид было дернулся, но потом сдержанно кивнул.
Сергей не надеялся, что парень вдруг изменится и воспылает ко всему человечеству уважением. Но реакция рыжего на слова Родослава оказалась неожиданно сдержанной. Кто знает, может быть, сегодняшний пинок станет переломной точкой в его жизни. Главное, чтобы отец хотя бы не мешал ему в этом. О помощи говорить не приходится.
— Тебя опасно оставлять одного, — услышал он голос Дарины.
Девушка вышла из начавшего рассеиваться круга зевак. Похоже, она все видела. Интересно, с какого момента? Хорошо, не стала вмешиваться – умная девочка.
Сергей пожал плечами:
— Бес попутал.
— Этот бес мог сломать тебе шею.
— Приятно твое беспокойство.
— Не хочу потерять работу и деньги, — ее глаза сузились. — Из‑за чужой глупости. Из‑за твоей глупости!
— Кстати, о глупости, спасибо что напомнила.
Сергей быстрым шагом направился к комнате, возле которой и зародился конфликт. Мальчишка по–прежнему сидел на полу и старательно драил его тряпкой. Бадья стояла рядом.
— Ты куда? — донесся со спины возмущенный возглас Дарины.
Но Сергей ее не слушал. Он ворвался в комнату, будто намеревался взорвать ее изнутри. Человек с худым лицом и ухоженными усами воззрился на него, словно на грабителя. Отшатнулся. Запах трав здесь был почти непереносим. Посреди комнаты стояли два стола, сейчас пустые. Рядом, на небольших столиках, разные инструменты, иглы, нитки, какие‑то баночки и прочий хирургический инвентарь. Под потолком яркий фонарь – надо думать, магического пламени.
— Прошу прощения, — заговорил Сергей, видя, что человек собирается кричать. — Тот мальчик, что моет пол, он ваш работник?
— Да, — неуверенный кивок.
— Он не виноват, что вода разлилась. Не наказывайте его.
— Добрый господин, а вам какое до него дело? — усатый нахмурился, приободрился.
— Просто не наказывайте его.
— Странная забота о Даннике. Но хорошо. В этот раз он избежал наказания.
— Спасибо.
Сергей развернулся и покинул комнату.
— Извини, надо было уладить одно дело, — сказал Дарине. — Ты нашла Сборщика, ведь так?
— Конечно, нашла, — в голосе девушки слышалась не то обида, не то недовольство. Что ж, ее можно понять. — Он ждет нас. Надеюсь, еще ждет… Идем.
Они прошли по коридору, свернули в какое‑то узкое ответвление. Здесь с покачивающихся стен свешивались лохмотья пыли и паутины, а под ногами что‑то хрустело. Сборщик ждал в небольшой комнате без окон. Даже не комнате – каморке, отгороженной от прочих помещений плотными шкурами. Он стоял к вошедшим спиной: высокий, худой, в длинном кожаном плаще с капюшоном, сейчас откинутом. Кроме простого деревянного стола и стула другой мебели в комнате не было.
— Что вам? — спросил он, не оборачиваясь. — У меня мало времени.
— Вы знаете, кто доставлял тело господина Здебора Вятича в Дом Исцеления? — спросила Дарина.
— Об этом вам никто не скажет, — Сборщик обернулся. Бледное лицо с острыми, выдающимися вперед скулами, пронзительные черные глаза, будто вовсе без зрачков.
— Тогда хотя бы, где его нашли?
— Его нашли к северу от Дома Жизни. В районе центрального Могильника. Но ранен он был не там.
— А где?
Сборщик пожал плечами:
— К Могильнику его притащили.
— То есть убийство произошло не там?
— Не знаю.
— Он что‑нибудь говорил, когда его нашли?
— Нет.
— Может быть, у него что‑то было с собой. Что‑то необычное…
— Нет.
— Кто‑то может проводить нас на место, где его нашли? Это очень важно.
— Нет.
— Какие‑то следы магии поблизости?
Сборщик ненадолго задумался:
— Нет.
Сергей закатил глаза. Очень информативные ответы, ничего не скажешь.
— А нет ли чего необычного на улицах? — спросил он, улучив момент, пока Дарина думала над следующим вопросом.
Сборщик вопросительно поднял брови.
— Большие желтые глаза с вертикальными зрачками. В темноте. Только глаза, будто тел нет.
Лицо Сборщика вытянулось. Он сглотнул, но быстро взял себя в руки.
— Откуда вам известно о них?
— Неприятная встреча.
Сборщик задумался.
— Это не просто глаза, они управляют мертвыми, — раздельно проговорил Сергей.
Сборщик обошел стол кругом, сел на стул. Его пальцы нервно подергивались.
— Расскажите, что вам известно о них, — сказал он, наконец. Его глаза сделались мутными.
— Почти ничего. Они появляются только в темноте, боятся света. Глаза принадлежат тварям, похожим на больших рогатых собак. Я их видел уже дважды. Первый раз – в вонючих бедных кварталах. Второй раз – в имении господина Вятича. В имении обладатели желтых глаз вызвали к жизни Воскрешенного. Только странного… – Сергей посмотрел на Дарину, ожидая, что она перехватит нить его объяснений.
Девушка хмурилась, ее взгляд блуждал где‑то в складках пыльных шкур.
— Странного Воскрешенного… – с нажимом повторил Сергей и тронул Дарину за руку. Та вздрогнула, будто вырванная из крепкого сна.
— Да, — кивнула поспешно. — Он был сильнее, чем обычный выходец из подвалов Дома Жизни. Но даже не это главное. У него осталась свобода воли. Он самостоятельно принимал решения. Не знаю, возможно, он действовал в каких‑то рамках, но выглядело это… – она замолчала, подбирая слово.
— Выглядело это, как будто эта тварь может думать, — закончил за нее Сергей. Несмотря на то, что с ходячими мертвецами он встретился совсем недавно, разницу между обычным зомби на улице и тем толстяком уловить успел. Сила и способность самостоятельно принимать решения не так бросаются в глаза, как взгляд: пустой и безразличный у обычных зомби, яростный и разумный у твари из имения Вятича.
— Они появились месяца четыре назад, — заговорил Сборщик. — Ничего опасного – только глаза в темноте. Обернешься, их уже нет. Россказни нищих, пьяниц мы в расчет не брали. А зря. Со временем глаза встречались все чаще. Они следили за нами, но не приближались вплотную. Выдавалась редкая ночь, чтобы в темноте какой‑нибудь подворотни или из темного угла не пялились желтые шары с вертикальными зрачками.
— Холод, — резко прервал его Сергей. — От них исходит холод?
Сборщик задумался.
— Не знаю. Я не встречался с ними вплотную. А те, кто встречался, — уже ничего не расскажут.
— Почему?
— Они мертвы.
— Что случилось?
Сборщик резко поднялся, вышел из‑за стола.
— Мне надо идти. Работа. Некоторые из нас не вернулись из поиска. Некоторых мы нашли, другие пропали без следа. Сборщики всегда находились вне конфликтов. Мы – санитары любого города. Но теперь что‑то изменилось. Ни один из нас не чувствует себя в безопасности, выходя в поиск. Возможно, все дело в простых совпадениях – и мои братья стали жертвами грабителей. Возможно. Не знаю. Но мой вам совет, — он почти уже покинул каморку, но развернулся за порогом, — увидите в темноте желтые глаза – бегите.
— Спасибо за совет, — сказал Сергей. — Но мне кажется, нам это уже не поможет.
— Сочувствую. Тогда мы обязательно скоро встретимся. Вы и кто‑то из Сборщиков. Мы придем забрать ваше тело.
— А вы сообщили о смертях Сборщиков Большому Собранию? — спросила Дарина.
— Да. Они приняли к сведению. Попробуйте поговорить еще с кем‑то из братьев, но не думаю, что узнаете больше.
— А кто знает больше? — спросил Сергей.
— Наверняка – никто, — усмехнулся Сборщик. — Можете обратиться к Большому Собранию. Вдруг они что‑то выяснили. А можете сходить в Наслаждение Болью. Я бы начал со второго места. Тем более непонятно, куда опаснее идти…
Где‑то за пределами пыльного закутка, завешанного тяжелыми шкурами, раздался нарастающий вой толпы. Схватки на арене шли своим чередом. И, похоже, у Сборщика сегодня будет немало работы.