Изуми закричала снова и ударила по нему, но ее дым редел, рассевался. Он пригнулся под серым клинком и ударил ее посохом, попал по плащу и сбил ее. А потом отпрянул и вонзил посох в землю, завершая барьер… не вокруг Изуми, а вокруг себя.
— Я именую тебя Исо Изуми, — закричал он.
Она бросилась, десятки щупалец из дыма появились из ее плаща, окружили его. Они врезались в барьер его посохов и отлетели в нее. Она бросилась на него, ударилась об барьер и отлетела, дым рассеивался. Она завизжала, снова напала на барьер, но это только разгоняло дым по пещере. Она завизжала:
— Это не мое имя. Не мое имя! — и ударила щупальцами по барьеру.
Харуто стоял за барьером, дым рассеивался вокруг него. Он хорошо защищал оммедзи, но не будет держаться долго. Уже немного дыма пробралось у посоха воды, словно лоза поползла по земле, желай поймать его. Шики чирикнула из алого клинка. Харуто поднял меч и посмотрел на него.
— Да, она сильна, — сказал он. Шики свистнула снова. — Знаю. То, что в том плаще… Это еще она. Еще Изуми. Я не могу… — еще свист, и Харуто вздохнул. Он не хотел этого делать, но заключил сделку с Оморецу века назад. Бессмертие, чтобы найти призрак жены и предложить ей покой, которого ее лишили.
Изуми все била по его барьеру. Почти весь ее дым отлетал, но уже достаточно проникло, щекотало кожу Харуто, проникало в нос, сушило горло. Вскоре барьер рухнет. Он посмотрел мимо нее. В бою с Изуми он забыл о Кире. В брешь между знаменами он увидел, что Вестник Костей схватил Киру за шею и поднял над землей, выжимал из нее жизнь. Кира слабо ударила его по лицу и промазала, сбила шляпу тэнгу, обмякла в его хватке. Харуто смотрел на лицо тэнгу, крючковатый нос, острый подбородок. Он узнал мужчину, знал, что ярость, горящая в нем, принадлежала не Тяну.
— ТОШИНАКА! — взревел он.
* * *
Тэнгу повернул голову и посмотрел на Харуто, его хватка чуть ослабла. Кира с хрипом вдохнула.
— Момо, — прошептала она. Кинжал забрал ее из хватки тэнгу, она появилась с ним в дрожащей ладони. Картинка разбилась в хватке тэнгу. Она пошатнулась на пару шагов, рухнула на колени у каменной колонны, хватая ртом воздух.
Харуто что-то кричал. Она оглянулась на Вестника Костей. Он стоял среди ее кинжалов, там, где она хотела. Она глубоко вдохнула и метнула Момо в него. Кинжал вонзился глубоко в его бок, над бедром. Он схватил кинжал, ожидая, что Кира появится, сжимая его, но она сказала кинжалу разбиться, и он осыпал Вестника осколками. Она создала нового Момо в ладони, подбросила в воздух над Вестником Костей и прошептала его имя. Она появилась над ним, сжимая кинжал. Он поднял ладонь и ударил по ее ноге когтями.
Она видела сверху все свои кинжалы, услышала гул мелодий ци, соединяющих ее с ними. Она направила себя в семь сразу, на миг оказалась в семи местах, каждый был ее отражением, вонзающим кинжал в Вестника Костей. Семь смертельных ударов попали, как один, разделяя кожу, пронзая плоть, разрывая органы. Тэнгу охнул и рухнул на колено, кровь брызнула из его рта.
Кира не могла понять, какая она была настоящей. Она застыла в семи пересекающихся картинках, а потом разбилась на миллион осколков и осталась лишь одна. Она стояла перед тэнгу, упавшем на колено, создала еще одного Момо в ладони, вонзила в его горло. Кровь полилась на ее ладонь. Она поменяла хватку и вырвала кинжал из его шеи.
Вестник Костей взревел и вскочил на ноги, плащ развевался, как крылья. Воющий ветер появился из ниоткуда и оттолкнул Киру. Она пролетела сквозь висящее знамя, рухнула на землю, врезавшись в колонну. Точки плясали перед глазами, она щурилась, глядя на Вестника Костей. Она поняла, что он был не в плаще из перьев, это были его крылья. Он широко раскрыл их, словно стервятник слетел с насеста.
— Мне надоело, — рявкнул Вестник Костей, кровь лилась из раны на шее на его грудь. — Умри! — он махнул крыльями на Киру. Она сжалась в комок, закрывая лицо, дюжина острых перьев полетела к ней, вонзилась в ее руки, ноги и каменную колонну за ней.
* * *
Харуто смотрел, как Кира сжалась в комок, острые перья Тошинаки попали по ней, оставляя раны на руках и ногах, вонзаясь в плоть. Он должен был как-то помочь ей, но не мог, пока Изуми пыталась его убить. Ее дым обретал облик, поднимался ладонями, рвал невидимый барьер. Она просунула ладонь в брешь, схватила его кимоно, и он ударил Шики. Изуми завизжала, ладонь из дыма рассеялась. Шики свистнула. Она была права. Они не могли остановить Тошинаку и спасти Киру. Ему нужно было убить Изуми.
Шики свистнула снова, и Харуто увидел, как Кира пошевелилась. Она уперла окровавленную ладонь в камень, медленно поднялась, шатаясь. Ее глаза были темнее, чем раньше, зрачки пропали, белки было почти не видно среди тьмы.
— Ты убил Янмей! — закричала Кира.
— Кого? — сказал Тошинака.
— Ты послал Дайзена за нами, — продолжила Кира, голос разбивался на каждом слове. — Ты убил Янмей. И я отомщу за нее, — она глубоко вдохнула и завизжала. — Клянусь, я убью тебя! — она разбилась. Перья Тошинаки упали на пол среди миллиона осколков. Она оказалась за ним, вонзила кинжал в его спину. Тошинака повернулся, сделал пару шагов, вытащил черный зубчатый меч и остановил клинок Киры. Они замерли на миг, рыча друг на друга, кровь текла у обоих из множества ран.
Ладонь из дыма сжала шею Харуто. Он отвернулся от Киры и Тошинаки, ударил по ладони. Ему нужно было довериться Кире. Если она сможет отвлечь Тошинаку, может, он справится. Может, Изуми не нужно было умирать сейчас.
— Ты знаешь, как ты умерла, Ворона? — крикнул Харуто дыму, бьющему по барьеру.
— Я была убита, — рявкнула она.
Харуто кивнул.
— Ты знаешь, кто убил тебя?
Она молчала, царапала щупальцами барьер, пытаясь найти вход.
— Тебя звали Исо Изуми. Ты была кузиной императора. Ты любила искусство и насекомых, думала, что я был лучше, чем на самом деле, — Харуто скрипнул зубами и вытер слезы рукавом. Он думал, что горе по Изуми угасло, и он не помнил, как оно ощущалось, но она была тут, и боль терзала его сердце. — Тошинака Хейру убил тебя, чтобы ранить меня. Он бросил меня раненым, но живым, и сжег наш дом с тобой в нем, потому что ненавидел меня.
Ворона смотрела на него, дым скрылся под плащом. Она хмурилась, и между глазами была та же морщинка. Он хорошо ее помнил. Он дразнил ее, что у нее будут морщины раньше времени. Ей это не нравилось, и она шлепала его, когда он так говорил, но всегда улыбалась. Но то лицо пропало, осталось воспоминание в развевающемся дыму.
— Существо, за которым ты следуешь, — рявкнул Харуто. — Которого ты хочешь «мастером». Это не онрё. Он — тэнгу, демон, и когда-то его звали Тошинака Хейру, — Харуто указал на Киру и Тошинаку, бьющихся кинжалом и мечом. — Он убил тебя, Ворона. Ты хочешь отомстить смертному, который убил тебя. Вот он. Он уже не смертный, но вот он! Ты путешествовала с ним, помогала ему, убивала для него, — Харуто шагнул к ней, Шики громко чирикнула. Он игнорировал ее, миновал свой барьер. Ворона смотрела на него, дым полз по земле к нему, приближался снизу и сверху. Харуто держал Шики в руке. Он мог вонзить клинок в ее тело. Он мог все закончить, но не стал. Он прошел мимо нее, игнорируя дым, извивающийся у его ног. Дым не схватил его. Ворона не двигалась. Она застыла, все еще хмурясь.
Харуто медленно пошел к Тошинаке. Вестник Костей поднял руки, ветер окружил его, поднял шесть перьев с земли, и они летали вокруг него. Кира бросила в него кинжал, но ветер подхватил его и завертел с перьями. Кира отшатнулась. Кровь капала с ее пальцев, стекала струйками из пореза над глазом. Она исцелялась быстрее смертной, но недостаточно быстро.
— Тошинака, — позвал Харуто, шагая к нему. Вестник Костей посмотрел на него с уродливой улыбкой на жутком лице. — Пора нам закончить это.
Глава 60
Кира отшатнулась и чуть не рухнула. Она увидела острое перо, торчащее из ее ноги. Боль ударила через миг, и она закричала, вырвала перо и отбросила. Еще одно перо вылетело из крыльев тэнгу к ней. Она прыгнула в сторону, и перо вонзилось в каменистый пол за ней. Он уже не смотрел на нее, все его внимание было приковано к Харуто. После всего, что сделала Кира, после всех нанесённых ран она не смогла его одолеть. Она даже не могла отвлечь его. Она поклялась, что отомстит за Янмей, но это было ей не по силам. Вестник Костей был слишком сильным, умелым, и он понял ее технику. И теперь он закончил с ней. Он игнорировал ее из-за опасности крупнее. Кира сплюнула кровь на каменный пол и оглянулась на Ворону. Харуто оставил онрё застывшей на месте, дым бесцельно покачивался вокруг нее, сажа пачкала землю под ней. Харуто подошел к Вестнику Костей, встал перед ним, сжимая рукоять Шики.
Харуто хмуро глядел на тэнгу. Он прорычал:
— Какого бога ты разозлил, раз получил такое проклятие, Тошинака?
Вестник Костей рассмеялся.
— Всех, — ветер вокруг него усилился, тянул за крылья, вырвал пару перьев. Знамена в пещере крутились, путались. Некоторые упали на землю, другие хлопали красной тканью. — Не всем дают все, чего мы хотим, Ночная Песнь. Не всем подают мир на блюдце, потому что ты родился под правильной звездой. Ты жил с привилегиями, а я жертвовал всем, чего хотел. Ты не знаешь, сколько я страдал, чтобы стать…
— Все та же история, Тошинака, — Харуто тряхнул головой. — Ты всегда винил меня во всем, что у меня было. Всегда винил меня в том, что ты переживал. Ты винил меня в своей жизни, а я даже не знал, кто ты. И это почему-то моя вина?
Улыбка медленно проступила на уродливом лице Вестника Костей.
— Ты узнал, кем я был, когда я побил тебя. Когда я все забрал у тебя.
— Да, — сказал Харуто. Он бросился, направил Шики в сердце тэнгу. Тошинака остановил удар черным клинком, вызвав дождь искр, они улетели в торнадо вокруг него. Перья летали с ветром Тошинаки, задевали руки и ноги Харуто, но он игнорировал их, взмахнул Шики в сторону паха тэнгу. Тошинака остановил алый клинок еще раз, отпрянул на шаг. Харуто следовал за ним с бурей ударов, но Вестник Костей отражал их черным клинком. Ветер трепал кимоно Харуто, расплел его косу, но он давил на огромного тэнгу. Он замахнулся на голову Тошинаки, остановил удар, шагнул в сторону и сделал выпад к его ноге, остановил удар, развернулся и ударил по его телу, снова остановил атаку. Тошинака тяжело дышал, кривился и отступал. Харуто вышел из кружащегося ветра, вытащил из руки острые перья. Его раны закрылись. Кира заметила пару щербинок на красном клинке Шики.
Вестник Костей зарычал.
— Хоть ты получил бессмертие, Ночная Песнь. Мне не так повезло. Мне пришлось отдать все, что у меня было, чтобы получить это.
Харуто вырвал перо из ноги и вытер кровь об кимоно.
— Ты сделал это с собой? Сколько клятв ты нарушил?
— Все! — взревел Тошинака. — Все данные клятвы я сам нарушил. Кого бы ни нужно было убить, что бы ни нужно было делать, я их нарушил. Я совершал ужасные поступки, даже боги меня заметили, — он снова уродливо улыбнулся, морща крючковатый нос. — Они дали мне проклятие, подходящее моим поступкам. Сам Бату вырвал из меня человечность и бросил меня в ад, — он широко раскрыл крылья, перья трепетали от его ветра. — И я выбрался оттуда.
Харуто покачал головой.