Харуто кивнул.
— Она была йорогумо. Когда-то была. Убита пауками, явно подлым образом. Обычно йорогумо выглядят как большой паук с лицом человека, их настоящим лицом, на животе. Или тело паука и торс человека. Но эта обрела часть своей человечности и… кхм, ты видела, какой она стала.
Кира поежилась. Ей не нравилась паучиха. Белая, как личинки, плоть, лапы и бездонные черные глаза… Она ощутила холод и обняла себя.
— Я тоже была другой? Когда была унгайкьо?
Харуто пожал плечами и посмотрел на Янмей, словно у нее был ответ. Ладони Янмей дрогнули, клинок замер на камне.
— Нужно спросить того, кто видел тебя до того, как ты освободилась из зеркала, — сказал Харуто.
— Я была другой? — спросила снова Кира. Она помнила о времени в зеркале только то, что оно казалось вечностью и ощущалось как ловушка. Она помнила гнев, отчаяние и одиночество. И порой надежду, смешанную с… Она не могла вспомнить. Все ускользало от нее, когда она пыталась, что-то внутри поглощало это. Что-то ждало внутри. Черная яма, которая зияла и поглощала все.
Янмей посмотрела на нее печально, отвела взгляд, ее клинок снова двигался по камню.
— Это не важно.
Шея Киры чесалась, словно насекомое ползало по ее коже. Она слышала треск стекла, и вдали звучала тихая песня, она не могла даже различить мелодию.
— Ты! — толстая судья неслась по дороге к ним, вооруженные стражи следовали за ней. Кира снова слышала хруст стекла, трещина поползла по ее щеке. Она улыбнулась. Пора было поиграть. Она тряхнула запястьями, сжала зеркальные кинжалы в руках. Она повернула их к приближающимся солдатам, заставила их увидеть новых монстров, вылезающих из разбитых зданий, когти были в крови, тянулись к ним. Пара солдат вырвалась из строя и взмахнула копьями, целясь в пустоту.
— Кира, нет! — сказала Янмей. Она вскочила на ноги и встала перед Кирой, преградив ей вид.
— Но они хотят нам навредить, — сказала Кира. Она не понимала. Они были вооружены и агрессивны. Было лучше напасть первой.
— Мы не нападаем на людей без причины, — сказала Янмей. — Никогда. Посмотри на меня, Мирай.
Кира взглянула на Янмей, на тревогу на ее лице, и она разбилась, осколки зеркала упали вокруг нее, звякая об пол крыльца. Она хотела напасть на них, но зуд под ее кожей пропал. Она опустила взгляд и разбила кинжалы, кусочки упали на снег с другими ее осколками. Она вздохнула, от усталости тело казалось сделанным из камня.
— Прости. Я не понимаю.
— Это их дом, — тихо сказала Янмей, опустила на щеку Киры дрожащую ладонь. — И они боятся.
— Меня?
— Да, — сказала Янмей. — Они не понимают тебя, и ты намного сильнее, чем они, — это ощущалось как Хэйва. Янмей всегда говорила, что другие ученики боялись, потому обзывали ее, и они перестали бы, как только узнали ее. Они не перестали.
Толстая судья подошла к ним, и Кира подавила желание показать свой истинный гнев в окнах гостиницы за ней. Они были не так хороши, как зеркала, но любое отражение подошло бы.
— Как это понимать, оммедзи? — спросила судья у Харуто. Ее ладони были сжаты в кулаки, она дрожала от гнева.
Харуто не встал. Он поднял голову, посмотрел на женщину, но промолчал.
— Ты сказал, что разберешься с проблемой духов, — прокричала судья.
— Я сказал, что разберусь с ёкаями, — тихо сказал Харуто.
— В моем городе все еще есть монстры.
Харуто пожал плечами.
— Духи. Не ёкаи. Не монстры. Просто духи.
— Так избавься от них!
— Я такое не делаю, — Харуто сохранял как-то спокойствие, хотя женщина кричала в его лицо. Кира была уверена, что уже заколола бы ее, или хотя бы показала бы что-то такое жуткое, что она обмочилась бы. Это было бы веселее. — Духи тут, потому что ёкай сделал храм своим домом. Боги такое не любят. Если хотите, чтобы духи ушли, нужно очистить храм.
— Так сделай это, — завизжала судья.
Харуто вздохнул.
— Я — оммедзи. Вам нужен монах. И много благовоний. И советую проветривать помещение несколько дней.
Старый поэт поспешил по улице, тяжело дыша от усилий.
— Что тут происходит? — спросил он, остановившись рядом с Харуто, защищая его.
— Как обычно, — Харуто утомленно улыбнулся другу. — Меня обвиняют во всем зле мира.
— Я хочу, чтобы вы ушли из моего города, — закричала судья.
Гуан поднял руки, думая, что этим успокаивал.
— Эй. Мы сделали, что вы…
— Мой город все еще полон ёкаев.
— Духов, — сказал Гуан. — Мы убрали ёкаев. Да, старик?
Харуто медленно встал, покачнулся и опустил ладонь на плечо Гуана, чтобы не упасть. Он пошел с крыльца гостиницы мимо судьи на улицу.
— Правильно! — оскалилась толстая женщина. — Уходите. Все вы, — она махнула на них, включая и Янмей с Кирой.
Кира шагнула вперед, сжав кулаки, но Янмей схватила ее за руку и оттащила. Она чуть не вырвалась. Янмей устала, ее сила угасала. Но она не стала бороться с Янмей. Кира знала, что ей было сложно понять людей и ситуации. Янмей всегда знала, как лучше.
— Вам не будут рады в Миназури. Уходите и никогда не возвращайтесь, — прокричала судья. Несколько стражей скалились. Собрались и местные, кричали им уходить, судья раззадоривала их.
Кира стиснула зубы и искала взглядом отражения, чтобы использовать против них.
— Это не их вина, — тихо сказала Янмей. Она еще сжимала руку Киры. — Они просто боятся.
— Но мы им помогли! — сказала Кира. Она не понимала. Почему эти люди кричали на них, когда они помогали им?
— Это не важно, — сказала Янмей. — Им нужно на кого-то злиться, и судья сделала нас мишенью. Или мы уйдем сейчас, или придется биться с городом.
— И? Мы можем победить!