Харуто фыркнул.
— Радуйся, что ты не помнишь. Ты была ёкаем, монстром. Мстительным духом, который мог только нести другим боль.
Кира не ощущала себя монстром. Даже в смутных воспоминаниях из зеркала она не считала себя монстром. Она не хотела быть монстром. Она ощутила на плече ладонь Янмей, поняла, что замедлилась, Харуто уже шагал впереди нее.
— Он не хотел этого, — тихо сказала Янмей, обняла Киру, не сбавляя шагов. Хотя это ощущалось естественно, когда Кира была меньше, это было немного неловко теперь, когда они были почти одного роста. — Некоторые могут справиться с болью, только передав ее другим. Это не правильно, но некоторые могут только так. Он не хотел тебя задеть, он просто пытался справиться со своей болью.
— Что я могу сделать? — спросила Кира.
Янмей молчала мгновение. Кира расслабилась в ее объятиях, наслаждаясь ее знакомым теплом.
— Тебе нужно решить, говорил ли человек всерьез. Если он хотел просто передать боль, ты ничего не можешь поделать. Если он не хотел, то нужно дать время, быть рядом, когда ты будешь нужна.
Кира вздохнула.
— Быть хорошей тяжело. Быть плохой проще?
Янмей прикусила губу. Она всегда так делала, когда Кира задавала трудные вопросы.
— Нет. Не проще. Там просто другие проблемы.
— Впереди додзе, — сказал Харуто поверх плеча. — Мы сможем срезать и найти лестницу наверх, в крепость, если там не идет урок.
Гуан догнал его.
— Разве тут не тихо, старик?
Кира увидела, как Харуто кивнул, но он молчал.
Когда они дошли до додзе, стало ясно, почему было так тихо. Тела лежали на полу. Некоторые были почти целым, другие были изорваны, словно их растерзали, кровь пропитала вытоптанную солому. Оружие лежало тут, быстро вытащенное из подставок у стен додзе. Судя по виду, оружие не помогло. Кира еще не видела такой резни. Многие мертвецы были юными, почти ее возраста. Это было как в Хэйва. Ученики мастера бились вместе и умерли вместе, их кровь смешалась, текла по неровному полу и собиралась лужей у дальней стены.
Харуто медленно шел между телами, смотрел на каждое, словно запоминал лица. Гуан обошел резню, держась близко к стене, не подходя к крови.
Янмей опустилась на колени у почти целого трупа.
— Тут еще есть тепло. Мало, но… это произошло недавно. Пару часов назад.
Харуто смотрел на нее. Его лицо было мрачным, таким его Кира еще не видела. Огонь от его факела бросал на лицо резкие тени.
— Тогда они еще тут, — прорычал он. Кира узнала в нем гнев, ненависть, удушающую жажду мести. Это задело что-то внутри нее, и она услышала треск стекла, ощутила зуд под кожей. Оммедзи плюнул на пол и выбежал из додзе.
Глава 19
Ворона пронеслась между двух шинтеев. Они ударили по ней, но клинки прошли безвредно сквозь ее дым. Она тушила факелы, пролетая, комната погрузилась во тьму. Два шинтея встали ближе друг к другу, инстинктивно понимали, где был другой. Даже в темноте они были дисциплинированными. Ворона уважала это. Но это было не важно.
Побочный эффект черно-белого мира был в том, что ей нужно было мало света, чтобы видеть. Она не понимала, как видела без глаз, но мир был нарисован множеством оттенков серого. Даже в глубоких темных пещерах она видела все в серых тонах.
— Ты не доберешься до темницы, демон! — закричал ей шинтей. Мужчина с обвисшей кожей и свисающими усами, его ладони уверенно держали катану.
Ворона какое-то время летела по нижним уровням Небесной Лощины. Она слышала Шина далеко наверху, он радовался резне. Оставит ли он хоть кого-то из шинтеев в живых? Вряд ли. Как только Шин разошелся, его нельзя было остановить. Он был сильнее их всех физически, и его сила росла от кровожадности, а теперь он был ненасытным. Конечно, он будет потом возмущаться из-за бардака, который устроил, когда успокоится, но сейчас он был готов уничтожить всех живых в Небесной Лощине. Ворона предпочитала не убивать. Она избегала многих шинтеев, скрываясь, и они проходили мимо нее. Преимущество тела из дыма было в том, что она могла парить под потолком, не только над полом.
Хотели они или нет, шинтеи подтвердили, что Ворона была в верном месте. Двое сторожили большую деревянную дверь. Она дала им бродить в темноте, пока она исследовала. Дверь была заперта. Прочная. Закреплена в камне вокруг. Она попробовала дверь, послала дым между швами и в замок, вокруг краёв. Она сжала край двери и вырвала ее из камня, отбросила в сторону.
— Стой! — закричал шинтей с обвисшей кожей. Он прошел вперед и взмахнул мечом, но Ворона уже улетела от него в просторную пещеру за дверью.
Там было много места, и только большой круг металла с узорами облаков, огня и деревьев был закреплен в дальней стене из камня.
— Зажгли факел, — сказал шинтей с обвисшей кожей, все еще суетясь у разбитой двери за ней.
Ворона пересекла комнату и посмотрела на круг металла. Он был встроен в стену пещеры, почти как резной рельеф, символы на нем были на непонятном языке. Круг занимал почти всю стену, смесь шестеренок, поршней и замысловатой резьбы. Мастер говорил ей ожидать такого. Это был кохранский прибор. Кохранцы были народом без техник и ци, но они были гениями. От летающих топтеров до Кровавых Двигателей, которые делали человека сильнее и быстрее. Их приборы использовались по-разному, включая, видимо, замки для титанов.
Ворона направила дым по поверхности прибора, исследуя его внимательно, как возлюбленного. Когда она закончила, она знала все его изгибы. Заметного замка не было, но две дыры были на противоположных концах прибора. Каждая тянулась неглубоко в прибор и содержала много острых предметов.
Шинтеи за ней зажгли факелы и ворвались в пещеру.
— Больше ни шагу, демон! — закричал шинтей с обвисшей кожей.
Ворона повернулась и подлетела к шинтею.
— Ты знаешь, что за этой стеной? — спросила она. — Ты знаешь, что сторожишь?
Старый шинтей опустил факел в петлю на стене и взял катану обеими руками.
— Шинтеи Небесной Лощины поклялись Пятому Мудрецу под Небесами защищать эту темницу. Нет задания важнее.
— Я понимаю. Но вы знаете, почему? — мир был полон людей, которые выполняли задания, которые не понимали. Они все были дураками. Они не знали, что защищали, или почему это было тут.
Два шинтея разделились и стали двигаться, чтобы напасть на Ворону с двух сторон, старик со свисающими усами с одной стороны, юный дурак с оскалом на милом лице — с другой. Она дала им думать, что у них был шанс.
— Эта дверь — кохранский прибор. Как ее открыть? — сказала Ворона, пока они приближались. Она говорила будто с собой. — Вы знали, что кохранские приборы работают на крови? Жаль, но у меня нет крови. Спасибо, что отдадите свою.
Они напали, и Ворона улыбнулась бы, будь у нее рот. Она не могла пока что убить их. Они были нужны ей живыми.
* * *
Харуто несся по лестницам мимо остывающих трупов и красных ручьев. Это была онрё. Точно. Может, не паучиха — паутины и коконов не было, а тела были разорваны — но онрё была в Небесной Лощине. Жажда мести Тяна горела в его груди. Он слышал шаги других за ним, они звали его. Он игнорировал их.
Крик сверху, боевой клич в оскверненных залах. А потом вопль агонии.
Харуто ворвался в зал храма, тяжело дыша от быстрого бега. Тут все было, как он помнил: высокий потолок, пять каменных колонн, каждая представляла одно из пяти великих созвездий. Лампы на стенах озаряли пространство, желтый свет мерцал, дыра в крыше впускала луч света, который озарял возвышение в дальнем конце. Там стоял храм тянцзюна, владыки небес. В его время тянцзюном была Мира, богиня урожая, но она теперь была мертва, и богиня утерянных возможностей сидела на Нефритовом троне. Скамьи и тела валялись вокруг. Десятки шинтеев, старых и молодых, были убиты в месте, которое должно быть священным.
Среди резни стоял мужчина, высокий, мускулистый, его одежда порвалась, свободные хакама свисали с пояса. Его кожа была бледной, как мел, и он был покрыт кровью. Его волосы развевались вокруг головы сотней толстых кос, каждая была длиной с хлыст, извивалась, как змея. Несмотря на навыки и техники, шинтеи лежали на полу, изорванные, а на нем не было ни единой раны. Он держал тело девушки. Она, скорее всего, только стала шинтей. Ее голова свисала, шея была сломана. Он бросил ее тело на пол.
— Среди них нет вызова, — сказал бодро мужчина. — И они натворили такой бардак, — он махнул ладонью, и кровь брызнула на скамью у стены.
— Хватит! — взревел Харуто. Он бросил факел и прошел в комнату к мужчине. Он слышал, что другие догоняли его, услышал, как Кира охнула из-за резни.