Еще писк.
— Но она сильнее меня. Она пыталась убить Харуто.
Шики с дрожью пожала плечами и задрожала от смеха. Она была права. Унгайкьо не могла уйти. Они были едины.
Кира создала кинжал в ладони и подняла перед собой. Она закрыла глаза, боясь смотреть в зеркало. Она ощущала, как снег падал на ее голову и плечи, прогоняя тепло из ее кожи. Она слушала, как просыпался мир. Птицы щебетали, насекомые стрекотали, ветер шелестел, принося звуки людей. Она знала, что медлила. Она зажмурилась, прогнала остатки слез на щеки, а потом вызвала смелость, открыла глаза и посмотрела в зеркало.
Унгайкьо смотрела на нее.
Глава 41
Они шли три дня на запад. Принц уверял, что их роскошно примут в западной Ипии. Харуто казалось, что принц пытался убедить себя. Янмей едва успевала за ними, но не жаловалась, не просила остановиться. Она крепко сжимала свою ци, подавляя ее, но от этого она ослабела. Ее раны медленно заживали, она всегда дрожала. Кира стала мрачным комком. Порой ее старый энтузиазм прорывался гейзером, осыпая их юной радостью из-за чего-то простого, типа одинокого дерева, не сдавшегося зиме, показывающего краски миру. Но чаще девушка хмуро молчала. Харуто будил ее каждое утро на тренировку, но она сдерживалась, не использовала технику. Она боялась унгайкьо внутри себя.
Гуан был бодрым. Старый поэт был готов поведать историю или скоротать время игрой. Но тень Тяна оставалась на нём. Она висела над ними обоими.
Гнев Тяна внутри Харуто был бурей, ждущей шанса вырваться. Это делало его напряженным, раздраженным, и всё вокруг него действовало ему на нервы. Он стиснул зубы и мысленно кричал друзьям замолчать. Они двигались в нужную сторону, и Харуто надеялся, что они успеют. Когда он закрывал глаза, он видел, как на него рычал Тян с испорченным лицом. Многое от Тяна-ёкая уже вернулось на землю. Харуто боялся, что вскоре потеряет себя в гневе.
Они снова поднялись на холмы, снег стал падать сильнее. Но было не как в горах. Снежинки были большими. Местами земля была белой, а в других местах холод не задерживался.
После почти недели у них начала заканчиваться еда. Путники были добрым и щедрыми, делились с ними, но зимой многие голодали.
Утром седьмого дня они увидели фермерские угодья, земля была вскопанной, с зелеными и жёлтыми зимними посевами. Мужчины и женщины ходили в полях, как большие призраки. Многие отворачивались или надвигали шляпы на глаза, чтобы не говорить с группой. Были и стражи. Мужчины носили разномастную керамическую броню, копья и дубинки. С оружием, которое будто только нашли, они выглядели как бандиты, а не солдаты. Никто не приближался, но все смотрели на Харуто и других, пока они проходили.
Вечернее солнце опускалось за горизонт, когда они дошли до деревни. Стен не было, деревня устроилась между холмом и редеющим лесом, где побывало слишком много топоров. Дома были ветхими, почти заброшенными. Редкие люди ходили, худые и серые, в лохмотьях, несмотря на холодную зиму. Женщина несла ведро воды от колодца, заметила их, повернулась и побежала.
Гуан ткнул принца локтем в ребра.
— Это сделало твое дыхание?
— О чем ты? — спросил Идо Кацуо.
Гуан отклонился от принца, махая ладонью перед лицом.
— Капуста! Точно твое дыхание.
— Ах, — принц покачал головой. — Кто бы говорил. Ты пердишь во сне так громко, что мертвые могут проснуться, и запах такой, что они могут убежать обратно под землю.
Гуан поискал поддержки у других, но все отводили взгляды. Старый поэт рассмеялся и хлопнул принца по спине.
— Это было хорошо.
— Спасибо, — сказал Идо Кацуо.
Они прошли глубже в деревню, но не нашли гостиницу и магазины, людей было мало. Харуто решил, что все они были в полях, но призрачная атмосфера деревни действовала ему на нервы. В дальнем конце у холма был закрытый участок. Стены, ворота и большой дом за ними были не такими, как ветхие дома деревни. Два стража сидели на коленях у ворот, бросали кости на замерзшей земле, слишком занятые, чтобы заметить группу путешественников. Харуто кашлянул, и старший страж с растрепанными седыми волосами поднял голову, вздрогнув, и ушел. Через пару секунд еще пять солдат с вилами появились как подкрепление.
— Ничего не напоминает? — спросил Гуан.
— Слишком сильно, — голос Янмей подрагивал, словно раненая птица просила о помощи. — Мы должны быть осторожными тут, Харуто. Это место пахнет бандитами.
— О, только этого не хватало, — сказал принц. — Попасться из-за плохого управления тетушки Рьоко. Я говорил, что нужно было идти в западную Ипию, а не неизвестно куда.
На них смотрели. Не только стражи, но и из ближайших хижин.
— Вы далеко зашли, — страж шагнул вперед. Он был юным, в шрамах, с треснувшей нагрудной пластиной и шлемом, который был ему большим. У него был один грязный щиток на руке. — Развернитесь и уходите. Не останавливайтесь.
— Покажи им свою печать, — предложил Гуан.
— Как раз собирался, — сказал Харуто, роясь в кимоно. Он вытащил императорскую печать и поднял ее. — Я — оммедзи. С разрешением императрицы, — это было немного ложью, но он сомневался, что стражи могли отправить гонца в Кодачи и проверить.
— Тут нет ёкаев, — сказал страж. — Развернитесь и уходите. Магистрат не хочет вас видеть.
— Откуда ты знаешь? Ты его не спросил, — сказал Идо Кацуо.
— Мне и не нужно, — сказал страж со шрамами. — Она не хочет вас видеть, — еще два стража вышли из ворот, их стало восемь. Сила не была убедительной, ведь воины выглядели как бандиты, но кто знал, какие техники они скрывали? И Харуто не хотел лезть. Он разбирался с духами. Дела людей лучше было оставить тем, кто обладал властью.
— У вас нет храма, посвященного шинигами? — спросил Харуто. Ему все еще нужно было починить ритуальные посохи, и он мог сделать это только в святилище, посвященном жнецам.
— Нет, — сухо сказал страж со шрамами. — Уходите, — его товарищи ерзали, тянулись к оружию.
Харуто пожал плечами, повернулся и зашагал. Он не знал, что тут происходило, и не хотел знать. Им хватит припасов на пару дней, они могли найти более приветливую деревню. Янмей медлила, но даже она отвернулась с другими.
Они были почти на краю деревни, когда их остановил крик. Харуто обернулся и увидел молодую женщину, бегущую к ним. Она была худой, как другие жители, ее синее кимоно было старым, выцветшим и в дырах.
— Мастер оммедзи, — женщина тяжело дышала, когда добежала до них. — Вы сказали, что вы — оммедзи. С печатью?
Харуто заметил двух стражей, которые шли за ними от дома магистрата. Они следили на расстоянии. Он кивнул женщине.
— Прошу, вы должны мне помочь, — женщина упала на четвереньки и опустила голову к заснеженной тропе. — Спасите мою дочь.
Харуто взглянул на стражей и вздохнул.
— Я не могу бороться с вашим магистратом.
Женщина подняла голову и покачала головой.
— Прошу, мастер оммедзи! — Харуто видел в ее глазах слезы. — Моя дочь у ёкая. Вы должны ей помочь.
Женщина привела их к одному из крупных домов в деревне. Дыра в крыше выглядела так, словно ее никто не пытался залатать, и дом казался хрупким. Она лепетала, открывая дверь. Отчаянный поток слов, который Харуто было сложно прервать. Гуан и принц остались снаружи приглядывать за следящими за ними стражами. Грязь и листья попали в дыру в крыше, в камине был холодный пепел, который нужно было выкинуть дни назад. На столе у печи было ведро воды, но зеленая слизь прилипла к дереву по краю. Запах плесени был сильным в воздухе. Женщина стала суетиться в бардаке, остановилась у двери, которая едва держалась на петлях. За ней лестница вела вниз, Харуто услышал тихий крик внизу.
— Шики, немного света, — попросил Харуто. Маленький дух выбрался из его кимоно и зевнул. Она стала шаром сияющего света. — Спасибо, — сказал он.
— Внизу, — прошептала женщина. — Он прикован, но у него она. Моя Шиори.
Харуто глубоко вдохнул. Ему не нравилась ситуация. Он открыл дверь и стал спускаться. Шики парила перед ним. Это был погреб, наверное, там хранили рис в урожайные времена, но бочки теперь были пустыми. Он дошел до конца лестницы и пригнулся, чтобы не удариться об землю над ним. Там он увидел девушку.
Она сидела на земле, всхлипывая, тело жутко опухло, складки жира лежали друг на друге, обмякли и собрались на холодной земле, как лужи. Лохмотья на ней разорвались из-за растущей массы. Железные оковы на ее запястье впились в ее плоть, надувшуюся вокруг. Оковы были соединены с цепью и металлическим колышком, вонзенным в землю. Глаза девушки были точками на опухшем лице. Она сунула в рот горсть земли, жевала сломанными зубами. Ее ладони были в крови, ведь она рыла землю и пихала в рот. Ёкай не держал девушку в плену. Девушка была ёкаем.