— У вас тут ест храм шинигами? — спросил он.
Служительница посмотрела на него и охнула, ее большие глаза посмотрели на Шики на его плече. Она рьяно закивала и указала наверх.
— Этажом выше? — спросил Харуто.
Женщина снова кивнула. Харуто знал, что священники часто давали клятвы, как дал Гуан, но клятва молчания казалась почти такой же глупой, как клятва его друга не ругаться. И все же он предполагал, что клятва показывала верность делу, ведь ты отдавал то, что любил, в чем был хорош. Жертва должна быть важной. Он поклонился женщине и пошел на этаж выше.
На втором этаже он не обнаружил храма шинигами, и Харуто пришлось спросить у другого священника, где его найти. Этот священник не молчал, но старик мало говорил. Он кусал губу, смотрел на Харуто, щурясь. А потом он прогнал Харуто к открытой двери и казал поспешить. Наверное, мужчина плохо принял его из-за Шики. Люди часто реагировали на духа или восторгом, или подозрениями. Священник выбрал второе. Харуто скрипнул зубами от глупости людей.
В комнатке было тесно, чуть больше шкафа. Коврик для молитв был мягким, красным, и храм был маленькой обветренной каменной статуей босого старика, сидящего за деревянными дверцами. Свеча мерцала у ног статуи, бросая тени на стены. Харуто опустил посохи перед храмом. Шики заворковала, спрыгнула с его плеча на колено, дрожа.
— Не знаю, почему ты так нервничаешь, — сказал Харуто. — Это на меня он будет злиться.
Харуто взял обеими руками статую шинигами.
— Оморецу, — прошептал он камню и опустил его на храм.
Комнатка потемнела, огонек свечи стал меньше, словно боялся, как Шики. Харуто услышал за собой шаги, ощутил присутствие за плечом. Едкий запах горящего можжевельника наполнил комнатку. Когда Оморецу заговорил, его голос был хрустом бумаги, брошенной в огонь.
— Ты сломал один из моих посохов.
Харуто пытался подавить покалывание на коже. Он не смог, поежился. Было что-то неправильное в близости к шинигами. Жнецы не принадлежали земле, и земля умирала вокруг них. Даже ароматный воздух ощущался затхло.
— Это был не я. Это… — Харуто пожал плечами, подавляя недовольство. — Не важно. Мне нужно, чтобы вы сделали их снова целыми.
Оморецу прошел по комнате и встал перед своим храмом, глядя на себя в миниатюре. Он был уродливым духом. Древняя морщинистая кожа, сгорбленная спина, выпирающий живот. Лохмотья. Голова была слишком большой для его тела.
— Иди сюда, моя маленькая шикигами, — Оморецу протянул кривую ладонь, ногти были желтыми и в трещинах.
Шики свистнула и сжала кимоно Харуто.
Оморецу смотрел на духа, улыбнулся желтыми зубами за обветренными губами.
— Живо.
Шики снова свистнула, но не могла перечить Оморецу, как и Харуто. Они оба принадлежали шинигами. Шики спрыгнула с плеча Харуто, как марионетка, за чьи нити потянули. Она опустилась на руку Оморецу. Она забралась на его плечо, и шинигами развернулся и сел перед Харуто, скрестив ноги. Его глаза были темно-карими, хитро блестели. Все шинигами были хитрыми духами, потому владыка небес запретил им носить обувь. Харуто был уверен, что пропустил часть истории, но это было не важно.
— У тебя тяжелое бремя, да? — спросил Оморецу. — Ёкай сильный, хочет вернуться. Он ищет на небе способ вернуться, но еще не понимает, что ему ничего не нужно делать. Я вижу нить между вами, она натягивается сильнее с каждым днем, — Оморецу коснулся кривой ладонью чего-то над головой Харуто. Харуто ощутил, как гнев вспыхнул в его венах, как и желание навредить кому-то. Он стиснул зубы и глубоко вдохнул, гнев угас. Оморецу рассмеялся над ним.
— Ты будешь чинить посохи ли нет? — спросил Харуто.
— Всегда такой напряженный, — сказал шинигами, махнул ладонью над посохами и вернул в них стихии. У шинигами это не отняло силы. — Готово, — Оморецу встал, суставы скрипели, но он не показывал боли. Он почесал кривой ладонью голову Шики. Маленький дух дрожала от отвращения. — Что случилось с онрё, за которыми ты следовал? Ты ни одного ко мне не отправил.
Харуто указал на ритуальные посохи.
— Я убил одного из них, но другие пытаются освободить Орочи из темницы.
Оморецу сел на корточки перед Харуто и посмотрел в его глаза. Шики с дрожью засвистела и сжалась в комок шерсти на его плече.
— Нужно их остановить. Орочи нельзя освобождать.
Харуто задумался. Он соглашался с Оморецу, но явно по другим причинам. Если Орочи будет свободен, он точно отомстит людям, и десятки тысяч умрут. Но Оморецу был шинигами, лордом смерти, ему было плевать на смерти сотен тысяч. Что-то еще было на кону, он что-то упускал.
— Это не так просто, как звучит, — сказал Харуто. — Лидер онрё — тэнгу.
Оморецу зарычал.
— Демоны! Что она затевает?
Харуто растерялся. Вестник Костей был мужчиной.
— Она? — спросил он. — Кто?
Оморецу взглянул на него, но не ответил. Он снял Шики с плеча и бросил на колени Харуто.
— Твой дух-спутник может убивать демонов, как и ёкаев, — буркнул шинигами. — Используй ее, но будь сторожен рядом с тэнгу. Демоны — не духи. Они не скованы теми же правилами.
Харуто слышал о демонах, но лишь неясные угрозы. Многие использовали, чтобы юные шинтеи вели себя честно. Выполняй клятвы, или боги проклянут тебя, и ты станешь демоном. Он не бился с демонами раньше. От мысли об этом он ощутил страх.
— Что такое, Оморецу? Что ты не говоришь мне?
Шинигами фыркнул.
— Многое, человечек. Тэнгу — демоны. Они служат владыкам ада, понимают они это или нет. Демоны устраивают хаос и страдания там, куда идут. Существо, на которое ты охотишься, не остановится ни перед чем, чтобы разбить равновесие небес и земли, — он прошел мимо Харуто и пропал. — Останови онрё. Останови тэнгу. Убей их всех. И не дай им освободить Орочи, — его голос утих, в комнатке стало светлее. Харуто оглянулся, он снова был один. Он вздохнул, отклонился и лег на пол, смотрел на паутину в углах потолка.
Шики забралась на его грудь, под его кимоно. Она дрожала. Убить онрё, убить тэнгу и не дать им освободить Орочи. Это было его целью, но теперь нужно было не просто снять бремя Тяна. Это был приказ его покровителя-шинигами, единственный приказ, который дал ему Оморецу за все время. Приказ убить онрё. Приказ убить Изуми.
Он не мог ни игнорировать, ни перечить этому.
* * *
Мечи торчали из земли, как зубы на гребне. Кира шла за Янмей среди них. Янмей стала такой хрупкой, словно подавление ци позволило ее возрасту поглотить остатки ее бодрости. Кира обошла обоюдоострый клинок, стараясь не задевать его, увидела, как Янмей остановилась и опустилась перед храмом бога войны. Время было на исходе. Им нужно было найти Четвертого Мудреца под Небесами, чтобы он исцелил Янмей.
Не так давно Янмей была бодрой, кипела здоровой энергией. К Хэйве учили использовать техники и уважать силу, которую они давали, но это не означало, что наставники не показывали порой свои навыки. Каждый год проводился турнир, и каждый сенсей, кроме Мудреца, участвовал. У Киры было мало друзей в Хэйве, и она сидела одна и смотрела дуэли. Мастер Канг всегда был самым жестоким, быстрыми и мощными ударами побеждал своих противников — и друзей. Мастер Акнар, наставник из Морского народа со светлыми волосами и голубыми глазами, всегда проигрывал в первом раунде. Мастер Огава любил поражать учеников яркими техниками, но проигрывал в физическом поединке. Было увлекательно смотреть на то, как они щеголяли навыками.
Янмей побеждала три года подряд. Три года никто не мог одолеть комбинацию огня и боевых навыков. А потом она стала угасать, огонь тускнел, ожоги не заживали. Многие ученики не заметили, думая, что наставники стали лучше, но Кира знала правду и умоляла Янмей поговорить с Мудрецом об этом. Через год Янмей уже не была яркой печью силы. Ее кожа стала морщинистой, спина сгорбилась, огонь угасал. Мудрец сказал, что техника вредила ей. Она закрыла ци, но это сделало ее слабой. Ее техника была в ее крови, часть ее ци, неотделима от нее, но и убивала ее.
Гуан и принц шли среди мечей. Гуан замер, осмотрел меч и тепло улыбнулся, словно вспомнил его, хотя Кира заметила, что он его не коснулся, как и других мечей. А вот Кацуо трогал все мечи, оставляя их дрожащими, словно играл.
Кира подошла к Янмей, тонкий покров снега хрустел под ее ногами.
— Нужно идти, — быстро сказала она, пока ее решимость не разбилась.
— Мы пойдем, — Янмей все еще была на коленях, поклонилась богу войны. — Как только Харуто закончит.
— Нам нужно уйти. Нам нужно найти Четвертого Мудреца под небесами, чтобы он исцелил тебя.