Дживс Вустер и Селд Рамштайн
Золотая игла стремительно приближалась, вырастая прямо по курсу. Она больше не напоминала тонкий изящный шпиль-антену, расползалась вширь и вверх — огромная, даже на вид невероятно прочная конструкция из закрытых этажей и открытых всем ветрам ажурных пролетов, крестообразных и дуговых балок, гиперболических растяжек, или как там эти хрени архитектурные называются, Дживс был не в курсе, но заранее впечатлялся конструктивной мощью и железоплатстовой прочностью. Из города башня казалась кружевной и хрупкой — но это только из города.
С легким тревожным перезвоном над пультом флаера соткалось миловидное женское личико, улыбнулось в пространство между Селдом и Дживсом холодной безжизненной улыбкой хорошо прокачанного искина при исполнении.
— Неопознанное судно-нарушитель, обращаю ваше внимание на то, что вы вторглись на охраняемую территорию частного владения. — Милый женский голосок был наверняка тщательно простроен и снабжен всеми нужными обертонами, при всей своей доброжелательности он буквально вымораживал. — Немедленно измените маршрут следования, отправьте код подтверждения легитимности доступа на частную территорию или назовите другую причину, которая помешает нашей охранной системе расстрелять вас как потенциально опасного террориста через минуту и двадцать восемь секунд. Обратный отсчет будет включен через секунду. Время пошло.
— Селд, сворачивай! Она не шутит!
— Херня!
— Прошу прощения, но код неверный. У вас осталось две попытки и одна минута шесть секунд.
— Это не тебе было, дура!
— Прошу прощения, но код неверный. У вас осталось…
— Три-четырнадцать!
— Код условно принят в первом клике. Прошу повторить с адекватными пояснениями.
— Четырнадцатое марта, дура! Что, съела? Адекватно тебе адекватности?
Личико моргнуло, то ли демонстрируя усвоение полученной информации, то ли просчитывая процентные вероятности необходимости и достаточности продемонстрировать заодно и обиду. Но, похоже, к определенным выводам искин так и не пришел: голограмма поджала красивые пухлые губки и рассыпалась пикселями. Они крутанулись вихрем и сложились в другое лицо — мужское, холеное, гладкое, обрамленное каштановыми локонами, ничуть не менее искусственное и даже на вид очень-очень дорогое. Роки Злато, чудо пластической хирургии, легенда трех галактик — вернее, одна из его многочисленных копий. Может быть, телохран, но скорее — такой же искин из внешнего периметра, как и прежняя девица. Разве что чутка повыше рангом.
Искин долгую секунду смотрел на Селда, потом сказал безо всякого выражения:
— О. Какие люди.
Имитация личности у него была прокачана куда хуже, чем у предыдущей девицы. Очевидно, встречать посетителей в его обязанности не входило.
— Не тяни кота за яйца! — рявкнул Селд. — Куда падать?
Дживс одним глазом смотрел на стремительно приближающееся переплетение балок, другим — на безмятежное лицо искина, который вел себя так, словно в его распоряжении было все время вселенной. Красиво очерченная левая бровь чуть дрогнула, губы шевельнулись.
— Ты сам выбрал. Сектор три, площадка четырнадцать. Жди. Буду.
Лицо искина рассыпалось разноцветными искрами, сменилось типовой заставкой. Селд заложил духвыбивающий вираж, выворачиваясь по-над консолью погрузочно-разгрузочной платформы, внезапно рванувшейся навстречу флаеру, и на какую-то страшную долю секунды Дживсу показалось — избежать столкновения не получится. Поздно, вот сейчас чиркнет крылом, а на такой скорости это конец, дальше закрутит штопором, швыряя от одной псевдоажурной стенки к другой и сминая металлопластик, словно тонкий картон…
Получилось.
Посадочные квадраты с ярко-алыми номерами пронеслись перед самым носом, Селд закрутил флаер вокруг шпиля, вывернув его боком, и над головой ступеньками шведской стенки замелькали вертикальные контрфорсы. Помелькали, уползли под левое крыло, замедляя бег. Флаер совершил круг и с уже погашенной скоростью сухим листом спикировал на снова подвернувшуюся платформу. Мелькнули алые цифры и буквы — 3.14-ZDEC. Скрипнул пластик под опорами — байкеры считали ниже собственного достоинства сажать машину при работающем двигателе. Только роняли.
Пискнула полицейская рация, и Дживс на автомате воткнул в ухо клипсу.
— Выходим, — буднично сказал Селд, откидывая колпак и перещелкивая тумблер автопилота в режим «домой». Дживс еле успел выскочить, как колпак снова закрылся и флаер снялся со стоянки — на этот раз почти беззвучно и не нарушая никаких правил воздушного движения. Дживс проводил его взглядом, одновременно выслушивая экспрессивные переговоры между тремя полицейскими участками. Хмыкнул, пояснил Селду:
— Уже пятый разгромленный бар. Почти одновременно, все по коду 9-12 или 9-13, ни одного из хулиганов задержать так и не удалось. Забавно, правда?
Но Селд интереса не проявил, буркнул только:
— Флешмобят.
Выглядел он странновато — морда кирпичом, руки в карманах куртки, ноги широко расставлены, плечи отведены назад, грудь вперед, голова тоже. Очень агрессивная поза, нарайонная такая. Но спросить, почему напарник вдруг решил закосить под представителя низового криминалитета, Дживс не успел.
— Какие гости. А я без охраны.
Вздрогнув, Дживс обернулся — человек стоял совсем рядом. И как только сумел подойти незамеченным? Впрочем, о чем это он. какой тут может быть человек? Голограмма, конечно же, потому и бесшумна.
Отлично, кстати, прикинутая голограмма. Руки в карманах безупречно сидящего пиджака цвета топленых сливок, жилетка на полтона темнее, зеркальные остроносые туфли, о стрелки на брюках можно порезаться. Плечи отведены назад, грудь вперед, в точности как и у Селда. Вот разве что только голова нарушает отзеркаливание: голограмма держала ее прямо.
Вернее, держал.
Был этот, затянутый во все сливочно-золотистое, действительно один и смотрел только на Селда.
— Чероки.
— Бризельд.
Селд тоже вел себя так, словно Дживса рядом с ним не было. И вообще эти двое напоминали двух котов на пограничной территории. Или шпионов, встретившихся для обмена как минимум паролями — одинаковые позы, одинаково непроницаемые морды, одинаково бесстрастный тон. Разве что одеты по-разному. И оба настолько пафосные, что так и подмывало брякнуть что-нибудь вроде: «А меня зовут Грегори — ну, на случай, если вы подбираете имя для первенца». И плевать, что на самом деле Дживса звали совсем иначе, собственное имя он не любил, пожалуй, даже больше, чем фамилию и неведомого маркетолога от кибернетики, когда-то решившего, что назвать линейку домашних киборгов-слуг по фамилии идеального дворецкого из древнего сериала — удачный маркетинговый ход
Возможно, Селд почувствовал, что терпение напарника на исходе, а может, ему и самому поднадоело, но дальше он заговорил уже своим нормальным голосом:
— Кончай танцы, Роки. Мне нужен «дракон». Возможно, без отдачи.
Мужчина в костюме цвета топленых сливок еле заметно изогнул левую бровь (расчесанную волосок к волоску, и Дживс не удивился бы, узнай, что еще и уложенную) в намеке на ироничное удивление. И только тут до Дживса дошло, что перед ними не голограмма и тем более не один из телохранов с мордой хозяина, а сам. Собственной персоной.
Пауза затягивалась.
Вышибут. И хорошо, если не через бортик посадочной платформы. И не избив по дороге. Селд, придурок! Ну должен же был понимать, что есть границы разумного даже у старой дружбы, если она и была, эта дружба. На что не очень-то похоже, если судить по их обмену приветственными репликами и по этим настороженно-кошачьим позам…
Роки шевельнулся. Бледные губы на бледном флегматичном лице чуть дрогнули, брови приподнялись еще на полмиллиметра, голос оставался по-прежнему ровным. Почти равнодушным.
— Нужен — так бери.
Селд кивнул и, не благодаря и не прощаясь, решительно пошел к дверям ангара, уже послушно раздвигающимся перед ним. Дживс поспешил следом, понимая только, что пока их не собираются ни убивать, ни даже просто выдворять. А там… посмотрим, чем шутят черти.
В реале «черный дракон» выглядел еще внушительнее, чем на плакате. Стоял он шестым в ряду и был самым крупным среди находящихся в ангаре байков — а их там было не менее пары дюжин. Мощный, навороченный, с усиленным движком. И уже переоформленный на Селда — во всяком случае, ветровой колпак откинулся сразу, стоило тому подойти на расстояние трех метров.
— Садись, чего тянешь?
Устраиваясь за спиной у Селда, Дживс напряженно ждал окрика. Выстрела. Чего угодно. Вот сейчас их окликнут и скажут, что хозяин изволил пошутить.
— Бриз.
Вот оно…
— Чего тебе? — спросил Селд недовольно, придерживая рукой уже закрывающийся колпак. Роки Злато стоял в дверях ангара, смотрел почти с интересом.
— Расскажешь потом?
— Естественно!
Колпак со щелчком встал на место. Роки посторонился, пропуская байк, рванувший с места в крейсерскую. Снова мелькнула непонятная надпись из трех цифр и четырех букв.
Дживсу внезапно стало любопытно.
— ZDEC — это «здесь»?
— ZDEC это ZDEC, потому что полный, — непонятно пояснил Селд, хмыкнув, и наддал газу. Дживс предпочел больше не уточнять.
***
Бонд по имени Сволочь
Люди, они такие…
Зачастую люди ведут себя так, словно и органические мозги — прерогатива одних лишь киборгов. Руководствуются гормонами и пожеланиями левой пятки, хорошо еще, если собственной. Постоянно прикладывают максимум усилий к тому, чтобы сбылось именно то, чего они больше всего боятся и чего меньше всего хотят. Люди — они такие. Нелогичные — и донельзя предсказуемые в этой своей перманентной и неистребимой нелогичности. Люди — они такие… люди.
Вот взять хотя бы, к примеру, Ларри…
Нет, не будем брать для примера Ларри. Это слишком… нет, не больно. Просто… не будем, и все. Возьмем лучше полковника. Босса. У.Е. Полковник — хороший пример. Хотел одного — и добился диаметрально противоположного. У него всегда так, можно смотреть бесконечно, как на плазменную горелку или работу пожарных.
Вот и сейчас полковник, сам того не подозревая, перегнул палку и получил эффект, прямо противоположный тому, которого добивался. Все было бы совсем иначе, если бы он соврал своим подчиненным. Сказал бы, допустим, что киборга забирают для очередной внеочередной проверки. Во время которой — ну кто бы мог подумать и ах, какая жалость! — кибернеты обнаружили бы слишком сильное расхождение с исходными штатными параметрами.
И все.
«АванGARD» ужасно извиняется, заводской брак, партия дефективных мозговых имплантатов, да и вообще как показала практика — киборги шпионской линейки довольно ненадежны в эксплуатации вне сферы своего профессионального применения. И вот вам взамен вашего устаревшего и сильно подпорченного экземпляра две совершенно новые девятки линейки гард модели городской телохран, они гораздо надежнее, к тому же у этой модели лучшими специалистами-разработчиками компании в корне устранена сама возможность подобных дефектов.
Сделай он все так — и что бы кто мог ему возразить? Да никто и ничего. Повозмущались бы немножко, повысказывали бы друг другу много чего разного по поводу идиотов-начальников — и продолжили бы работать, пытаясь привыкнуть к новому киберу. И наверняка привыкли бы, со временем. Люди потрясающе адаптируемы, они способны привыкнуть к очень и очень многому, поначалу кажущемуся совершенно неприемлемым, — если привыкание проводить постепенно. Один маленький и вроде бы ни к чему не обязывающий шажок за другим. А потом еще. И еще…
И каждый следующий шажок вроде бы совершенно логичен, и ничего в нем такого ужасного, да и вообще почти что и не шажок, так, на месте топтание, шаг вперед, три назад, два в стороны. Но проходит совсем немного времени, занятого таким вроде бы совершенно бесцельным перетаптыванием — и человек вдруг с удивлением обнаруживает себя обеими ногами прочно стоящим на морально-этической платформе, малейшее движение в сторону которой еще совсем недавно казалось ему совершенно немыслимым.
Но вот же — стоит. И отторжения уже не испытывает — теперь это его платформа. Его норма. И не вычислить, на каком из сотен и тысяч крохотных шажочков оно произошло, это переключение на новые нормы, коренное изменение того, что вообще можно считать нормальным. Потому что произошло оно постепенно. По капельке. Как привыкание к яду.
Вот, например, Ларри…
Нет. Ларри плохой пример. Он-то как раз никакой платформы не менял. Он хороший командир и, будучи таковым, всегда защищал своих людей. И будет их защищать всегда. И это правильно. И не его вина, что ты — не человек.
Ларри хороший — и это самое паршивое. Это мешает снять с себя ответственность, записав в виноватые всех вокруг. Так было бы проще, когда виноваты другие, а не ты сам. Но глупо врать самому себе, Ларри просто защищает своих, его можно понять. А ты… ты так и не стал для него своим. Не сумел. Вот и все. только твоя вина.
Но он все равно честно пытался тебя предупредить, заведя вчера разговор о пенсии и о море. И о том, что обязательно возьмет тебя с собой, когда выйдет на первую и купит домик на берегу второго. Сидеть в полосе прибоя, глядеть на безбрежную водную гладь и не ловить никого, кроме крабов. Он же прямым текстом кричал тебе: «Уходи!» — ты не был для него своим, но он все равно пытался тебя спасти, и не его вина, что ты этого так и не понял.
Вернее — не захотел понять. Не стоит врать самому себе — все ты понял отлично и сразу. только вот понимать не захотел. Ведь понять означало необходимость уйти. Сразу, быстро и навсегда. А тебе уходить не хотелось. Вот ты и предпочел наплевать на опыт, на логику и даже на прямое предупреждение. Запретил себе понимать и понадеялся на авось.
Так глупо и так… по-человечески. Ларри бы наверняка… ну да.
Ларри.
Все человеческое ужасно заразно.
И в первую очередь — глупость.