Когда-то давно (восемь лет назад плюс-минус полтора года — услужливо подсказала архивная база данных, но самому Сволочу казалось, что с тех пор прошла целая вечность) он обожал шахматы и был уверен, что в мире нет игры интереснее. Венки сонетов и пятимерная математика тоже доставили немало приятных минут, но с шахматами их было не сравнить. А потом (шесть лет три месяца и двенадцать дней назад) он неожиданно для себя обнаружил, что ничуть не хуже можно играть в людей.
Точно так же, как в шахматы или формулы, где каждый знак или фигура точно знает свое место и не сможет повести себя вопреки заранее жестко заданным правилам, но при этом проявляет восхитительную вариативность, на каждом следующем шаге разворачивая новый веер возможностей в рамках магистрального коридора. Только ни цифры, ни фигурки при этом не возмущаются, не считают, что поступают так, а не иначе исключительно по собственной воли и вовсе даже не подчиняясь всеобщим логическим законам.
Нет, что ни говори, а играть в людей оказалось куда интереснее!
Несмотря на предсказуемость и легко просчитываемые матрицы поведения в том или ином случае, человек в целом оставался уравнением с куда большим количеством как известных, так и неизвестных заранее переменных, чем геометрия неевклидова подпространства или даже субкварковая астрофизика Бокенгаузе-Уоттса. Да и предсказуемость при ближайшем рассмотрении оказывалась достаточно условной — ибо в любой миг практически любой человек мог выкинуть нечто такое, что ставило в тупик самую развитую и проапгрейденную машинную логику.
Программное обеспечение любого киборга шпионской линейки включало в себя адекватное количество информации по психологии и физиологии как нормальных человеческих реакций на то или иное (физическое, химическое или вербальное) воздействие, так и девиантных — причем с подробными и точными инструкциями как купирования, так и провокации оных (последним Сволочь пользовался наиболее охотно). При необходимости любой киборг этой линейки мог с равным успехом как закосить под полного психа, так и работать психоаналитиком или психотерапевтом — в зависимости от того, какая линия поведения просчитывалась наиболее выигрышной при выполнении того или иного задания.
Сволочь и сам как-то раз в течение полугода исполнял обязанности психоаналитика в одной интересной конторе — и оказался настолько успешен в профессиональном плане, что чуть не провалил основное задание. Когда его попытались отправить на межпланетную научную конференцию по обмену опытом — в качестве лучшего специалиста с наивысшим рейтингом по количеству вправленных на место ценных мозгов и привлекших внимание публикаций. Пришлось срочно удирать, менять легенду и внешность, и дело было даже не столько в таможенных сканерах, которые обязательно пришлось бы пройти (ПО хорошо прокачанного киборга шпионской модели предполагает несколько интересных вариантов решения этой проблемы). Просто то задание было связано именно что с головным офисом конторы, и покидать его здание не рекомендовалось, а уж планету — тем более.
Что за задание — Сволочь уже не помнил, как не помнил и название конторы. Информация не показалась настолько важной, чтобы сейфить ее на органический носитель, а электронную память с тех пор ему чистили десятки раз. Но удовольствие от качественно проделанной работы (и неважно, что не по основному предназначению, хотя там тоже вроде все удачно сложилось, потому как за неудачей следовала немедленная утилизация) запомнилось. Как и щекочущее нервы ощущение близости провала. И вот скажите — какие шахматы могут дать такое?
Да еще и эмоциональная окрашенность! Прочувствованные обращения!
Сволочь предпочитал, чтобы к нему обращались прочувствованно. И старался по мере сил поощрять подобные обращения, создавая у окружающих его людей правильные условные рефлексы.
Нравились ему и новые словесные конструкции, большую часть из которых не найти ни в одном словаре — ими люди реагировали на наиболее удачные шутки с его стороны. А еще были оригинальные пожелания, свидетельствующие о наличии у некоторой части хомо сапиенс подсознательного стремления к нетрадиционному сексу с использованием альтернативной анатомии, а также мало подходящих для этого предметов и живых существ разной степени разумности.
Лучшие из этих предложений и самые витиеватые конструкции Сволочь сейфил на будущее, безо всякого намека на вероятную пользу, просто ради удовольствия и возможности иногда пересматривать и смаковать. Причем записывал не в архив электронной памяти, откуда их обязательно стерли бы при первом же плановом обновлении ПО, а на органический носитель, с которого ни один кибернист никогда и ничего не сумеет стереть.
А еще — ни одна шахматная фигура никогда никуда тебя не пошлет. И не назовет сволочью.
Когда-то ему нравилось имя Тварь, но Сволочь лучше. Потому что в два раза длиннее — а значит, что и эмоциональной нагрузки в него при желании можно упаковать в два раза больше. Остается только приложить усилия, чтобы такое желание у людей возникало почаще.
— Сволочь! Подойди сюда. Быстро.
Ах, какой накал! Какая экспрессия!
Пустячок, а приятно.