Когда Александр открыл глаза, на улице уже рассвело, а он всё ещё находился машине. Под колёсами успокаивающе шуршал гравий, а монотонное урчание двигателя, запах бензина и обивки салона возвращали в детство, навевая ностальгические воспоминания об отцовской «Волге» и поездках на дачу с родителями. На улице стоял туман, да такой плотный, что в пяти шагах было ничего не разглядеть, и автомобиль нёсся сквозь эту серую пелену, упираясь в неё, будто в стену, светом фар. Но высокий пожилой таксист — Пётр Тимофеевич, как звала его Мария — не обращал на это ни малейшего внимания, он спокойно вёл машину в неизвестность, удерживая одной рукой массивную, до блеска затёртую баранку. Вчерашняя же знакомая по-прежнему сидела рядом на заднем сиденье и смотрела в окно, устремив взор сквозь туман, и что-то слушала в наушниках.
— Где мы? — спросил Александр, очухиваясь от сна и разминая затёкшие конечности.
Мария обернулась:
— Скоро приедем. Уже близко.
— Неужто всю ночь ехали? Сколько сейчас времени?
— Снова сложные вопросы, — улыбнулась девушка, — говорю же, скоро приедем, успокойся.
— Что тут сложного? — не понял Александр. — Разве у тебя нет часов в телефоне? Посмотри.
— Молодой человек, — строго проговорил водитель, — есть вещи, которые нельзя просто так взять и объяснить на пальцах. Порой нужно просто следовать своим путём, не задавая лишних вопросов. Наш ум — слишком беспокойная штука: постоянно о чём-то думает, сомневается, видит не, то, что есть на самом деле. Ох, и много бед он приносит порой, когда применяется не по назначению. Так что успокой свой разум и не суетись.
— Не знаю, что за игру вы затеяли, — вздохнул Александр, — но, похоже, другого выхода у меня нет.
— Да какие там игры, — досадливо бросил старик, — нет никаких игр. Да и выхода тоже нет, верно говоришь.
В лобовом зеркале Александр заметил хитрую усмешку, застывшую на добродушном лице водителя. «Знает ведь что-то, старый чёрт, — решил про себя Александр, — но молчит».
Внезапно машину затрясло: укатанный гравий закончился, и колёса запрыгали по неровностям грунтовой колеи. Александр хотел ещё что-то спросить, но осёкся, поняв, что как бы он не старался, вряд ли сейчас вытянет информацию из этих двоих. Оставалось ждать, надеяться и верить, что везут его именно в деревню, а не в какую-нибудь секретную лабораторию для опытов или ещё куда похуже.
Туман слегка прояснился, и за окном стали видны невозделанные, заросшие дикой травой поля за которыми прорисовывался смутный силуэт лесного массива. Местность была незнакомой, да и судя по длительности поездки, занявшей всю ночь, от Новосибирска они сейчас были далеко, возможно даже в соседней области.
Скоро добрались и до деревни. За окнами проползли брошенные домики с завалившимися стенами, в разломах которых обосновалась вездесущая растительность, лишь в некоторых избах чувствовалось присутствие человека. На первый взгляд можно было подумать, что деревня нежилая, но всё же люди тут обитали: у калитки одного дома стояла древняя старуха в платке и замызганной телогрейке. Побуревшее лицо с коричневыми впадинами щёк смотрело из тумана белёсыми глазами. У другой избы на завалинке сидел пожилой мужчина в валенках и грязном, заплатанном в нескольких местах, ватнике. Ещё один местный житель прошёл навстречу, ведя за собой лошадь.
«Волга» остановилась в центре поселения. Деревянный сарай с намалёванной от руки надписью «магазин» и обитой железом дверью гордо воздвигалась на перекрёстке двух улиц. За ним виднелась длинная одноэтажная изба, над входом в которую красовалось слово «почта», написанное синей краской, правда сам вход перегораживала косая перекладина с амбарным замком. На другой стороне улицы, на площадке, поросшей травой, отдыхал автобус, вросший в землю спущенными колёсами. Старенький ЛиАЗ со следами ржавчины под облупившейся краской прописался здесь, судя по всему, уже давно. Рядом находилась сколоченная из досок остановка.
— Приехали! — объявил Пётр Тимофеевич, глуша мотор. — Дальше уж сами, там моя колымага не проедет.
Мария поблагодарила таксиста, и все трое вышли из машины. Водитель закурил и, облокотившись на дверь «Волги», уставился куда-то вдаль. Александр же стал изучать местность, насколько это было возможно при таком тумане.
Тут от всего веяло стариной, казалось, жизнь в деревне замерла лет сто назад. Брёвна изб побурели от времени, некоторые дома имели соломенную кровлю, а из печных труб шёл дымок, по которому можно было легко определить, где люди живут, а где — нет. По дороге расхаживала живность — куры и утки — а на траве, привалившись к хлипкому забору, лежала жирная свинья. Только автобус и «Волга» напоминали о цивилизации, да фонарные столбы без проводов.
На остановке сидел широколицый мужчина плотного телосложения. Увидев остановившуюся машину, он встал и вразвалку направился к приезжим.
— Э, Марусь, здорова! — окликнул он, — как доехали?
— Нормально, дядь Гаврила, — отозвалась Мария, — без происшествий.
— Ну и слава Богу! — сказал он, а затем обратился к Александру:
— А ты чейный будешь? Погостить к нам, али насовсем?
Александр поздоровался и представился. Оказалось, Гаврила — местный охотник и рыболов. Широкое улыбчивое с недельной щетиной лицо выглядело добродушным, но когда он кривил рот в улыбке, сверкая обоими рядами жёлтых зубов, в его физиономии появлялось нечто зловещее.
— Сейчас самое время на кабана ходить, дождей пока нет, в лесу сухо, — завёл он разговор на любимую тему, — ты то, Сашка, любишь охотиться?
— Не приходилось, но стрелять умею, — сказал Александр.
— Это ничего, научим. Мы с племянником частенько шляемся по лесу. Если хош, погнали с нами, в компании-то веселее. У нас, сам видишь, заняться толком нечем. Раньше хоть с городом связь была, автобусы ходили, а сейчас, — Гаврила махнул рукой, — только вон Петька на «Волге» своей мотается туда-сюда. Так что, ежели в городе что нужно, ты это, не стесняйся, к Петьке сразу иди. А то тут один магазин, да и там нет ни рожна.
— А вот и дедушка! — Мария кивнула на дорогу, по которой волочилась телега, запряжённая гнедой кобылой со впалыми боками. Правил упряжью маленький старичок с морщинистым, скукоженным лицом. Увидев прибывших, он расплылся в беззубой улыбке и замахал рукой.
— Ну здоровеньки всем, кого не видал! — воскликнул он, подъехав ближе, и тут же засыпал Александра вопросами. — Выходит, прибыло в нашем полку? Откель? Небось городской? Ужо сразу видно, городской! Ну добро пожаловать, коли приехал! Айда на воз! Как звать-то?
Александр представился и забрался в телегу, за ним последовала и Мария. Деда звали Игнат, он оказался довольно болтливым стариком: пока ехали не умолкал ни на минуту.
Грунтовая колея спустилась в низину, и телега поползла через ухабы, толстые автомобильные колёса зачавкали по грязи, расплёскивая застоявшиеся лужи. Дорога здесь оказалась гораздо хуже, чем в центре — не каждая машина проехала бы.
— Как оно там, в городе-то? — поинтересовался дед Игнат. — Балакают всякое, а ни монды не поймёшь.
Александр выложил всё, как есть:
— Плохи дела в городе. Половина жителей у нас исчезла, да и вообще, чертовщина какая-то творится вокруг.
— Чертовщина — это хреново, — деловито заключил старик. — Ну а где ж её нет? Такие времена лихие пошли! Везде чертовщина. Вот раньше жизнь была-то, эх. И автобус тут ходил, и дорогу не так подтапливало. А нынче беда совсем, чертовщина, туды её в корень.
— А чего церковь в поле стоит? — Александр кивнул вдаль, где сквозь туман прорисовывались очертания купола с навершием в виде креста. Расположение показалось довольно странным
— Да не поле там — болото! Прежде, когда годков мне было, примерно, как и тебе, там избы стояли, а потом земля проседать стала — постепенно под воду всё и ушло, а церковь та была на пригорке, потому и осталась. Так что, коли пойдёшь, шибко аккуратным будь: тропинка-то узенькая. Прошлый поп однажды в потёмках почесал через топь, дык провалился и сгинул. Вот такие пироги!
Подъехали к стоящему на окраине деревни дому. Изба, хоть и была большой, но вид имела плачевный: один угол покосился, а старая, побитая черепица поросла мхом.
— А вот и хата наша, — сообщил дед Игнат, спрыгивая с воза.
Внутри изба оказалась просторной и имела несколько комнат. Когда Александр вошёл, в нос ударил запах горящих поленьев, что мирно потрескивали за чугунной заслонкой печи. Рядом на ржавом железном листе лежали дрова, а у окна стояли лавка и стол. От всего этого веяло домашним уютом и размеренной деревенской жизнью. Александру понравилось здесь, да так, что не захотелось больше никуда уходить.
— Эх, как дети померли, всё пошло наперекосяк, — начал жаловаться дед Игнат, едва переступив порог, — хата большая, рабочие руки надоть, а нету — вот всё и разваливается. В одно рыло-то за всем не уследить, особенно, коли на тебе и поле и скотина. А ты-то, гляжу, парень здоровый, из рабочих небось? Надолго к нам?
«Ну вот, не успел в дом войти, а сразу к хозяйству пристраивают», — подумал Александр, но противления это не вызвало, наоборот, чувствовалось признание за «своего», эдакое принятие в семью, несмотря на то, что был он тут совершенно посторонним человеком.
— Да кто знает, может, надолго, может — нет. А тебе помощь нужна, верно?
— А то ж, ясен пень, нужна! Подь сюды, — Игнат направился в дальнюю комнату. Тут хранилась ненужная мебель, подгнившая и почерневшая от старости. Посередине стоял древний сервант с побитыми стёклами, заполненный книгами, а на полу лежали несколько свёрнутых в рулоны ковров, от которых воняло плесенью. Пол знатно просел, а стена накренилась, да так, что не ясно было, как изба ещё не рухнула.
— Вот глянь, — начал объяснять Игнат, — пол надоть подпереть, а вот этот хлам — вынести к чёртовой матери на свалку, а то у меня одного руки никак не дойдут. А потом, вишь разводы на потолке? Крыша дюже худая. Черепицы-то новой у нас теперича нету, зато соломы навалом: надо постелить, негоже так оставлять на зиму. А в огороде глянь какой бардак.
Александр посмотрел в окно: действительно, пространство вокруг дома тонуло в зарослях кустарника, а в дальнем углу двора виднелись камыши. Зато хлев и сарай поддерживались в хорошем состоянии — они располагались чуть в стороне от зарослей.
— Проседает земля-то, — посетовал дед Игнат, — в болоте вязнем уже который год. Того и гляди, бросать всё придётся и выше селиться.
— Ладно, помогу, чем смогу. А вы тут что, только натуральным хозяйством кормитесь?
— А как тута ещё жить? Натуральным, — пожал плечами дед Игнат.
В комнату вошла Мария, она уже успела переодеться и сейчас была в простом домашнем платье в цветочек, облегающем её не слишком стройную, но всё же довольно аппетитную фигуру, и сером вязаном свитере.
— Ну как, освоился? — спросила она Александра. — Пойду сварю что-нибудь.
— Да, давай внучка, хорошее дело. Вон Сашка-то, с дороги голодный небось. А мы глянем, что пока поделать можно. Я погреб давеча начал освобождать. Дык надоть на свалку свезти хлам. Айда, скатаемся, тут недалече.
В подвал вёл отдельный вход со двора. Под избой тоже оказалось много отживших своё вещей. Игнат подогнал телегу, и они с Александром стали грузить на неё гнилые доски, поломанные кресла и стулья, да электронику, что теперь вряд ли тут кому пригодится: кассетный магнитофон, радиола, кухонный блендер, даже старый телевизор с корпусом под дерево и разбитой трубкой — всё шло на выброс.
— А электричества у вас нет? — спросил Александр, затаскивая в воз тушу телеящика.
— Откель? В сельсовете-то, конечно, есть генератор, да его не запускают: топливо экономят! У нас тоже генератор стоит, махонький, да соляры хрен сыщешь.
— А из города сюда часто приезжают? Администрация, родственники, может к кому? В магазин кто продукты поставляет?
— Куда там! — махнул рукой дед Игнат. — Нынче городских в деревню днём с огнём не заманишь, а молодёжь и подавно. Никаких администраций сто лет, как не видывали. Только Петька один мотается, он и везёт, ежели чаво надо. А так всё… — старик развёл руками.
Нагрузив полный воз хлама, они выехали со двора, и телега поползла сквозь туман по разбитой колее. Копыта мерно чавкали по грязи, и в такт им поскрипывали несмазанные оси. Вскоре в сером мареве исчезли и дома и церковь, а с обеих сторон дороги, что шла по высокой земляной насыпи, потянулись заросли рогоза, камышей и осоки, среди которых проглядывала цветущая зелёная вода. Чуть поодаль наблюдались очертания мёртвых деревьев, что торчали из топи скопищем прямых палок.
Дед Игнат продолжал гнать лошадь, и Александр стал с подозрением посматривать на своего спутника, и для успокоения проверил пистолет за поясом — оружие, естественно, никуда не делось, а значит, и опасаться было нечего.
— Машка — девка хорошая, хозяйственная, — заговорил Игнат после длительного молчания, — да и ты, кажись, не лыком шит. Хорошая из вас пара. Глядишь, уживётесь.
«Уже сосватали, — подумал Александр, — а мы ведь меньше суток знакомы».
— А с чего ты решил, что я свободен? Может, у меня дом, жена, дети в городе? Почему думаешь, что я тут останусь?
— Да ладно мозги-то морочить, — сощурился дед, — кабы ждал тебя кто дома, да кабы была б у тебя хата, дык сюда бы не поехал. На кой ляд ехать, коли там всё хорошо?
— Это ты верно заметил, — вздохнул Александр, вспоминая недавнюю трагедию, а Игнат, будто прочитав мысли добавил:
— Да ты не боись, свои мы тут все. Знаю, тяжко поначалу, когда теряешь кого, но оно-то всё проходит со временем, а жить дальше надо — никак не отвертишься.
— Откуда ты знаешь, что я кого-то потерял?
— Да по глазам же видно. Думаешь, обмануть меня можно? А вот шиш! Деда Игната вокруг пальца не обведёшь!
— Ты прям экстрасенс.
— Хто?
— Не важно, не бери в голову.
Въехали в заболоченный лес. Берёзы и сосны росли прямо из воды, а их вершины пропадали в сизой дымке. Кое-где в трясине плавали стволы упавших деревьев и рос кустарник.
— Что-то туман не сходит, — заметил Александр.
— Он никогда не сходит. Болота же тут, — объяснил дед Игнат
— Всё равно странно. А куда едем?
— Да на помойку нашенскую, сам увидишь.
Вскоре выехали на заболоченное озеро. Местами оно было покрыто зелёной плёнкой, местами среди скопища тростника и осоки поблёскивала водная гладь. Тут стала попадаться брошенная техника. Силуэты ржавых корпусов машин прорисовывались на сером туманном полотне, зловеще выглядывая из воды, и чем дальше катилась телега, тем больше их становилось вокруг. Сваленные в топь старые трактора, комбайны и грузовики казались призраками ушедшей цивилизации, тусклыми отблесками забытого мира. Теперь они жили другой жизнью — жизнью, полной тишины и скорби, догнивая свой век на задворках цивилизации, покинувшей эти места. С молчаливым упрёком смотрели машины на двух проезжающих мимо людей, как бы осуждая за те воспоминания, что непрошеные гости могли разбередить своим случайным появлением. Творения рук человеческих год за годом медленно уходили вниз, в глубины всепоглощающей топи, будто в братскую могилу, в которой они останутся на ближайшую вечность гнить и распадаться, делаясь частью бескрайнего мирового болота.
Кроме гражданской техники попадалась так же и военная. Танки, БТР, даже ракетные установки мирно покоились в камышах — грозные машины оказались бессильны против времени и болотной влаги. Но больше всего Александр удивился, когда увидел впереди силуэты домов: пятиэтажные блочные здания выстроились рядами в стороне от дороги. Ближние были видны хорошо, а остальные растворялись в молоке тумана. Рядом с домами лежали огромные фюзеляжи воздушных лайнеров — их уделом теперь стала земная гниль.
— Охренеть! — вырвалось у Александра.
— Свалка нашенская! — не без гордости проговорил дед Игнат.
— Зачем здесь столько техники побросали?
— Да без надобности она теперича. Уже прошлым стала, куды её девать-то? Вот прошлое тут и лежит, пока не уйдёт на дно. Так-то! — старик с тоской посмотрел на ржавый кузов «Жигулей» у обочины.
— А самолёты откуда?
— Дык еропорт тута был, большой-большой, а туды дальше — город, — Игнат указал рукой вдаль, — только утоп он давно.
— Что за город? Никогда не слышал.
— А ты думал, кто тебе расскажет-то просто так? Скрывают всё. А город большой был, там дальше тропа есть прямиком к нему. Лады, давай тут хлам скидаем, и обратно вертаемся.
Мусор свалили прямо возле дороги: бытовая техника и старая мебель пополнили кладбище ненужных вещей. Но вместо того, чтобы развернуть телегу, Игнат погнал лошадь вперёд.
— А разве мы не назад едем? — с сомнением посмотрел на старика Александр.
— Ясен пень, назад. Только, что туды, что сюды — один хрен разницы нету.
Александр крепко задумался, старательно вспоминая, слышал ли он что-нибудь о затопленном городе в сибирских болотах. Но, как ни морщил лоб, в голову ничего не приходило. Так, погрузившись в мысли, он даже не заметил, как впереди в сером мареве вновь замаячили накренившиеся домики а потом и церковь.
Когда телега подъехала к избе, из которой уже тянуло запахом варёных овощей и курицы, Александр увидел, как по тропе через болото идёт высокий человек в длинных чёрных одеждах.
— Это наш батюшка чешет, отец Пафнутий, — объяснил Игнат, — чего его черти принесли, никак к обеду намылился?
Священник подошёл ближе, и теперь стало возможно его рассмотреть: отец Пафнутий был очень худым и сутулым мужчиной возрастом, едва ли старше Александра. Одет он был в простую чёрную рясу, его патлатую голову покрывала скуфья, а шею отягчал солидного размера крест. Впалые щёки делали священника похожим на мертвеца, а большие глаза и хлипкая бородёнка придавали лицу слегка демонический вид.
Игнат поздоровался с ним, поздоровался и Александр.
— Приветствую вас в нашей деревеньке! — сказал Пафнутий приятным тенором. — А я гляжу, вы с Игнатом уже делом занялись? На свалку ездили?
— Ездили, — кивнул Александр. — Впечатлён, честно скажу. Сколько добра у вас там пропадает!
— То добро приходящее, — на лице священника появилось отрешённое выражение, и он уставился в точку на дороге. — «И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!» — процитировал отец Пафнутий строки писания. — Видите ли, дела рук человеческих временны. Когда-то они были могущественны, а теперь их удел — болото. И так со всем. Только Божие — вечно.
— Угу, — скептически хмыкнул Александр, уперев руки в бока. — Когда всё развалилось, осталось только на Бога уповать. Так выходит?
Отец Пафнутий будто и не заметил сарказма, он убрал с лица выпавшую из-под головного убора прядь и почесал затылок.
— «Господь — твердыня моя и прибежище мое». Больше и не на что нам положиться в этом бренном мире, — подытожил он и сменил тему, — А вы-то, Александр, говорят, из города? Как доехали? Нравится у нас тут?
— Нормально, только туман не сходит.
— Это ничего, привыкните: тут постоянно так. Мне-то поначалу тоже не сильно нравилось, а потом с Божьей помощью образовалось всё.
— А вы, получается, тоже не местный? — поинтересовался Александр.
— Можно и так сказать. Десять лет назад сюда приехал, когда отец Никанор преставился, Царствие ему небесное. Вот и служу с тех пор, народ на путь истинный наставляю по мере своих скромных сил, обряды, если какие надо, провожу — так и живём потихоньку. Людей у нас не много, но к воскресной литургии приходят все исправно. Вы тоже приходите, приобщиться, так сказать, к таинству.
— Спасибо, может, приду посмотрю, — всё так же скептически ответил Александр.
— Так ты, отец, заходи, — влез в разговор дед Игнат, — мы как раз отобедать собрались.
— Спасибо большое, — священник слегка склонил голову, — но вынужден отказать: мне к Петру Тимофеевичу надо, пока он не уехал, да в магазин. Так что приятной трапезы вам, и Бог в помощь в делах ваших.
Отец Пафнутий пошёл дальше, придерживая рясу, дабы та не запачкалась в грязевой жиже, а Александр, нахмурившись, смотрел ему в след.
— Ну чаво зенки вылупил, — окликнул его дед Игнат, заводя лошадь на двор, — айда в дом, Маруська жрать, небось, уже сварганила.
Будучи голодным, Александр с удовольствием навернул и ароматные куриные щи, и чёрный хлеб, что шёл вприкуску. А после обеда дед Игнат поручил новому жильцу накормить скотину, птицу и натаскать воды, для чего тому пришлось отправиться с бидоном к ближайшему колодцу через три дома.
Вот только когда Александр подошёл к срубу и заглянул в скважину, воды там не оказалось. Из глубины смотрела лишь чёрная бездна. Подняв же голову, Александр вздрогнул от неожиданности, встретившись взглядом с откуда-то появившимся местным жителем. Это был сурового вида мужик с большой квадратной головой и тяжёлыми прямыми бровями, из-под которых сверкали серые глаза.
— Тут нет воды, иди в другой колодец. Вон там, — толстым пальцем мужик ткнул в направлении центра поселения. — Это ты утром приехал?
— Ну допустим, я, — недоверчиво ответил Александр.
— Кондрат, — мужик протянул широкую мозолистую ладонь, — я на деревне староста. Будут вопросы, заходи.
— А то ж, обязательно! — кивнул Александр, а про себя подумал:
«Вопросов-то куча, вот только дашь ли мне на них ответы или, как и остальные, вилять будешь?»
Александр направился к другому колодцу, что находился чуть дальше по улице, ощущая, как острый взгляд серых глаз буравит спину. Когда же дошёл, обернулся: одинокая фигура до сих пор стояла у обочины, вот только это был уже не Кондрат — теперь за Александром наблюдало огромное, горбатое существо на птичьих ногах. Какое-то время человек и монстр смотрели друг на друга, а потом существо развернулось и заковыляло в туман. Вытерев со лба холодный пот и пытаясь волевыми усилиями подавить нервную дрожь, Александр наполнил ёмкость и поспешил домой, одной рукой везя телегу с бидоном, а другой — сжимая рукоять пистолета. Монстр в чёрном саване пропал, как пропал и колодец, к которому Александр подошёл вначале. «Вот это заглючило!» — решил он, проходя мимо теперь уже пустого клочка земли, покрытого сухой травой.
Только оказавшись в избе и закрыв дверь на щеколду, Александр вздохнул с облегчением. В печи потрескивали поленья, и звук этот успокаивал нервы. Здесь, наконец, удалось почувствовать себя в безопасности. Сел на лавку и прислонился к стене. Попытался отогнать прочь образ монстра, до сих пор стоявший перед глазами. Вечерело, в избе становилось темно, и только свеча в алюминиевой кружке неровным пляшущим огоньком пыталась разогнать мрак.
Мария подошла и присела рядом, от неё веяло теплом и домашним уютом.
— Ты не волнуйся, — заботливо произнесла девушка, — люди у нас на вид суровые, но на деле всегда помогут, случись что. Со временем привыкнешь.
— Он тут, — тихо произнёс Александр.
— Кто?
— Горбатый. Он в торговом центре был, помнишь? А ещё у меня дома на кухне. Как он тут оказался, и что ему нужно?
— Это только ты можешь сказать, тебе же он видится.
— Опять загадки, — Александр разочарованно вздохнул, облокотился на стол и от нечего делать стал крутить кружку со свечой — пламя задёргалось сильнее.
— Нет никаких загадок, Саша, — Мария взяла его за руку, — скоро и сам это поймёшь.
Александр повернулся к девушке:
— Почему я здесь? Зачем ты меня сюда привела? Вчера ты обещала ответы.
— Может быть, затем, что тут твой дом?
— Нет, мой дом остался там.
— Там больше не твой дом, да он и никогда не был твоим. Он умер, как и твоя семья.
Александр вдруг встрепенулся и схватил собеседницу за плечи:
— Ты что-то об этом знаешь? Ты знаешь, кто их убил? Это он? Горбатый?
— Успокойся! — девушка строго посмотрела на него. — Ты живёшь в прошлом. Но того, что было уже нет, разве не понимаешь? Так какой смысл держаться за старое, какой смысл ломать голову над тем, что когда-то было и что уже не изменить? Теперь ты здесь и скоро привыкнешь к этому.
— А если нет? Когда всё уляжется, я уеду обратно, — Александр отпустил её и, вновь прислонившись к стене, стал разглядывать потолок. В помещении стало совсем темно, свет от свечи плясал на стенах и мебели, и длинные тени сливались с темнотой в углах.
— Да ради Бога! Тебя никто не держит, — пожала плечами Маша. — Хоть завтра иди. Только для начала задумайся, что хочешь в жизни? Куда стремишься? Там ли оно?
— Я не знаю, — устало ответил Александр.
— Возможно, пришло время заглянуть вглубь себя и ответить, наконец, на этот вопрос? — Мария встала. — Я тебе в ближней комнате постелю кровать.
Александр остался один. За окном сгущалась тьма, и было жутковато туда смотреть, зная, что по деревне бродит монстр. Встал и задёрнул занавески.
И тут взгляд упал на телефон с наушниками, который Маша оставила на столе. Она почти не расставалась с ним, что было обычным делом для городского обывателя, но здесь, в месте, где нет даже электричества, чтобы зарядить батарею, данный предмет выглядел чужеродным элементом. Прежде у Александра не было времени об этом задумываться, но теперь ему показалось странным наличие в избе современного гаджета. Взяв смартфон, попытался включить, но тот не включался: в батарее ожидаемо не было заряда. Тогда Александр поднёс к уху наушник. Оттуда шли помехи и короткие сигналы, время от времени прерывающиеся человеческими голосами, что звучали тихо, будто издалека, пробиваясь сквозь толщу огромную пространства. Напрягая слух, Александр всё же смог различить отдельные слова: в основном это были технические термины, будто по рации переговаривались станционные диспетчеры или экипаж какого-то транспортного средства.
Мария тихо подошла сзади. Не сказав ни слова, она взяла гаджет из рук Александра.
— Телефон не работает, — неуверенно произнёс он.
— Работает, — возразила девушка, сматывая наушники.
— Откуда эти голоса?
— С «Пожирателя-275».
Александр удивлённо поднял брови, ожидая дальнейших разъяснений.
— Ложись спать, — вместо этого сказала Маша. — Мы тут рано встаём, это тебе не город.
Александр послушно побрёл в комнату. Казалось, он уже смирился с тем, что ему никто ничего не рассказывает. Разделся и лёг в кровать, простынь отдавала запахом старья, но всё же была чистой, на душе стало хорошо и спокойно. Пистолет положил на тумбочку рядом.
Александр уже начал проваливаться в сон, когда дверь скрипнула. Он инстинктивно потянулся за оружием, но остановился: в комнату вошла Маша. Она была в одной ночнушке. Подойдя к кровати, девушка молча сняла последнюю одежду и, откинув одеяло, легла рядом.