- Завтра, может статься, мы будем спать в дерьме, - сказал Пиани.
- Я буду спать с королевой, - сказал Бонелло. Он оглянулся, чтоб посмотреть, как я отнесся к его шутке.
- Ты будешь спать с дерьмом, - сказал Пиани сонным голосом.
- Это государственная измена, tenente, - сказал Бонелло. - Правда, это государственная измена?
- Замолчите, - сказал я. - Слишком вы разгулялись от капли вина.
Дождь лил все сильнее. Я поглядел на часы. Было половина десятого.
- Пора двигать, - сказал я и встал.
- Вы с кем поедете, tenente? - спросил Бонелло.
- С Аймо. Потом вы. Потом Пиани. Поедем по дороге на Кормонс.
- Боюсь, как бы я не заснул, - сказал Пиани.
- Хорошо. Я поеду с вами. Потом Бонелло. Потом Аймо.
- Это лучше всего, - сказал Пиани. - А то я совсем сплю.
- Я поведу машину, а вы немного поспите.
- Нет. Я могу вести, раз я знаю, что есть кому меня разбудить, если я засну.
- Я вас разбужу. Погасите свет, Барто.
- А пускай его горит, - сказал Бонелло. - Нам здесь больше не жить.
- У меня там сундучок в комнате, - сказал я. - Вы мне поможете его снести, Пиани?
- Мы сейчас возьмем, - сказал Пиани. - Пошли, Альдо.
Он вышел вместе с Бонелло. Я слышал, как они поднимались по лестнице.
- Хороший это город, - сказал Бартоломео Аймо. Он положил в свой вещевой мешок две бутылки вина и полкруга сыру. - Другого такого города нам уже не найти. Куда мы отступаем, tenente?
- За Тальяменто, говорят. Госпиталь и штаб будут в Порденоне.
- Тут лучше, чем в Порденоне.
- Я в Порденоне не был, - сказал я. - Я только проезжал мимо.
- Городок не из важных, - сказал Аймо.
Глава двадцать восьмая
Когда мы выезжали из Гориции, город в темноте под дождем был пустой, только колонны войск и орудий проходили по главной улице. Еще было много грузовиков и повозок, все это ехало по другим улицам и соединялось на шоссе. Миновав дубильни, мы выехали на шоссе, где войска, грузовики, повозки, запряженные лошадьми, и орудия шли одной широкой, медленно движущейся колонной. Мы медленно, но неуклонно двигались под дождем, почти упираясь радиатором в задний борт нагруженного с верхом грузовика, покрытого мокрым брезентом. Вдруг грузовик остановился. Остановилась вся колонна. Потом она снова тронулась, мы проехали еще немного и снова остановились. Я вылез и пошел вперед, пробираясь между грузовиками и повозками и под мокрыми мордами лошадей. Затор был где-то впереди. Я свернул с дороги, перебрался через канаву по дощатым мосткам и пошел по полю, начинавшемуся сразу же за канавой. Удаляясь от дороги, я все время видел между деревьями неподвижную под дождем колонну. Я прошел около мили. Колонна стояла на месте, хотя за неподвижным транспортом мне видно было, что войска идут. Я вернулся к машинам. Могло случиться, что затор образовался под самым Удине. Пиани спал за рулем. Я уселся рядом с ним и тоже заснул. Спустя несколько часов я услышал скрежет передачи на грузовике впереди нас. Я разбудил Пиани, и мы поехали, то подвигаясь вперед на несколько ярдов, то останавливаясь, то снова трогаясь. Дождь все еще шел.
Ночью колонна снова стала и не двигалась с места. Я вылез и пошел назад, проведать Бонелло и Аймо. В машине Бонелло с ним рядом сидели два сержанта инженерной части. Когда я подошел, они вытянулись и замерли.
- Их оставили чинить какой-то мост, - сказал Бонелло. - Они не могут найти свою часть, так я согласился их подвезти.
- Если господин лейтенант разрешит.
- Разрешаю, - сказал я.
- Наш лейтенант американец, - сказал Бонелло. - Он кого хочешь подвезет.
Один из сержантов улыбнулся. Другой спросил у Бонелло, из североамериканских я итальянцев или из южноамериканских.
- Он не итальянец. Он англичанин из Северной Америки.
Сержанты вежливо выслушали, но не поверили. Я оставил их и пошел к Аймо. Рядом с ним в машине сидели две девушки, и он курил, откинувшись в угол.
- Барто, Барто! - сказал я. Он засмеялся.
- Поговорите с ними, tenente, - сказал он. - Я их не понимаю. Эй! - Он положил руку на бедро одной из девушек и дружески сжал его. Девушка плотнее закуталась в шаль и оттолкнула его руку. - Эй! - сказал он. - Скажите tenente, как вас зовут и что вы тут делаете.
Девушка свирепо поглядела на меня. Вторая девушка сидела потупившись. Та, которая смотрела на меня, сказала что-то на диалекте, но я ни слова не понял. Она была смуглая, лет шестнадцати на вид.
- Sorella? (1) - спросил я, указывая на вторую девушку.
Она кивнула головой и улыбнулась.
- Так, - сказал я и потрепал ее по колену. Я почувствовал, как она съежилась, когда я прикоснулся к ней. Сестра по-прежнему не поднимала глаз. Ей можно было дать годом меньше. Снова Аймо положил руку старшей на бедро, и она оттолкнула ее. Он засмеялся.
- Хороший человек. - Он указал на самого себя. - Хороший человек. - Он указал на меня. - Не надо бояться.
Девушка смотрела на него свирепо. Они были похожи на двух диких птиц.
- Зачем же она со мной поехала, если я ей не нравлюсь? - спросил Аймо. - Я их только поманил, а они сейчас же влезли в машину. - Он обернулся к девушке. - Не бойся, - сказал он. - Никто тебя не... - Он употребил грубое слово. - Тут негде... - Я видел, что она поняла слово, но больше ничего. В се глазах, смотревших на него, был смертельный испуг. Она еще плотнее закуталась в свою шаль. - Машина полна, - сказал Аймо. - Никто тебя не... Тут негде...
Каждый раз, когда он произносил это слово, девушка съеживалась. Потом, вся съежившись и по-прежнему глядя на него, она заплакала. Я увидел, как у нее затряслись губы и слезы покатились по ее круглым щекам. Сестра, не поднимая глаз, взяла ее за руку, и так они сидели рядом. Старшая, такая свирепая раньше, теперь громко всхлипывала.
--------------------------------------
(1) Сестра? (итал.)
- Испугалась, видно, - сказал Аймо. - Я вовсе не хотел пугать ее.
Он вытащил свой мешок и отрезал два куска сыру. - Вот тебе, - сказал он. - Не плачь.
Старшая девушка покачала головой и продолжала плакать, но младшая взяла сыр и стала есть. Немного погодя младшая дала сестре второй кусок сыру, и они обе ели молча. Старшая все еще изредка всхлипывала.