- Я и так всегда голоден.
- И я тоже.
Мы вышли в метель. Повсюду намело сугробы, так что нельзя было уйти далеко. Я пошел вперед, протаптывая дорожку, но пока мы добрались до станции, нам пришлось довольно долго идти. Мело так, что невозможно было раскрыть глаза, и мы вошли в маленький кабачок у станции и, метелкой стряхнув друг с друга снег, сели на скамью и спросили вермуту.
- Сегодня сильная буря, - сказала кельнерша.
- Да.
- Снег поздно выпал в этом году.
- Да.
- Что, если я съем плитку шоколада? - спросила Кэтрин. - Или уже скоро завтрак? Я всегда голодна.
- Можешь съесть одну, - сказал я.
- Я возьму с орехами, - сказала Кэтрин.
- С орехами очень вкусный, - сказала девушка. - Я больше всего люблю с орехами.
- Я выпью еще вермуту, - сказал я.
Когда мы вышли, чтоб идти домой, нашу дорожку уже занесло снегом. Только едва заметные углубления остались там, где раньше были следы. Мело прямо в лицо, так что нельзя было раскрыть глаза. Мы почистились и пошли завтракать. Завтрак подавал monsieur Гуттинген.
- Завтра можно будет пойти на лыжах, - сказал он. - Вы ходите на лыжах, мистер Генри?
- Нет. Но я хочу научиться.
- Вы научитесь очень легко. Мой сын приезжает на рождество, он вас научит.
- Чудесно. Когда он должен приехать?
- Завтра вечером.
Когда после обеда мы сидели у печки в маленькой комнате и смотрели в окно, как валит снег, Кэтрин сказала:
- Что, если тебе уехать куда-нибудь одному, милый, побыть среди мужчин, походить на лыжах?
- Зачем мне это?
- Неужели тебе никогда не хочется повидать других людей?
- А тебе хочется повидать других людей?
- Нет.
- И мне нет.
- Я знаю. Но ты другое дело. Я жду ребенка, и поэтому мне приятно ничего не делать. Я знаю, что я стала ужасно глупая и слишком много болтаю, и мне кажется, лучше тебе уехать, а то я тебе надоем.
- Ты хочешь, чтоб я уехал?
- Нет, я хочу, чтоб ты был со мной.
- Ну, так я и не поеду никуда.
- Иди сюда, - сказала она. - Я хочу пощупать шишку у тебя на голове. Большая все-таки шишка. - Она провела по ней пальцами. - Милый, почему бы тебе не отпустить бороду?
- Тебе хочется?
- Просто так, для забавы. Мне хочется посмотреть, какой ты с бородой.
- Ладно. Отпущу бороду. Сейчас же, сию минуту начну отпускать. Это идея. Теперь у меня будет занятие.
- Ты огорчен, что у тебя нет никакого занятия?
- Нет. Я очень доволен. Мне очень хорошо. А тебе?
- Мне чудесно. Но я все боюсь, может быть, теперь, когда я такая, тебе скучно со мной?
- Ох, Кэт! Ты даже не представляешь себе, как сильно я тебя люблю.
- Даже теперь?
- И теперь и всегда. И я вполне счастлив. Разве нам не хорошо тут?
- Очень хорошо, но мне все кажется, что ты какой-то неспокойный.
- Нет. Я иногда вспоминаю фронт и разных людей, но это не тревожит меня. Я ни о чем долго не думаю.
- Кого ты вспоминаешь?
- Ринальди, и священника, и еще всяких людей. Но долго я о них не думаю. Я не хочу думать о войне. Я покончил с ней.
- О чем ты сейчас думаешь?
- Ни о чем.
- Нет, ты думал о чем-то. Скажи.
- Я думал, правда ли, что у Ринальди сифилис.
- И все?
- Да.