Доктор вошел в комнату.
- Ну, как, доктор?
- Никак.
- Что вы хотите сказать?
- То, что говорю. Я только что исследовал ее... - Он подробно рассказал о результатах исследования. - Потом я еще подождал. Но дело не подвигается.
- Что вы советуете?
- Есть два пути: или щипцы, но при этом могут быть разрывы и вообще это довольно опасно для роженицы, не говоря уже о ребенке, или кесарево сечение.
- А кесарево сечение очень опасно? Вдруг она умрет?
- Не более, чем нормальные роды.
- Вы можете сделать это сами?
- Да. Мне понадобится около часу, чтобы все приготовить и вызвать необходимый персонал. Может быть, даже меньше.
- Что, по-вашему, лучше?
- Я бы рекомендовал кесарево сечение. Если б это была моя жена, я делал бы кесарево сечение.
- Какие могут быть последствия?
- Никаких. Только шрам.
- А инфекция?
- При наложении щипцов опасность инфекции больше.
- А что, если ничего не делать и просто ждать?
- Рано или поздно придется что-нибудь сделать. Madame Генри уже и так потеряла много сил. Чем скорее мы приступим к операции, тем лучше.
- Приступайте как можно скорее, - сказал я.
- Сейчас пойду распоряжусь.
Я пошел в родильную. Кэтрин лежала на столе, большая под простыней, очень бледная и усталая. Сестра была возле нее.
- Ты дал согласие? - спросила она.
- Да.
- Ну, вот и хорошо. Теперь через час все пройдет. У меня уже нет больше сил, милый. Я больше не могу. {Дай, дай скорее}. Не помогает. {Боже мой, не помогает}.
- Дыши глубже.
- Я дышу. Боже мой, уже не помогает. Не помогает.
- Дайте другой цилиндр, - сказал я сестре.
- Это новый цилиндр.
- Я такая глупая, милый, - сказала Кэтрин. - Но только правда, больше не помогает. - Она вдруг заплакала. - Я так хотела родить маленького и никому не причинять неприятностей, и теперь у меня уже нет сил, и я больше не могу, и газ уже не помогает. Милый, уже совсем не помогает. Пусть я умру, только чтоб это кончилось. О милый, милый, сделай так, чтобы все кончилось. Вот опять. О-о, о-о, о-о! - Она, всхлипывая, дышала под маской. - Не помогает. Не помогает. Не помогает. Прости меня, милый. Не надо плакать. Прости меня. Я больше не могу. Бедный ты мой! Я тебя так люблю, я еще постараюсь. Вот сейчас я постараюсь. Разве нельзя дать еще что-нибудь? Если бы только мне дали еще что-нибудь!
- Я сделаю так, что газ подействует. Я поверну до отказа.
- Вот сейчас дай.
Я повернул диск до отказа, и когда она задышала тяжело и глубоко, ее пальцы, державшие маску, разжались. Я выключил аппарат и снял с нее маску. Она вернулась очень издалека.
- Как хорошо, милый. Какой ты добрый.
- Потерпи, ведь ты у меня храбрая. А то я не могу все время так делать. Это может убить тебя.
- Я уже не храбрая, милый. Я совсем сломлена. Меня сломили. Я теперь знаю.
- Со всеми так бывает.
- Но ведь это ужасно. Мучают до тех пор, пока не сломят.
- Еще час, и все кончится.
- Как хорошо! Милый, я ведь не умру, правда?
- Нет. Я тебе обещаю, что ты не умрешь.
- А то я не хочу умереть и оставить тебя одного, но только я так устала, и я чувствую, что умру.
- Глупости. Все так чувствуют.
- Иногда я просто знаю, что так будет.
- Так не будет. Так не может быть.
- А если?
- Я тебе не позволю.
- Дай мне скорее. {Дай, дай мне}.
Потом опять: