Он оглянулся в поисках синих цветочных пятнышек.
-- Я соберу большой букет, - сказал он. - И подарю вам всем. И тебе, и Рите.
Алина отрицательно потрясла кудрями.
-- Так неинтересно... - сказала она. - И не нужно... Это только вежливость.
Кирилл недовольно подумал, что ей не угодишь.
-- Разве вежливость плохо? - спросил он. - По-моему, хорошо. Мне казалось, женщины любят вежливость.
-- Хорошо, - согласилась Алина, думая о чем-то своем. - Только скучно...
Все они скучают, думал Кирилл. Занятий у них нет. Тут жрать нечего - а они скучают... Яна тоже скучала... развлечений ей требовалось. Сегодня не требуется... или тянет на разнообразие.
-- А что не скучно? - спросил он неприязненно. Почувствовав что-то угрожающее в его голосе, Алина, посмотрела на него испуганно и отдалилась на несколько шагов.
-- Не скучно, когда не чувствуешь себя одинокой, - произнесла она. - Ты вот, наверное, не чувствуешь одиночества?..
-- Нет, - ответил Кирилл, выравнивая цветы в букете, так, чтобы головки находились на одном уровне. - Мне некогда.
Он вкладывал в эти слова совсем не тот смысл, который разглядела Алина.
-- Такие занятия - это только иллюзия общения, - сказала она. - Можно иметь сотню любовников, и быть при этом совершенно одинокой. Господи, мне иногда кажется, что я в пустыне. В совершенной пустыне, и до ближайшего человека тысяча лет и миллион километров... Никого. Безвоздушное пространство... - она опять жадно вдохнула воздух.
Кирилла подмывало язвительно спросить "Несмотря на сотню любовников?" - но он сдержался. Любовники его не касались. Своих проблем доставало...
-- Тебе люди просто неинтересны, - сказал он. - Вот мы с тобой гуляем... - Кириллу показалось, что Алину покоробили слова "мы с тобой". - Давай найдем какую-нибудь тему, которая обоих интересует. Тогда не будет одиноко.
Алина снова покачала головой.
-- Нет, - проговорила она. - Ты пошел со мной оттого, что Рита сказала... Без интереса... Так бы не пошел... и зачем чего-то искать?..
-- Ладно, как скажешь, - согласился Кирилл. Ему не хотелось спорить. Каждый волен придумывать проблемы на ровном месте, как ему хочется. Тогда пусть сам их и решает... Он замолчал и занялся поиском цветов. Ему удалось набрать довольно большой букет, но теперь он понимал, что его придется раздарить его хозяйкам. Яне нужны были отдельные цветы, не те, какие великовозрастным сумасбродкам. Возвращаясь следом за Алиной обратно, он приглядывался к окрестным участкам и канавам. Между прочим, его привлекли буйные заросли у пожарного пруда, где в гуще травы он разглядел левкои, таволгу, фиолетовые колокольчики и гвоздичку.
На минуту, продолжая следить за Алиной, Кирилл отошел в сторону, и из-за травяной стены раздались тихий плеск и голоса.
-- Раньше надо подсекать... - благодушно произнес мужской голос. - Ты ее возишь туда-сюда... сорваться может.
-- А это карасик? - спросил звонкий детский голос.
-- Плотвичка, - ответил мужской. - Давай в банку сажай... осторожно. Сам на крючок не попадись. Отцепляй... вот так.
-- Дядь, - сказал другой детский голосок, еще нетвердый и с трудом выговаривавший слова. - Можно я туда лягушку посажу?
-- Зачем же к рыбе лягушку, - сказал мужской голос рассудительно. - Ты ее куда-нибудь отдельно... А лучше отпусти совсем. Пусть себе прыгает.
-- Нет, - сказал ребенок непреклонно. - Я ее принесу. Пусть на участке живет. Бабушка говорит, она в клубнике вредителей ест.
-- Ну ладно... - сказал мужчина. - Тогда в ведерко ее пусти...
-- А ты скоро на Волгу поедешь?.. - спросил старший ребенок.
Кирилл, подойдя ближе к зарослям цветов, раздвинул высокие травяные заросли, и за ними открылась картина: мужчина с двумя мальчиками - лет семи и пяти. Старший держал над водяной поверхностью удочку, а младший, присев на корточки, заглядывал в сложенные ладошки. Мужчина поднял голову на пришельца, и Кирилл по касательной быстро встретился с ним взглядом. Чего-то мужику не хватало, заметил он про себя. Непонятно чего... Ага. Телефонной гарнитуры за ухом. В секунду у Кирилла выскочила из памяти и сложилась перед глазами картинка: старенький Форд, въезжающий во двор, водитель, который вытаскивает из багажника сумки и, открыв дверь, выводит Алину... От неожиданности открытия Кирилл остановился и потряс головой. Хотелось вернуться и проверить догадку, но было неловко. Что он скажет мирным рыболовам?.. Но с другой стороны, что здесь делать Алининому мужу?..
Алина пока шла, не оглядываясь, и была далеко впереди. Кирилл проследил взглядом, как она вошла в калитку, и решил, что на этом его миссия сопровождающего завершена. Можно расслабиться... Он неуверенно посмотрел несколько раз в сторону пожарного пруда, но потом, передумав, отправился к участку косматого мужика, назвавшего его Лешей.
Хозяин, в испачканной машинным маслом майке, подвязывал у забора лозу дикого винограда, одновременно прореживая буйные заросли. Рядом едко-белым дымился костер, в котором тлела горка свежих стеблей.
-- Пришел! - радостно воскликнул косматый, заметив гостя. - Ну молодец... А я вот, видишь... ухода требуют посадки, иначе зарастет... Пошли, - он скинул полотняные варежки и, обняв Кирилла за плечи, повел в дом. Следующие полчаса Кирилл угостился вместе с хозяином вкусным пшенный кулешом с сахаром, выяснил, что Рая (жена, наверное) в городе с заболевшим внуком, что скоро хозяин поедет в Москву... несколько раз он пытался объяснить, что никакой не Леша, но объяснения не принимались. Наконец Кирилл оставил попытки представиться, вспомнив, что если его спросят, кто он на самом деле такой, может выйти неловкость... хозяин казался человеком старой закалки и свободных нравов мог не терпеть...
-- Ты-то здесь, наверное, лет десять не был, - говорил косматый, заваривая чай. - Я думал, забросила твоя мама дом... Меня-то помнишь?
-- Нет, - ответил Кирилл честно. - Не помню.
-- Еще бы, - сказал косматый. - Где тебе помнить... Хорошо, сейчас хоть стали ездить... не забываете. Твой дед с бабушкой столько в участок вложили... и в дом...
Кирилл промычал в ответ что-то неопределенное. Косматый отряхнул ладони и, вздохнув, сел на табурет.
-- Мама тебя, наверное, ни к кому не пускает... - проговорил он с горечью.
-- Да нет... - сказал Кирилл. - То есть она специально ничего не говорила...
-- Еще бы... - продолжал косматый. - Мы-то кто... неудачники. Твоя мама молодец... сумела найти себя. Она, наверное, считает, что мы бездельники.
-- Да нет... - снова протянул Кирилл.
-- Что нет? Сама как-то заявляла... - косматый разлил чай по чашкам. - Бездельники, мол, все в институт ваш дурацкий таскаетесь... дайте, мол его похоронить спокойно, все равно давно умер... Думаешь, я не вижу, что умер?.. Приходим вон, одни пенсионеры... Чаю попьем, - косматый отхлебнул из чашки. - И разойдемся. Только ты пойми: я ученый, Лешк... И дед твой был ученый. От вас, говорит, толку никакого не было - нормальные люди у вас штаны протирали... Это они и протирали - которые сейчас в предпринимателях ходят. Потому что кроме как прибыль собственную считать, не умели ничего, и все на них как на дурачков глядели... Ты, главное, не верь им, Лешк. Они все врут... Врали тогда... и сейчас врут еще больше. Холодильники отдали в аренду... коммерсантам каким-то. Яйцами торгуют. Они к нам ночами забираются, яйцо в шприц - и в мебель всаживают... не веришь, Лешк? Сперва не могли понять, чем воняет. Три стула выкинули и диван... табуретки принесли. Так вот нас выживают, Лешк... Отберут весь институт и яйцами набьют... Такая теперь наука. Да что я тебе... ты из Швейцарии. Как оно там?..
-- Да так же, - сказал Кирилл на голубом глазу, с трудом представляя, где на карте Швейцария. - Все тоже самое.
-- Правда? - удивленно спросил косматый.
-- Правда, - ответил Кирилл. - Только яйца модернизированные. С применением нанотехнологий.
Косматый огорченно покрутил головой и продолжал горестный монолог.
Кирилл в ответ кивал, поддакивал, помогал нарезать хлеб, про себя жалел, что не может представиться настоящим именем, но в результате пришел к выводу, что у него есть хотя бы один знакомый, к которому можно обратиться за помощью. И даже как Лешке ему помощь окажут охотнее...
-- Я пойду, - сказал он, допив чай. - А то понимаете... хватятся.
-- Иди, иди, - согласился косматый. - Но ты приходи. Минутка будет - приходи.
Оказавшись на улице, сытый и довольный, Кирилл вернулся к пруду, решительно ввалился, путаясь в траве, на берег, но рыболовы ушли. Только женщина, привязывавшая к колясочному остову бидон с водой, посмотрела на него подозрительно. Решив, что с голодухи почудилось, Кирилл нарвал небольшой букетик и длинным окольным путем двинулся к Яниной калитке. Ему не хотелось быть замеченным. Тем более, с цветами... Калитка изнутри была заперта на хороший амбарный замок, рядом, в кучке песка, сидел ребенок в одних трусиках - с совочком и несколькими яркими полузарытыми игрушками. Тот самый, надо полагать, вспомнил Кирилл - после которого тоннель метрополитена... Ребенок был весь в песке - коленки, трусики, полосатые носочки были перемазаны песком, и даже из мягких белых кудряшек при движении сыпался песок. Увидев приближающегося Кирилла, ребенок замер. Кирилл от неожиданности замер тоже. Медленными шагами он приблизился к калитке и попытался пристроить букет в щеколду. Он сам не знал, зачем он это делал. Он не понимал, хотелось ли ему видеть Яну... или говорить с ней... просто он чувствовал, что каждый шаг он согласовывает с ее невидимым присутствием. Ребенок покачнулся, шлепнулся задом на песок, сморщился и громко, басом, заорал. Из глаз его, словно где-то нажали невидимую кнопку, брызнули и потекли по покрасневшим щекам огромные слезы.
-- Да тихо ты, - шепотом проговорил Кирилл, испугавшись.