-- По кретинам соскучился? - ответила Рита злобно. - Не держу...
Кирилл подумал, что надо было у косматого новости посмотреть. Мало ли, что происходит в Москве... Может, мир в другом формате существует...
Укрепив трубу, чтобы не падала, он оставил самовар и прошел в дальний угол участка, под яблони. Там, между зарослей крапивы и смородины, одиноко гнил ушедший в землю фанерный столик. Должно быть, когда-то на нем играли в карты... Должно быть, когда-то вокруг находились скамейки, но сидения были давно сорваны, и только в одном месте торчал постепенно рассыпающийся в труху столб. Кирилл взобрался на стол, одновременно проверяя рычажным усилием колена на прочность расслоившийся фанерный лист, отломал вишневую ветку, чтобы не мешала, и принялся разглядывать, что творится по соседству. Внезапно он увидел Яну. Она сидела на крыльце дома, неподвижно обхватив колени, напряженно смотрела в неуловимую точку, и только кисть руки, обращенная к играющему на лужайке ребенку, слабо шевелилась. Кирилл, оглянувшись, не слышит ли кто, тихонько засвистел. Яна не меняла позы и не показывала, слышит ли свист. Глаза по-прежнему смотрели в фиксированное никуда, а кисть руки вяло совершала вращательные движения.
-- Эй, парень! - крикнула Рита насмешливо. - Не свисти - денег не будет.
Беззвучно выругавшись, Кирилл послушно замолчал. Не покидая поста, он наблюдал за Яной, которая не шевелилась, не смотрела на него, и только раз провела ладонью по лбу. Кириллу с сожалением вспомнилось, что он за недолгое свидание не поцеловал ни выпуклый белый лоб, ни тонкие пальцы, с ожесточением убирающие свисающую прядь. Тварь... - подумал он, - вот же тварь... - но мысль, помимо воли, получилась совершенно беззлобной и даже восхищенной.
- Вася! - закричала издалека Рита. - Что по кустам гоняешь? Самовар кто понесет - я, что ли?..
Вздохнув, Кирилл слез со стола и, сопровождаемый треском ломаемых веток, напролом через заросли отправился за самоваром.
Чай пили под навесом, на террасе. Налетевших на крыжовенное варенье ос Лариса, широко размахиваясь и рискуя попасть кому-нибудь в лоб, отгоняла ложкой. Рита была чрезвычайно, подозрительно весела, позволяла Кириллу рассказывать глупые анекдоты, сама шутила сама и обошлась без комментариев, позволив разошедшейся Ларисе под шаловливую песенку станцевать умеренный кордебалет.
-- Тетка моя, - вспомнила Лариса. - На столе, говорят, любила плясать... Мама ей припоминала...
Алина с аппетитом грызла баранку, одобрительно хлопала в ладоши, и не напоминала человека, способного насыпать в суп стирального порошка. Кирилл подумал, что Рита могла наврать... во всяком случае, никому из троих нельзя верить... а кому можно? Яне, как выясняется, тоже нельзя... Свалить бы отсюда совсем.
- Да-да, - соглашалась Рита, наливая чай в блюдечко. - Я помню, она объясняла, как правильно ногу выворачивать... я не запомнила.
Проливая горячие капли на стол, она поднесла блюдечко к губам.
- Будем как купчихи, - сказала она удовлетворенно.
- Будем, - подтвердила Алина и неожиданно ловко разрезала ножом, испачканным в плавленом сыре, осу на две половинки.
Кирилл насторожился, но, кроме него, осоубийство никого не взволновало.
После чая оживленная Рита заявила, что ей требуется сходить по какому-то делу к председателю дачного кооператива.
-- Проводите меня, молодой человек! - кокетливо велела она Кириллу, и они вместе отправились к председателю.
-- Перышки, - проговорила Лариса с досадой, глядя в небо. - Погода испортится. Жалко...
Кирилл подумал, что в плохую погоду здесь нетрудно ненароком удавиться. Он тоже посмотрел вверх, но вместо погодных примет обратил внимание на белую линию самолетного выброса и с завистью вообразил, как летят куда-то незнакомые свободные люди.
-- Я думал, ты меня присматривать оставишь, - сказал он.
-- Тебя? - сказала Рита снисходительно. - За ними не присмотришь... не с твоими способностями. Присматривай лучше за мной. Я, может, больше нуждаюсь... Можно подумать, что я нуждаюсь в присмотре?..
У нее весело светились глаза и раздувались ноздри, словно в предвкушении приятностей. Никак не в виде председателя кооператива...
Он высматривал встречных прохожих, гадая, наткнутся ли они на кулачные угрозы. Но улицы как будто вымерли.
Они вошли на идеально ухоженный участок, разбитый на аккуратненькие мелкие грядочки, перемежаемые песчаными дорожками.
-- Тук-тук! - крикнула Рита заливисто.
Никто не ответил. Рита поднялась на террасу такого же аккуратненького домика. Навстречу ей поднялась из-за стола седоволосая худенькая старушка с приятной, немного растерянной улыбкой.
-- Ааа... Риточка... - произнесла она и неуверенно оглянулась, ища посторонней помощи. - Ты садись...
-- Пришла вам доложиться, - сказала Рита весело. - Больная ведет себя прилично... только что чай пили... А где ж Валера-то?
Позвали Валеру, и на террасу, смущенно поздоровавшись, вышел недавний рыболов.
-- Я так и знала, что ты здесь, - сообщила Рита голосом, полным участия. - Поэтому сразу к вам. Ей сейчас лучше. Учитывая, конечно, ее состояние. То есть сугубых отклонений нет, говорит без истерики, не заговаривается... даже какая-то логика есть... ей этот отдых на пользу. Она рассуждает довольно разумно... фразы доводит до конца... а то ведь, знаете, ее иной раз не поймешь, такая каша - предложение начнет, а о чем говорит, сама не знает.
Дама, выслушивая Ритину речь, робко кивала и испуганно оглядывалась на Валеру, потемневшего лицом. Присмотревшись, Кирилл убедился, что присутствует как лишний слушатель, то постороннее лицо, при котором и даме и Валере неловко выслушивать подробности Ритиного громогласного сочувствия, и что от их неловкости Рита испытывает садистское удовольствие. Не желая подыгрывать, он развернулся, спустился на участок и бродил между грядочек, разглядывая игрушечные огурчики и кабачки, словно специально разложенные так, чтобы лежать им было поудобнее.
-- Что ты дичишься, тундра - снисходительно выговорила ему Рита на обратном пути. - Они такие милые люди...
Кирилл хотел спросить, за что милым людям так явно мстили, но не стал углубляться в детали, а сказал:
-- Знаешь, ты хитрая... У тебя хитрость, как бывает у сумасшедших.
Рита остановилась.
-- Запомни, ты, пакость мелкая, - прошипела она с ненавистью. - Это вы психи... а я нормальная, понял? Я - нормальная, нормальнее тебя во много раз, понял ты?
-- Конечно, ты нормальная, - довольно согласился Кирилл, не удивившись ее реакции. - Ты самая нормальная. Ты просто многому училась у подруг...
Рита осеклась на полуслове и пошла дальше.
-- Так ты думаешь, что мои подруги хитрые? - спросила она озабоченно.
-- Не знаю, - сказал Кирилл, изображая неведение. - Но сумасшедшие всегда хитрые.
Рита замолчала и дальше шла, не произнося ни слова, хмуря брови и думая о своем.
Когда они вернулись, Алина, сидящая в гамаке, подняла на них чистые задумчивые глаза и продолжила в пространство прерванную фразу:
- ... он говорит, что марка Родезии... Не знаю, осталась ли такая страна... Раньше, помнится, там военщина зажигала. Когда нам в школе политинформацию читали...
Кириллу показалось, что Рита отвернулась и спрятала довольную ухмылку.
День закончился незаметно, и постепенно стало темнеть. Кирилл, у которому от общения с хозяйками все больше усугублялось чувство неадекватности, оставил их в доме заниматься делами, а сам притаился в дальнем углу сада, в зарослях смородины. Он сидел на фанерном столике, прислушиваясь, как падают яблоки, и считая падения одно за другим. У соседей было тихо. Ребенок замолк, и взрослые не показывались. Иногда приходилось бить себя по шее или по руке, хлопая комара.
Рядом зашуршало, и Кирилл напряг слух. Не змея ли ползает... впрочем, люди бывают опаснее змей... и эти люди недалеко.
-- Скажешь, что воздухом дышишь? - раздался звенящий от ненависти голос.
-- Дышу, - ответил Кирилл. - А что?
Топча ногами крапивные стебли и вполголоса ругаясь "трактором все покосить к чертовой матери... выкорчевать и бетоном залить... лунный пейзаж сделать... природа, мать твою...", приблизилась Рита. Кирилл почувствовал запах ее резких духов и коньяка.