Двадцать второй день второго месяца весны 41-го года со дня окончания Последней Войны, утро.
Вражеское войско ровными рядами выстраивалось на поле боя. Армия двоюродного брата пришла, чтобы поставить точку в затянувшемся споре, и людей у него оказалось куда больше, чем хотелось бы.
«Конница… сколь же велико число конных частей, великий Отец»! — Ритон Ириулэн. — «Просто поражающее воображение количество всадников и лошадей. Каким образом он сумел заполучить столь серьезное преимущество»?
Впрочем, ответить на этот вопрос Ритон мог и без помощи бога.
«Увы, мои соглядатаи были посрамлены. Отступить? Нельзя. Все должно закончиться здесь и сейчас».
Война, вот уже почти пять лет терзавшая несчастную Исиринатию, дорого обошлась государству, от которого и так мало что осталось. Сам Ритон удерживал побережье и предгорья Исиринии, небольшую часть Стоградья и кусок Ириулэнии, стараясь при этом расширить свою зону влияния. Нилб занимался точно тем же самым, но с куда лучших стартовых позиций.
«Но количество — еще не все», — подумал Ритон. — «Черный Властелин преподал нам всем наглядный урок».
— Любуешься? — услышал он зычный голос и обернулся.
Мирол, облаченный в полные доспехи, подходил к своему ученику и воспитаннику.
— А как же уважительное обращение к венценосной особе? — с легкой улыбкой на губах ответил Ритон. — Ай-ай-ай, наставник, как не стыдно, какой пример ты подаешь подчиненным?
— Как-нибудь переживут, — хмыкнул старый воин.
Он встал рядом с Ритоном, разглядывая готовящиеся к сражению полки.
— Вот и настал он — последний день войны между двоюродными братьями, — прошептал старый воин.
— По какой-такой причине ты пришел к заключению, что последний? — ухмыльнулся Ритон. — Если я потерплю поражение, то планирую покинуть поле боя и укрыться на Перевале или в любой другой подходящей для обороны крепости. Уверен, дражайший кузен поступит точно также.
— Не нужно дразнить меня, мальчик, ты прекрасно понял, что я хотел сказать.
— Понял, — не стал спорить Ритон. — Победа в сегодняшнем сражении определит, кто же все-таки посадит свое венценосное седалище на трон и станет истинным наследником престола. И я уверен в успехе.
— Нилб думает точно так же, — заметил воин.
— Жаль, у него нет того же козыря, что и у меня.
— Он ему может и не понадобиться. Шестьдесят тысяч против сорока пяти — не шутка.
С этим доводом спорить было откровенно глупо. Действительно, разница в численности являлась крайне серьезным аргументом, более того, превосходство в кавалерии также не оставляло Ритону ни единого шанса… Вот только у того имелась иная точка зрения на этот вопрос.
— Что ж, посмотрим, кто выйдет победителем из сечи, — пробормотал он себе под нос. — Мирол, офицеры в должной мере запомнили план?
— Да, я вбил его в них.
— Хорошо. Тогда не смею задерживать.
Старик кивнул и направился к оруженосцу, держащему под уздцы коня.
— Мирол, — окликнул его Ритон.
Старый воин обернулся.
— Да?
— Вернись живым.
— Постараюсь, — ухмыльнулся воин и, легко вскочив в седло, поскакал вперед, на ходу раздавая команды офицерам.
Сам же Ритон, чьей задачей было не сражаться, а командовать, оставался тут, на холме позади поля боя, в относительной безопасности.
«Да, лететь в атаку впереди своей армии — есть высшая глупость», — подумал он, сложив руки на груди. — «И все-таки, это заметно проще, нежели наблюдать. Проклятый Шахрион, у этого негодяя действительно есть чему поучиться»!
И Ритон учился у императора с самого первого дня своего правления. Ситуация пять лет назад была не просто аховой, а кошмарной: большая часть того, что осталось от Исиринатии, принадлежала многочисленным благородным и благороднейшим, обретшим полную независимость от венца, и выживавшим на свой страх и риск. По сути, он оказался заперт в столице — Серении — управляя узкой прибрежной полосой, и мог рассчитывать лишь на небольшие верные отряды.
Враги назвали его узурпатором, и были совершенно правы. Из-за этого Ритону приходилось отбивать каждую деревню, каждый город, каждое проклятое пшеничное поле и заливной луг!
И на первых порах он ни за что не выжил бы без помощи Шахриона: скромной, дозированной, выдаваемой в количествах, достаточных лишь для того, чтобы претендент на венец продолжал борьбу, не в состоянии одержать победу над многочисленными врагами. Император, чья власть над возрожденной Империей Тьмы не отличалась прочностью, старался — и весьма успешно — обеспечить безопасность своего западного фланга, чтобы сконцентрироваться на северном направлении.
Черному Властелину было жизненно необходимо заполучить несколько лет покоя для объединения аморфных, плохо связанных друг с другом провинций, принадлежавших долгое время разным государствам, и Ритон выигрывал ему это время, проливая кровь исиринов! О да, крови было немало.
Но за все следует платить, Ритон понимал это ничуть не хуже Шахриона, а потому принимал любые подачки, на которые Черный Властелин готов был расщедриться. А еще он детально разбирал войну Реставрации, как сразу же после подписания мирного договора окрестили чудо, сотворенное правителем некромантов.
«Именно поэтому я сейчас наблюдаю последнее сражение за власть в Исиринатии», — думал Ритон. — «Война закончится, причем уже скоро. Можно говорить что угодно насчет побега, но у того, кто сегодня проиграет, попросту не останется достаточно в должной мере лояльных войск для того, чтобы продолжить борьбу в долгосрочной перспективе».
Война обескровила страну. Почти две трети Исиринатии оказались утеряны, став добычей Радении, Шахриона, либо живых мертвецов, а та треть, что осталась, превратилась в арену ожесточенной грызни за венец. И чтобы залечить столь глубокие раны, понадобятся десятилетия.
Рев труб заставил Ритона отвлечься от мыслей о будущем. Сперва необходимо победить в настоящем, это — самое важное.
Вражеская конница двинулась вперед плотными колоннами, шириной в пять всадников каждая, стремясь сократить урон от арбалетного обстрела. Да, за четыре года и Ритон и его кузен кое-чему научились. Ритон, в чьем распоряжении оказались отличные мастерские Серения, мог вооружать свою пехоту арбалетами и прикрывать ее большими щитами. Нилб, владевший большей частью оставшихся пастбищ, бросать в бой тысячи всадников.
Впрочем, арбалеты и луки на взгляд Ритона все же оказались полезнее: тучи стрел, поднявшиеся в небо, находили свои цели, причем немало — одна из колонн заколебалась, замедлилась, и арбалетчики перевели все свои усилия на нее, на глазах истребив целую сотню закованных в тяжелые доспехи воинов.
Они успели дать еще один залп, прежде чем враги оказались слишком близко. Вновь взревела труба, и воины организованно отступили, демонстрируя набравшим разбег всадникам лес кольев, закрепленных на длинных треногах. Эти полевые укрепления являлись личным изобретением Ритона и не раз уже демонстрировали запредельную эффективность в бою. Лучники, ожидавшие товарищей за ними, принялись опустошать колчаны. Увы, стрелков у Ритона было не так много, как хотелось бы, но определенный вред врагу они все-таки наносили. И, самое главное, лошади, увидев препятствие, стали тормозить.
Всадники явно были готовы к подобному развитию событий, а потому дружно повернули скакунов и, набирая скорость, бросились назад. Потери оказались существенны, но своей цели враги добились — отпугнули арбалетчиков и перенесли внимание с пехоты на себя.
И вот уже лучники дражайшего братца принялись обстреливать позиции армии Ритона, позволяя пешим латникам, ставшим за последние годы едва ли не главной действующей силой на поле боя, подобраться на расстояние рывка до полевых укреплений. План Нилба был очевиден: проломить колья, связать основные силы Ритона рукопашным боем, после чего — ударить с флангов, пользуясь превосходством в кавалерии.
Собственно говоря, именно поэтому передовые вражеские сотни уже перетекали с центра, готовясь влиться в основные боевые ряды конницы.
«Подумать только, ведь это — все, что удалось наскрести», — скривился Ритон. — «Сто с небольшим тысяч человек в двух полевых армиях. А еще пять лет назад мы могли вывести в несколько раз больше»!
Времена изменились столь неожиданно и стремительно, что оставалось только поражаться. Перемены, назревавшие все эти годы, точно сорвались с цепи. Все, буквально все менялось на глазах, не в состоянии оставаться таким, как и прежде. Армии, цеха, маги, духовенство, даже простые крестьяне. Шахрион оказался самым настоящим ураганом, безжалостно вырвавшим с корнями хлипкие деревья и раскидавшим их во все стороны.
И Ритон понял одну простую вещь: если он хочет выжить, придется приспосабливаться.
«Нилб, к счастью, так и не осознал этого», — подумал претендент на престол, глядя на разгоревшуюся по всей основной линии жаркую рукопашную схватку.
Его пехотинцы, поменялись местами лучниками и арбалетчиками, которые откатились еще дальше и сейчас занимали позиции на цепи холмов, подходящих для стрельбы по наступающим врагам.
Линия прогнулась, но держалась.
«Не пора ли выдвигать резервы»? — подумал Ритон и, после непродолжительной внутренней борьбы, решил. — «Нет, еще подождем. Укрепить центр я успею, Мирол справится».
Он не видел старого воина, но был уверен — отмеченный Отцом сейчас в самой гуще схватки, спешившись, размахивает топором, круша врагов направо и налево.
А на флангах происходило именно то, чего все и ожидали — вражеская конница, опрокинув немногочисленные отряды Ритона, стремительно продвигалась вперед, намереваясь зайти пехоте во фланги и окружить ее.
В это время с холмов ударили арбалетчики. Ну, тут братец сам виноват — нечего так подставлять бока, знал же, что стрелки отойдут.
На сей раз арбалетные болты собрали более обильную жатву, однако Нилб нашелся чем ответить на это — в сторону холмов на огромной скорости поспешили сотни всадников, лишенные тяжелого снаряжения.
Ритон даже не поверил сразу тому, что увидел в подзорную трубу, но нет, никакой ошибки — братец до предела облегчил доспехи части своих конных сотен и забрал у них копья, до поры до времени скрывая слабо бронированных воинов в центре строя.
«Умно, умно», — подумал претендент на престол.
— Быстро отправить копейщиков прикрыть стрелков, — распорядился он и ординарец тотчас же побежал к сигнальщикам.
Труба взревела, говоря об опасности, и очень скоро копейщики перегородили надвигающимся отрядам врага подходы к арбалетчикам, которые, надо отдать должное мужеству этих людей, продолжили стрелять, невзирая на приближающуюся погибель.
В этот момент небеса разорвал гром — в них сошлись волк и леопард, сотканные из молний. Магические круги наконец-то прекратили прощупывать друг друга и обрушили всю доступную мощь на противников.
Увы, но и по количеству магов Ритон немного проигрывал кузену, опережая, правда, по числу школ, имевшихся в его распоряжении. Он отказал Ордену Света в старых привилегиях, дозволив всем жрецам строить своих храмы на его территории. Это решение вызвало лютую ненависть немалого числа Сынов, которые переметнулись к родичу, позволив тому увеличить свой магический корпус, зато придало столь армии необходимую гибкость.
Впрочем, сейчас, когда все решала грубая сила, чары вряд ли могли помочь, да и Ритон, откровенно говоря, не сильно надеялся на них. Маги не проигрывают, и ладно, справимся без них.
А ситуация на поле боя стремительно развивалась.
Легкая конница, получившая в подкрепление несколько тяжелых сотен, сошлась-таки с копейщиками, и пробилась к большой группе стрелков. Резня, последовавшая за этим, оказалась быстрой и страшной. Однако прочие лучники и арбалетчики держались, продолжая осыпать изрядно замедлившиеся фланговые отряды все новыми и новыми порциями стрел и болтов. Им помогали резервные сотни копейщиков, выставляемые капитанами Ритона, так, как было обговорено заранее.
Сотни эти — состоящие сплошь из новобранцев — не имели ни единого шанса остановить бронированную армаду Нилба, но этого и не требовалось, главное, что их смерти имели смысл. Ритон безжалостно жертвовал бесполезными новобранцами сразу для нескольких целей. Во-первых, он намеревался замедлить рыцарей. Во-вторых — планировал изрядно проредить конные полки, все-таки, какой-никакой урон наносили даже слабо подготовленные новички. В-третьих, выиграть время для того, чтобы его потрепанная и рассеянная конница пришла в себя и собралась там, где следовало. И, наконец, в-четвертых, Ритон намеревался заманить подвижные силы противника как можно дальше вглубь собственных флангов. Они должны были практически окружить его армию, теряя при этом темп и людей.
Рискованно, дико рискованно, но, увы, по-другому войны не выигрываются. Особенно, если ты слабее врага.
«Этому я тоже научился у тебя, Черный Властелин», — криво ухмыльнулся отмеченный Сестрой, наблюдая в подзорную трубу, как всадники втаптывают в грязь его пехотинцев.
То, что те еще не начали разбегаться, было сродни чуду, и Ритон счел это хорошим знаком.
Он перевел подзорную трубу на лагерь братца и с трудом сдержал ухмылку. Да, все шло так, как и планировалось: новые конные сотни уже во весь опор мчались вперед, стремясь прийти на помощь буксующим на флангах товарищам. Братец счел, что победа у него в кармане, и поступил, в принципе, логично — бросил в бой последние резервы.
— Великолепно, — прошептал Ритон. — Осталось совсем чуть-чуть.
Он распорядился усилить самые пострадавшие участки и добавить еще смертников-новобранцев во фланговые заслоны. Если бы следовало просто выиграть битву, возможно, Ритон избрал бы иную стратегию, но, увы, одной победы было мало. Разгром, полный и необратимый, от которого Нилб уже не сможет оправиться, вот что требовалось претенденту на венец. Да, победитель в этом бою получит Исиринатию, но когда и в каком состоянии? Если кузен спасет хотя бы половину войска, веселье затянется еще на несколько лет. Мало толку от победы, если в награду тебе достанутся лишь руины да выжженные земли, окруженные со всех сторон врагами, как живыми, так и мертвыми.
Именно поэтому Ритон пошел на отчаянный риск.
Он выдохнул, глядя на сражение, приближающееся к апогею. Не прошло и часа, а армия оказалась на грани полного развала и истребления, и, тем не менее, солдаты держались, стояли насмерть, зацепившись за свои временные укрепления и не отступая до самой смерти. Возможно, кого-нибудь другого подобная преданность растрогала бы, но Ритону, откровенно говоря, было важно лишь одно — чтобы они продержались еще немного. Все люди Нилба должны оказаться в ловушке, иначе эта война никогда не окончится!
— Давайте, давайте же, — шептал он, наблюдая за тем, как свежие конные сотни прорывают себе путь вперед.
Еще несколько холмов оказались очищенными от стрелков и прикрывавших их копейщиков, а основные силы практически закончили окружение его армии. Еще чуть-чуть, и солдаты начнут драться в кольце.
«Стало быть, братец тоже поставил все на это сражение», — подумал Ритон. — «И пленных брать не станет. Что ж, так даже легче».
— Пора! — скомандовал он, и все трубы взревели в унисон.
Настал черед главного козыря.
«Посмотрим, получится ли у меня, или нет», — подумал Ритон.
Несмотря на то, что сейчас его трон, власть, и даже жизнь висели на волоске, отмеченный Сестрой не испытывал ни капли страха. Скорее, любопытство: сработает ли хитрый план?
— Сейчас мы это и узнаем, — прошептал претендент на престол.
И, словно подтверждая его слова, запели рога, а вслед за ними, перекрывая даже многоголосый шум битвы, взревели тысячи голосов.
Да, кузен высылал разведчиков и проверял окрестности, но Ритон неспроста выбрал для сражения холмистую местность, в которой можно спрятать много чего. Безусловно, Нилб догадывался о том, что у двоюродного брата в рукаве может скрываться козырь, но он имел достаточно неплохое представления об общих его возможностях, а потому не сомневался, что справится с одним или двумя резервными полками.
Вот только Ритон не собирался выводить обычную пехоту. Из-за холмов двигались, подняв пики вверх, две его собственные баталии.
Большая масса людей, спрессованных на крошечном пространстве и вооруженных длинным древковым оружием, страшная сила. Однако натренировать необходимое количество солдат, причем так, чтобы никто ничего не узнал, оказалось чудовищно сложно.
Даже две баталии по четыре тысячи солдат каждая выпили из Ритона все соки, что уж тут говорить про армию. Он искренне восхищался Шахрионом, который сумел скрыть грандиозных масштабов подготовку. Для этого следовало родиться истинным гением!
«Будем надеяться, что мои солдаты окажутся не сильно хуже имперских», — подумал Ритон, припав к подзорной трубе и жадно смотря на вступившие в сражения пополнения.
Разогнавшиеся воины опустили свои пики и врезались в конницу. Эту картину Ритон видел раньше, более того, в свое время он с большим трудом вырвался из ловушки, расставленной хитроумным императором и вот, теперь использовал свой болезненный опыт для того, чтобы повергнуть родича.
Баталия кажется медленной и неповоротливой, и отчасти это так, однако стоит ей подобраться к потерявшим ход всадникам, и исход боя не вызывает ни малейших сомнений…
Со страшным грохотом копья ударились о броню рыцарей, находя щели в металлических пластинах, они пробивали лошадей и людей, и кошмарный многоголосый вой заглушил остальные звуки на поле боя.
Все происходило так быстро, так невообразимо быстро, что Ритон на миг даже растерялся. Вражеская конница оказалась зажатой между сотнями новобранцев-копейщиков, своими же задними рядами и баталиями, и ее размолотило буквально за считанные минуты!
В толчее и тесноте некуда было деваться, возможность маневра отсутствовала, не получилось бы и отступить для перегруппировки. Губы Ритона сами-собой разошлись, обнажая зубы. Не улыбка, скорее — волчий оскал, но он очень подходил к ситуации.
К чести врагов, те попытались спасти хоть что-то, вот только…
Как раз в это время на лагерь кузена налетел вал стали и копыт. Немногочисленная конница Ритона, собравшаяся в безопасном месте, безо всякого снисхождения ударила по оголившемуся тылу, защищенному лишь личной стражей Нилба, да немногочисленной охраной.
Ритон наблюдал за тем, как знамя Нилба падает, как на его месте водружается личный штандарт самого претендента на престол.
— Вот и все, братец, — шепнул он так тихо, что никто не мог услышать. — Я всегда мечтал прикончить тебя, тварь этакая.
Люди вопили, не в силах сдержать радость от осознания того, что война закончилась, однако Ритон не расслаблялся, он внимательно наблюдал за сражением, за тем, как остатки армии брата, бежали. Все-таки полностью разгромить врагов не получилось: у него просто не хватало конницы для преследования, а пехота была измотана до предела и понесла чудовищные потери.
«Главное, чтобы Нилб не сбежал»! — подумал он. — «Это — самое важное»!
Подъехал — на новом коне — Мирол. Его доспехи покрывал равномерный слой крови, а верный топор выглядел так, словно им рубили гранит. Как бы Мирол ни любил это оружие, его придется менять.
Наставник, впрочем, не лучился от счастья, и Ритон сразу все понял.
— Быть того не может! Неужели он ушел?
— Ага, — кисло ответил тот и сплюнул. — Как ты и предполагал.
— Вот же зараза, — выругался Ритон. — Выдвину предположение, что вероятность его поимки конными частями преследования исчезающе мала. Стало быть, наша задача — понять, куда именно дражайший родич направит свои стопы, дабы не позволить ему продолжать бессмысленное сопротивление.
— Наверное, в свою столицу.
— Это необязательно, — Ритон вздохнул и сложил подзорную трубу, передавая ее одному из сопровождающих. — Впрочем, вероятность подобного развития событий крайне высока. Так или иначе, но мы должны найти его как можно скорее, чтобы положить конец войне.
— Господа, полагаю, я смогу помочь вам в этом вопросе, — раздался из-за спины прекрасный певучий голос.
Ритон резко обернулся и его брови взметнулись вверх.
— Невероятно, — только и смог произнести он.
Там, где еще мгновение назад не было никого, сейчас стояла прекрасная женщина, облаченная в темно-зеленую дорожную одежду и точно такого же цвета плащ с золотой оторочкой. Она не скрывала лица, и Ритон мог любоваться гладкой кожей, огромными голубыми глазами, золотистыми локонами и, конечно же, длинными ушами.
— Госпожа Найлиэна Партилаэт? — от удивления Ритон перешел на эльфийский. — Я думал, что вы мертвы.
— Нет, — с ненавистью в голосе произнесла эльфийка на всеобщем. — Черный Властелин истребил не весь мой народ. Хотя надо отдать ему должное, в живых остались лишь счастливчики.
Она вздохнула и устремила пронзительный взор своих необыкновенных глаз на Ритона.
— Госпожа моя, что привело тебя сюда? — задал мужчина, ожидаемый вопрос, также перейдя на всеобщий язык.
— Жажда мести. Желание помочь. Нужда в союзниках.