Какая бы смерть не торопилась к нам снаружи, у закованных в скафандры ребят шанс избежать её был, а вот у дознавателя, одетого весьма легко — нет. Вампиры сильный народ, люди и не представляют — насколько. Кандалы обременяли меня не до такой степени, чтобы я стал беспомощен. Когда я был воином, специально для тренировки надевал утяжелённые сапоги и рукавицы, чтобы меч после такой разминки пёрышком казался. Цепочки мешали, но тоже слегка, я к ним привык, мог рассчитать каждый бросок.
Это я объясняю длинно, а действовал быстро. Схватив в охапку дознавателя, я рванул в спальню и, едва успел прянуть в сторону, захлопнув за собой дверь, как её вынесло из косяков. Стена, под которую я толкнул человека, оказалась не несущей, чисто декоративной, её ощутимо шатнуло. Другой, впрочем, в нашем распоряжении не имелось, приходилось спасаться тем, что есть. От грохота мозг спёкся в комок, но думать сейчас по большому счёту не требовалось. Я схватил кровать и, завалив её на бок, двинул к стене, заклинил эту сомнительную подпорку опрокинутым комодом. Могла преграда устоять, последуй за первым второй взрыв? Кто знает. Пока было тихо.
Сквозь пустой проём внесло в спальню облако пыли и мусора. Подхватив упавшего от моих бросков человека, я поставил его на ноги и прижал к изнаночной тканевой подложке матраса. Воздух здесь был чуть почище. Кастле заходился судорожным кашлем, но соображения, кажется, не утратил. Его глаза хорошо смотрелись бы крупным планом на киноэкране. В жизни не видел такого ошеломлённого лица.
— Ты в порядке! — сказал я громко, подозревая, что взрыв его изрядно оглушил. — Сейчас всё пройдёт, слух вернётся, пыль осядет. Не думаю, что последуют другие взрывы. Оборотень убежал.
Он не ответил, а зрачки расширились ещё больше, когда взгляд сосредоточился на чём-то рядом с моей физиономией. Я проследил за ним и почувствовал досаду. Как ни старался действовать максимально аккуратно, но порвал цепь кандалов, несколько уцелевших звеньев вызывающе болтались на запястье той руки, что придерживала матрас.
— Я починю! — сказал быстро, чтобы успокоить человека. — Не сердись, это вышло нечаянно.
Он посмотрел на меня как на идиота, и я подумал, что вполне возможно, не так уж он ошибался. Следовало подумать, а потом рот открывать. Человек наверняка напуган тем, что ужасный вампир практически вырвался на свободу, всех сейчас загрызёт или, как минимум, поколотит. Полезно успокоить того из людей, кто уже проявил добрую волю, а не болтать глупости. Я смущённо отвёл глаза и тут увидел такое, от чего все прочие мысли, если они у меня имелись, сразу вылетели из головы.
На серой ткани изнанки темнел кровавый отпечаток, причём такой чёткий, что я узнал его сразу, благо оригинал видел минуту назад.
— Фабр! — воскликнул я. — Фабр, смотри! Я всё понял. Запах пластика, который был везде. Я списал его на следы работы патологоанатома, экспертов, а преступник надел одноразовый комбинезон, чтобы не оставить следов. Он наверняка натянул на когти гасители, чтобы не порвать случайно перчатку, но забыл о перстне и, когда засовывал труп ребёнка под кровать, оставил отпечаток — руки у него были в крови.
Кастле меня услышал и понял, вгляделся, щурясь, мешала пыль, потом перевёл взгляд на меня, теперь в нём почти не осталось ошеломления. След, улика — такие вещи он понимал, они приводили в чувство вернее всего другого.
— Фабр, это поможет?
— Да! — сказал он. — Этот оттиск послужит поводом открыть дело заново.
Я бурно обрадовался, но тут ноздрей коснулся запах дыма. В гостиной начался пожар.
— Надо уходить отсюда, — сказал я. — Сейчас пожалует огонь. Прыгай в окно, тут невысоко — второй этаж, а я выброшу следом кровать она пролезет в проём, если вынести рамы, я уже прикинул. Стена упадёт, да и злий с ней.
Кастле немедленно разозлился:
— Ненормальный вампир! Прекрати немедленно показывать насколько ты могучий. Мы просто вырежем кусок ткани, этого будет достаточно, моих полномочий хватает на экстренное изъятие улик.
Не кашляй он, как заведенный, гневный порыв выглядел бы грознее.
— Покажи, где резать, — попросил я кротко.
— У тебя и нож есть? — проворчал он.
Я молча выбросил когти из пальцев — острые, не чета черетовым. Человек даже не отшатнулся, презрев новую демонстрацию вампирского могущества, кивнул, показал, и я тотчас вынес нужный кусок ткани, подал ему.
— Там ребята остались, может кто жив ещё! — выдавил из себя человек, он мучительно задыхался, атмосфера в комнате превышала его возможности адаптации.
— Я их вытащу, лезь в окно! Я не сбегу, даю слово.
То ли он поверил мне, то ли другого выхода из ситуации не видел. Стена уже угрожающе потрескивала, я знал, что баррикада ненадёжна и рухнуть может в любой момент, потому без долгих разговоров дёрнул человека к окну.
Стёкла благополучно высыпались ещё при взрыве, так что я всего лишь выбил раму, перекинул Кастле через заваленный осколками подоконник.
— Хватайся за цепь, так будешь ближе к земле, когда придётся прыгать.
Он послушался, и от его веса у меня затрещало запястье, но человек терпения не испытывал, глянул разок вниз и сразу выпустил опору. Убедившись, что приземлился он надёжно, я рванул в гостиную. Выглядело тут, наверное, всё ужасно, у меня не было возможности рассмотреть, потому что дым заволок комнату, скрадывал очертания предметов. Его тянуло во все открывшиеся проёмы, хотя слишком вяло. Пламя едва занималось, но я знал, что в любое мгновение оно способно встать злой стеной и не мешкал лишней секунды. Один из охранников, как видно, оказался прямо на пути снаряда или ракеты, не знаю уж что произвело все эти разрушения, грудь разворотило так, что ловить здесь было нечего, два других подавали признаки жизни. Я ощущал их смутно, не иначе скафандры экранировали восприятие.
Подхватив того, что меньше пострадал я мигом выволок его на лестницу, благо от двери ничего практически не осталось и сбежал с ним на руках на первый этаж. Тут уже суетились и кричали люди, от меня шарахнулись, но хоть драться и стрелять никто не стал. Я положил стонущего человека на газон и рванул обратно.
Кандалы на ногах грохотали, но мешали не слишком сильно, я приспособился к ним и старался хоть эту цепь сохранить в целости. Думать о том, как мне попадёт за ту, что уже порвал, не хотелось.
Второй человек пострадал много серьёзнее и, несмотря на то, что огонь постепенно разгуливался, а от дыма даже у вампира ело глаза, я припал к телу ухом, прислушиваясь к своим ощущениям. Тут боец ещё совершенно некстати начал приходить в себя.
Стремление убежать, когда кругом дым и огонь вполне естественное, вот только дёргаться бедняге было нельзя. Повреждённый позвоночник следовало хоть как-то зафиксировать. Удерживая на месте бьющееся тело, я подтащил к себе обломок двери и осторожно переместил пострадавшего на ровную поверхность. Привязать бы, да ничего под рукой не нашлось, а увещевания от вампира плохо проникали в рассудок человека. Дать по голове, чтобы потерял сознание и не мешал, я не решился, потому что не знал прочности шлема, который только треснул при взрыве, но совсем не развалился.
Пришлось выбираться странным крабьим манером, прижимая к себе доску с человеком как поднос. К счастью оказавшись на лестнице, где дыма гуляло существенно меньше, мой подопечный затих, и я смог вынести его из дома и положить рядом с товарищем.
Тут он опять начал метаться, хотя вокруг уже суетились люди, а возможно, как раз поэтому. Я прижал его к доске и огляделся в поисках дознавателя.
Я был уверен, что он станет караулить меня у двери, но его нигде не было видно. Отсутствовал и тот человек, что охранял вход в парадную, пока мы находились в квартире. Не иначе оба пустились в погоню за оборотнем, устроившем переполох, и я подумал, сожалея, что ускользнет преступник от них с гарантией, потому что человек за бегущим зверем попросту не угонится.
Впрочем, меня сейчас занимали иные переживания. Доверие, которое выказал Кастле, так согрело душу, что я не удержался от улыбки. Люди от меня разбегались, выглядел я закопчённым и страшным, но человек мне поверил, увидел перед собой не чудовище, а разумное существо, с которым можно договориться. Я решил, что не подведу его, справлюсь любой ценой.
Медицинская машина приехала первой, хотя поначалу врачи не хотели ко мне подходить, им почудилось, что беглый заключённый взял заложника, только ещё не успел что-либо потребовать взамен, и лишь когда я объяснил, что стараюсь исключительно для того, чтобы снизить тяжесть возможных последствий, мне отчасти поверили. Пострадавшего примотали к доске липкими лентами и так погрузил на носилки. Теперь я был за него спокоен.
Подкатила с рёвом пожарная машина, я отошёл в сторонку, чтобы не мешать. Оставшись без дела, особенно остро почувствовал себя изгоем. Тюремная одежда и кандалы чересчур заметно выделяли меня в толпе зевак. Тянуло спрятаться от всех, избежать недобрых взглядов. Кастле не возвращался, и я на всякий случай обошёл дом, чтобы посмотреть не остался ли он с стороны окна. Там, ломая кусты, разворачивалась ещё одна машина, пришлось убраться с дороги.
Лишь потом я заметил автомобиль, на котором меня сюда привезли. Водитель отогнал его дальше по улице, чтобы дать дорогу специальной технике, но совсем не уехал. Я заглянул в кабину, там дознавателя тоже не было, зато шофёр, увидев меня, испуганной съёжился и едва не рванул с места. Я поспешно отступил, он, кажется, успокоился.
Следовало залезть в фургон, но я опасался, что человек за рулём от испуга может увезти меня в неизвестном направлении, а потом заявить, что я заставил его угрозами покинуть место происшествия. Не доверял я сейчас никому, потому просто сел на землю возле заднего колеса и стал ждать возвращения дознавателя.
Он появился довольно скоро и тут же принялся озираться, поначалу сосредоточился на толпе, но потом заметил меня у машины, несмотря на грязь и копоть одежда моя своим неистовым цветом всё так же резала взоры.
Он пытливо вглядывался пока шёл, словно не верил в мою реальность. Я поднялся и поспешил доложить, что вытащил только двоих, а тело забрать не смог, потому что один из раненых нуждался в присмотре. Добавил, что медики уже забрали обоих.
— Хорошо, полезай в машину.
Он подошёл к кабине и переговорил о чём-то с водителем, слов я из-за царящего вокруг шума не расслышал, а потом вернулся и залез в фургон. Щёлкнув замком дверцы, он сел напротив.
Я как раз обнаружил, что сломанное звено цепи потерялось в суматохе и разглядывал обрывки, прикидывая, как мне вернуть кандалам хотя бы видимость благопристойности. Не разнимать же было пальцами следующее соединение прямо на глазах и без того шокированного человека.
— Оставь, — устало сказал Кастле. — Чего уж теперь. Не поймали мы этого оборотня, молнией ушёл. Так чьё ты говоришь колечко отпечаталось?
— Я не говорил. Думал, ты сам знаешь. Это перстень-печатка Юрима Гриса, отца Узрума. Я разглядел её, ещё когда высматривал сынка под окнами их дома, а сегодня изучил уже во всех деталях. У вампиров отличное зрение и превосходная память.
— Экспертизу мы сделаем, — кивнул он и задумался о чём-то, хмурясь временами.
Я сидел тихо, чтобы не напоминать о себе лишний раз. Не сомневался, что за порванную цепь мне ещё влетит. Уже когда машина въезжала во двор тюрьмы, дознаватель встрепенулся.
— По всей вероятности расчёт был на то, что никто не выживет. Полагаю, Грис хотел избавиться и от тебя, и от квартиры на случай если все же оставил там какую-то улику, а тут так удачно срослось, что нужные объекты оказались в одном месте. Погибни все и всё, доказать что-то было бы трудно. Твоё бегство с места происшествия полного трупов, тоже оказалось бы на руку преступнику. Охранник оставленный при входе, кстати, исчез. Вполне вероятно, тоже был подкуплен.
Он сурово глянул на меня, словно упрекая в несовершенстве бытия и добавил с нажимом:
— Как и врач, освидетельствовавший тело, тот самый, которого ты так старательно покрывал. Почему, кстати?
— Я не был уверен, что он действительно виноват. Кроме того, он помог спасти Ланику, и я ему благодарен.
— И много ещё такого отыщется, о чём ты из деликатности умолчал?
— Всё прочее я изложил честно и исчерпывающе.
Он недоверчиво хмыкнул и отпер дверь.
— Можно мне в душ? — рискнул я попросить.
Вонь и грязь, которой пропитались одежда и волосы, ужасно раздражали.
— Разумеется. Тебя в таком виде даже не пустят в тюрьму, порядки тут суровые.
Хотя я решил, что он шутит, засмеяться не рискнул. Трагедия ведь из-за меня случилась, исправить ничего уже было нельзя.
Без торжественного вооружённого сопровождения я чувствовал себя непривычно, неуютно, инстинктивно жался к единственному человеку рядом, чтобы меня не заподозрили в какой-либо дерзости, хотя у меня и мысли не водилось её совершать. Кастле не отшатывался брезгливо, даже когда я нечаянно задевал его рукавом, впрочем, его собственная одежда была ненамного чище моей.
Так мы знакомым маршрутом добрались до душевых, где я охотно проделал привычную процедуру. Наслаждаясь горячей водой, я всё же постарался управиться быстро. Свежий комплект тюремной формы дожидался на знакомом месте, я оделся, поспешно расчесал пальцами волосы, потому что больше было нечем и заплёл косу. С той стороны ждали, я слышал голоса, потому не тратят лишнего времени просунул руки в окошко за новыми кандалами.
— Может старого образца браслеты надеть? — предложил тюремщик. — Мне всегда казалось, что они покрепче нынешних.
— Никаких не надевайте! — резко ответил дознаватель. — Целее будут!
— Вообще без оков? — воскликнул надзиратель, чувствовалось по голосу, что он шокирован.
Я праздно ждал.
— Именно так. Толку от них чуть, только идиотами себя выставляем. Трэр вылезай оттуда, нечего подслушивать.
Я предпочёл выйти сквозь дверь. Держался смиренно, как только умел. Надзиратель оглядел меня с головы до ног, хотел произнести что-то ещё, но передумал и лишь пожевал губами. Всё же я провёл какое-то время в этом заведении и успел, как видно, зарекомендовать себя послушным арестантом.
— Идём! — сказал Кастле, и я старательно потопал следом.
Менее всего хотел произвести плохое впечатление, ведь от моего поведения в изрядной степени зависела судьба Ланики, да и собственная, если на то пошло, не была мне совсем безразлична.
Бежать в моём положении значило окончательно поставить себя вне закона, и что это давало? Вампиры жили в невидимой, но ощутимой сети правил, наше пропитание целиком зависело от людей. Единственное место, куда я мог скрыться — это драконьи горы, но там меня встретили бы неприветливо и кормить однозначно не стали, а на крови животных ни один из нас долго не протянет. Люди, вероятно, не осознавали, насколько несвободны мы в их мире, иначе не заботились бы производством оков и решёток.
Грустно, но ничего не поделаешь. Наверное, однажды наступят времена понимания, когда не страх и презрение будут руководить нами, а желание понять и простить, но явно это произойдёт не сейчас.
Кастле сам отпер дверь моей камеры, распахнул, пропуская. Набравшись храбрости, я открыл рот:
— Можно спросить?
Он кивнул.
— Ты ведь попробуешь рассмотреть эту версию? Теперь, когда появилось хотя бы одно доказательство невиновности Ланики.
Он говорил, что есть повод изучить вскрывшиеся обстоятельства, но я-то хотел знать точно.
— Пока что у нас есть признак соучастия, — педантично возразил дознаватель, — но я уже сказал, что заново открою дело и займусь им сам.
Он помедлил ещё мгновение, и, прежде чем захлопнуть дверь, произнёс напоследок, отрывисто кивнув, словно намечая малый поклон:
— Спасибо, Трэр.