— Я родился в Чадской долине, — говорил Коляныч. — Это очень далеко отсюда. Я точно не знаю, может быть на тысячу или больше миль к северу от вашего острова, на материке. Неплохая страна, где люди живут в относительной безопасности. Наша долина вытянута с запада, от океанского побережья на восток, до Низаковых пустошей. К северу лежат Саматонские болота, а к югу скалистое плато Кунс. Местность, где я родился называется Желтый ручей. Это более чем в ста километрах от побережья.
Агей и остальные внимали ему с вытянувшимися лицами.
— Родители мои — крестьяне. Кроме меня, в семье еще двое братьев и две сестры. Вот. Как только я подрос, меня отдали на воспитание в монастырь. Может, слышали вы про культ Триединого бога?
Нос, задумчиво глядел на рассказчика, никак не реагируя, а Агей отрицательно покачал головой.
— Я не пойму, — подал голос Добер. — Ты чего, собираешься нам тут всю свою жизнь что ли…?
— Да тихо ты! — шикнул на него Нос.
Бывший раб, не обращая на здоровяка внимания, продолжил повествование.
— Эта религия распространена в нашей округе. Да и за ее пределами тоже. В общем, в наших краях принято отдавать детей на воспитание в монастырь, ради экономии. У нас там целый монастырский комплекс. Один из них специально для мальчиков, а другой для девочек. Вот в этом монастыре я и прожил до своего совершеннолетия. От монастыря до дома мне рукой подать, но я там редко бывал. От силы раз в месяц. Не до того мне было. Распорядок в монастыре простой. Полдня мы занимались уроками — разными идиотскими предметами и изучали религиозные наставления. Все остальное время мы гнули спины на монастырском подворье. Делали все. От уборки мусора до работы на птицеферме, в саду, огороде, мастерских и на прочих подсобных хозяйствах. Монахам это было очень выгодно, да и нам тоже. Были мы одеты и обуты, ну и не голодали. Кроме этого, нас там всех научили читать и писать.
— Вот такая жизнь была у меня до совершеннолетия. А как исполнилось мне восемнадцать — выставили меня вон. Некоторых, конечно, оставляли и дальше у них жить — кто-то шел в монахи, кто-то по ремеслам хорошо себя проявил, но меня вот просто выставили, как и многих других.
— Вернулся я, значит, домой. Ну, там папаша меня быстро в оборот взял. Начал в своем хозяйстве эксплуатировать. Да еще куском хлеба попрекал — дескать, радуйся, мол, что я тебя на своей шее держу. Поработал я месяц-другой и призадумался. Радости от такой работы? То же самое и в монастыре было. Только там я полдня работал, а тут вкалывай на своего родителя с утра до ночи.
— И решил я куда-то пристраиваться. Заикнулся было об этом папаше, так тот меня на смех поднял. "Да кому ты нужен?", смеется. "Да куда ты пойдешь? Тебя там и избить и убить могут", и прочий бред понес, но я твердо решил уйти. Достало все. Нужно было дальше самому пробиваться в жизни. Вот. И тут как раз, совпало, что пришли нам рекрутеры.
— Я вам уже сказал, что на севере у нас Саматонские болота. До самих топей много километров, но отдельные их рукава врезаются в долину, и некоторые земледельцы занимаются их осушением. Дело это трудоемкое, но выгодное. Когда вода отступает, получается такая почва, что сунь туда палку — она зацветет! Вот и разводят там сады, плантации и даже вывозят телегами почву эту. И вот один местный богач, старик Шарыч, решил взяться за это дело по-крупному. Разослал во все концы рекрутеров, дабы работников зазывать. Ну, я их послушал и сразу же решил — иду!
— На следующий же день, с утра, без лишних слов, я направился туда. Папаша сказал, что я еще приползу назад, но сам я твердо решил — добьюсь успеха или сдохну. За день туда добрался, записался и сразу вышел на работу. Прямо скажу, работенка там не мед, но я ведь, кое-чему в монастыре обучился, да и руки у меня верным концом прилажены, так что работал я там отлично. И копал и плотничал, в общем, всем занимался. Платили нам хорошо. Я уже планы начал составлять, думал полгода поработаю, скоплю немного, может с кем объединюсь, и сам займусь осушением. У нас там пустых земель прорва… Но тут случилась гадство.
— Как я вам сказал, когда старик Шарыч, это дело начинал, то он думал, что мало народу придет, вот он во все концы и послал людей. А народ, как прослышал, что неплохо платят, так толпами повалил. Уже давно набрали сколько надо работников, а народ все прет. И старик вот чего удумал. Начал зарплату снижать! Работаешь-работаешь, получаешь получку, а тебе говорят: со следующего месяца жалование будет меньше. Не хочешь — вали отсюда, вон толпа целая на твое место. И так пошло-поехало. За какие-то три-четыре месяца заработок упал более чем вдвое. Я там на хорошем счету был, мог бы в бригадиры выбиться, но толку-то? Бригадир тогда получал даже меньше, чем простой рабочий в самом начале. И вот старый народ помаленьку расползаться стал — кому охота за гроши спину гнуть? И обидно, что эти вакансии сразу же занимались.
Вот тогда я и еще четверо парней, сбились в кучку, и вместе решили — уходим на побережье. В славный портовой город Сиралис. Получили последнюю получку и сорвались. До моря почти сотня километров, но мы этот путь за три дня легко одолели и прибыли в город.
— Что я вам скажу про Сиралис? В монастыре у нас было многолюдно и я считал себя почти что городским жителем, но только в столице я узнал, что значит — большой город! Он огромен. Куда взгляд ни кинь — везде жилье и постройки. Со стороны степей стоят частные подворья, огороды и дворцы богатых горожан. Ближе к берегу начинаются заводы, склады и собственно городские улицы. Там такие же дома, как и у вас. В три, и даже в четыре этажа. Это очень большой город и народу в нем прорва. Но главное — не это. Главное в том, что все люди в Сиралисе делились на два сорта — это моряки и все остальные. Если ты не моряк, то сразу же почувствуешь свое ничтожество. Во многие кабаки и публичные дома, что на Главной набережной, никого кроме моряков и не пускали. Это высшая каста в городе. Сейчас-то я понял, что большинство этих лихих болванов никогда на своих посудинах не удалялись от берега дольше, чем на десять миль. А тогда…
Коляныч махнул рукой.
— Это сейчас я кое-что узнал о жизни и о людях, а тогда… Что там говорить про нас, деревенщин, которые смотрели на все это, открыв рот, и отскакивали в сторону при приближении самого захудалого матросика. Все эти кабаки, бордели и портовые проститутки казались нам чем-то неземным. Сейчас только пришло понимание, что цена всему этому — дерьмо! Ну, да ладно…
Бывший раб повернулся и сплюнул с лестницы в нижний зал.
— В общем, походили мы там, посмотрели, поахали и начали работу искать. С этим делом в Сиралисе все не так просто. На окраинах города, на разных заводиках были места. Но работать надо много, а зарплата даже меньше, чем на болотах. В порту же еще сложнее. Много работы, в основном, на разгрузке. И вроде платят неплохо, но там профсоюзы. Слышали про такое? Нет? Это такая штука, что от получки надо половину в профсоюз отдавать. Иначе пикнуть не успеешь, как окажешься в канаве с разбитой башкой. И это не пустые угрозы — за те дни насмотрелся я и на таких бедолаг. А какой смысл половину заработка отдавать? Тоже остается ни туда, ни сюда. Но, несмотря на это, двое из нас устроились на один склад разнорабочими, а через пару дней еще двое смогли записаться на строительство железной дороги. Строили там такую узкоколейную дорогу, по которой вручную толкали тележки с грузом из порта на рыбный завод за городом. Я бы тоже пошел, но им двоих надо было. И вот я один остался. Так и прошли три недели. И вот сижу как-то я в одном трактире, помню, назывался он "Счастливый компас".
Коляныч усмехнулся.
— Там много заведений с такими дурацкими названиями. В общем, сижу я в зале, думаю, что делать — либо домой назад, либо на какое-то грошовое место устраиваться… И тут подсаживается ко мне один хмырь. Хочешь, говорит, на работу устроиться? Я насторожился, но он меня успокоил — все по-честному, деньги за услугу потом можно отдать. Дескать, он меня пристраивает на хорошее место, но я ему за это всю свою первую получку отдаю.
— Ну, ясное дело, я согласился. В крайнем случае, если что, всегда из города можно ноги сделать. И вот он меня ведет в отдельный кабинет, тут же в трактире, и знакомит с работодателем. Им оказался капитан Арчак. Слышали про такого? Ну конечно, откуда вы бы про этого гада тут услышали? Ну, не важно. В общем, познакомили нас. Тот еще типчик. Может быть, вы видели, где на старых картинках такое животное — бегемот? Раньше такие жили. Видели? Вот примерно такая рожа и этого Арчака.
Он не стал ходить вокруг да около и сразу говорит — хочешь быть моряком? Ну, я рот раскрыл. Я ведь и не ожидал, что такое возможно. Моряки, это ведь как боги! Вот он там начал рассказывать, что занимается рыбной ловлей и тут команда у него обнаглела, стали требовать повышение жалования. Он, дескать, как родной отец, их вырастил, а они вот так с ним, за горло берут… В общем, он теперь нанимает команду из простых парней, которые хотят стать моряками. Я сперва-то насторожился, но он меня успокоил. Умеет он убалтывать. Наговорил мне там с три короба. Меня успокоило, что он сразу сказал, что ему абы кто не нужен. Если он видит, что человек работает и есть склонности к морскому делу, то он такого берет, а если кто ленится или это не для него это дело, то сразу на дверь покажет. Ну и само собой жалование. Как он мне назвал, сколько я буду получать, так я просто обалдел. Целая куча денег! И еще он так смотрит грустно, да говорит, дескать, я не могу сразу много платить, но если покажешь себя, то и будет тебе достойная оплата. У меня голова кругом пошла. Только что я был нищий, а вот почти богач, да еще и моряк! Ну, я и согласился. Да и кто бы не согласился, при таких раскладах?
Окружающие слушали рассказчика внимательно. Даже Добер, равнодушный вначале, внимал с большим интересом.
— На следующий день я, и еще кучка балбесов, почти все только на днях прибыли в город, отправились на причал. Там у него и правда оказалась посудина — небольшая шхуна "Гридос". Вот Арчак этот и еще несколько его матросов, стали учить нас. Тут я уже совсем успокоился, вижу — дело чисто, все как обещалось. Показывали, как управляться со шхуной, разные там понятия — киль, бизань, фок-мачта…
Бывший раб усмехнулся.
— Через пару дней вышли, в первый раз, в море. Конечно не море, а так, в бухту, рядом с берегом. Но это было незабываемо. Конечно, первый раз трудно было, помучаться пришлось, но зато как вернулись в порт, так не ходили там, а летали на крыльях от счастья. Любой кабак или бардак были для нас теперь открыты. Да вот незадача. Денег у меня уже почти не осталось.
— Вот так неделю "проучились" и нам объявляют — пожалуйте за получкой. Хотя мы ничего еще не делали толком, но капитан зазывал всех, по одному, к себе в каюту и с серьезной рожей выкладывал зарплату. За неделю я там заработал в несколько раз больше, чем бригадир на болотах за несколько месяцев! Только сейчас на руки я ничего не получил — все к тому хмырю ушло, ну, что нас свел. Только нас это мало расстроило. Как получу следующую зарплату, думал я, первым делом совершу вояж по публичным домам. Ни одного не пропущу!
Коляныч снова усмехнулся.
— Как раз, после этой "получки" Арчак собрал нас всех и объявил, что завтра выходим в большое море, за рыбой. Ну, мы все заорали: "Ура капитану!". И на следующий день вышли в открытое море!
— Отошли, значит, мы немного от берега, пару раз забросили сети. Пусто! Арчак и говорит — надо идти за Лысые острова.
— Там ведь как. В этом заливе Фергус, в котором стоит Сиралис, на расстоянии нескольких десятков миль от города находятся Лысые острова. Они идут по дуге и внутри их территория, которую местные моряки зовут Акваторией. Там безопасно, но рыбы почти и нет. Давно ее уже вместе с камнями вычерпали. А вот за пределами уже куда как опаснее, поскольку там власти нет, а есть пираты. В самой Акватории они не шалят, у них договоренности с властями города и они свободно заходят в порт и пополняют там запасы воды или торгуют. В общем, подошли мы к одному из Лысых островов. Небольшой остров, меньше километра в длину, одни скалы. Хоть никто из нас пиратов и в глаза не видел, но как-то тревожно нам стало.
— Ну, Арчак нас всех успокоил. Не волнуйтесь, говорит. Я уже тут десять лет работаю, и все окрестные пираты меня знают. Волноваться, мол, совсем не стоит.
— Ну и, не успел этот Лысый остров скрыться из вида, как смотрим — пираты. Они нас там уже ждали. Большой такой корабль — в порту Сиралиса подобных ему совсем мало я видел. К тому же без парусов, а с двигателями. Мы вылупились на него, а Арчак знай себе по палубе расхаживает, улыбается и всех успокаивает. Говорит, сейчас подойдем, поздороваемся и кое-что примем на борт. Тут я, да и остальные, наверное, тоже, подумали, что никакой этот капитан Арчак не рыбак, а самый настоящий контрабандист. Видимо, давно уже имеет темные делишки с пиратами.
— От таких мыслей, как ни странно, я только успокоился. Какое мне дело, думаю, лишь бы деньги платили. А при таком заработке я годик тут покручусь, а затем отчалю в родные края и заделаюсь плантатором.
— В общем, подошли мы к пиратскому кораблю. Назывался он "Уфегус". Это на борту у него было написано. Не успели мы пришвартоваться, как пираты повалили к нам на палубу. Мы и ойкнуть не успели, как нас скрутили. Я говорю "нас", имея в виду новую команду. Самого Арчака и его матросов они и пальцем не тронули.
— Это потом я уже узнал, что все было подстроено. Этот Арчак толково дело поставил. Вербовал пришлых лохов и передавал их на руки пиратам. Да… И вот так оказался я в рабстве у капитана Сильвестра. Уже на следующий день мне клеймо поставили.
Бывший раб почесал рубец на предплечье.
— Тут раньше знак стоял "Си", то есть Сильвестр. Вот так попал, ребятки, я в рабство. А рабство, это такое дело, что… Лучше вам и не знать никогда, что это такое. В общем, пробыл я у капитана Сильвестра три дня. Три адских дня. Насмотрелся и ума набрался за эти дни больше, чем за всю предыдущую жизнь. А потом он меня к капитану Рамосу переправил.
— Так он тебя купил? — спросил Агей.
— Да нет. Не купил, а… Слышал, что вроде у них какой-то обмен там был и меня и еще нескольких несостоявшихся матросиков Арчака отдали в придачу к сделке. Вот так я и оказался на "Дрифте". Это корабль Рамоса. Самый большой из всех, что я видел, а повидал с тех пор я немало. Говорили, что он построен в незапамятные времена и принадлежал еще прадеду Рамоса.
— Странные названия, — перебил его Нос.
— Да. Про "Уфегус" я ничего не могу сказать, а про "Дрифт" говорили, что он так называется из-за своей маневренности. Болтали, что он может даже на месте развернуться.
— А зачем это надо? — спросил Агей.
— Понятия не имею. На моей памяти мы особо там никаких особых маневров не делали. Но как бы там ни было, на этом корабле я и пробыл десять лет! Только вдумайтесь — десять лет! Обычный раб живет на корабле в среднем два-три года, а я десять лет выдержал! И при этом на обычных правах, не торгуя своей задницей и не наяривая на кожаной флейте.
— Не понимаю, — подал голос удивленный Агей. — Как это, торговать задницей? И что плохого в игре на флейте?
Коляныч хмыкнул.
— Ну, вы тут совсем от жизни оторвались.
Он коротко и ясно с помощью неприличных жестов показал, что имелось в виду.
Парень озабоченно обхватил рукой подбородок. Стражники тоже призадумались. Бригадир же, не мигая, смотрел на Коляныча внимательным взглядом.
— И у Рамоса с этим делом еще ничего, — продолжал рассказывать бывший раб. — На "Дрифте" такие дела только по согласию, да и вообще у команды с женщинами проблем не было. А вот у Сильвестра — полный беспредел. Там тебя любой пиратик может оттащить в темный угол, нагнуть и… Ну, вы поняли…
— Но, я что хочу сказать: жил я на самых обычных основаниях и так десять лет отбарабанил. Были там, конечно, и старше меня рабы, но это те, кто на особом положении — например Сакл — личный повар капитана, или там парикмахер Нахерт. А я так, просто раб для обслуги. Сперва грязную работу делал, а потом еще на кухне последнее время часто работал, но это когда мне уже доверять стали. Там главное, что? Знать свое место! Делать работу и помнить, что ты в самом низу. Я десять лет этому дерьму кланялся и прислуживал, но всегда знал, что убегу.
— Так что же ты сразу не убежал-то? — поинтересовался Добер, посмотрев на бывшего раба снисходительным взглядом.
Коляныч не менее снисходительно посмотрел на того и презрительно хмыкнул.
— Ты что же, думаешь, это так просто? Начнем с того, что через пару недель после моего прибытия на борт "Дрифта", два балбеса решили сбежать. Во время стоянки в порту Куша, они разоружили охранника и бежали вплавь в город. Через несколько часов, в городе, одного шлепнули на месте, а другого поймали и приволокли на борт. И, знаете, что с ним сделал капитан? Когда мы вышли в море, он собрал всех рабов на палубе, запихал этого бедолагу в бочку, плеснул туда горючего и бросил спичку! Вот тот орал!.. А когда заткнулся, бочку выбросили за борт. Вот так-то! Понимаете теперь, что бывает у капитана Рамоса за побег? Поневоле задумаешься!
Бывший раб сделал большой глоток воды из кувшина.
— Конечно, это не значит, что я смирился и не думал о побеге. Думал, конечно! Везде, где мы только ни были: в Самандере, далеко на Юге; в Перголо, это на Севере; на Фаллесовых и Генеральских островах. И везде, я думал о побеге, но возможностей не было! Даже спустя годы, когда ко мне привыкли и даже одного частенько отпускали с поручениями на берег во время стоянок, и тогда я не мог бежать!
— Почему же? — недоверчиво прищурился Добер.
— Все очень просто, — объяснил бывший раб. — Во всех тех местах рабство — это обыденность. С таким вот клеймом, — Коляныч показал на предплечье, — меня бы быстро схватили и вернули Рамосу. Ведь там почти в каждом городе есть профессиональные охотники за рабами, так что побег там — без шансов. Я мог бы попытаться бежать в почти родном Сиралисе или других вольных городах на севере, но там рабов стерегли особенно тщательно и не выпускали на берег. К тому же я все время помнил, что если бежать, то должна быть полная уверенность, что меня не поймают — ведь я знал, что меня ждет в случае поимки.
Он обвел взглядом слушателей и отхлебнул еще глоток из кувшина.
— Так вот… — продолжил рассказ Коляныч, как вдруг откуда-то снизу послышался резкий звук.
"— Телефон!" — понял Агей.
Все сидящие на лестнице вздрогнули и вскочили на ноги. Снизу, со стороны кухни, опять раздался телефонный звонок.
— Это телефон! — приглушенно воскликнул Лысый.
— Наши, — прошептал Добер.
— Идем! — Нос решительно начал поворачиваться, чтобы идти вниз, но Коляныч его удержал.
— А если это пираты? — спросил бывший раб.
После этих слов все застыли на месте. Телефон же продолжал звонить.
— Откуда ты знаешь, что это пираты? — недобро прищурился Добер.
— Я этого не знаю. Но что, если это они? — пожал плечами Коляныч. — Возьмете вы трубку, а они узнают, что здесь люди. Надо это вам?
— Парень дело говорит, — согласно кивнул бригадир. — Это могут быть и пираты.
— А если нет? — уперся Добер.
Коляныч даже не посмотрел на здоровяка, а обратился к бригадиру.
— Тут еще вот так может быть. Они могут взять одного из ваших и заставить его обзвонить все другие телефоны на острове. Кто откликнется, тех заманят и схватят.
— И такое может быть, — задумчиво проговорил Нос.
Телефон тем временем умолк.
— А если это наши? — не успокаивался Добер. — Если они там собираются для отпора, а мы тут, как мыши, сидим!
— Спокойно, — сказал ему бригадир. — Суетиться не надо. Там и правда может быть кто угодно. То, что здесь телефон, это хорошо. Есть у меня мысли кое-какие на этот счет. Но это потом. Давай, сперва, с главным делом разберемся.
Он посмотрел на Коляныча:
— Продолжай.
Все снова уселись на ступеньки.
— На чем я остановился? — спросил бывший раб.
— Что сбежать нельзя было, — подсказал Агей.
— Ну да. Сбежать из рабства — это не простое дело. Очень не простое. Но я ждал и надеялся. И вот так прошло десять лет. Да… Вы только не думайте, что я там жил, как на курорте. Устроился я неплохо, но последнее время стал сдавать. Уставать начал, да еще кровь несколько раз сплевывал. А это, скажу вам, очень невеселые симптомы. Мне это удавалось скрывать, но если бы заметили, что я стал хуже работать или заболеваю — меня мигом бы с кухни убрали и продали куда-нибудь на плантации, на какой-нибудь остров, без всяких шансов на спасение.
Бывший раб перевел дух и сделал несколько глотков воды.
— И вот все это тянулось до последнего времени. Несколько дней назад мы шли на север, в Перголо, там у Рамоса и других пиратов намечается сходка.
— А что они на сходках делают? — вдруг живо заинтересовался Добер.
— Да я откуда знаю? Мне капитан не отчитывался. Но явно на этих сходках пираты говорят не о строительстве школ, а о том, как бы людям похуже сделать. Вот. Вышли мы с Юга, с Куша. У нас говорили, что континент в этом месте изогнут.
Он очертил на полу закорючку в виде вытянутой буквы С.
— Вот тут, — он ткнул в нижний конец линии, — тут Юг, там — Куш, Карис, Самандер и прочие южные города. А вот тут, — Коляныч постучал пальцем по верхней части линии, — Северные города, Сиралис, Перголо, и Нува.
— С Юга на Север хотят только большие корабли, и все идут напрямик, вдоль берега никто не ходит, ибо нет там городов, по крайней мере, я ничего про это не слышал. И вот мы, три дня назад, вышли с Куша и направились в Перголо. По пути заметили, что с востока шторм идет. "Дрифт" не боится никаких штормов, но капитан решил уклониться и изменил курс к западу, надеясь его обойти. Причем мы очень сильно отклонились от курса, от обычных путей, но шторм все равно нас настиг. Уже началась болталка, и тут мы на вас наскочили. Увидели пираты остров, бухту, ну и решили переждать шторм здесь, а как увидели, что тут люди живут — решили заодно и заняться любимым делом — пограбить. Дальше вы уже в курсе, что было.
— Мы-то в курсе, — сказал Нос. — Но лучше ты расскажи, что тут было? Так сказать, твоими глазами.
Коляныч кивнул.
— Мы, рабы, конечно, не сразу все узнали. Прошел слух, что наткнулись на неизвестный город на побережье. Я сразу насторожился. Думаю, если это свободный город, то, пока команда занята грабежом, может, стоит рискнуть? Я как раз на кухне тогда дежурил. Почти вся команда на берег съехала, но они время от времени кучками возвращались на корабль — привозили добычу в лодках, ну и обедали. Я разносил еду между столиков и внимательно слушал, что они болтают. Видно было, что это не обычный набег. Возбуждены они были сверх всякой меры. Радовались множеству добычи, и своей доле, ну и, само собой, говорили, что больше всех достанется капитану. Он целый город захватил, и возможно здесь у них новая база будет.
— Я вначале тоже обрадовался шансу сбежать, стал прикидывать, как и что, а потом вдруг услышал, что это остров. Ну, я чуть не заплакал. Смысл-то мне бежать на остров? А потом вое как было…
— Я уже, считай, успокоился. Мысли о побеге выкинул из головы и начал как обычно работать. И тут послал меня начальник смены на бак. Это на самом носу корабля. Туда надо было кастрюлю со жратвой отнести. Вот пошел я по погрузочной палубе. Это самая нижняя палуба на "Дрифте". Во время штормов ее волнами заливает, ужас. Но смыть за борт, не смоет, ибо там решетки везде, да и пол, тоже решетка и под ним виден проход, которому лодки в трюм заплывают. Вот вышел я с кастрюлями на палубу, и вижу — там, прямо над решеткой, стоит сам капитан, а рядом его первый помощник Сидак. В бухте-то шторма нет, только немного покачивает, да дождь стеной — ничего не видать. Изредка показываются скалы, да дома на берегу. В общем, стоят эти двое и наблюдают, как лодки заплывают с кучами пленных. Прохожу мимо и слышу обрывок разговора. Точно не помню, что они там болтали, но Сидак говорит, дескать, в каком отличном месте остров стоит. Прямо рядом с побережьем. Что значит они, то есть вы, тут воду можете прямо с материка себе возить.
— Я, конечно, и вида не подал, но в мыслях просто завопил от восторга! Вот, думаю, если тут материк близко, надо бежать! Выберусь в суматохе с корабля, отыщу на острове хотя бы бревно, а может и лодку, и поплыву! Хоть и на бревне!
— Так у нас тут нет никакого материка рядом! — не выдержал и сказал Агей.
Коляныч только усмехнулся и продолжил рассказывать:
— Покормил я тех уродов на баке, и иду по палубе обратно. Снова мимо этих двух. И опять слышу, что Сидак говорит капитану, дескать, всех пленников будем забирать и даже постов не оставим? Капитан кивает и отвечает в том духе, что да, дескать, не будем искушать парней.
— И тут до меня дошло, — с усмешкой рассказывал бывший раб. — Дошло, что Рамос собирается в скором времени сниматься с якоря. У него ведь сходка в Перголо! Пропустить ее никак нельзя, даже для него подобное чревато. Если он не придет, то против него там могут сговориться остальные пауки. А тут вон какую махину захватили, тут не один месяц все разбирать, да учитывать. Поэтому я сразу смекнул, что капитал решил быстро метнуться в Перголо, уладить дела, а оттуда сразу назад, осматривать добычу.
— Ну, я конечно, виду не подал, а как оказался на кухне, то сразу решил — пора! Послушал, что наши там говорят, и узнал: что команда трюм расчищает, дабы было место, куда народ с острова грузить. У нас и так груза мало и места завались, но у вас тоже тут народу порядочно. Вот несколькими лодками и возили на берег груз, а оттуда народишко ваш.
— Ну и, кроме них, ящики какие-то на борт возили. Видел я и ваших… Все как мокрые суслики — тут видимо и сопротивления-то не было. Взяли вас, как тех же сусликов… Ну, это ладно, я с кухней разобрался, пошел в трюм и там включился в работу. Там работали все — и команда и рабы. И вот я потихоньку-полегоньку стал к лодкам подбираться. На этот раз, впервые за все годы я твердо решил бежать. И вот я уже у самой лодки, погрузка кончилась, гребцы уселись, а я как раз подгадал, чтобы последний бочонок туда грузить. И вот — рядом никого, все разошлись, кто пленников размещать направился, кто потащил доставленные ящики, а я стою, как дурак, с бочонком в руках, на месте и мнусь. Надо в лодку сигать, а я ногу над бортом занес и замер. Такой на меня страх нашел, что с места не сдвинусь. Жуть! И тут, рулевой, Кеша Резаный, на меня вдруг как заорет, чего, мол, ты копаешься, садись уже, тебя ждем! Я очнулся, шагнул в лодку и мы отчалили. Фух!
Бывший раб оттер пот со лба.
— Как вспомню, ажнак в пот бросает… И главное, вы поняли, что это было? Думаете, это сраный Кеша мне крикнул? Нет! Это через него со мной Бог говорил! Да! Да вы не переглядывайтесь! За дурня меня не держите, побываете в таких переделках, что и я, тоже будете такие вещи различать. Бог дал мне шанс и говорил со мной, так что мне ясно стало — я на правильном пути!
Коляныч сделал еще несколько глотков из кувшина и продолжил.
— Вот, значит, плывем мы к берегу. Вокруг погодка, как на заказ. Ливень такой, что в двадцати шагах ничего не видать. Причалили мы к самому крайнему пирсу, начали выгружаться. Я заметил, что наших рабов на причале нет, только команда. Но на меня все равно никто внимания не обратил. Все работали, как черти. К тому же рядом, на пирсе кучка пленных женщин сидела, на них все и глазели. Были там и мужики, все связанные, на задницах сидели — жалкое зрелище. Вот мы там разгружаем, а тут подбегает один чёрт, Сека Рыжий, и кричит, мужики, бегом за мной, зацените сиськи у бабы, таких огромных вы еще не видели. От него отмахнулись, но он не успокаивается, орет, что капитан якобы решил эту бабу среди команды разыграть. Жребий бросить, чтобы по-честному все было. Тут уж все бросили работать и туда. Кстати, была у вас такая?
— Ага, — на лице Лысого появилась глупая улыбка. — Это видимо Тора, жена главного счетовода.
— Вероятно, — кивнул Нос и пояснил. — У нее такая грудь, что…
— Ну, теперь ваш счетовод о ней только вспоминать будет. Не до нее ему теперь. Вот. Ну, это ладно, все бросились смотреть, туда, наверх. Я сделал несколько шагов за ними, тоже, типа иду. Потом остановился и осмотрелся. Ливень, как на заказ. Рядом кучка ваших баб, все сидят и ревут, а мужики вообще ничего не соображают, смотрят вокруг, как чумные. Ну, я и рванул. Протиснулся в щель между ящиками и там к самому краю пирса. Там он кончается, а за ним уже берег, камни. Соскользнул вниз и вдоль скал припустил по берегу. Пробежал немного, вижу: лестница в скалах, наверх ведет.
Агей сразу подумал, что это лестница наверх, ведущая к беседке на пустыре, где он тогда, перед штормом сидел с друзьями. Где они сейчас? Сердце тоскливо сжалось.
Коляныч же продолжал рассказывать.
— Ну, я не стал там останавливаться, а дальше рванул. Добежал до волнолома, где залив кончается. Дальше уже открытое море, шторм, прибой такой, что того и гляди — волна по скалам размажет. Вот я там огляделся, вижу еще одна лестница в скале, наверх ведет. Хорошо, думаю, вы тут обустроились! Я пробежал дальше, где уже волны и укрылся под обрывом, в камнях. Досидел там до темноты, замерз, но уснул как-то.
Проснулся под утро, закоченел весь, выглядываю и вижу — "Дрифт" выходит из гавани. Все-таки я правильно просчитал: капитан Рамос спешил на сходку, и ради меня они оставаться не стали. Разве будет капитан задерживать корабль ради какого-то раба? Вот я подождал, пока они подальше отойдут и по этой лестнице наверх выбрался. Оказался в неясно где, а рядом здание большое. Попробовал одну дверь — открыто. Ну, я и решил осмотреться. Во-первых, хоть шторм уже почти утих, но дождь еще лил, я решил укрыться там и еду подыскать.
— Выхожу я там в коридор и вдруг слышу голоса. Смотрю — несколько наших, ну, то есть пиратов, шумят, кровати и шкафы зачем-то по коридору перетаскивают. Повозились они и ушли. Я там, на лестнице, за дверью притаился, а они мимо прошли. Я услышал, как они говорили, что-то вроде, "теперь он не убежит".
— Я проследил, как они из здания вышли и вернулся туда, где они "работали". Слышу, стучит там кто-то. Там, в палате, вон, Агей сидел, — он кивнул на сидящего рядом парня. — Вытащил я его, а потом мы сюда, в столовую пошли, чтобы жратвы поискать. А тут вы. Вот и вся история.
Он выдохнул и сделал несколько глотков, допивая воду из кувшина.
— Ну, знаешь… — подал голос Нос, задумчиво почесывая подбородок. — Я много в жизни разных историй и всякой брехни слышал… Но чтобы такого… Знаешь, парень — я тебе верю! Нельзя такое выдумать!
— Ну, это да, — перебил его Добер. — Но какие-то нестыковки у тебя тут.
— Это где? — скептически посмотрел на того Коляныч.
— Да вот, ты говорил, что капитан твой, вроде бы не собирался на острове народ оставлять. А на деле, ты сам сказал, что они тут бродят.
— Ну да, — хмыкнул бывший раб. — В чем нестыковка-то? Я сам слышал, что он не собирался тут никого оставлять. Но ведь оставил же. А почему? Да черт его знает! Подожди денька четыре, когда он сюда вернется, тогда сам у него спросишь.
Коляныч усмехнулся, но Нос не разделил его веселья.
— Да ты не смейся! Это тебе не шутки! У нас тут людей убивают! Может тебе и весело, но для нас положение очень серьезное!
Бывший раб опять не удержался и криво ухмыльнулся:
— Серьезное, говорите? Если вас поймают, то не убьют. Если, конечно, сопротивляться не будете. Так, побьют немного. А вот если они меня живым возьмут, то простой смертью я не отделаюсь! Я вам только что рассказал, что бывает за побег. В лучшем случае, меня живьем на кол посадят — вам в назидание! Так что, у кого тут положение более серьезное — это еще вопрос.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал Нос. — Что ты собираешься дальше делать?
— Я собираюсь бежать с вашего острова.
— Куда?
— На материк.
— Да нет тут никакого материка!!! — рявкнул во весь голос Добер, да так, что все пригнулись от страха. Казалось, этот крик было слышно во всей столовой и даже в самих Лабораториях.
— Тихо ты! — шикнул на него Нос.
Целую минуту все сидели, как пришибленные, словно ожидая, что на крик кто-нибудь прибежит.
Один Коляныч выглядел невозмутимым:
— Ну да? — улыбнулся он, нарушив молчание. — Вы тут одни. Последние люди на последнем острове. Так?
Не удержавшись, Агей вместе с остальными кивнул.
— А я, откуда взялся? А пираты? А "Дрифт"? Может пора вам уже головой начать думать?
Все вокруг некоторое время молчали, а потом Нос сказал:
— Ну ладно. А какой у тебя конкретно план действий?
— Конкретно? Сперва хорошо бы хоть немного жратвы найти. Ты говорил, что еду заслужить надо. Надеюсь, я не зря тут целый час распинался?
Нос хмыкнул и начал подниматься на ноги:
— Ладно, пойдем. Поешь, а заодно и поговорим немного.
Он посмотрел на своих подручных:
— Сидите тут парни и не спите. Смотрите за коридорами. Если кто появится — бегом на кухню! — он повернулся и двинулся по лестнице вниз. Коляныч кивнул Агею, и они вместе двинулись за ним.
Спустившись с лестницы, Нос обернулся и посмотрел на Агея:
— А ты куда?
— Как куда? — удивился тот. — Я тоже есть хочу. Я ведь какой день уже …
— Ладно… — кивнул бригадир. — Идем.