Вдруг раздался какой-то писк. Недовольно цыкнув, Александр вытянул из-за воротника своего комбеза маленькую гарнитуру и приложил к уху.
— На связи.
Все замолчали, глядя на него. Примерно с полминуты капитан, слегка наклонив голову, к чему-то прислушивался. Затем он вздохнул, вытянул из уха наушник, а тот снова исчез за воротником. Сам, словно его туда втянули.
— Извините, но мне с Филатовым нужно отлучиться. — Александр повернулся к Корту. — Все поп плану?
— Саша, о чем разговор?! — дед даже руками попытался всплеснуть, наверное, забыл, что правая на перевязи. — Конечно же!
— Отлично, — капитан кивнул. — Ну тогда все в машину. Филатов, за руль, поедем быстро.
— Давно пора. — Пробормотал лейтенант, вглядываясь в оконное стекло кафе, и явно выискивая взглядом нашу официантку.
Проходя к машине, он обратился ко мне:
— Рус, а ты, когда к Рине обращаешься и не заикаешься почти.
Сказал и зашагал к машине. Мы с Риной посмотрели ему вслед и переглянулись. Наверное, в ее глазах было такое же удивление, как и в моих.
— А ведь верно. — Капитан хмыкнул, глядя на меня. — Надо будет доктору Стурлурссон сказать.
Затем он помахал рукой в окно кафешки. Буквально через полминуты из дверей выпорхнула наша официантка. Она с разочаровано посмотрела вслед убежавшему Игнару, и обиженно надув губки, вытащила из кармана передника какое-то маленькое прямоугольное устройство, напоминающее калькулятор, и протянула его Александру. Тот извлек из нагрудного кармана, коммуникатор, типа моего, но вот только на вид его устройство выглядело гораздо дороже и солиднее, того что подарила мне девочка. Во мне заговорило профессиональное любопытство, и я подошел ближе, пытаясь разглядеть процесс оплаты и изображение на карточке. Капитан же, тем временем приложил к экрану указательный палец. В ответ на прикосновение, поверхность осветилась голубым цветом, затем на ней возникло электронное изображение отпечатка пальца, которое в свою очередь сменилось на рисунок ярко-зеленой галочки. Указательным пальцем капитан сделал смахивающее движение по поверхности экрана в сторону планшета официантки, и оттуда раздался мелодичный звон. О как! Бесконтактная оплата, интересно!
Как только все разместились в капитанском «раритете», машина лихо тронулась с места, Людей на улицах было все так же мало. Все-таки какой-то сильно пустой городок. Филатов нёсся по улицам, резко ускоряясь после каждого поворота. Уже через пять минут мы остановились у типового домика, похожего на соседние как брат-близнец.
— Приехали. Все на выход! — гаркнул Игнар, так что мы вздрогнули.
Видимо адреналин в крови после гонки сказался. Капитан недовольно посмотрел на него.
— Ты чего разорался? Хочешь командный голос потренировать? — Александр многообещающе посмотрел на подчиненного. — Я тебе дам возможность.
Филатов мгновенно погрустнел, и что-то бурча уставился в окно.
Тем временем Рина, Корт и я вышли из машины.
— Короче! Не прощаюсь. Может еще успеем вернуться.
Капитан махнул нам рукой и машина, тихо зажужжав электрическим двигателем сорвалась с места.
Мы прошли ко входу в дом. Раздался тихий щелчок, и дверь сама открылась нам на встречу. Неплохо, но дверь в моей палате как-то круче смотрелась, когда в бок отъезжала.
Я с любопытством осмотрелся. М-да, кажется хозяин дома об уюте не сильно заботиться. Невооруженным глазом видно, что Корт относится к дому просто как к месту где можно бесплатно ночевать. Обстановка была, мягко говоря, спартанская. Словно в номере дешевой гостиницы. Из мебели — стол, три стула и один диван одиноко стоящий у дальней стены. Не удивлюсь, если диван служит еще и кроватью. Вдобавок, по всюду стояли какие-то коробки и закрытые пластиковые контейнера. У дальней стены стоял стеллаж, весь заставленный книгами разных размеров и цветов. На столе гостиной стопками лежали бумаги.
— Ну-с, добро пожаловать, в мой скромный дом! — профессор здоровой рукой обвел помещение. — Руслан, чувствуй себя как дома, а я сейчас вернусь.
Он взял со стола какую-то папку и вышел в соседнюю комнату. Рина, не снимая обуви сразу завалилась с ногами на диван, вытащила свой коммуникатор. Я покачал головой с укоризной глядя на нее. Она перехватила мой взгляд и вопросительно посмотрела в ответ. Указательным пальцем показал ей на обувь. Рыжая недовольно фыркнула закатила глаза, и скинула ботинки.
— Ja sinäkin!
«И ты туда же!» — мгновенно перевел коммуникатор ее не довольную реплику. Я улыбнулся и показал её большой палец, молодец мол, а в ответ мне показали язык, детский сад — штаны на лямках.
Интересно, а что за книги в библиотеке у Корта? Взял со стеллажа одну наугад и попытался прочесть. Ага, щаз! Текст был весь на финском, а может на норвежском или шведском. Черт их разберёт, эти скандинавские языки. Судя по картинкам, что-то связанное с геологией. Пока листал обратил внимание на материал из которого была сделана книга. На ощупь, страницы напоминали скорее пластик, чем бумагу. Тонкие, но не прозрачные, а скорее матовые, и абсолютно гладкие. Вернул книгу на место и достал другую. Эта была вся в таблицах и графиках, и тоже пластиковая.
Кажется, в будущем бумажные книги совсем перестали делать. Ну в принципе правильно, давно пора. И не то чтобы я борец за экологию и все такое, но когда-то читал, что на изготовление одной книги уходит чуть ли не целое дерево. И честно говоря, учитывая, сколько тратилось бумаги на продажу всякой посредственной, на мой взгляд, мусорной литературы, целое дерево — это перебор.
За попыткой прочитать еще один пластиковый «фолиант» меня и застал вернувшийся старик. Сдвинул на столе бумаги в одну сторону, он поставил на столешницу пару дымящихся кружек, и до меня донесся аромат травяного чая. Жаль, но похоже обычные у нас черные чаи тут не в моде. Не люблю эти зеленные. Мне всегда казалось, что будто они лежалым сеном пахнут, или силосом. Но «даренному коню…» и все такое.
— Руслан, извини за беспорядок. Я сюда только пару месяцев назад перебрался из самостройки, и как видишь, обустроиться не успел.
Корт виновато развел руки.
— А что т-такое самостройка? — выхватил я незнакомое слово.
— А это… — Старик задумался. — Такое временное жилище. Что-то вроде раскладной палатки, но с жесткими стенами. Сначала на землю кладут специальный настил. А потом спецтехникой выгружают контейнер, который автоматический раскладывается, крепиться к настилу и получается однокомнатное помещение. В стенах уже установлены окна и двери. Внутри обычно ставиться пара перегородок, имитирующих внутренние стены, чтобы отделить санузел. Ну и мебель по минимуму. Там модульная система, и при желании можно дополнительные сегменты — помещения приделать.
А ведь очень интересная мысль, я задумчиво потер щетину на подбородке. В наше время такую тему наверняка превратили бы в стартап. Старик продолжил:
— Я-то сам обычно либо на в лаборатории работаю, либо за территорией города. Да и гости бывают не так часто. Разве что Рина иногда заглянет, — Ответил Корт, как мне показалось, с грустью в голосе. — Ну и Саша раз-два в месяц заедет проведать.
— А Рина разве н-не с т-тобой живет? — Удивился я.
— Только во время каникул, да и то если сама захочет. Обычно она с подружками в метрополии находится или в учебных лагерях. На биолога хочет выучится и восстановлением природы заниматься. Война ведь целые пищевые цепочки целиком уничтожила, а такие ученные будущего должны их как-то восстановить. Клонирование, выведение новых видов… Работы много. Я же про мамонтов рассказывал? Рина их обожает, — Профессор улыбнулся, с теплотой глядя на рыжую. — Я как сюда перебрался, часто стал выбираться за стены форпоста, подальше от цивилизации. Вот и она захотела совместить приятное с полезным. Заодно и языки подучит.
Он отпил из своей чашки и довольно зажмурился. Не желая обижать старика, я тоже слегка пригубил из своей кружки. О, кста-а-ати о языках!
— К-корт, а что т-тут у вас с языками, и в-вообще с нациями?
— А что с ними? — дед недоуменно посмотрел на меня.
— Ну… — я задумался какой бы пример привести. — Вот, например, т-твое имя — Корт, не русское, но ты говоришь на чистом русском. С Игнаром и Александром вообще н-ничего не п-понятно. Вроде по-русски г-говорят п-почти б-без акцента, а с Риной т-только н-на финском… Да и она т-только по-фински говорит, и на английском немного…
Мою речь прервало возмущенное хмыканье и чувствительный тычок в плечо маленьким кулачком. Повернул голову и уткнулся взглядом в смешно насупленное лицо. Рыжая стояла рядом босиком и возмущенно смотрела на меня. А затем заговорила со скоростью пулемета, одновременно из наушника послышался синтезированный голос.
— Вообще-то! Я на «отлично» владею финским, французским и норвежским, и немного датским! А сейчас еще изучаю английский, а еще скоро начну учить русский! Вот так!
Она дернула головой смахивая челку и вздернула носик, стараясь смотреть на меня сверху вниз.
Ничего себе! Я посмотрел на девчонку с искренним уважением. Хотя, чего тут удивляться? Когда для создания убежищ целые государства объединялись договариваться простым работягам как-то надо было. Переводчиков на всех не напасешься. Вот и результат.
Да и вообще, еще до конца девятнадцатого века считалось нормальным даже в не богатых купеческих семьях знать пару языков кроме русского. Да и у нас на Кавказе некоторые князья и их ближайшее окружение, знали европейские языки. Происходило это из-за обычая называемым наездничество. В то время каждый кто мог себе позволить, должен был отправится верхом на лошади путешествовать и добыть себе славу. Как говорится — на людей посмотреть, и себя показать. Участвовали такие наездники во многих европейских войнах, ну и учили языки естественно.
Я поднял обе руки, мол сдаюсь!
— Всё-всё, п-прости! Больше не буду сомневаться в твоей г-гениальности!
Рина с видом победителя прошлёпала к своему дивану и опять уткнулась в коммуникатор.
Корт как-то странно посмотрел на меня.
— Точно, почти не заикаешься…
Я задумался. Да, на этот раз я и сам заметил. Интересно почему так? От раздумий отвлек голос профессора.
— Тут вот в чем дело… У нас последнее столетие широко культивируется и всячески поощряется воспитание детей в приемных семьях. То есть родители воспитывают ребенка примерно до трёх — пяти лет, а затем отдают его на воспитание в другую семью. Есть специальная ювенальная служба, отслеживающая эти перемещения. Детей отправляют в другие метрополии и колонии. Разумеется, только в самые безопасные и защищенные от внешних угроз. Дело в том, что во время той войны про которую мы раньше говорили было применено биологическое оружие. Страна, которую в ваше время называли Китай выпустила какой-то сильно модифицированный вирус. Его довольно быстро научились лечить. Гораздо позже оказалось, что у болезни есть очень неприятный побочный эффект — неспособность зачать ребенка у переболевших. Причем, даже если ребенок и рождался, то никто не гарантирует, что бесплодия не будет уже у него, или даже его детей. Локализовать окончательно вирус никак не получается. Активно ведется работа по поиску очагов, но проблема в том, что не везде есть доступ из-за сильных химических и радиоактивных заражений. Да еще дикие банды…
Корт замолчал и оглянулся на Рину, придвинулся ближе ко мне и сделал голос потише.
— Руслан, ситуация сейчас такова, что естественный прирост населения сейчас очень низок.
Дед серьезно посмотрел на меня.
— Какой-нибудь новый вирус может легко сдвинуть его в отрицательные величины. И такие — «пришельцы» как ты, один из вариантов спасения человечества, пока мы не начали вымирать как вид.
Я ошарашено молчал.
— Корт, п-подожди. Это же в-временное решение? К-кто гарантирует что мы не заразимся сразу п-после переноса сюда?
Старик вздохнул.
— Никто, но так мы хотя бы отсрочку получим. А там возможно найдется какой-то способ… Сейчас над этой проблемой бьются лучшие умы человечества и вроде даже есть подвижки.
Вот так вот, вот тебе и светлое будущее, твою дивизию. Я отставил чашку с напитком.
— Так, а п-причем тут то что вы д-детей у родителей отбираете?
— Да из-за бесплодия, стали сильно розниться показатели рождаемости в разных метрополиях и колониях. Соответственно в каких-то из них стало преобладать количество взрослых. Перемещая детей, в метрополиях пытаются максимально соблюсти баланс. Как результат, дети изучают сразу несколько языков. Во-первых, родной — так как связь с родителями они поддерживают, во-вторых — язык приемных родителей, и в-третьих — языки своих сверстников, таких же приемных детей. Многие даже имена меняют для удобства общения в новой среде. Исключение в виде добровольного согласия на переселение детей, делается только там, где их и так очень мало. Чаще всего для жителей форпостов и маленьких общин. По достижении шестнадцати лет в приемной семье, дети выбирают хотят ли они вернутся домой, к родным, или нет. К слову большинство из них предпочитают просто в очередной раз съездить навестить родителей, а потом возвращаются к туда где провели детство. Именно благодаря, такому обмену, мы получили несколько на наш взгляд очень нужных обществу эффектов. Таких, например, как взаимное проникновение культур, менталитета и языков. Кроме того, сейчас у молодых людей нет сильных привязанностей к своему месту жительства, и они очень легки на подъем. Это позволяет им легко находить работу по своим специальностям. По факту, впервые за всю историю существования человечества мы наблюдаем образование единого всепланетного государства.
Ну не знаю… Добровольно отдавать своих детей в чужую семью. Пусть и с такими условиями. Не знаю смог бы я так… Хотя нет, точно знаю. Хрен им, а не мой ребенок. Но это чисто мое мнение, а ведь на Кавказе даже в наше время существовал похожий обычай — «аталычество». Суть была в том, что сыновей временно отдавали на воспитание в другой род, не редко в семью другой национальности, и там мальчика должны были правильно воспитать. Причем условия куначества были, пожалуй, как бы не жестче. Ребенок, как правило, не общался ни с кем из родных до своего совершеннолетия. Но, во-первых, эти семьи, как правило, были знакомы. А во-вторых, причиной было установление некровного родства, т. е. это было что-то вроде побратимства.
А что касается «единого всепланетного государства» … Понятно, что не все так радужно, особенно по началу, да и потом тоже будет. В конце концов история не раз показывала, что люди всегда найдут способ испортить жизнь и себе и другим жителям планеты. Но если все-таки получится, то какие огромные перспективы открываются для человечества в будущем! Одно только объединение ученных умов в одной только медицине чего стоит! Но такой ценой… Разлучать детей с родными, обесценивая само понятие «семьи». Я б лучше своего ребенка в какой-нибудь форпост увёз.
— Кстати Александр и Игнар воспитывались как-раз в приемных семьях. Да и Рина тоже, — дед с нежностью взглянул на внучку.
— Она жила в приемной семье финнов, но предпочла вернуться, и в свободное от учебы в метрополии время, жить со мной. Даже фамилию мою взяла, хоть и не родная мне. Её мама — Мария, мне тоже приемной дочкой была, но жить осталась мной. Съездила к своим, но не заладилось у нее что-то с ними. Только со своим младшим братом общий язык нашла, любила его и скучала сильно. Так что из родных у Рины только наш дорогой капитан. Ну и я пытаюсь им стать.
Корт глубоко вздохнул и уставился в стол, а затем вскинулся, словно вспомнив, что-то.
— Руслан, сейчас покажу кое-что. Думаю, тебе интересно будет.
Профессор начал разгребать завалы документов на столе.
— Да где же?.. А вот!
Из-под одной из папок он достал пластиковый контейнер. Открыл его и достал оттуда сложенный несколько раз лист. Развернул и в результате получился квадрат размером примерно с ватман, причем был он черного цвета и полностью глянцевым. В верхний угол этого листа Корт положил свой планшет, над которым предварительно провел какие-то манипуляции. Как только его «коммуникатор» коснулся поверхности пластика, весь лист неярко засветился. Через пару секунд на нем отобразилась невероятно детализированная карта! Как оказалось, карта была полностью интерактивной. Ее можно было сдвигать во все стороны. Приближать и увеличивать изображение, которое при максимальном приближении становилось объемным. То есть весь рельеф становился полностью видимым.
— Можно п-попробовать?
Я посмотрел на ученого. Тот кивнул и отошел в сторону, освобождая мне место.
Я провел рукой привыкая к управлению, сдвинул изображение туда-сюда, привыкая и заодно пытаясь найти какие-то знакомые места. Для начала принял за ориентир Большой Кавказский хребет и начал искать озеро Тамбукан или самую известную из гор Пятигорья — Машук. Ничего. Зато нашел незнакомые мне огромные озера, которых никогда не было на территории ни одной из кавказских республик. Нашел широкие и длинные разломы посреди равнинной части Кабарды. И заодно во всех подробностях рассмотрел весь Эльбрус с кратером. Одна из сторон горы была сильно изломана. Огромная трещина змеилась, начинаясь почти у основания и все большее расширяясь к ближе к вершине. Да уж, не быть этой горе больше курортом и большой жемчужиной Кавказа
Все больше я приходил в замешательство. Быстрыми движениями практически бросал изображение в стороны разыскивая с детства знакомые места и не находил их. Очень странное чувство, почти на грани паники. Я ведь мог, не глядя, ткнуть в карту и назвать, что за там за город или село находилось, но как только увеличивал изображение, то вся уверенность пропадала. Вместо знакомых мест, отображались какие-то провалы, трещины и разломы, а других местах огромные озера и абсолютно не знакомы мне реки. Лишь пару раз мне попались какие-то развалины, но опознать их со стопроцентной уверенностью у меня не получилось. Один раз в голову даже закралась мысль о том, что я все-таки в какой-то параллельной реальности. Какой силы здесь была катастрофа если все изменилось настолько? О том сколько жизней она должна была унести, я старался не думать.
Я уменьшил масштаб так чтоб было видно всю южную часть России. Непроизвольно у меня вырвалось ругательство. Я не нашел Каспийского моря. Вернее, там, где оно должно было быть, был расположена цепь больших и малых озер, тянущихся с юга на север. А еще не было знакомых мне с детства очертаний и городов Российского черноморского побережья. Море поглотило его полностью, подойдя в плотную к горам и скалам. На тех небольших равнинных участках, которые остались на побережье, не поместился бы ни один из знакомых мне причерноморских городов или портов. Полуостров Крым стал островом, а Азовское море полноценным заливом.
Я сдвинул карту на север. Краснодарского водохранилища, как и самого Краснодара тоже не было. Вместо водоема осталась огромная яма, пересеченная на две трети широченной трещинной в земле. От столицы Юга России остались лишь развалины, уже сильно поросшие зеленью.
Еще севернее — разрушения были не такими масштабными. Было два больших разлома южнее и севернее Ставрополя, но сам город был относительно цел, хотя явно необитаем, если судить по обильной растительности.
— К-корт! — позвал я, не поднимая глаз от карты. — А это п-прямая т-трансляция со спутников?
Молча стоявший рядом со мной старик, отрицательно покачал головой.
— Нет. Карта интерактивна, но не онлайн в полном смысле этого слова. Спутники обновляют изображение раз в декаду. Давай покажу кое-что.
Я отступил в сторону, освобождая место ученому. Он активировал какие-то значки на своем планшете, и карта словно расслоилась, преобразовываясь в полноценное трехмерное изображение. Если внимательно всмотреться, то было видно, что каждый следующий слой на ней местами слегка отличался от предыдущего рельефом.
— Видишь? — Корт указал мне на эти несовпадающие места. — Чем ниже слой, тем более старое изображение мы видим. Можно выбрать любой из слоёв, а можно их совместить и запустить как анимацию. Это позволяет наблюдать происходящие процессы геологические процессы в динамике. Мы отслеживаем таким образом все ближайшие к нам места, в которых еще есть сейсмическая активность. Повинуясь его командам, изображение на карте начало быстро меняться, появлялись и исчезали деревья, менялся рельеф, меняли свои русла реки.
— Кроме того, я и мои коллеги постоянно отслеживаем и другие места по всему миру. Например, такие как эти.
Профессор провел пальцем по карте, подсвечивая контуры упомянутых мест, и называя их.
— Японские острова, район Гавайских островов, Исландия, Гренландия и Йеллоустон.
Назвав последнее место, он резко сдвинул изображение на карте, ткнув пальцем в Северную Америку.
Я пригляделся и не веря глазам, увеличил изображение.
— Подожди! Твою ж дивизию… что за…?!
Того материка, который я первый раз увидел в школе на уроках географии просто не существовало. Вот значит, о чем мне десантник и егерь в больнице рассказывали. Во-первых, западного побережья США больше не было. Это территория была покрыта водой Тихого океана. Во-вторых — то же самое, но в меньших масштабах и с восточной стороны. В-третьих, практически по всей длине границы между Соединенными Штатами и Канадой, сужаясь с востока на запад, шел огромный разлом, заполненный водой. Выглядело все так, как будто какая-то сила сжала материк и разломила его, слегка повернув нижнюю оторванную часть, по часовой стрелке. Сказать, что я обалдел от увиденного, это сильно приуменьшить. Напрашивалось совсем другое слово, ругательное, но гораздо более точное.
— «Нет б-больше вашей Америки».
Кажется, я это вслух произнес, вспомнив старый анекдот про советских ракетчиков.
— Что? — Корт, вопросительно взглянул на меня.
— Да, это я т-так… не обращай внимание.
Я замер, глядя на карту. До сих пор глядя на разрушения на юге России мне удавалось не думать об этом, не зацикливаться. Но теперь, когда я увидел реальный масштаб бедствий через который прошла планета…Это ж сколько людей погибло?! Целые страны, народы, нации исчезли. А ведь это даже не войны за присоединение и укрупнение территорий с целью построить мощное государство, как у того же Македонского или Цезаря. А просто борьба за ресурсы, самая банальная жадность и жажда власти.
Столько смертей… Суки… Сам не знаю на кого я больше разозлился. То ли на ненасытных ублюдков, толкавших мир в пропасть, то ли на себя и таких же как я, простых обывателей, допустивших до кормушки этих уродов. Тварей, которые ради большего обогащения сталкивали друг с другом простых людей. Карабах, две чеченские войны, школа в Беслане, нападение на Нальчик, вторжение в Южную Осетию и десятки других конфликтов по всему миру в современной для меня истории, о которых жители этого века, наверняка, и не помнят уже.
— Корт, а п-про местных, п-про моих соплеменников что-нибудь известно? К-кабардинцы, б-балкарцы? — я надеждой взглянул на него. — Может осетины, ингуши, чеченцы?
Старик покачал головой.
— Нет… Извини если расстраиваю. Может они где-то и живут, но насколько я знаю, из всех аборигенов пока мы встретили только одну достаточно большую группу людей. Они явно славяне, сами себя староверами называют, и пришли с побережья моря лет пятнадцать назад. Ты их видел кстати, в том посёлке где… — старик оглянулся на внучку, которая уже посапывала на диване, и понизил голос. — В общем, это те, которые бизонов разводят.
Вот так вот. Наверняка где-то есть потомки моих соплеменников и соседей, но с такой политикой в метрополиях, как и во всех мегаполисах моего прошлого, люди наверняка почти забыли о своем происхождении. Да и до того ли им было? Если подумать, то и в окрестностях где-то могли выжить потомки местных, но что они о себе помнят? Двести лет это ведь считай шесть-семь поколений, на часть из которых пришлись война и землетрясения.
Из раздумий меня вывел старик.
— Руслан, поздно уже. Комната для гостей у меня как бы есть, но там бардак. Поэтому Рина тебе тут на диване постелет. Думаю, нам все пора отдохнуть.
Я кивнул. М-да, нехорошо получилось, наверняка разговоры утомили деда. Да и за окном уже стемнело.