После гибели командира Ночного Волка и его связников Герата первого и Герата второго бандформирование на некоторое время распалось. Но деньги западные спецслужбы за просто так никогда и никому не платили, а без «зелёных рублей» жизнь уже не казалась такой полноценной, как раньше. Вот и объявился новый муфтий из малочисленной банды так называемых «лесных братьев»— житель Буйнакска Абдулгапур Закарьяев.
От этих мыслей полковника Павелецкого отвлёк оживший эфир. Дозорный наблюдатель сообщал:
— У нас гости.
— Сколько,— коротко бросил Павелецкий.
— Одиннадцать бойцов, две вьючные лошади, вооружение обычное, в основном «калаши», три с «подствольниками», вижу ещё две «шилки»…
— Вас понял, конец связи, дозор снимайте, подтягивайтесь на исходные позиции, к основному заграждению…
И через несколько секунд:
— Всем, минутная готовность по первому номеру.
План операции по захвату каравана с «марафетом», после разговора с Николаем, Миловым и подполковником Александровым готовили без малого двое суток, в Ханкалу решили не сообщать, информация может самым невероятным образом просочиться к бандитам, и спецы «фээсбэшники» из отдела собственной безопасности никогда не разнюхают, как это произошло. Слишком много местных трудится на «подсобных» работах в главном штабе группировки сил и средств в Ханкале. Да и неровен час за непроверенностью информации запретят выход на операцию. Всё может статься. Оставалось теперь только ждать…
Будучи заместителем командира сводного отряда милиции Республики Коми на первой чеченской войне, Сергею Ивановичу Павелецкому приходилось достаточно много разъезжать по горам на приданном отряду «уазике» местной милиции, сопровождая грузовой «Урал». Отряд тогда под конец командировки из-под Грозного передислоцировали на новое место. Теперь он стоял неподалеку от Анди и не был рассыпан по блокпостам, а охранял базу, штаб шестой оперативной зоны, который расположился на территории бывших механических мастерских. Сами здания цехов, напоминающие собой сараи из саманного кирпича, покрытые покатыми крышами из видавшего виды шифера милиционеры быстро приспособили под подобие казарм и штабного помещения с узлом связи, складскими помещениями и импровизированной столовой.
Эти полуразбитые недавними артобстрелами мастерские были выбраны для штаба оперативной зоны, в зону ответственности которого входил достаточно большой район территории с подчиненными ему другими отрядами милиции, были выбраны не спроста. Их окружал достаточно крепкий, не пострадавший в период активных боевых действий, бетонный забор с железными воротами, чем не крепостная стена. Неподалеку на сопке вырыли блиндаж и соорудили нечто вроде дота из мешков с песком и толстых бревен одного из сараев. Получилась вполне приличная по тем временам «кукушка». В ней ежесуточно дежурил секрет.
Штабу были подчинены семь отрядов. Вологодский, Красноярский, Пермский, московские «гаишники», Ульяновский, Нижегородский и сводный отряд краснодарского казачества. Всё снабжение этого разношерстного войска шло через штаб оперативной зоны. И если отряд, получавший то или иное снаряжение не имел возможности прибыть за получаемым, то отвозили требуемое милиционеры из Коми сами. Погранцы выделяли для сопровождения колонны свою единственную «бээмпэшку». Местная милиция один из своих «уазиков», бойцы загружали «Урал», и колонна была готова. Впереди «бээмпэшка», за ней «уазик», замыкал колонну бортовой «Урал», старшими колонны ездили попеременно офицеры считавшегося «комендантским» северного сводного отряда.
В этот раз ехать предстояло Павелецкому. Загрузились продуктами и тронулись в Кахали к красноярцам. Заодно ему было поручено разобрать конфликтную ситуацию в этом подразделении между командиром и его заместителем. Что-то не поделили по пьянке, подрались и один на другого накатал сдуру рапорт в штаб ГУОШ.
По высокогорью езда — дело своеобразное. Сергей Иванович старался не смотреть в глубокие ущелья, которые простирались в полуметре, вытяни руку из окна и вот он чистый воздух. По пути все бы ничего, но случилось так, что войсковая мать родная, единственная серьезная защита с пятью солдатиками на борту подорвалась на противопехотной мине. Бойцам-то ничего, перепугались только, да шишки себе понабивали. А вот левая гусеница порвалась, причем скрепляющие траки пальцы так выгнулись, что выпрямить, а значит скрепить гусеницу и ехать дальше возможности никакой не оказалось. Пришлось связываться по рации с красноярцами и просить их выехать навстречу колонне.
Неожиданно в эфире появился еще кто-то:
— Эй, служивые, ехайте к нам, поможем вам с ремонтом так и быть.
— Кто в эфире?— строгим голосом вопросил Сергей Иванович.
— Кто-кто, хрен в пальто! Самые доблестные во всей вселенной внутренние войска. Последний раз говорю, ехайте к нам, поможем с ремонтом, пока там ваши до вас доползут, с голодухи помрёте.
— Не помрём,— на всякий случай ответил Павелецкий,— но за приглашение спасибо.
Оказалось, милицейские переговоры услышали и приглашали к себе отобедать «федералы», которые стояли на позициях всего в полукилометре от колонны. В подчинении Павелецкого в этот день были пятеро солдат срочников, один местный милиционер и трое бойцов из отряда, водитель и двое в кузове на охране тылов. Не густо для обороны. Глянул на карту, на ней дислокация «федералов» отмечена не была. Павелецкий солдат поставил в охранение неожиданного лагеря, на остальных вопросительно глянул:
— Что делать?
А вокруг, как говорится, тишина.
И кушать хочется и переться черти куда не хотелось, можно ведь и на засаду нарваться. Послал в разведку двоих своих:
— Так,— показал по карте,— выйдете в этот район, всё хорошо посмотрите и вернётесь. Понятно?
— Понятно…
Вскоре они принесли хорошие новости. Действительно рота контрактников расположилась неподалеку и изнывала от безделья.
— Водки у них хоть залейся,— восхищенно сообщил Иванишин, старый пэпээсный прапорщик, который, казалось, водку и в Сахаре найдет.
Оставив двух солдатиков стеречь груз и «бээмпэшку», на двух других машинах двинулись в гости к «федералам», тем более что красноярцы могли появиться рядом с колонной лишь часа через три.
Встретили заезжих милиционеров хлебосольно. Поражал партизанский быт этого, с позволения сказать, войскового подразделения. Весь личный состав, разодетый в камуфляж, видимо еще афганской поры, шлялся вокруг двух армейских палаток без всякого дела. Во всем этом бедламе и бардаке был лишь один часовой. Водкой, казалось, пахло ото всюду, даже от прикрывающих северные позиции скал. Курносый, веселого вида старший прапорщик Серёгин, возглавлявший это войско, пригласил гостей за стол.
Сели обедать макаронами с тушенкой. Пища не ахти какая, зато горячая.
Из одной из палаток появился чумазый солдат в тельняшке с оторванными рукавами. Поверх тельника у него что-то болталось на груди, присмотрелся Павелецкий, вроде бы, ожерелье.
— Слышь,— спросил он у Серегина,— с чем это у тебя боец на шее ходит, хиппи что ли?
— Да нет,— ответил тот,— это у меня сержант Вавилов. Кличка Индеец-Колька… Так немного придурковатый, а вообще, ничего, службу тащит…
Вскоре на своем «бэтэре» подкатили и красноярцы. Вместе с ними немного выпили, а потом поехали к оставленной на дороге с двумя бойцами «бээмпэшке», посмотреть может что-то и можно сделать с гусеницей…
В «кашээмке», приданной оперативной группе Грозненского района после операции по разгрому банды «лесных братьев» в Буйнакском районе Дагестана, прохладно, несмотря на то, что снаружи нещадно палит солнце и металлический кузов «Урала» буквально плавился от его раскалённых лучей. Видно, здесь внутри, пашет мощный кондиционер, но разглядеть его среди множества другой аппаратуры невозможно. От «источников» поступила оперативная информация о том, что не захваченный тогда командир бандформирования Абдулгапур Закарьяев (позывной «Борз») нашёл себе пристанище и скрывается в районе Грозного. Вот и сидели в машине особо заинтересованные в его поимке официальные лица полковник милиции Павелецкий и подполковник Николай, руководитель войсковой разведки комендатуры. Тоже вслушивались в эфир.
Со стороны станция радиоперехвата выглядит эдаким сонным царством: в кунге тишина, да и недвижно сидящие перед мониторами бойцы на первый взгляд будто и вправду кемарят, прикрыв глаза. Однако это впечатление обманчиво — и сержант Слава Пикалев, и прапорщик Денис Бурков буквально обращены в слух, сканируя эфир.
Время от времени кто-то из операторов щёлкает тумблером, переключая каналы, и вновь в наушниках возникает разноголосая, разноязыкая какофония. Вот на волне звучит гортанная чеченская речь — патрульный из Гудермесского УВД спрашивает у дежурного разрешения отъехать на обед. Следом возникает другой голос: то — мастер из «Грозэнерго» сообщает, что восстановил повреждённый кабель в частном секторе. А вот долетают сквозь множественные помехи обрывки фраз на русском. Это старший блокпоста докладывает о благополучном прохождении колонны через его участок…
Майор Алексей Подоляк, главный специалист в отряде по радиоэлектронной борьбе, вновь меняет настройки. В эфире вновь звучит местный диалект, и офицер мгновенно меняется в лице.
— Он говорит, что на заправку заехал и через десять минут будет на подстанции,— сидящий возле командира прапорщик Бурков, он же, в случае необходимости, переводчик «расшифровывает» Алексею и гостям только что услышанную фразу.
— На подстанции, говоришь? Что ж, проверим,— обратился в слух подполковник Николай.— Слышь, майор, интересно, что это за новая рация в эфире объявилась?
В голосе Подоляка послышалось напряжение:
— Ничего, сейчас все её данные зафиксируем и «смежникам» передадим, пусть установят, за кем она числится, да и числится ли вообще…
— Думаете, «духи»?— встрепенулся Павелецкий.
— Всё может быть,— майор снова приникает к монитору, где на карте в районе Алхан-Калы пульсирует маленькая точка — место, откуда выходил на связь пока что неведомый абонент.
Этот отряд во внутренних войсках МВД России, специализирующийся на радиоэлектронной борьбе, был создан недавно на базе одного из округов внутренних войск. Костяком его стали офицеры, прапорщики и бойцы-контрактники, служившие до этого в роте радиоэлектронной разведки и перешедшие из подразделений РЭБ Минобороны.
Люди, которые служат здесь, мало чем отличаются от военнослужащих из других спецподразделений. Как и везде, здесь нет ни одного солдата срочника, а каждый из радиоразведчиков по всем параметрам вряд ли уступает другим «летучим мышам»— что в горной, огневой подготовке, что в рукопашке. Впрочем, это обязательные навыки для спецназовца. А вот в совершенстве, на уровне инженера-программиста разбираться во всей хитроумной аппаратуре, сканирующей эфир на сотни километров вокруг, в считанные секунды определить местонахождения абонента, а в половине случаев ещё и идентифицировать его личность — это дано не многим. Необходимо знать местный язык, помнить наизусть многочисленные позывные «духов»… Впрочем, то, что должен уметь рэбовец, можно перечислять долго.
В подразделении РЭБ, как правило, работа держится на двух группах: «А» и «Б». Первая специализируется на радиопеленге, радиоперехватах, вторая занимается обнаружением противника непосредственно на местности, выходя на операции вместе со спецназовцами.
Группа «А» — из тех, от кого во многом зависит не только успех спецопераций, но и жизни наших бойцов и мирных жителей. Зачастую самые хитроумные и коварные планы боевиков сводят на нет именно «слухачи» — так на боевом сленге называют специалистов по радиоперехвату остальные «летучие мыши».
Дело это нелёгкое. «Духи» далеко не дураки и никогда не будут сообщать в эфир о своих планах открытым текстом. К примеру, выходит на связь некий «Шестой» и сообщает, что ему на завтра будет необходима кассета. Его собеседник обещает сегодня же передать приятелю искомую вещицу. И как быть? Что на этот раз замыслили «непримиримые»? На первый взгляд это шарада, которую можно разгадывать до бесконечности. Что ж, это действительно загадка. Но только не для рэбовцев.