Объяснения отца Ульда были подробными и обстоятельными. Впрочем, найти нужное место в таком небольшом городе было несложно. Когда Лада уже собиралась уходить, священник нерешительно поднял руку и произнёс:
— Однако тебя бросает из одной крайности в другую, сестра. Из дома Создателя в кабак. Может, я и нашёл бы для тебя одну келью, поскольку служительнице Церкви не пристало появляться в подобных местах.
Поблагодарив священника, Лада попрощалась и вышла. Если бы он только знал, где ей приходилось оказываться за свою жизнь!
До кабака охотница дошла пешком за несколько минут, ведя кобылу под уздцы. Оставив её на попечение конюха, Лада вошла в зал. Благодаря небольшому росту, ей не пришлось для этого сгибаться. Но притолока была такой низкой, что Лада поневоле представила, с каким лицом протискивался через дверь высоченный Дроган.
«Удержи, Создатель, от мстительного злорадства», — пробормотала она себе под нос, отыскивая названного брата взглядом.
Найти его оказалось несложно. Дроган был в самом центре небольшой толпы — там, где слышался хохот, звук стучащих по дереву игральных костей и льющегося мёда.
— Так вот, — рассказывал воитель, — солдатская доля незавидная. Был у нас случай. На дальнем марше прохудились у одного парня с Клёнщины сапоги. А сапоги, как известно, первое дело для солдата. Без доброго щита — куда ни шло, а вот без хорошей обувки ты даже до боя не дойдёшь. И вот начали у него ноги мокнуть.
— Дай угадаю, — вмешался Мормагон. — Потом пошла гангрена, ноги ему ваш полевой врач отрезал, и оставили вы его в глухой деревне, где он потом до конца дней своих побирался, пока не умер от оспы?
Дроган махнул рукой.
— Дай договорить-то. Не так всё было. А было следующим, так сказать, образом. Пару дней он промаялся, и до того у него ноги болеть стали нестерпимо, что одной тёмной ночью в карауле сунул он своему приятелю нож под рёбра. А труп спрятал. И нам сказал, будто волки его утащили. Да уж, такое случалось иногда. Вот только умом тот парнишка обделён был напрочь. Потому как рассказывать нам про волков в крепких ботинках своего товарища — мысль не из самых здравых.
— Да ладно! — усмехнулся музыкант. — Сочиняешь! Не может человек таким тупым быть!
В ответ Дроган засмеялся, запрокинув голову. Его нечёсаные волосы рассыпались по спине.
— Ты не представляешь, братец, насколько недалёкими могут быть люди. Никогда нельзя этого недооценивать.
— И что с ним было потом?
— Да уж известно, что. Вздёрнули его на берёзке, нашему брату в назидание.
Лада подошла и уселась рядом. Разговор сразу смолк, будто облачко набежало на солнце. Рука Мормагона дрогнула, и одна из костей закатилась под стол.
— Как идёт опрос местных? — поинтересовалась охотница, придвинув к себе кружку Дрогана и понюхав содержимое.
Запах был сладковатым, приятным. Похоже, кабатчик работу свою знал и любил.
— Да как? Идёт понемногу. Вот, опрашиваем.
Девушка, сидевшая рядом с воителем, благоразумно отошла и взялась за швабру, принявшись тщательно натирать пол. Мормагон проводил её тоскливым взглядом. Небольшая группа ремесленников и путешествующих купцов, собравшаяся вокруг игроков, стремительно редела. Не иначе, чутьё подсказывало им, что лучше не связываться с невысокой женщиной в странной шляпе.
— И что же вам удалось узнать? — медовым голосом спросила Лада.
— А тебе? — Дроган решил перейти в наступление.
Напрасно.
— Довольно много. Например, где останавливался тот, кого мы ищем. Когда его в последний раз видели. Вероятно, скоро я получу его вещи и смогу выяснить, чем он занимался перед исчезновением. Твоя очередь.
Дроган наморщил лоб и отвёл в сторону чуть помутневший взгляд.
— Понятно.
— Скоро наступает ночь святой Катерины, — зачем-то сообщил Мормагон.
Лада посмотрела на него, как на круглого идиота.
— Верно. Это каждый знает. И к чему ты об этом?
— Ну, — смутился музыкант. — Может, это как-то связано?
— Что связано с чем?
— Всем известно, что в эту ночь ведьмы слетаются на шабаш. Колдовская это ночь. Может, потому ваш приятель и пропал?
Лада медленно поднялась. Мормагон отшатнулся.
— Дроган. У тебя время до вечера. Проветривай свой мозг, как хочешь, но чтобы был готов. И оставь этого человека здесь, пожалуйста. Не забывай о своём долге.
Не добавив ни слова, охотница покинула кабак. Формально Дроган ей не подчинялся, но Лада знала, что он её послушает. Да и понимала, почему воитель дал слабину. Изо дня в день служа Церкви в самоотречении, нельзя забывать и об отдыхе от трудов. Для Лады таким отдохновением была её вера. Простой наёмник, вроде Дрогана, нуждался в более приземлённых забавах. Тем более что с ратных времён осталась в воителе достойная порицания, но неистребимая, тяга к азартным играм и женщинам. Дроган не принадлежал к церковной иерархии, потому его наниматели закрывали на это глаза. Чтобы махать топором и примечать козни ведьм, не обязательно самому быть чистым душой. Даже наоборот, взгляд человека, знавшего разные стороны жизни, часто оказывался полезен. Ведь Лада, хоть и не первый год уже вела сражение со злом, во многом была не искушена.
Думая об этом, охотница незаметно оказалась у постоялого двора старика Хрыка. Она толкнула дверь, и та тихо скрипнула, пропуская.
Холл был узким. По виду он больше напоминал коридор, перегороженный столом, за которым сидел невысокий, сгорбленный и очень худой старик. Позади была видна лестница на второй этаж, и проёмы общих комнат. Вокруг царил полумрак, разгоняемый лишь светом одинокой свечи.
— Чё стоишь столбом? — вместо приветствия проворчал старик. — Коли комнату хошь, так подыдь сюда.
Лада подошла. Находясь вблизи, она заметила, что одежда на старике давно выцвела и была изрядно потрепана временем и молью. Голову его украшал свисающий набок длинный колпак. Один глаз таращился на гостью, второй, наоборот, почти полностью скрывала седая кустистая бровь.
— День добрый, уважаемый. Я так понимаю, что это тебя зовут Хрык.
Тот кивнул, молча буравя охотницу взглядом.
— Некоторое время назад здесь останавливался человек, которого я ищу.
— Шибко умно ты сказываешь. Комнатку-то будешь снимать, али языком трепать пришла?
«Создатель, дай терпение и укрепи мою волю!»
— Я пришла узнать о нём, — ответила Лада, доставая и выкладывая на стол перед собой медальон с изображением пылающей ладони.
— Штой-то это за шелезяка такая? Мне такое не надь. Токмо монетки.
— Это, уважаемый, знак моего Ордена. Охотников.
Старик лишь пожал плечами.
— Охотить тут некого.
— Ошибаешься. Как я уже сказала, тут останавливался человек. Его имя — Мар. Ростом в три локтя и тринадцать пальцев. Крепкого сложения, с короткими тёмными волосами.
Когда Лада закончила, старик кивнул.
— Так, — не дождавшись ответа, сказала охотница. — Значит, он здесь остановился. Хорошо. Где его комната?
— Вверху по лестнице, первая дверь одёсную. Но три дня, как его не видать.
— Спасибо. Я хотела бы осмотреть его комнату.
Старик фыркнул.
— А я сызнова хотел бы баб сношать. Да хозяйство уж не то. Не судьба, видать, мечтаньям нашим сбыться.
Лада начинала терять терпение.
— Слушай, старик. Я пройду наверх. По делам Ордена. И ты не станешь мне мешать. Потому что иначе я могу отправить тебя в петлю за препятствие Церкви, а постоялый двор твой спалить.
— Да я-то своё ужо, считай, отжил. А двор мой один на весь город. Как скажешь, будет рад наш люд, что ты их постоя лишила? Или на вилы тебя подымут, буде ты хочь самой ахримандрой?
Лада задумалась о его словах, хоть и совершенно не поняла последнего. Она была вправе исполнить все свои угрозы, но и проблемы могли возникнуть нешуточные. Стоило ли дело того?
— Я вернусь с нужными бумагами, — сказала охотница, подобрала свой медальон и развернулась, не прощаясь.
Позади она услышала короткий неприятный смешок. Хозяин постоялого двора наверняка знал, как городской голова относится к приезжим церковникам. И понимал, что «нужные бумаги» достать будет не так-то просто.
Но Лада и не собиралась этого делать. Выйдя из дверей, она обошла дом, прикидывая, где находятся окна нужной комнаты. Огляделась. В середине дня на улицах оказалось совсем мало людей. В крайнем случае, охотница легко сможет всё объяснить. Конечно, проще было просто заплатить несколько монет за комнату, чтобы получить доступ на второй этаж. Лада упрямо сжала губы. Этот мерзкий старикашка не получит ни единой векши от неё.
Стена была старой, шершавой. Тот, кто заказывал постройку, не поскупился на хорошего зодчего — такую изящную рельефную кладку пришлось бы ещё поискать. Даже в столице. Лада ухватилась за ближайший уступ и подтянулась. Не будь она такой лёгкой, восхождение стоило бы больших трудов. Но охотница весила совсем немного, и притом дни свои проводила не только в келье. Изрядную часть свободного времени охотники тратили на тренировки навыков, полезных в их ремесле. А необходимость преодолевать такие вот препятствия возникала с неприятной регулярностью.
Вскоре Лада уже ввалилась в окно, выбив при этом ставень. Выглянув, она убедилась, что её быстрый подъём не вызвал ненужного интереса со стороны редких прохожих. Теперь можно было приступить к осмотру.
Судя по всему, Мар отличался аккуратностью. Лежанка застелена, оставленные вещи находились в порядке. И никаких следов борьбы или чего-то, указывающего на судьбу пропавшего.
Лада огляделась. Обыскивать было почти нечего — в комнате кроме спального места помещался лишь сундук с вещами, среди которых не нашлось ничего интересного. Встав на четвереньки, охотница принялась прощупывать доски пола. И точно — одна из них легко подалась. Внутри лежало потрепанное перо, чернильница и кожаный футляр с листами пергамента. Достав его, Лада опёрлась спиной о стену, и углубилась в чтение.
Спустя примерно четверть часа, охотница подняла голову, размяла шею, и перебрала в уме всё, что ей стало известно. Человек Ратибора явно искал следы культа и знамения, указывающие на происки ведьм. Первым было скисшее молоко на третий день его присутствия в городе. Это Мар принял за свидетельство ведьмовских козней. Он тщательно обыскал район, в котором это произошло, но ничего не нашёл. На следующий день в другом конце города из символов Единого и икон в домах нескольких граждан полилась кровь. И это было уже серьёзно. Но — вновь никаких следов культа. Спустя ещё два дня на поле налетела стая саранчи и пожрала под корень весь урожай ржи. Это и была последняя запись. Видимо, Мар отправился взглянуть, но назад так и не вернулся.
«Первое знамение», — подсчитывала в уме Лада, — «на следующий день — второе. Через два — третье. Через три — четвёртое? Или через четыре?».
Охотница скатала листы пергамента и убрала обратно в тубус. Больше делать в комнате было нечего. Поднявшись, она замерла на миг, подавив искушение спуститься вниз по лестнице и пройти мимо старого Хрыка. Быстро сотворив охраняющее знамение, Лада прошептала «избави нас от искушения, ибо плоть слаба», и вылезла в окно, с трудом установив ставень на место. Если кто-то и заинтересовался её действиями, то решил не подходить. То ли заметив характерную шляпу, то ли не желая связываться без нужды с хозяином постоялого двора.
Книжная лавка, к которой Ладу направил прохожий, не поражала воображение. Это был обычный городской дом, на первом этаже которого располагался небольшой торговый зал. На полке в глубине, обложкой вверх, лежали лишь пять томов. Остальное пространство занимали восковые таблички, приспособления для письма и банки с чернилами. И всё же лавка выглядела пустоватой.
За большим письменным столом у дальней стены сидел высокий худой человек. На вид ему было около двадцати лет. Нос его украшали две толстые линзы в простой деревянной оправе, из-за чего глаза казались непропорционально большими. Когда Лада вошла, он резко поднялся и снял очки. Затем, потеребив их тонкими длинными пальцами, надел обратно и шагнул навстречу охотнице.
— Приветствую. Моё имя — Альгон. Чем могу быть полезен?
Голос был неожиданно глубоким и приятным.
— Я ищу карту города. Есть здесь такая?
Хозяин лавки в задумчивости смешно наморщил нос, затем решил уточнить:
— Этого города?
Лада кивнула.
— Нет, карты этого города у меня нет. Да и кому бы она могла понадобиться? Его поперёк можно пройти за полчаса. Но если есть в том необходимость, я бы мог набросать её на листе. В общих чертах.
— Буду признательна.
Лада протянула серебряную куну, что было более чем щедрой наградой за труды книжника. Тот принял монету и с благодарностью кивнул.
— Итак, — начал он. — В центре города находится площадь с храмом. Неподалёку ратуша…
Через несколько минут карта была готова. Приметных строений оказалось меньше десятка. Лада сверилась с записями Мара, и принялась отмечать на пергаменте места, где происходили сверхъестественные проявления.
Кровоточащие статуи и прокисшее молоко оказались на противоположных концах города. Поле, где пронеслась саранча — сверху от них. Лада провела пальцем вниз, до точки, с которой все свидетельства ведьмовского присутствия образовали бы на карте равносторонний крест, и постучала ногтем по нарисованному квадрату.
— Напомни, что у нас тут?
— Городское кладбище.
— Разве рядом с ним не должна быть церковь?
Альгон покачал головой.
— Была раньше, да сгорела лет двадцать назад. Хотели восстановить, а потом добрые жители Жигани решили, что одного большого храма и так хватает.
— Но земля ведь должна быть освящена.
— Конечно! Мы же не язычники какие-нибудь. Отец Ульд каждый год проводит церемонию.
Лада задумалась. Совершать колдовские манифестации на освящённой земле было делом чрезвычайно трудным. Даже опытным колдунам, чьи души безвозвратно находились в демонической власти и были потеряны для света Создателя, понадобился бы осквернённый алтарь или другие точки для приложения нечестивой силы. Если проявление должно произойти в этот день, на кладбище наверняка должны были присутствовать хоть какие-то свидетельства.
Из раздумий Ладу вывел голос Альгона.
— Ты, госпожа, отмечаешь места, где всякие странности происходят? Я слышал, люди по городу говорят, что у нас якобы завелась ведьма. Ты ведь охотница, верно?
Лада кивнула, не видя смысла скрывать очевидное.
— Может, что-то добавить можешь? Не слышал о других подобных случаях?
Альгон с готовностью кивнул.
— Говорят, свечение видели какое-то. Возле руин старой башни. Вот здесь.
Он указал на небольшой неровный квадрат неподалёку от полей. Лада кивнула, принимая к сведению, и поблагодарила за помощь.
Покинув книжную лавку, она отправилась назад в кабак, искренне надеясь, что Дроган уже был в состоянии продолжать поиски. И избавился от общества надоедливого музыканта.