— Иди сюда, не бойся!
Лада поманила девочку, и та, нерешительно оглядываясь, вышла вперёд. Но, стоило Дрогану с треском выдрать топор из стены, испуганно нырнула обратно.
— Иди, тебя никто не обидит!
— Что? — обернулся воитель, озадаченно глядя на сестру.
— Да уж тебя бы точно никто обидеть не решился, — хмыкнул Мормагон. — Не тебе она, а той девчушке.
— Какой ещё?
Дроган отошёл от трупа болотной нежити и только теперь увидел тощую девочку в грязной одёжке, замершую за углом.
— Ах, вот оно что. Лада, спроси её, может, дорогу подскажет.
Охотница кивнула.
— Скажи, как тебя зовут?
— Ромашка, — тихо сказала девочка, словно ветер прошелестел сухими листьями.
— Скажи, Ромашка, ты знаешь, как выйти отсюда на тракт? Покажи, и мы отведём тебя домой.
Девочка повертела головой, затем неуверенно указала в сторону. Немного приободрившись от тёплой улыбки Лады, она повернулась и двинулась вперёд.
— С домом бы что-то сделать, — шепнул Дроган. — Негоже такое злое место бросать.
— Мы теперь не охотники, — с грустью ответила Лада. — Да и что делать? Попробуешь сжечь — здесь полболота вспыхнет от газов.
Удаляясь, она видела, что Дроган всё ещё стоит и, хмурясь, смотрит на дом и останки его хозяйки. Затем воитель махнул рукой и развернулся, пробормотав «вот пусть чудь с ним и разбирается».
Под ногами хлюпала болотная жижа, но Ромашка уверенно продвигалась, огибая огромные поваленные стволы деревьев, полусгнившие и почти развалившиеся. Казалось, вокруг нет никаких ориентиров, но девочка продолжала идти, ни разу не остановившись и не потеряв путь. Наконец, впереди, среди деревьев, показалась дорога. Узкая заросшая тропа, петляя, уходила на восток. Выбравшись на неё, Ромашка неуверенно огляделась, и двинулась вглубь чудских земель.
— Как она вообще здесь оказалась? — бормотал Дроган. — Не к добру это всё.
— И правда. Что хорошего ждать от этой чуди? — в тон ему отозвался Мормагон. — Надо бы поймать её и допросить. Вон, какой вид — коварный и подозрительный.
Воитель покосился на своего спутника, не без оснований подозревая сарказм. Но, не успел он открыть рот для едкого ответа, как вмешалась Лада:
— Будет вам. Девочку едва не съели. Подумайте, каково было бы вам на её месте? Проявите хоть каплю сочувствия.
— Это можно, — сказал Мормагон и добавил, обращаясь к маленькой провожатой, — Ромашка, любишь музыку?
Девочка обернулась и робко кивнула. Её губы тронула лёгкая улыбка.
— У нас дедушка красиво на дуде играл. Но он давно уж помер.
Мормагон кивнул, на ходу доставая лиру. Вскоре болота огласила лихая весёлая мелодия.
Дроган покачал головой.
— А как дойдём до Чуди, так надо будет скоморохов нанять. Пусть перед нами идут. Играют, кувыркаются. Чего уж скрываться?
Трясины всё так же тянулись в низинах по сторонам, но лес понемногу светлел. Путники прошли примерно час к тому времени, как оказались на перекрёстке. За ним, окружённая зарослями осоки, блестела ровная поверхность большого озера. Чуть в стороне от дороги из проржавевшей клетки на столбе едва не вываливался ветхий скелет. Его обветренные кости обтягивали обрывки крестьянской одежды. Пустые глазницы, словно с укором, смотрели на путников.
Прямо на развилке из земли торчал массивный камень. Подойдя ближе, Лада наклонилась и провела рукой по шершавой поверхности. Когда-то там явно выбили надпись, но ветер и время обточили её так, что теперь слова было не разобрать.
— Путевой камень, — проронил Дроган, подходя.
— Теперь уже просто камень. Здесь две дороги, выбор не велик. Куда дальше, Ромашка?
Девочка посмотрела в одну сторону, в другую, затем неуверенно пожала плечами.
— Я не помню!
— Ладно, — решила Лада. — Давай так. Просто пойдём куда-нибудь. Может, найдём твою деревню, или тебя узнает кто. А нет — так попробуем второй путь. Идёт?
Ромашка кивнула.
— Тогда идём направо, — твёрдо заявил Дроган.
— Почему?
— Потому, что наше дело — правое!
Лада присмотрелась к брату. Хотя мрачный настрой последних дней вроде бы спал, женщина не могла не заметить, что последние события отразились на нём. В бороде оставалась запёкшаяся кровь, и воителя, казалось, это не волновало. Под глазами залегли глубокие тени. Сильнее прорезались морщины. Было видно, что Дроган устал, хотя и не жаловался на это.
— Что? — буркнул он и невпопад улыбнулся. — Давай, пора двигаться.
И воитель отправился по правой дороге. Ладе показалось, что тени пролегли также и между ними. Хотя Дроган больше не злился на неё, как после убийства Ратибора, это событие будто сломало что-то важное, что было между ними.
— С тобой всё в порядке?
Ладонь Мормагона легла на её плечо.
— Да. Всё хорошо, спасибо. Идём.
Казалось, музыкант хотел сказать ещё что-то, но затем просто кивнул. Ромашка уже шла вперёд, держась чуть в стороне.
«Быть может, теперь она всю оставшуюся жизнь будет избегать взрослых», — с грустью подумала Лада.
Но были вещи, которые она не могла исправить. Приходилось просто надеяться, что всё образуется само собой.
Деревенька находилась на низком холме, торчавшем над болотами в стороне от дороги. Маленькие чёрные землянки облепили его, подобно мухам.
— Это — твой дом? — спросила Лада.
Девочка покачала головой.
— Ну и слава Создателю, — сказал Мормагон, прекращая играть. — Не хотел бы я жить в таком местечке. Чем они вообще кормятся? Полей не видно, дичи здесь тоже вряд ли хватает.
— Боюсь, что скоро узнаем, — мрачно предрёк Дроган.
Вблизи поселение выглядело ещё более жалким. Землянки были сплетены из ветвей и обложены дёрном. Они выглядели запущенными, будто жителям не было дела даже до своих домов. Самих людей сначала тоже не было видно. Лишь когда путники дошли до центра деревни, показался невысокий сгорбленный человечек. Череп его был деформирован так, что один глаз казался гораздо больше другого. При ходьбе несчастный подволакивал ногу и смотрел на пришлых с явным недружелюбием.
— Чего надь? — спросил он.
Даже в этой паре слов чувствовался непривычный выговор. Впервые Лада явно ощутила, что оказалась на чужой земле.
— Нам бы со старостой поговорить, — сказал Мормагон.
Дроган, нахмурившись, стоял в стороне, молча сжимая топорище.
— Несть тута старост. Хошь перемолвиться — там вота сёстры жвут.
Палец с длинным грязным ногтем указал на ничем не примечательную землянку неподалёку. Мормагон кивнул, не считая нужным отвечать, и обернулся к спутникам.
— Ну, идём, чего уж, — вздохнул Дроган. — Может, они дорогу подскажут. А нет — так просто отправимся вперёд — авось, куда-то да выйдем.
— Мормагон, а когда уже начнётся то обычное княжество, о котором ты говорил? — шепнула Лада.
Музыкант пожал плечами.
— Я в тот раз шёл с севера, а не с запада. Похоже, их граница с вами — тот ещё медвежий угол. И, говоря так, я наношу смертельное оскорбление всему медвежьему роду.
Пол в землянке был сырым. Даже лежащие в несколько слоёв циновки не спасали от идущего снизу холода. Ладе понадобилось время, чтобы привыкнуть к царившему вокруг полумраку. Но и так смотреть было не на что — бедное убранство составляли лишь две заваленные тряпьём лежанки, да плетёный ларь. В центре располагался погасший очаг, копоть от которого толстым слоем покрывала потолок и стены. Запах давно немытых тел и гари пропитал всё пространство, делая нахождение внутри дома едва выносимым.
— Энто хто к нам пожаловал?
То, что Лада приняла за груду тряпья, повернулось. Это оказалась древняя старуха с высохшей сморщенной кожей и спутанными прядями давно немытых волос.
— Странники. Хотели узнать дорогу на Чудь. Не поможешь, бабушка?
В ответ зашевелилась вторая груда тряпья. Голос, неотличимый от первого, отозвался:
— А чёй такое — эта ваша Чудь?
— Город, — ответил Мормагон. — Столица вашего княжества.
На некоторое время воцарилась тишина.
— Ни о чём таком не слыхивали. Чёй-то за хняжества такие, чуди. Мы — люди сторонние, сюды иной раз цельными сезонами не заходют.
— А город, — первая старуха произнесла это слово медленно, по буквам, словно пробуя на вкус, — город — энто што?
От такого вопроса смутился даже Мормагон.
— Такое место, где живут люди. Ну, вроде как ваша деревенька, только дома повыше и людей побольше. Как несколько десятков ваших деревень.
В ответ послышалось ворчание.
— Выдумывашь, небось. Как бы столько людей ужилось вместе? Мы-то тут едва живы. С кажным лытом всё плоше. В Лысенке, за озером, и того паршивей.
— А «несколько десятков» — это много? — снова послышался второй голос.
— Уж поболе, чем у нас, точно. Может, ащё столько же, да и ащё. Но я так думаю, што врут они. Хоть сами и выглядят больно уж чистенькими. Издалече, видать.
— Погодь, а помнишь, как мимо нас те дивные шли? Ну, все блестючие, с тряпками на палках? Их ведь тож много было. Могёт, то и были энти самые, с городу?
— Дура ты, Вторица. Недаром второй родилась. Быть того не могёт, чтобы столько людёв шло. То само небесное воинство проходило. Так уж блестели, што у мя глазёнки заслезились.
Лада и Дроган переглянулись.
— Мы от них ничего не добьёмся, — прошептала женщина. — Может, сходить в ту деревню, за озером?
— Это там, где ещё хуже, чем здесь? Не удивлюсь, если тамошние жители и вовсе считают, что живут на спине черепахи. Давай-ка отсюда выбираться.
— Вот уж не думал, что эта болотная гниль покажется мне свежим воздухом, — сказал Мормагон, вдыхая полной грудью, когда они оказались снаружи.
— Где Ромашка?
Находясь в жилище старух, Лада совсем забыла о подобранной ею девочке, и теперь беспокойно оглядывалась по сторонам.
— Не бойся, вон она. За деревом прячется, — успокоил Мормагон. — Ох. Как я её понимаю. Хватит с меня этой глухомани. Давайте уж лучше вперёд, по дороге.
— Мы обещали найти её дом, — ответила Лада. — Как бы ни хотелось выбраться из этой глухомани, обещания нужно держать.
Остальные не возразили. Но не успели они отойти и на десяток шагов, как увидели ковыляющего к ним местно жителя. Одежда его была довольно чистой, на ногах — крепкие лапти. Голову украшал кожаный обруч с привязанной к нему связкой сорочьих перьев. Как и встреченный ими до этого, человек обладал заметным горбом и хромал. Лада слышала о том, что в небольших глухих деревеньках, где все уже давно стали друг другу близкими родственниками, часто встречаются уродства.
Остановившись, незнакомец изобразил кривой поклон.
— Здравия вам! Я слыхал, вы с сёстрами говорили?
— И тебе не хворать, — отозвался Дроган. — Говорили, было дело.
Незнакомец улыбнулся, продемонстрировав гниющие пеньки зубов.
— Мнится, не было в том особого толку?
Воитель молча кивнул.
— Да чего тут стоять, верно ведь? Давайте ко мне, там, за жратвой, и перемолвимся парой слов.
— Нет, уж лучше здесь, — вырвалось у Лады, ещё не до конца отошедшей от тошнотворного запаха в жилище старух.
Горбун нахмурился, но затем черты его лица разгладились и на губы вернулась улыбка.
— Да, думается, знаю, чего не так. Ну, я ж не какой-то старый дед, вросший в свою землянку. Как-никак, самый богатый я тута! Не простого роду!
— О, смотри-ка, — шепнул Мормагон. — Едва десяток дворов в деревне, а всё туда же — своя аристократия.
— И на чём же ты, добрый человек, разбогател?
— Известно, на чём! — горбун выпрямился, насколько это было возможно, пытаясь придать себе величественный вид. — Есть у меня яблонский сад! Такого ни у кого тутова нету. Вот за яблочки мои мне и платят.
— Ладно. А от нас-то чего хотел?
Горбун поманил рукой, отступая на пару шагов.
— Сюды пойдёмте. Говорить надо.
Спутники переглянулись. Дроган вздохнул и кивнул.
Яблоневый сад рос на противоположном склоне холма. Под этим гордым названием скрывались пять старых, искорёженных деревьев, на ветвях которых можно было найти едва ли пару десятков цветов.
— Представляю, каково на вкус это «сокровище», — пробормотал Мормагон.
Лада согласно кивнула.
— Но посмотри вокруг. Думаю, эта мелкая кислятина — всё равно самое вкусное, что можно найти. За это люди и готовы платить. Наверное, ещё и не едят потом эти яблоки, а выставляют у себя дома как знак достатка. Хотела бы я только знать, откуда у них взялись деньги. Или скот. Или любые другие ценности, которыми можно было бы заплатить хоть за что-то.
Землянка хозяина сада и правда была самой крупной. Впрочем, по меркам любой обычной деревни это жилище всё равно было таким скромным, что не каждый отшельник согласился бы провести в нём хотя бы ночь.
— Скажи-ка мне, добрый человек, — заговорил Дроган, пригибаясь почти вдвое, чтобы войти. — Зовут-то тебя как?
— Клином меня кличут.
— Хорошо, Клин. А в чём твоё богатство-то заключается?
Лада огляделась. И правда, обстановка здесь была такой же бедной, как и в доме у старух. К счастью, не было того запаха грязи и приближающейся смерти, который едва не сводил с ума в прошлом доме. Но и здесь смотреть было особенно не на что — те же плетёные стены, циновки на полу, лежанки. С потолка свисали странного вида не то обереги, не то украшения в виде ниток, намотанных на свёрнутые в круг ивовые прутья, к которым были привязаны пучки сорочьих перьев.
Клин стоял, нахмурившись и явно не понимая вопрос.
— Ты, может, и впрямь издалече к нам. Но за дурака-то меня держать не моги! Чай сам не видишь?
Теперь уже пришла очередь Дрогана непонимающе оглядеться. Лада, которая уже успела догадаться, что за сокровища хранил Клин, лишь усмехнулась.
— Дроган, смотри внимательнее. Вот он — признак местного достатка.
— Обереги?
— Сорочьи перья.
— У меня их так много, что и сосчитать не могу! — с гордостью сообщил новый знакомый.
У Дрогана не нашлось слов. Мормагон лишь покачал головой.
— О чём бы ты ни хотел договориться с нами, приятель, надеюсь, что ты предложишь нам что-то поинтереснее.
— О, нет! — поспешно заверил его Клин. — Купить вас у меня в мыслях не было. Тут другое. Сказать я хотел о подлых колдунах и язычниках, что водятся недалече. Средь соседей наших, сталбыть. В той поганой яме, что Лысенкой зовётся. Вы, сразу видать, люди божьи. Может, того? Выжжем богохульников под корень?