— Убирайся к черту.
Рэй ткнул пальцем ей в грудь.
— Не смей возвращаться домой после этого, маленькая шлюха.
— Я бы и шагу не ступила в эту лачугу, даже если бы ты мне заплатил. — Она ничего не могла с собой поделать. Она никогда не могла. Мерзкие слова вырвались еще до того, как она их подумала. — О, точно. Ты не можешь мне заплатить, поскольку ты слишком глуп и ленив, чтобы найти настоящую работу.
Рэй рванулся вперед и схватил ее за волосы, оттаскивая от плиты. Кожу головы неприятно обожгло. Лучше всего не двигаться и терпеть, но Квинн никогда не относилась к слабым и покорным.
Такой была ее мать.
Она крутанулась, вырываясь, одновременно нанося удары по груди и лицу Рэя. Пальцами прошлась по его правой щеке. Кожа головы горела, когда несколько прядей синих волос были вырваны с корнем.
— Прекрати! — закричала Октавия. — Рэй! Оставь ее в покое!
Но ее мать ничего не сделала, только прижалась к холодильнику, как всегда. Под столом Локи шипел и выл.
Рэй сильно толкнул Квинн к стене. Ее голова тупо отскочила и сбила календарь на линолеумный пол.
Боль пронзила голову. Страх расцвел в ее груди.
Ей следует заткнуться. Она не должна еще больше раздражать его. Но не в характере Квинн подчиняться кому бы то ни было, не говоря уже о мудаках.
Квинн выпрямилась, заставив себя встретиться с ним взглядом. Одарила его своей лучшей снисходительной улыбкой.
Рэй снова пошел на Квинн, подняв руку, чтобы ударить ее сзади. От него исходили презрение и ненависть. Его ярость казалась осязаемой, угрожающей, наполняющей всю кухню.
Сердце бешено колотилось в груди, Квинн пригнулась, шатнулась в сторону и добралась до стойки. Она прижалась спиной к ящику с кухонными ножами.
Ее взгляд бешено метался по комнате. Рогатка лежала в кармане куртки, висевшей на спинке стула в столовой на противоположной стороне кухни. Ее винтовка 22 калибра была заряжена, но хранилась в шкафу для одежды в гостиной. Бабушкин «Моссберг-500» прислонен к тумбочке в ее спальне.
На дровяной плите кипело рагу. Квинн могла бы бросить в него кипящую жидкость, если бы до этого дошло. Но кастрюля тяжелая и громоздкая, и она может промахнуться.
Она рывком открыла ящик и достала мясницкий нож.
— Я предупреждаю тебя.
Он посмотрел на нее.
— И что ты собираешься с этим делать?
Квинн держала нож низко, не направляла на него. Не хотела тыкать в лицо, просто дала понять, что она не его добыча. И не будет добычей.
— Тронешь меня или бабушку, и я тебя выпотрошу. Не думай, что я этого не сделаю.
— Рэй! — Октавия сдвинулась, нервничая и дергаясь. — Оставь ее в покое. Давай просто возьмем что-нибудь поесть и уйдем. Пойдем.
Рэй не сводил с нее взгляда, его глубоко посаженные глаза сверкали злобой. Он прикоснулся к царапине на щеке, которую Квинн оставила своими накрашенными лаком ногтями. На его пальцах осталось пятно крови.
Он сплюнул на пол.
— Нет, пока я не проучу эту маленькую потаскушку.
Квинн поправила рукоятку ножа. Ее ладони вспотели.
— Нет, точно не проучишь.
Задняя дверь распахнулась. Холодный воздух ворвался в кухню.
Бабушка стояла в зимней рабочей одежде, прижав к плечу помповое ружье «Моссберг-500», одна рука на затворе, другая на рукоятке, палец на спусковом крючке. Она нацелила ствол в грудь Рэя.
— Не смей трогать мою внучку!
Глава 28
Квинн
День четвертый
Испугавшись, Рэй попятился.
— Отойди от нее! — приказала бабушка.
— Я буду делать все, что захочу, старая карга.
— Не в моем доме. Убирайтесь. Вы оба. Я не могу смотреть на ваши жалкие лица.
— Мама… — заныла Октавия. — Ты не должна быть такой. Мы просто хотели…
— В этом-то и проблема? Вы просто хотите и хотите и никогда не удовлетворены, даже когда обираете всех вокруг. Убирайтесь из моего дома, чтобы я могла спокойно оплакивать своего мужа.
— Не смей указывать мне, что делать, женщина! — Рэй сжал кулаки, его лицо побагровело. Он потянулся к пистолету «Смит и Вессон», пристегнутому к поясу. — Ты не станешь…
Ч-ЧУНК! Характерный звук выстрела из помпового ружья расколол воздух. Бабушка сделала два шаркающих шага в центр кухни.
— Непременно.
На лице Рэя застыло удивление. Его глаза расширились.
— Ты уйдешь, — приказала она. — И, если вернешься, тебе не особенно понравится, как тебя встретят.
Что-то изменилось в его лице. Намек на настороженность. Колебания. Как будто он начал понимать, что бабушка вполне способна застрелить его.
Подняв руки, он сделал шаг назад, прочь от Квинн, к дверному проему в гостиную.
— Ты не хочешь этого делать.