— Я просто… посплю немного, — прохрипел дедушка. Его дыхание стало поверхностным и неровным. — Не обращайте на меня внимания. Я буду мечтать о каких-нибудь тропических пляжах, может быть, о круизе, о прекрасных дамах в бикини, которые составят мне компанию… только не говорите бабушке.
— Ты ничего такого не сделаешь. Ты не должен спать.
— Я… люблю тебя, con gái. Не… никогда не забывай об этом.
— Дедушка! Перестань так говорить! Ты меня пугаешь.
Он застонал, что-то пробормотал, и его голова упала назад и ударилась об один из металлических прутьев.
Квинн трясла хрупкие плечи своего дедушки.
— Дедушка! Очнись!
Он не ответил. Он был без сознания.
— Что с его кожей? — позвал Ноа. — Его дыханием?
— Губы посинели. Лицо серое. Я не могу сказать, дышит ли он.
Она оглянулась на Ноа, отчаянно желая, чтобы он сделал что-нибудь, хоть что-нибудь, но полицейский находился в такой же ловушке, как и она, застряв в двадцати пяти футах от земли и в ярдах от нее или ее дедушки.
Что он собирался делать? Что вообще можно сделать? У них нет телефонов. Ни с кем нельзя связаться. Никто не придет за ними.
— Я не могу его разбудить, — упавшим голосом проговорила Квинн. — Думаю, у него только что случился сердечный приступ.
Глава 6
Ноа
День первый
Небо стремительно темнело, а температура резко падала. Снег валил быстро и сильно. Ноа пришлось прищуриться, чтобы ясно видеть.
— Мой дедушка умирает! — плакала Квинн.
Они не могли больше ждать. Раньше он не хотел в это верить, но теперь не мог отрицать. Случилось самое худшее — все, даже лыжный патруль, забыли о них.
Правда заключалась в том, что при угрозе обморожения и переохлаждения никто из них не смог бы продержаться ночь в метель и при минусовой температуре.
Они должны найти способ спуститься на землю.
— Я знаю, — Ноа старался, чтобы его голос звучал спокойно и успокаивающе, старался не выдать беспокойства. — Мы должны что-то предпринять.
— Есть только одна вещь, которую нужно сделать, чувак. — Брок посмотрел вниз. — Кто-то должен прыгнуть.
Инстинктивно Ноа тоже посмотрел вниз. Головокружение пронзило его насквозь. Он схватился за страховочную перекладину и тяжело сглотнул.
— Любой, кто прыгнет, скорее всего, что-нибудь сломает. Здесь крутой склон, по крайней мере, тридцать футов вниз. Может быть, больше.
— Тогда что, приятель? Что еще ты предлагаешь?
Ноа смотрел на трос над ними, пытаясь измерить расстояние до следующей вышки. К каждой из башен крепилась узкая лестница для обслуживания, ремонта и экстренных случаев.
Если бы они могли добраться до башни… но как? Перебирать руками по тросу, как обезьяны? С их онемевшими, негнущимися пальцами? Что если он упадет? Что если Майло упадет?
По крайней мере, если кто-то решится прыгнуть, у него будет больше контроля над падением, над тем, как его тело приземлится. Они могли бы пойти за помощью и привести спасательную команду обратно на холм.
Возможно, это наилучший вариант из множества плохих.
— Мои яйца замерзают, чувак, — сказал Брок. — Я не собираюсь сидеть здесь, пока наши пальцы чернеют, а ноги отваливаются. Я собираюсь прыгнуть.
— Я сделаю это. — Ноа был полицейским. Это его работа — защищать всех. Он тот, кто должен подвергать себя риску, чтобы получить помощь. Хотя мысль о том, чтобы оставить Майло здесь одного, вызывала у него физическую боль. — Это должен быть я.
— Ни за что, парень, — возразил Брок. — У тебя маленький ребенок, о котором ты должен позаботиться.
Ноа сглотнул. Его пронзил стыд. Он считал Брока поверхностным качком. Он ошибался.
— Ты уверен?
Брок кивнул, его челюсть сжалась.
— Мужик, я справлюсь.
— Держи свое тело расслабленным, — посоветовал Ноа. — Перекатывайся, когда ударишься о землю.
Брок поднял металлическую перекладину. Он наклонился, повозился с ботинками и отщелкнул свой сноуборд.
Они все смотрели, как тот летит по воздуху. Доска упала с тихим стуком в снег.
Брок повернулся и спустился с сиденья, держась за перекладину чуть ниже сиденья. Ухватившись за планку руками в перчатках, он повис на руках.
Он все еще находился на высоте двадцати пяти с лишним футов над землей.
— Закрой глаза, Майло. — Ноа расстегнул карман куртки и достал маленький, но мощный фонарик, который всегда носил с собой, вместе со складным ножом, прикрепленным к связке ключей. Он посветил лучом на Брока, чтобы дать ему свет.
Кресло покачнулось под весом Брока. Фиби тоненько вскрикнула и схватилась за одну из боковых перекладин, чтобы удержаться. Она подняла одну руку и снова опустила перекладину, чтобы не упасть.
Фиби начала плакать, сопеть и вытирать глаза.
— Будь осторожен, милый.
Брок поднял на нее глаза. Его тело мягко покачивалось.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Брок Мейсон.