С тех пор как родник остался позади, прошло уже несколько часов. Местность постепенно начала меняться. Деревьев впереди становилось все больше, и все чаще встречались хвойные. Некоторые из них напоминали ели, другие сосны, третьи вообще ни на что не были похожи. Но все они сливались в настоящий тенистый лес, плотно отгородившийся от ярких солнечных лучей своей тяжелой кроной. Между их угрюмых стволов словно витиеватой изгородью разрастались невысокие колючие кустарники с жесткими продолговатыми листьями и обилием крошечных белых цветов. А в самом низу, почти не оставив места обычной траве, густым зеленым ковром землю устилало бесчисленное множество пушистых папоротников. Пышные и свободолюбивые, они росли здесь просто всюду, куда ни бросишь взгляд. Их роскошные широкие листья неподвижно нависали друг над другом, утопая в своеобразной зеленой дымке, которая окутывала лес подобно легкому туману. Из-за отсутствия ветра и обильной влажности воздух стоял вокруг довольно тяжелый, пропитанный ароматами хвои и сладковатым привкусом пыльцы. На древесной коре часто встречался свежий ярко-зеленый или желтовато-бурый мох.
С любопытством осматриваясь по сторонам, Элмио постепенно свыкся с мыслью, что находится в другом мире. Он уже начал привыкать к незнакомым растениям и местной природе. Красноватые изогнутые колючки на кустах и древесные грибы с фиолетовыми шляпками уже не казались ему настолько странными и чужими, чтобы таращиться на них с удивлением. К тому же, высокие деревья с широченными стволами, растущие здесь явно не одну сотню лет, и общая атмосфера настоящего дикого леса впечатляли Элмио куда больше, чем различия в листве и все прочие мелкие детали. В целом все вокруг выглядело гармонично и умиротворяюще. Порой даже настолько, что иной раз хотелось свернуть в сторону при виде растянувшейся впереди тонкой паутины, чтобы понапрасну не тревожить местных паучков и не нарушать общую царившую здесь идиллию.
Впрочем, очень скоро спокойствие этого удивительного тенистого леса было нарушено.
Как только они углубились в заросли папоротников, с разных сторон начали доноситься странные шорохи. Постепенно эти звуки становились все громче и заметнее. Сухие поломанные ветки потрескивали под каждым ближайшим деревом, а листья по краю узенькой тропки вздрагивали уже почти у самых ног. От этой подозрительной возни создавалось впечатление, будто лес неожиданно обрел глаза и уши, а еще в придачу и пару десятков неуклюжих лап. И теперь все это шуршащее недоразумение настойчиво следило за вторгшимися на его территорию путниками.
Элмио подобное удивляло. Он знал, что дикие животные, особенно маленькие, как правило, очень осторожны. Они не станут преследовать прохожих навязчивым шумом, да и вообще постараются не показываться им на глаза. А в этом странном мире кто-то так бездарно прятался, что порой приходилось хорошенько вглядываться в землю между папоротников, чтобы ненароком не наступить на чей-нибудь любопытный хвост.
— Что это за шорохи? — при очередном довольно звучном треске прямо за спиной, Элмио не выдержал и, остановившись, попытался разглядеть виновников возни. — У меня такое ощущение, будто нас преследует стая обезумевших хомяков!
— Это папоротниковые лисы, — равнодушно отозвался Клэйрохс, будто только сейчас заметив назойливые звуки. — Обычное дело в этом лесу. Не обращай внимания.
— А почему они так шумят повсюду? — Элмио повернул голову в сторону очередного хруста, но, так никого и не заметив, снова последовал за своим спутником.
— Мы привлекаем их. — Клэйрохс, поправляя свой плащ, обошел заросший мхом пень, возле которого под лопухами тоже кто-то копошился. — Папоротниковые лисы — одни из самых ленивых хищников на свете. Они должны питаться мышами и лягушками, но за последние лет четыреста из-за большого количества пеших путешественников эти зверьки полностью перешли на воровство. Стоит кому-нибудь присесть отдохнуть, его сумки с едой как небывало.
— Серьезно? — Элмио озадачено покосился на соседние кусты. По его предположениям, шныряющие между папоротников зверьки не могли быть очень-то крупными. — Выходит, не такие уж они ленивые.
— Эти твари не утруждают себя даже тем, чтобы передвигаться бесшумно. — Клэйрохс с презрением бросил взгляд в сторону шуршащих листьев. — Как они при этом умудряются обворовывать прохожих и незаметно таскать еду — до сих пор загадка.
— Значит, они просто очень любят поесть. Как я их понимаю! — Элмио попытался по памяти посчитать, сколько времени они уже идут через лес. — Я сейчас сам все что угодно съел бы. После воды из того родника мне кажется, будто меня морили голодом неделю!
— Через пару часов будем в городе, там и поешь.
— Надеюсь, у вас, в мире духов, есть сосиски? — юноша представил себе их насыщенный запах.
— Нет. У нас нет человеческой еды. Но раз ты готов съесть все что угодно — не думаю, что это станет проблемой.
Клэйрохс не оборачивался и говорил без лишних эмоций, поэтому Элмио так и не понял, был ли это сарказм или вполне серьезные слова. Но так или иначе, подобная отстраненность казалась ему явно не лучшим вариантом для нормального общения. Во всяком случае — не самым вежливым уж точно.
— Так причем здесь человеческая еда? — продолжив рассуждать вслух, Элмио снова вообразил огромную сковороду со скворчащим маслом и аппетитную золотистую корочку на мясной шкурке. — Может, я имею в виду какие-нибудь «духовные» сосиски.
— Увы, о таких мне слышать тоже не доводилось. — Теперь в голосе мужчины четко звучало нежелание воспринимать его слова как шутку, да и вообще поддерживать этот бессмысленный разговор. Он продолжил молча идти через лес и старался не снижать темпа.
Внезапно откуда-то сверху раздался очередной треск. Кажется, на высоком дереве, отдаленно напоминающем сосну, обломилась старая ветка. Клэйрохс мгновенно отскочил на метр, а Элмио лишь замер и, непроизвольно съежившись, прикрыл руками голову.
На то самое место, где только что стоял его спутник в красном плаще, с дерева с треском упал маленький пушистый комочек. Остренькая мордочка, серо-зеленая шерсть с белым кончиком на хвосте, и черные, как уголь, невинные глаза.
Зверек сначала жалобно пискнул, а потом пугливо ощетинился и предостерегающе зарычал.
— Как я ненавижу этих тварей! — Клэйрохс, отряхивая плечи от кусочков осыпавшейся коры, с призрением и неприязнью впился взглядом в лисенка. — Позор животного мира! Зажрались до такой степени, что уже валятся с деревьев прямо на голову!
Элмио присел рядом с серо-зеленым зверьком. У того и правда было такое большое брюшко, что он походил на шарик. Парень хотел погладить малыша, но тот оскалился и попытался уползти. Правда попытка побега вышла у него не слишком удачной: лисенок был настолько пухлый, что переставлять свои крошечные лапки ему удавалось с огромным трудом. Поэтому поймать его оказалось не сложнее, чем поднять упавший на землю лист.
— Да не бойся, глупыш! — Элмио взял зверька на руки и аккуратно погладил его толстенький живот, про себя размышляя, как же при такой комплекции он умудрился забраться на дерево? Лисенок грозно заверещал и попытался отпихнуться. — Смотри, Клэйрохс! У него одно ухо белое. Он такой симпатяга!
— Обычная блохастая шавка, только дикая, — с хмурым равнодушием отозвался тот. — Брось его обратно в траву.
— Да, вижу, вы не очень-то их любите, — Элмио отпустил малыша, осторожно положив его на землю. — Ему, наверное, и пары месяцев нет, а он уже, оказывается, «тварь» и «позор животного мира».
— Можно подумать, в вашем мире меньше таких четвероногих дармоедов, — Клэйрохс еще раз с отвращением взглянул на уползающего в траву папоротникового лисенка.
— Да ладно, разве это плохо — поделиться с голодным зверьком лишним куском хлеба? Вот я бы поделился, была бы у меня с собой еда.
— Животных вовсе не нужно отрывать от их естественного образа жизни. Им от этого только хуже. К тому же, эти тупые меховые шарики продолжат совать свои носы в чужие карманы, чем бы ты с ними не поделился.
— Ну, не знаю, — Элмио с сомнением пожал плечами. — Не обязательно же относиться к ним с таким пренебрежением из-за подобной ерунды. Как-то это не по-человечески. Любить животных и помогать им — это же замечательно.
— Ну да, и куртки вы из них делаете тоже замечательные. — Клэйрохс только рукой махнул.
— Если у нас делают хорошую одежду, это еще не значит, что все люди кидаются на животных с ножами как ненормальные!
— Конечно, если вспомнить про человеческие нормы: охота, как вид спорта, и крысиный яд в качестве бытовой химии, то, пожалуй, ты прав. Люди определенно знают толк в правильном отношении к «братьям своим меньшим».
— Чушь! У нас любят животных! — горячо возразил Элмио. — Многие хозяева бывают так привязаны к своим питомцам, что заботятся о них чуть ли ни как о родных детях!
— Ты сейчас так со мной споришь, словно собирался подобрать этого лисенка, — Клэйрохс еле заметно усмехнулся. Возникшая дискуссия начала его забавлять. — Не забывай, что ты не дома.
— Да нет, я как раз помню, где я… — немного притихшим тоном отозвался Элмио и спрятал руки в карманы. — Но, на самом деле, было бы здорово, если бы я мог взять с собой что-нибудь на память из этого удивительного места. Да и потом, тот малыш и правда был очень забавный. Не знаю, что плохого ты в нем нашел…
— Ну, и сидел бы он один целыми днями в душном доме, дожидаясь от тебя подачки, как тот пес. — Клэйрохс, продолжив путь, немного ушел вперед.
Его последняя фраза заставила Элмио задуматься. Хоть он и не помнил, чтобы любил ту лохматую до безобразия собаку, но пес так радостно вилял перед ним хвостом, выражая свои самые искренние чувства, что его стало даже чуточку жалко.
— Кстати, как он там будет один? — спросил Элмио, спохватившись. — Надеюсь, мы ненадолго. Его же должен кто-то кормить, да и вообще…
— Сколько ты пробудишь здесь, точно я тебе сказать не могу. Скорее всего, около суток или чуть больше. — Клэйрохс свернул на еле заметную тропку, петляющую среди растительности. — Так что за пса можешь не волноваться. К тому же, ты сам счел, что он какой-то слишком ленивый, а голодные собаки ленивыми не бывают.
— Подожди, — Элмио с озадаченным видом на мгновение остановился. О своих размышлениях относительно лохматой собаки с добрыми черными глазами он ни разу не упоминал вслух. — Как ты узнал?
— Так же, как я узнал и все остальное, — невозмутимо ответил Клэйрохс. — Если ты еще не забыл, я читал твои мысли.
Парень с опаской посмотрел на своего сопровождающего. Мужчина в плаще продолжал идти рядом с совершенно спокойным видом, как будто чтение мыслей для него являлось чем-то само собой разумеющимся. Со стороны это выглядело очень странно.
Конечно, Элмио прекрасно помнил то необычное ощущение, когда в его голове внезапно раздался чей-то голос. Теперь он уже точно знал, чей. Клэйрохс сам ему об этом говорил и в мыслях, и наяву. Вот он сейчас идет рядом вполне реальный, словно обычный человек. Его, наверное, даже можно потрогать. Правда, этого Элмио, естественно, проверять не стал… Но здесь и так все было понятно: Клэйрохс не был похож на пустое видение, которое может явиться в бреду.
И все же какое-то странное чувство в глубине души беспокоило и наводило на противоречивые мысли. Казалось, глупо было бы отрицать, что телепатия возможна, если ощутил ее на себе. Но принять подобное почему-то оказалось невыносимо трудно. Как будто мозг, несмотря ни на что, упрямо твердил — ничего такого не бывает и точка. От подобной ерунды уже голова шла кругом. Хотя, о настоящей причине своего неверия Элмио смутно догадывался. Несомненно, он почувствовал телепатию: смог услышать чужой голос в потоке собственных мыслей и смог ответить на него. Да что там! С этим типом в плаще у них был целый диалог. Вот только, испытав подобное, сам Элмио ведь ничему такому не научился. В итоге у него остались лишь одни сомнения и ни единой догадки о том, как телепатия работает на самом деле. Словно он стал свидетелем странной иллюзии.
Тем временем, пока голову Элмио занимали пространные размышления, они приблизились к огромному старому дереву, стоявшему недалеко от тропы. Темно-коричневый бугристый ствол этого ветвистого исполина был настолько широк, что трое взрослых мужчин, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить. Свернув с тропы, Клэйрохс подошел к дереву и зачем-то принялся осматривать оставленные на его коре зарубки. Четыре ровных следа от ножа, перекрещенные между собой, выглядели совсем свежими.
— Слушай, получается, ты в любой момент можешь узнать то, о чем я думаю? — отвлеченно заговорил Элмио. Его голову по-прежнему занимали мысли о телепатии.
— Нет, в любой момент я мог это сделать в твоем мире, — продолжая внимательно изучать следы от ножа, пояснил Клэйрохс. — Там у меня больше возможностей, собственно, как и у всех духов. В вашем мире можно даже летать. А здесь такие вещи невозможны.
— Летать? Вот это круто! — Элмио подумал, что полеты — это намного интересней, чем телепатия, и уже хотел было об этом расспросить, но затем заметил зарубки, оставленные на коре. — Эти отметки что-то означают?
— Это оповещение. Неподалеку остановился лагерь из группы сило́тис. Они тоже идут в город. Это торговцы одеждой, и нам лучше пересечься с ними. Тебе нельзя разгуливать здесь в таком виде, — Клэйрохс презрительно посмотрел на его грязные джинсы, мокрые кроссовки и помятую после дождя темно-зеленую куртку.
Элмио с откровенной усмешкой встретил его придирчивый взгляд.
— А ты хочешь, чтобы я вырядился в какой-нибудь нелепый красный плащ? Лучше я уж как-нибудь без подобной ерунды обойдусь. — Покачав головой, он подошел ближе к дереву и хотел дотронуться до зарубок.
— Нет, красный ты не наденешь, — Клэйрохс резко перехватил его руку и убрал в сторону. — Такой носят только воины совета. И не трогай это, — строго велел он, подразумевая отметины на коре. — Только все испортишь.
— Это еще почему? — Элмио с недоумением отошел на полшага. — По-твоему, я голыми руками могу испортить зарубки на дереве?
— Эти зарубки лишь привлекают внимание. Сами письмена, нанесенные на них, — энергетические. Это силиангли́т, ты не умеешь его читать. Можешь просто случайно стереть.
Элмио отошел от огромного дерева, напоминающего могучий краснолистный дуб, и, прищурившись, смог разглядеть на его коре еле заметное желтое свечение из расплывающихся непонятных значков:
«Кочующий лагерь. Плащи и робы для путешественников».
Надпись выглядела настолько нечеткой, что взгляд просто не фокусировался на ней. Элмио мотнул головой, все еще не понимая, видит ли он ее по-настоящему, или же ему это просто кажется. Подумав о том, что, наверное, никогда не смог бы привыкнуть к таким сложным вещам, как чтение мыслей и энергетические письмена, он нагнал своего спутника, который, вернувшись на тропу, значительно ушел вперед.
— Давай, поторопись, — окликнул его Клэйрохс. — К наступлению сумерек нам следует быть уже в городе, а еще по дороге тебе нужно подобрать одежду.
— Да зачем мне вообще другая одежда? — раздраженно проворчал Элмио. — Чем моя-то тебе не нравится, я не понимаю?
— Слушай, — Клэйрохс остановился и, развернувшись в сторону юноши, строго уставился на него. — Я уже объяснил тебе, что это — мир духов. — Он жестом показал вокруг, словно на пальцах пытаясь объяснить заблудившемуся ребенку, где тот очутился. — Ты ведь понимаешь, что людей здесь нет? — с нажимом произнес он, как будто Элмио его плохо слышал. — Мы скоро прибудем в город. Местные жители там вовсе не привыкли видеть субъектов, разгуливающих в подобном виде. Так что успокойся, и просто не спорь со мной. Договорились?
Элмио хотел было возразить, но Клэйрохс развернулся и ускорил шаг, не желая больше ничего объяснять. Его последний вопрос прозвучал как утверждение, словно таким образом он давал понять, что сейчас просто в чересчур хорошем настроении, и поэтому делает ему такое одолжение — заводит бессмысленные разговоры и разрешает возражать. Элмио молча последовал за ним, хотя на самом деле его жутко злило, что здесь он такой беспомощный и никакого выбора у него, по сути, нет. Этот тип в красном плаще ему вовсе не нравился, как не нравилось и все произошедшее за последние сутки. Но, к сожалению, со всем этим оставалось только смириться, и продолжать идти, куда говорят. Потому что в человеческом мире, откуда он был родом, у него в данный момент не было ничего: ни знакомых, ни родных. Все исчезло. Даже прошлого не осталось — оно было потеряно вместе с украденной памятью.
***
Какое-то время оба шли молча. Затем вдали, среди деревьев, показался небольшой огонек костра. Видимо, это и был лагерь, так как Клэйрохс сразу же повернул в его сторону.
При виде огня Элмио отвлекся от мрачных мыслей и начал рассуждать, что именно он там увидит. Сразу же в голове возникло что-то вроде средневекового базара или ярмарки с кучей всякой одежды, тканей, различных украшений для женщин и прочих диковинных мелочей. Он даже ясно представил, как вокруг костра сидят неопрятно одетые подозрительные типы и что-нибудь жарят себе на обед, а хитрые папоротниковые лисы воруют у них из мешков еду, пока те рассказывают друг другу последние сплетни и старинные байки.
Но чем ближе они подходили к лагерю торговцев, тем сильнее менялась картина, которую Элмио себе представлял.
Во-первых, дым от костра был необычайно насыщен каким-то чудесным ароматом, который так и манил к себе. Причем запахов еды в нем совершенно не ощущалось. Во-вторых, никакого шума оттуда тоже не доносилось, кроме звонких почти детских голосов. И, наконец, когда они подошли совсем близко, Элмио увидел, что лагерь, если это вообще можно было так назвать, оказался очень маленький, и никаких палаток или шатров там не было и в помине.
Прямо среди папоротников возле скромного костра сидели четыре девушки и трое мужчин. У всех были длинные светлые до пояса волосы и огромные изумрудно-зеленые глаза — явно неестественные для людей. Что девушки, что мужчины, все выглядели очень худыми, с невероятно тонкими талиями, и к тому же были невысокого роста. Как прикинул Элмио, девушки в среднем были ниже него на голову, а мужчины на полголовы.
Одежда торговцев не имела определенного фасона и напоминала что-то среднее между юбкой и штанами, свисающими до колен. Вместо нормальной, по меркам Эмлио, обуви у них на ногах были плетеные сандалии без подошвы, сделанные из молодой коры и служившие, скорее всего, в качестве украшения. Что касалось верха — выше пояса мужчины вообще ничего не носили, если не считать небольших амулетов с красными кристалликами, свисающими с их шей прямо на голую слегка загорелую грудь. А вот на девушках, которые отличались своей нечеловеческой красотой, поверх таких же амулетов были накинуты легкие длинные венки из огромных розовых цветов. Они выглядели весьма изящно и закрывали собой только грудь и верхнюю часть живота. Элмио даже невольно пожалел, что погода стояла не ветряная.
Рядом с сило́тис, так называлась эта удивительная раса, лежало какое-то странное навьюченное мешками существо. Внешне оно походило на огромную толстую кошку, серого окраса, только с маленькими ушками и круглыми пухлыми лапками. При своих размерах, не уступающих среднему тигру, это непонятное животное не вызывало особого страха, скорее, только удивление и любопытство. Похоже, оно было настолько неповоротливым, что бояться его даже не приходило в голову. Вывалив язык набок, оно сладко посапывало своим большим круглым бледно-розовым носом, а иногда и приятно похрюкивало.
Когда путники подошли ближе к костру, животное беспокойно заурчало. Все силотис обернулись и торопливо поднялись со своих мест.
— Приветствую вас, — Клэйрохс сделал небольшой поклон.
Торговцы весьма учтиво поклонились ему в ответ, а затем заинтересованно уставились на юношу за его спиной, совершенно не скрывая своего откровенного до неприличия любопытства.
— Нам нужна одежда, — коротко изложил Клэйрохс. — Подберите что-нибудь подходящее моему спутнику.
— Да, господин, — одна девушка, самая маленькая и шустрая, снова поклонилась и тут же подошла к Элмио, начиная осматривать его со всех сторон.
Ее большие изумрудно-зеленые глаза часто мелькали перед его лицом, пока она снимала необходимые мерки. Каждый раз, когда Элмио встречался с ней взглядом, она смотрела на него с такой проникновенностью и прямотой, словно собиралась в саму душу заглянуть. От этого становилось немного не по себе. Но вскоре девушка закончила. После этого она так же резво подбежала к навьюченному животному и начала что-то искать в опущенных на землю больших объемных мешках. Двое мужчин уже разложили часть одежды и теперь помогали ей разбирать костюмы.
Остальные четверо силотис с задумчивым видом стояли в сторонке, иногда поглядывая на Элмио странными заинтересованными взглядами.
— Все готово, господин, — снимавшая мерки девушка, наконец, закончила выбирать, и, достав два костюма, которые выглядели так, словно их сшили лет восемьсот назад, вернулась к Клэйрохсу. — Я советую вам взять этот, но подойдут оба.
— Хорошо, пусть будет этот, — согласился тот и, видимо, собрался расплатиться.
— Слушай, я этот хлам не надену! — Внезапно возразил Элмио, упрямо скрестив на груди руки.
Девушка силотис с костюмами в руках аж вздрогнула от такой реакции. Все торговцы тут же уставились на человеческого юношу, вытаращив глаза.
— Нет, конечно, если бы я одевался как ты, — Элмио развел руками и, не обращая внимания на глазеющих торговцев, окинул Клэйрохса с ног до головы придирчивым взглядом. — Тогда мне бы действительно срочно захотелось это сменить и неважно на что. Но в моем случае, к счастью, не так все запущено. Поэтому можешь оставить эти чудо-костюмчики себе!
Клэйрохс слегка сощурился и даже еле заметно улыбнулся, хотя высказываться вслух по поводу такой нагловатой реплики воздержался. В его серых глазах читалась откровенная насмешка.
— Если не нравится, можешь рискнуть выбрать себе что-нибудь сам, — он кивнул в сторону разложенного возле мешков товара. — Полагаю, торговцы не будут против.
Силотис так же удивленно уставились теперь уже на него, но возражать не стали. Только девушка, по-прежнему державшая в руках подобранные костюмы, с легким запозданием непонимающе произнесла:
— Человек думает, что сам разберется в нашей одежде?
Эта фраза, сказанная совершенно невинным голоском, звучала так, словно речь шла о какой-нибудь глупой собаке. При этом большие изумрудно-зеленые глаза молодой силотис смотрели на Элмио с такой искренностью… Нельзя было даже предположить, что она издевается!
Элмио ответил ей презрительным взглядом с непонятной уверенностью и даже злостью. А затем направился прямо к разложенной неподалеку от странного животного одежде. Стараясь не думать о размерах этой пухлой спящей кошки, которая умудрялась шумно дышать ему в спину, так что аж куртка вздрагивала, Элмио торопливо начал рассматривать вещи. Единственным его желанием было побыстрее с этим покончить и убраться подальше от лагеря торговцев.
Клэйрохс промолчал, когда он вернулся, держа в руках черный костюм из рубашки, брюк и мужских туфель, оставив в сторонке дорогие плащи и робы. Единственным, что более-менее смягчало его траурный вид, был пояс, вышитый золотыми нитками с небольшой пряжкой из какого-то блестящего зеленого металла. Теперь оставалось лишь примерить новый наряд. Хотя уже по одному его виду становилось ясно: скорее, такая одежда больше подошла бы, чтобы пылиться в углу старого музея, чем для использования по прямому назначению.
Туфли оказались вовсе не такими удобными, как кроссовки. Впрочем, и весь этот костюм удобным назвать было нельзя. На рукавах рубашки торчали странные пуговицы из того же зеленого металла, что и пряжка пояса. Вырез воротника доходил почти до середины живота и был переплетен с двух сторон тонким шелковым шнурком. С внутренней стороны костюма находилась серого цвета подкладка — неудобная и раздражающая, зато хотя бы перекрывающая собой замысловатый вырез. Штаны, как оказалось, вообще не закрывали ноги полностью, и где-то чуть ниже колен были завернуты и подшиты, из-за чего неприятно обтягивали голени. По аналогии с рукавами они тоже имели пуговицы, что впоследствии безумно мешало.
— Ну что, теперь я выгляжу как полный кретин! — Элмио посмотрел на себя в широкое зеркало, которое принес ему один из силотис.
Клэйрохс с неодобрением оглядел его в новой одежде, потом пощупал подбородок и махнул рукой, показывая, что и так сойдет.
— Если говорить откровенно, то, что тебе предложили вначале, смотрелось бы куда лучше, — он уже расплачивался с той шустрой девушкой какими-то необычными зелеными монетками. — Но, в принципе, и эта одежда достаточно неприметная. Можешь считать, что ты немного потерял.
— Знаешь, может быть, я и не помню, к чему я привык в своем родном мире, но сейчас мне что-то подсказывает, что одежду я себе в состоянии выбрать сам.
Элмио вернул зеркало услужливому силотис и перед уходом поклонился торговцам. Он уже понял, что этот жест выражает элементарное уважение, а потому обязателен, и без него никак не обойтись. Клэйрохс, в свою очередь, поступил так же — учтивым кивком ответил на прощальные поклоны силотис, а затем, не теряя времени, вернулся на тропу.
Когда они покинули лагерь и прошли метров около ста, Элмио окончательно убедился в том, что подобная одежда для него явно не годится, и что к ней он точно никогда не привыкнет. Новый наряд неприятно стеснял движения и был слишком мудреным. Всю дорогу Элмио пытался нормально расправить плечи, убрать куда-нибудь надоедливый воротник или просто засучить рукава. Но потом понял, что исправить свой дурацкий костюм у него вряд ли получится. Лишь одна мысль утешала его: он переоделся только здесь, в мире духов. А когда он вернется назад, то по-прежнему будет в удобных джинсах, кроссовках и, конечно же, в своей куртке. Как же он ждал этого момента!
— Фто это фыли за стханные типы, силотис? — заговорил Элмио, когда торговцы совсем пропали из виду, а запах от их костра практически перестал чувствоваться. Нормально говорить ему мешал край рукава костюма, так как зубами он пытался расстегнуть на нем жутко неудобную пуговицу. — Я подофных пхидукхов в зызни не видел! — Отпустив рукав, Элмио злобно посмотрел на пуговицу, которая упорно ему не поддавалась. — Неужели это целая раса такая?
— Если говорить откровенно, я к ним тоже чрезмерной симпатии не испытываю. Но, тем не менее, силотис далеко не придурки, — Клэйрохс вынул из кармана платок и протянул юноше. Ему явно было неприятно смотреть, как тот зубами портит костюм, а потом отплевывается. — Силотис представители одного из древнейших народов нашего мира. Да и вообще, они, вероятно, самые миролюбивые двуногие существа на планете. Они говорят, что думают, и всегда предельно искренни. Ха́йлерос — город, в который мы направляемся, был построен силотис.
— Какой ужас! — Элмио с непонимающим видом взял вышитый розочками платок. — Значит, и там на меня будут смотреть как на животное?
Клэйрохс промолчал, отводя взгляд в сторону, отчего у юноши сразу же возникло неприятное ощущение, что не одни силотис так на него смотрят.
— Ясно. Все духи к людям относятся как к тупым баранам. — Элмио вздохнул, окончательно оставив затею справиться с пуговицами. — Но почему? Что мы вам сделали?
— Да ничего, — Клэйрохс пожал плечами. — Так всегда было, с тех пор как эра нашего совместного существования закончилась. Большинство духов считает, что вы выбрали примитивный путь, предпочитая технологическое развитие магическому, — сказал он, а затем, подумав, добавил: — А тех людей, которые хотели вести прежний образ жизни, вы сжигали на кострах или забрасывали камнями.
— Ну и что с того? Это были наши проблемы! — Элмио жутко возмутило, с каким спокойствием Клэйрохс высказывал свои мысли на этот счет. К тому же, его злил сам факт, что те, о ком люди всегда думали, как о мифе или о выдумке, смеют их осуждать. — Зачем же вы тогда так старательно изучаете нашу историю, если мы все для вас такие тупые и невежественные?
— Вашу историю никто не изучает, кроме тех, кто непосредственно имеет к вам отношение и следит за вашей же безопасностью, — сухо ответил Клэйрохс. — А это только воины совета.
Элмио стиснул зубы, стараясь не сказать чего-нибудь лишнего. От негодования его так и распирало. Сопровождающий его тип в дурацком плаще говорил таким тоном, словно все человечество зависело от него и было ему чем-то обязано.
— ‹‹‹И это притом, что у нас уже давно существует оружие такой мощи, которым можно, при желании, всю планету разнести! Какая магия могла бы с этим сравниться? Может быть, глупая телепатия?!›››
Но вслух Элмио произнес, естественно, другое:
— И много среди вас таких воинов совета?
— Вполне хватает, чтобы справляться с нашей работой.