Солнце медленно клонилось за край плоской земли, окрашивая темно-синий океан оранжевым заревом. В самом верху небесного шатра загорались белыми алмазами звезды. Валерьян разливал горячий чай по чашкам, а Архивариус листал страницы Фолианта.
— Так что вы мне хотели показать? — поинтересовался Валерьян, поднося чашку к губам.
Архивариус пролистал еще пару страниц, затем молча отложил в сторону фолиант и, встав с кресла, открыл старинный шкаф. Несколько секунд он что-то искал. Затем подошел к столу, и Валерьян увидел в его руках маленькую темную шкатулку. Мужчина открыл ее, внутри лежало маленькое позолоченное блюдце с кристаллом зеленого цвета в центре, а по краям шли непонятные письмена. Архивариус вынул блюдце и поставил на стол.
— Этот предмет называется Церебрум миров, — объяснил он, — но это название условно. Говорят, что его где-то нашел знаменитый Яков Велимович Брюсс, колдун Петра Первого. Но это тоже не достоверно, всего лишь сказание. Эта вещь позволяет проникать в сознание разных существ и в другое пространство.
— Церебрум? — переспросил Валерьян. — Насколько я помню: cerebrum с латинского означает головной мозг. Как эта вещь к вам попала? И как ею пользоваться?
— Много лет назад, когда мы занимались одним таинственным делом, ко мне попал пергамент и эта шкатулка. В пергаменте на вульгарной латыни был текст, что этот предмет есть ключ к сознанию. Кровь откроет двери и что-то в этом духе. Как позже выяснилось, капля крови, которая падает на этот кристалл, помогает перенести ваше сознание в другие миры. Но лишь на время. Церебрум так же помогает находить ответы на многие вопросы, но не на все. Кровь должна быть вашей, естественно. Одной капли достаточно, но управлять этим предметом не так просто. Порой картинка, что предстает перед глазами, совсем не четкая.
— Возможно, это просто мираж? — спросил Валерьян. — Какой толк наблюдать за миражами? Может, лучше заняться чем-то более стоящим?
— Большинство людей в нашем мире только этим и занимаются, что наблюдают миражи, особенно когда занимаются чем-то «более существенным», как вы изволили выразиться.
— Ну, так ведь видение ненастоящее, это же мимолетный сон, или нет? — спросил Валерьян.
— Видите ли, в чем дело, — произнес Архивариус и замолк ненадолго, как бы обдумывая мысль. — Вы, когда спите, видите и других людей, и говорите с ними, и кушать изволите во сне, вкус еды чувствуете и прочее. Но вы же на самом деле ничего не кушаете, а просто лежите у себя в спальне… Все это просто мираж в вашем сознании. Так кто сказал, что и весь наш мир не мираж? А если и мир наш настоящий, то и сон ваш тоже настоящий.
— Это получается, все есть просто поток моего сознания? — уточняющее поинтересовался Валерьян.
— Нет, — ответил Архивариус, — это не ваше сознание.
— А чье? — непонимающе спросил Валерьян. — в ответ Архивариус молча поднял в руке старинный фолиант. — Точно! — воскликнул Валерьян. — Тот, кто создал наш мир своей мыслью. Как я мог позабыть, когда сам рассказывал это на днях.
— Именно, Великий литератор, который читает как нашу жизнь, так и наши сны. Разрешите продемонстрировать, как это работает, — с этими словами Архивариус достал маленький складной нож, — позвольте вашу руку.
Архивариус сделал маленький надрез на пальце Валерьяна, и из раны потекла струйка красного цвета. Валерьян поднес палец к кристаллу, и в тот же момент дыхание в груди исчезло, а в глазах все потемнело. Возникло ощущение, что он как бы пролетел невидимую преграду, которая освободила его от тела, и он сам оказался в темноте.
И вот в темноте появился свет, озаривший все вокруг, и Валерьян увидел, как они с Архивариусом идут по заснеженной дороге в сторону церкви. Затем видение померкло, и Валерьян, глубоко вздохнув, вернулся в тело.
— Я видел сегодняшнюю нашу прогулку, как мы идем по проспекту в сторону церкви, — рассказал Валерьян.
— Вот видите, — сказал Архивариус, — Церебрум работает. С помощью него можно увидеть много всего интересного, но над ним нужно работать и учиться им управлять.
— А можно я попробую еще? — спросил Валерьян, закатывая рукава.
— Пробуйте, — разрешил Архивариус.
Сделав новый надрез, Валерьян, сконцентрировавшись, капнул капельку крови на кристалл. После темной завесы перед ним возник морской берег, на скале возвышался замок, с башни которого, глядя на закат, молча стоял человек, сложив руки на груди. Глубоко вздохнув, Валерьян вернулся в тело. Снова надрез и новая капелька крови падает на кристалл в центре блюдечка. Опять сознание Валерьяна переносится в другое место сквозь темное полотно. Перед его взором открывается лесная опушка, птицы поют ранним утром. Спиной к Валерьяну стоит на коленях человек в грязной одежде. Он с силой ударяется головой о дерево и кричит:
— Я забыл: кто я! Кто я?!
И так продолжается некоторое время. Затем из кустов появляется лохматое чудовище и произносит человеческим голосом:
— Кто-кто — конь в пальто, хватит орать.
Вновь глубокий вдох, и Валерьян возвращается в тело.
— Там какие-то странные сюжеты, — произнес он, после некоторого молчания.
— Да, я знаю, — подтвердил Архивариус, глядя в фолиант, — нужно тренироваться, тогда вы можете увидеть что-то полезное для вас. Я предлагаю поступить следующим образом: вы дадите мне фолиант на два дня, а я вам дам Церебрум, и вы потренируетесь дома.
— Я даже не знаю, — замялся Валерьян. — Я бы с удовольствием тренировался под вашим руководством.
— Валерьян! — сердито обрубил Архивариус. — Ваша фраза — это не запрос о наставнике, это попытка уйти от ответственности. Вы вполне состоявшийся исследователь. Так дерзайте! Не надо перекладывать ответственность за свое развитие на других.
— Я боюсь повредить этот прибор. Кроме того, его могут украсть у меня.
— Не бойтесь, людям такие важные вещи не нужны, — заверил Архивариус, вновь опуская глаза в фолиант. — Как вы думаете, как этот прибор оказался у меня? Он просто никому не понадобился в министерстве. Люди любят ухватиться за мелочь какую-нибудь поверхностную. А то, что посерьезнее не берут, если даже их и начать убеждать, они все ровно не поймут, ибо для них легче принять свою глупость, чем ученость других. Забирайте Церебрум, через два дня встретимся. Теперь вам пора ехать, уже совсем потемки за окном.