Валерьян и Архивариус вновь собирали вещи и готовились вернуться в мир Улла. Валерьян ходил по комнате, разнашивая новые сапоги — в прошлых ему было неудобно. Архивариус проверял револьверы.
— Вы вчера поступили очень мудро, — похвалил Архивариус, убирая оружие за пояс. — Этот фолиант таит в себе еще очень много полезной информации, и, если мы его утратим, это будет весьма плачевно. В целом, этот Улл произвел на меня хорошее впечатление, но кто знает, какие превратности готовит нам судьба. Нужно быть осмотрительными. Весьма любопытно, с кем это он нас сегодня познакомит. Наверное, с себе подобным страшилищем, только с двумя головами. Ха-ха-ха, — разразился он смехом.
Валерьян смотрел в ярко-синее небо за окном, как бы ни слушая мужчину. Но затем обернулся и горестно спросил в пустоту:
— Зачем нам всё это? Зачем? Может, лучше не стоит? Может, больше не будем туда возвращаться? Вдруг это обернется для нас большой бедой. Почему я не могу жить как обычные люди?
— Разве вы не хотите совершить подвиг, Валерьян? — с лукавой улыбкой задал вопрос Архивариус.
— Какой еще подвиг?! О чем вы? — Валерьян даже побагровел от злости.
— А хотя бы такой же подвиг, как этот Святой Добросвет. Вы не задумывались, в чем собственно заключается его подвиг?
Валерьян сел в кресло и опустил голову.
— Победил злых демонов, разве нет?
— Нет, — сказал Архивариус. — Подвиг совсем не в этом.
— Я вас не понимаю. К чему вы клоните?
— Мы с вами много читали о мореплавателях, отважных воинах, больших сражениях, про еще много всего подобного. А в чем их подвиг состоит, вы не задумывались?
— Ну как же, по-моему, это очевидно, — ответил Валерьян. — Они сделали что-то особенное для государства или для других людей и вошли в историю. Нет?
— Нет. Вы не с того конца лучину жжете. Смотреть нужно не во вне себя, а во внутрь.
— Поясните, я вас не понимаю!
— Суть в том, чтобы остаться собой, а для этого нужно самого себя найти. Но вот вопрос, что именно является нами? — Архивариус поднял палец вверх и выдержал паузу. — Приведу пример, простой, но очень доходчивый. Какую-то вещь выбрасывают на помойку. Она целая, но постепенно начинает портиться. На помойке не теряет ценности только, что-то очень сто́ящее: золото, серебро, платина, камушки драгоценные. Наш мир и есть такая помойка, где мы все портимся со временем. Но что внутри нас есть из золота, серебра и прочих драгоценностей, то и есть мы по сути. Конечно, если человек весь золотой и драгоценный, тогда ему вообще бояться нечего. Вот этот самый Святой Добросвет вначале нашел внутри себя свое золото, и только поэтому сумел победить злых демонов, а не наоборот. Понимаете? Он нашел свое золото, ну или серебро, в отличие от обычных людей.
— А не слишком ли жестоко так испытывать человека? — спросил Валерьян, беря в руки древний фолиант. — Большинство людей таких испытаний и не выдержит.
— Жестоко, конечно, — согласился Архивариус, — но кого волнует наш протест? Я полагаю нам пора к Уллу. Честно говоря, уже пальцы болят, резать их постоянно — удовольствие не из приятных.
И вновь холодная сталь скользнула по белой коже, оставляя после себя жгучий укус. Красные капли, как спелые ягоды, оросили поверхность Церебрума. Тьма перед глазами, Тьма вокруг, Тьма внутри. Сколько раз каждый из нас видел эту Тьму? И каждый раз мы забываем ее при новом…
Человек в старом сюртуке поправил листок и отложил исписавшийся зеленый карандаш в сторону. Рядом на столе стоял серебряный поднос с бумагой, исчерканной непонятными каракулями. Это были черновики, на которых он записывал идеи. Порывшись в кармане, достал новые карандаши. Все они были зеленого цвета. Затем вздохнув и оглядев темную комнату — кроме него никого больше не было — и решил продолжить. Он почувствовал запах утреннего леса, который бодрил свежестью хвои. Этот запах смолы и трав был так приятен. Человек в старом сюртуке даже почувствовал мягкую лесную почву под ногами.
Архивариус и Валерьян решительным шагом шли по лесу, продираясь сквозь ветвистые руки деревьев. Где-то там впереди, у каменных развалин, они должны были встретиться с Уллом. То, что мужчины увидели перед собой, весьма удивило, если не сказать, что потрясло.
На поляне, где были разбросаны камни, стоял небольшой стол из черного дерева. На нем лежал листок из фолианта, а рядом с ним находилась большая чаша. Она была сделана из черного камня, очень грубая, не отесанная, с торчавшими шипами. На чаше виднелись какие-то символы, о значении которых можно было только догадываться. Размером она была со среднюю кастрюлю, но меньше, чем купели для крещения новорожденных. Внутри плескалась некая странного сине-фиолетового цвета жидкость, и это точно не являлось водой. Казалось, она излучала мягкое свечение, освещая стол и страницу книги. Рядом со столом — две длинные и узкие лавочки. К визиту гостей явно приготовились. На большом камне сидел Улл, свесив когтистые руки вниз. Его вид выражал полное безразличие к происходящему: он смотрел в пустоту перед собой и думал о чем-то своем.
Здесь находился еще один человек. Если, конечно, это был человек. Одет в странную одежду темно-синих и черных тонов, зимние ботинки с шерстяным утеплителем, на плечи накинут плащ также черного цвета, который переливался матовым серебром. На голову был надет остроконечный черный капюшон, торчавший вверх, как вершина очень узкой горы. Вид незнакомец имел зловещий, но в то же время, он гораздо больше походил на Валерьяна с Архивариусом, нежели на Улла. Человек стоял, сложив руки на груди, и смотрел себе под ноги. Лишь когда Валерьян и Архивариус подошли ближе, он поднял голову и слегка откинул капюшон назад. Стало видно, что помимо капюшона на нем еще шапка черного цвета, а рот перемотан то ли шарфом, то ли светлой тканью. Незнакомец явно не хотел показывать лица. Но вот для чего теплая одежда? Возможно, в том мире, откуда он прибыл, было холодно, и он пожаловал в теплый лес, не успев переодеться.
— Это Тарр, — сказал Улл, обращаясь к гостям. — Таких, как он, называют колдунами и некромантами. Он может вам рассказать про Изначальную пещеру. Он ее видел.
— Быть того не может! — воскликнул Архивариус. — Позвольте представиться, я Архивариус, а это Валерьян. Мы изу…
Тарр сделал останавливающий жест рукой, обрывая говорившего. Серые глаза Тарра внимательно изучали Архивариуса, а затем переключились на Валерьяна.
— Чинуша отставной и философ недоделанный — хороша компашка, — сипло прошипел Тарр.
Глаза Архивариуса налились кровью. Он потянулся за пистолем, но Тарр сделал еще один жест рукой по воздуху, и мужчина, вскрикнув, уронил пистоль в траву и следом упал на колени. Было не понятно, что именно сделал Тарр, но, видимо, это причинило Архивариусу сильную боль.
— Позвольте, сударь, — вскрикнул Валерьян, — не стоит начинать наше знакомство с вражды! Давайте оставим это, ведь вы, как и мы, пришли сюда не за базарными склоками. Если вы хотите показать, что вы тут хозяин, то увольте — мы не собираемся тратить свое время, — он помог Архивариусу подняться с колен, тот все еще держался за кисть руки.
Улл все это время спокойно сидел, наблюдая за происходящим, и даже не желал вмешиваться. Возможно, все это было какой-то проверкой, чтобы посмотреть: как поведут себя гости.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес Тарр, — давайте сразу о главном. Я не считаю нужным уважать вас — вы для меня никто, пока не докажите обратного. То, что у вас есть книга и кристалл, это хорошо. Но какой с них прок без ваших дел? Чего вы стоите в этой жизни?
— Желаете испытать нас? — спросил Валерьян. — Я к вашим услугам.
— Иди сюда, — потребовал Тарр, указывая на стол с чашей. Он вытащил из-под плаща длинный острый нож. — Надрежь руку на тыльной стороне и сцеди кровь в чашу. Это проверка. Будет больно, гораздо больнее чем, когда вы режете свои изнеженные пальчики. Ты готов перешагнуть через боль?
Глаза Валерьяна наполнились холодной злобой:
— Вы, сударь, считаете нас ничтожными существами, но я готов вам доказать обратное!
Закатав рукав, Валерьян взял нож и на ребре ладони сделал надрез. Конечно, подобное не могло убить Валерьяна, так как в этом месте не было ни вен, ни артерий. Но лезвие оказалось гораздо острее, чем предполагал мужчина. Оно прошло по мясу, как по сливочному маслу, и Валерьян увидел, как мышечные ткани на руке разошлись, подобно надрезанному куску хлеба. В этот момент он почувствовал холод. Его как бы дернуло что-то за затылок и начало вытягивать из тела назад и вверх. Он вспомнил о рассказах военных, которым случалось бывать на войне. Они говорили, что порой солдат мог умереть из-за незначительного ранения в руку или ногу. Само ранение не несло прямой угрозы жизни, причиной летального исхода был болевой шок, который и убивал человека. В глазах мужчины потемнело, но он протянул руку над чашей, и гроздья красных ягод упали в синее небо, отраженное в жидкости.
— Интересно, — подумал Валерьян, — если я умру в этом мире, то вернусь обратно в комнату или умру насовсем?