В тот самый час, когда шел разговор между братьями, - ибо мысли и чувства таинственным образом передаются через пространство по невидимым проводам, - Ноэль родила, немного раньше срока, сына Сирила Морленда.
* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *
ГЛАВА I
На берегу реки Уай, среди цветущих слив, Ноэль сидела возле своего ребенка, спящего в гамаке, и читала письмо.
"Моя любимая Нолли,
Теперь, когда ты снова восстановила силы, я чувствую, как необходимо мне изложить перед тобой свои мысли по поводу того, что повелевает тебе долг в этот критический момент твоей жизни. Тетя и дядя сделали мне самое сердечное и великодушное предложение - усыновить твоего маленького мальчика. Я знал, что эта мысль была у них уже давно, и сам размышлял об этом день и ночь, целыми неделями. В общежитейском смысле это было бы самое лучшее, я не сомневаюсь. Но это вопрос духовный: будущее наших душ зависит от того, как мы сами относимся к последствиям нашего поведения. И как бы горестны, может быть, даже страшны, ни были эти последствия, я чувствую, что ты сможешь обрести подлинный покой, если встретишь их с мужественным смирением. Я хотел бы, чтобы ты подумала и еще раз подумала, пока не примешь решение, которое удовлетворило бы твою совесть. Если ты решишь - а я надеюсь, что так и будет - вернуться ко мне со своим мальчиком, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива, и мы вместе пойдем навстречу будущему. Если ты поступишь так, как желают по своей доброте твои тетя и дядя, то боюсь, это кончится тем, что ты потеряешь внутреннюю силу и счастье, которыми бог наделяет только тех, кто выполняет свой долг и пытается мужественно исправить свои ошибки. Я верю в тебя, мое дорогое дитя.
Твой любящий отец
Эдвард Пирсон".
Она еще раз прочла письмо и посмотрела на ребенка. Папа, должно быть, думает, что она согласится расстаться с этим прелестным созданием! Солнечный свет проникал сквозь ветви цветущей сливы и прихотливым узором падал на лежавший в гамаке маленький сверток, щекотал нос и ротик младенца, и тот забавно чихнул. Ноэль рассмеялась и прикоснулась губами к лицу малютки. "Отказаться от тебя! - подумала она. - Ну, нет! Я тоже хочу быть счастливой, и никто мне не сможет помешать".
В ответ на письмо она просто сообщила, что возвращается домой. И через неделю отправилась в Лондон, к неудовольствию тетки и дяди Боба. Она взяла с собой старую няню. Ноэль не приходилось думать о своем положении, пока она не вернулась домой - Тэрза обо всем заботилась и от всего оберегала племянницу.
Грэтиана перевелась в лондонский госпиталь и жила теперь дома. К приезду сестры она наняла новую прислугу; и хотя Ноэль радовалась, что нет старых слуг, - ей все же было не очень приятно замечать тупое любопытство со стороны новых. Утром, перед отъездом из Кестрела, тетка пришла к ней в комнату, когда она одевалась. Тэрза взяла ее левую руку и надела на третий палец тоненькое золотое кольцо.
- Пожалуйста, уважь меня, Нолли; теперь ты уезжаешь, и это будет для дураков, которые ничего не знают о тебе.
Ноэль позволила ей надеть кольцо, но подумала: "Как это все глупо!"
И вот теперь, когда новая горничная наливала ей горячую воду, Ноэль вдруг заметила, что девушка, вытаращив голубые глаза, то и дело поглядывает на ее руку. Оказывается, этот маленький золотой обруч обладает чудодейственной силой! Ей вдруг стало отвратительно все это. Жизнь показалась переполненной условностями и притворством. Значит, теперь все станут поглядывать на это колечко, а она будет трусливо избегать этих взглядов! Когда горничная ушла, она сняла кольцо и положила его на умывальник, в полосу солнечного света. Только этот маленький кусочек желтого металла, только это сверкающее кольцо защищает ее от вражды и презрения! Губы ее задрожали, она схватила кольцо и подбежала к открытому окну, намереваясь выбросить его. Но не выбросила - она уже отчасти изведала жестокость жизни и теперь чувствовала себя растерянной и подавленной. Постучали в дверь, и она вернулась к умывальнику. В комнату вошла Грэтиана.
- Я видела его, - сказала она тихо. - Он похож на тебя, Нолли; вот разве только нос не твой.
- Да у него и носа-то почти нет. А правда у него умные глаза? По-моему они удивительные. - Она показала сестре кольцо. - Что мне делать с ним, Грэтиана?
Грэтиана покраснела.
- Носи его. Думаю, что посторонним незачем знать. Мне кажется, ты должна его надеть ради отца. Ведь у него приход.
Ноэль надела кольцо на палец.
- А ты носила бы?
- Не знаю. Думаю, что да.
Ноэль внезапно рассмеялась.
- Скоро я стану циничной, я уже предчувствую это. Как выглядит папа?
- Очень похудел. Мистер Лодер опять приехал ненадолго и выполняет какую-то долю обязанностей по церкви.
- Отец, наверно, страдает из-за меня?
- Он очень доволен, что ты вернулась. Он так нежно заботится о тебе, как только умеет.
- Да, - пробормотала Ноэль, - вот это-то и страшно! Я рада, что его не было дома, когда я приехала. Он рассказал... об этом кому-нибудь?
Грэтиана покачала головой.
- Не думаю, чтобы кто-либо знал; разве что капитан Форт. Он приходил однажды вечером, и как-то...
Ноэль покраснела.
- Лила! - сказала она загадочно. - Ты видела ее?
- Я заходила к ней на прошлой неделе с отцом. Он считает, что она славная женщина.
- Знаешь, ее настоящее имя Далила. Она нравится всем мужчинам. А капитан Форт - ее любовник.
Грэтиана ахнула. Иногда Ноэль говорила такие вещи, что она чувствовала себя ее младшей сестрой.
- Да, да, так и есть, - продолжала Ноэль жестко. - У нее нет друзей среди мужчин; женщины ее сорта никогда их не имеют, только любовников. А откуда ты знаешь, что ему все известно обо мне?
- Когда он спрашивал о тебе, у него был такой вид...
- Да, я заметила, у него всегда такой вид, когда ему жалко кого-нибудь. Но мне все равно. A monsieur Лавенди заходил?
- Да, он выглядит очень несчастным,
- Его жена - наркоманка.
- О, Нолли, откуда ты знаешь?!
- Я видела ее однажды. Я уверена в этом; почувствовала по запаху. И потом у нее блуждающий взгляд, остекленевшие зрачки. Теперь пусть он пишет мой портрет, если захочет. Раньше я ему не позволяла. А он-то знает?
- Конечно, нет!
- Он понимает, что со мной что-то случилось. У него второе зрение, так мне кажется. Но пусть лучше знает он, чем кто-либо другой. А портрет отца хорош?
- Великолепен. Но он как-то оскорбляет.
- Пойдем вниз, я хочу посмотреть.
Портрет висел в гостиной; он был написан в весьма современной манере и казался особенно странным в старомодной комнате. Черная фигура, длинные бледные пальцы на белых клавишах рояля были пугающе живы. Голова, написанная в три четверти, была чуть приподнята, как бы в порыве вдохновения, а глаза, мечтательные и невидящие, устремлены на портрет девушки, выделявшийся на фоне стены.
Некоторое время они молча смотрели на картину.
- У этой девушки такое лицо... - сказала Грэтиана.
- Не в том суть, - возразила Ноэль. - Главное - это его взгляд.