Делая поправку на краткость моего наблюдения и быстроту прохождения объекта, утверждаю, что я был в состоянии трезвом.
Тетя Женя.
Да не ты, а он.
Дядя Поль.
Хорошо: он.
Вера.
Дядя Поль, тебе это все померещилось. Явление не опасное, но нужно следить.
Любовь.
Вообще это все не очень интересно... Что тебе можно? Хочешь сперва торта? Нам сейчас мама будет читать свою новую сказку.
Дядя Поль.
Мне так показалось, и нет такой силы, которая могла бы меня заставить изменить показание.
Тетя Женя.
Ну-ну, Поль... продолжай... ты теперь разогрелся.
Дядя Поль.
Он шел, я шел. А на днях я видел, как расшиблась велосипедистка.
Вагабундова.
Положение ужасно!
Надо уезжать -- это ясно!
Всем!
А я еще этого съем.
Антонина Павловна.
Может быть, Любушка, подождать, пока все придут?
Любовь.
Нет-нет, ничего, начни.
Антонина Павловна.
Что ж, приступим. Итак, этой сказкой или этюдом завершается цикл моих "Озаренных Озер". Поль, друг мой, садись, пожалуйста.
Дядя Поль.
Предпочитаю стоять.
Звонок.
Тетя Женя.
Не понимаю. Он это рассказывал так красочно, так хорошо, а теперь у него что-то заскочило. Может быть, потом разойдется. (Мужу.) Ты мне не нравишься последнее время.
Входит Ревшин, пропуская вперед старушку Николадзе, сухонькую, стриженую, в черном, и Известного писателя: он стар, львист, говорит слегка в нос, медленно и веско, не без выигрышных прочищений горла позади слов, одет в смокинг.
Антонина Павловна.
А, наконец!
Писатель.
Ну что же... Надо вас поздравить, по-видимому.
Антонина Павловна. Как я рада вас видеть у себя! Я все боялась, что вы, залетный гость, невзначай умчитесь.
Писатель.
Кажется, я ни с кем не знаком...
Николадзе.
Поздравляю. Конфетки. Пустячок.
Антонина Павловна.
Спасибо, голубушка. Что это вы, право, тратитесь на меня!
Писатель (Вере).
С вами я, кажется, встречался, милая.
Вера.
Мы встречались на рауте у Н. Н., дорогой Петр Николаевич.
Писатель.
На рауте у Н. Н. ... А! Хорошо сказано. Я вижу, вы насмешница.