Барбошин.
Есть вопросы, на которые я отвечать не обязан.
Мешаев Второй (Любови).
Знаете, странно: вот -- попытка этого господина, да еще одна замечательная встреча, которая у меня только что была, напомнили мне, что я в свое время от нечего делать занимался хиромантией, так, по-любительски, но иногда весьма удачно.
Любовь.
Умеете по руке?..
Трощейкин.
О, если бы вы могли предсказать, что с нами будет! Вот мы здесь сидим, балагурим, пир во время чумы, а у меня такое чувство, что можем в любую минуту взлететь на воздух. (Барбошину.) Ради Христа, кончайте ваш дурацкий чай!
Барбошин.
Он не дурацкий.
Антонина Павловна.
Я читала недавно книгу одного индуса. Он приводит поразительные примеры...
Трощейкин.
К сожалению, я неспособен долго жить в атмосфере поразительного. Я, вероятно, поседею за эту ночь.
Мешаев Второй.
Вот как?
Любовь.
Можете мне погадать?
Мешаев Второй.
Извольте. Только я давно этим не занимался. А ручка у вас холодная.
Трощейкин.
Предскажите ей дорогу, умоляю вас.
Мешаев Второй.
Любопытные линии. Линия жизни, например... Собственно, вы должны были умереть давным-давно. Вам сколько? Двадцать два, двадцать три?
Барбошин принимается медленно и несколько недоверчиво рассматривать свою ладонь.
Любовь.
Двадцать пять. Случайно выжила.
Мешаев Второй.
Рассудок у вас послушен сердцу, но сердце у вас рассудочное. Ну, что вам еще сказать? Вы чувствуете природу, но к искусству довольно равнодушны.
Трощейкин.
Дельно!
Мешаев Второй.
Умрете... вы не боитесь узнать, как умрете?
Любовь.
Нисколько. Скажите.
Мешаев Второй.
Тут, впрочем, есть некоторое раздвоение, которое меня смущает... Нет, не берусь дать точный ответ.
Барбошин (протягивает ладонь).
Прошу.
Любовь.
Ну, вы не много мне сказали. Я думала, что вы предскажете мне что-нибудь необыкновенное, потрясающее... например, что в жизни у меня сейчас обрыв, что меня ждет удивительное, страшное, волшебное счастье...
Трощейкин.
Тише! Мне кажется, кто-то позвонил... А?
Барбошин (сует Мешаеву руку).
Прошу.
Антонина Павловна.
Нет, тебе почудилось. Бедный Алеша, бедный мой... Успокойся, милый.
Мешаев Второй (машинально беря ладонь Барбошина).
Вы от меня требуете слишком многого, сударыня. Рука иногда недоговаривает. Но есть, конечно, ладони болтливые, откровенные. Лет десять тому назад я предсказал одному человеку всякие катастрофы, а сегодня, вот только что, выходя из поезда, вдруг вижу его на перроне вокзала. Вот и обнаружилось, что он несколько лет просидел в тюрьме из-за какой-то романтической драки и теперь уезжает за границу навсегда. Некто Барбашин Леонид Викторович. Странно было его встретить и тотчас опять проводить. (Наклоняется над рукой Барбошина, который тоже сидит с опущенной головой.) Просил кланяться общим знакомым, но вы его, вероятно, не знаете...