в котором встречают то, чего не может быть, а в конце делают нелёгкий выбор
В ту ночь долго не могли уснуть. Степан много курил, не отрывая свой взгляд от огня в очаге. Костя сидел на лавке, опустив голову, рядом с ним притулились опустошенные Андрей и Геннадий. Лида сразу забралась на свою лежанку и свернулась клубочком. Вероника тихонько сидела рядом с ней.
Все молчали. Говорить было не о чем, более того, обсуждать произошедшее было страшно. Как будто все решили, что если произнести о случившемся вслух, то это будет признание того, что всё действительно произошло в реальности.
— Я в туалет хочу, — тихо сказала Вероника.
Степан, как будто очнувшись, поднял голову, уставил на нее непонимающий взгляд. Затем кивнул головой.
— Все — на выход.
Костя со вздохом поднялся, за ним встал Андрей, толкнул Гену. Вероника подошла к двери и остановилась, поджидая остальных.
— Лида, ждём тебя.
— Я не пойду, оставьте меня в покое, — сказала Лида. В голосе ее слышалось раздражение. Она по-прежнему лежала спиной ко всем.
— Пойдёшь, никто не должен оставаться один. Если потребуется, мы тебя волоком потащим.
Лида что-то пробурчала, нехотя встала, пошла к выходу и со злостью пнула дверь.
Солнце уже давно село, но висевшая прямо над ними круглая луна и яркие звёзды освещали поляну серебряным светом, разгоняя темноту. Окружавший лес был чёрен. Поднявшийся ветер шумел в кронах, нагибал ветки деревьев. Справили нужду сразу у крыльца. Никто уже не стеснялся друг друга, всем было безразлично.
— Все закончили? — спросил Степан, — Заходим.
Андрей поправил штаны, взглянул на Лиду и замер. Девушка стояла, приоткрыв рот и протягивая дрожащую руку по направлению к деревянным фигурам. Он перевел взгляд туда, куда она показывала, и сердце его тоскливо сжалось.
В свете луны ясно вырисовывались черные силуэты деревянных скульптур. Посередине поляны высился безликий истукан. Он стоял, по-прежнему сложив руки на груди и выставив вперед одну ногу. Грубо обтесанное его лицо освещалось красными сполохами, как будто внутри горел яркий огонь. Он то разгорался, и тогда безглазый лик ярко выделялось в темноте, то чуть притухал, горел приглушенным светом, едва озаряя поляну.
Степан тоже смотрел на истукана, забытая сигарета свисала в уголке рта.
Андрей положил руку на плечо Лиды, но та сердито дернулась, сбросил руку.
— Что вам нужно от нас? — закричала она.
Девушка сделала несколько шагов и остановилась напротив безликого истукана.
— Что тебе нужно? — она была на грани истерики. — Что! Тебе! От меня! Нужно?! В чем я провинилась перед тобой и перед всеми вами? — Она широко развела руки, повернулась к лесу и закричала в темную чащу: — Что нужно сделать, чтобы вы отпустили нас? Отпустите, отпустите нас домой!
Она замолчала, опустила голову, руки безжизненно упали вдоль туловища. Костя подошел к ней, обнял и привлек к себе.
— Заходим в дом, — повторил Степан севшим голосом, с трудом оторвал взгляд от гипнотизировавшей игры внутреннего огня идола и откашлялся. — Быстрее.
Андрей зашел в дом, лег на скамью лицом к стене, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
Против утверждения Степана, проснулись поздно. Низкие свинцовые тучи закрыли полнеба, спрятали солнце. Резко похолодало, закапал противный мелкий дождик. Андрей сел на лавку и бездумно уставился в серое окно. Хотелось просто сидеть и ничего не делать. Без особого желания и после многократных окриков Степана пошли к реке умываться и набрать воды.
Андрей вышел на берег последним и поморщился от запаха. Толстые чайки, кучковавшиеся в том месте, куда упали останки Татьяны, загалдели, замахали крыльями, лениво отбежали в сторону, но в воздух поднялись лишь единицы. Он обошел их и спустился к воде. Река потемнела, обдала колючими ледяными брызгами, затянула берег редким сизым туманом. Андрей присел на корточки, набрал в ладони зеленоватую ледяную воду и окунул в нее лицо.
Утонуть бы, подумал он. Почему я не погиб сразу, как Марина. Вода протекала сквозь пальцы, капала на гальку. Андрей выпрямился, откинул рюкзак, и как был в кроссовках, ступил в реку. Посмотрел на свои ноги в воде. Вода преломляла, искажала видимость, переливалась зеленым, голубым, бирюзовым, вводя в транс. С трудом отведя взгляд, он сделал шаг, один, другой, зашел по колено. Река толкнула его, как расшалившийся щенок, крутилась возле ног, кроссовки скользили по камням, устилавших её дно. Он сделал еще пару шагов. Вода достигала уже до бедер. Сильное течение повлекло его ниже, он пошатнулся, оступился на скользкой гальке, с трудом сохранив равновесие, и тут кто-то сильно дернул его за плечо, перехватил руку и вытащил из реки.
— Не дури, — сердито сказал Степан. Он крепко сжимал руку парня. — Это не выход.
Андрей вспыхнул, схватил второй рукой за плечо инструктора и сжал его как можно сильнее. Тот даже не поморщился. Стоял, упрямо глядя ему в глаза. Ледяные серые глаза Степана и бешенные от злости голубые глаза Андрея. Ни один не отводил взгляд. Они стояли, тяжело дыша и крепко сжимая друг друга. Затем Андрей обмяк, опустил голову, сбросил с себя руку инструктора, нагнулся и поднял рюкзак.
Он умылся ледяной водой, и, на ходу вытираясь полотенцем, направился к дому. На остальных он не смотрел.
На завтрак обошлись одними галетами.
— Я вчера сказал, что мы идём в лес, — Степан поболтал кипяток в чашке, — но я был неправ. Я не должен принимать все решения за вас. Хочу вынести это на всеобщее голосование. Итак, у нас по-прежнему два варианта. Мы либо возвращаемся на берег с камнями и попытаемся его пройти, либо идем в лес, туда, куда ходили Саша с Андреем. Для меня эти варианты равнозначные. Как мы понимаем, опасность подстерегает нас на поле с камнями, причем, мы не знаем, что она из себя представляет, как выглядит и как нападает. И нет понимания, успеем ли мы пройти этот каменный берег до темноты. Второй вариант таит не меньше опасности. Мы не знаем, что может произойти в лесу. Возможно, там будет еще что-нибудь похлеще…
— Я за первый вариант, — с трудом выговорил Андрей, — возможно, мы там найдем Сашу…
— Я туда больше не пойду, — замотал головой Костя, — вот так пропасть на ровном месте… Даже не успев крикнуть… Ну уж нет, давайте лучше в лес.
— Я тоже за первый вариант, — бросив страдальческий взгляд на Андрея, сказала Вероника, — тем более, что дорога нам знакомая, в этот раз мы пройдем ее быстрее.
— И куда выйдем? — холодно спросила Лида, — ты видела впереди хоть что-то, кроме камней? Голое пространство на несколько километров, даже лес не просматривается. Только скалы впереди. И берег напротив по-прежнему крутой и обрывистый, не перейдёшь. Я — за второй вариант.
Вероника смешалась и промолчала.
— Я, наверное, тоже за второй вариант, — Гена старательно подбирал слова. — хотя бы потому, что в лесу легче спрятаться, в случае опасности можно залезть на дерево. Мне кажется, в лесу мы более защищены.
— Расскажи об этом Павлу, — усмехнулся Андрей, — ему лес что-то не сильно помог.
— Вот не надо… — вскинулся было Гена, но Степан тут же прервал перепалку.
— Решено, идём в лес. Ссорится будете потом, как к людям выйдем. Собирайте рюкзаки, проверяйте бутылки с водой, и выходим. Терять время нам нельзя.
Лес был мокрый, покрытый изумрудно-зеленым мхом. Капли дождя падали с веток деревьев, трава размокла, склизкий мох предательски проваливался под ногами. После того, как несколько раз поскользнулись и упали, идти стали осторожнее, и вздохнули с облегчением, выйдя из мертвого леса.
Вертолет вызвал ожидаемый интерес, но Степан запретил тратить на него время. Костя в видимым сожалением подёргал за свисающую веревку, но подниматься не стал, только обошёл кругом. Оглянувшись на окрик Степана, он поспешил за всеми, и сообщил, что вертолёту не может быть три-четыре года, как говорил Саша. С момента падения прошло не менее десятка лет, а может, и больше. Вскоре Вероника задыхающимся голосом запросила передышку. Степан с раздражением скинул свой рюкзак, демонстративно засёк пятнадцать минут для отдыха.
Андрей сел рядом со Степаном, привалился к стволу дерева. Инструктор не выглядел расслабленным, тревожная морщинка прорезала его лоб, губы сжаты.
— Тебя что-то беспокоит? — решился Андрей на вопрос.
— Странное место, — неохотно ответил Степан, — я не увидел никаких признаков зверей. Ни помета, ни следов, ни звериных тропок. Лес здесь густой, трава вон какая… Кусты с ягодами стоят нетронутые. То есть кормовая база есть. Но зверей, которых я две недели назад еще видел в избытке — косуль, серн, кроликов — сейчас даже следов не видно. Даже птицы, и те исчезли. Только у реки и были…
— Ну и что, — пожал плечами Гена, — ушли куда-нибудь, или попрятались. Что в этом страшного?
— А страшное здесь в том, мой прекрасный недалёкий друг, — усмехнулся Степан, — что это означает, что в лесах появился какой-то крупный хищник, который и сожрал всю нашу фауну.
— А может, люди истребили? — не дав ответить надувшемуся Гене, спросила Лида, — может, здесь рядом какое-то поселение, в которых живут охотники?
— Очень сомневаюсь, да и кто бы позволил истребить весь животный мир. Зоозащитники бы всех тут на дыбы подняли, у них всё зверье на учете, каждого в лицо, то бишь в морду знают. А сейчас не только косули, тут вообще все исчезли, говорю же, ни одного следа не увидел… Всё, ребята, пятнадцать минут закончились, пошли дальше.
Очень скоро деревья стали редеть, вековые деревья заменили тонкий молодняк, затем сменились на кусты, вскоре и они закончились, и путешественники вышли на широкую поляну.
Все сгрудились возле Степана. Тот осмотрелся. Впереди расстилалась ровное поле, поросшее зеленой травой, по правую руку виднелся лес.
— Ну вот, — недовольно сказал Геннадий, — от чего уходили, к тому и пришли. Опять открытое пространство, где и спрятаться негде.
— Возвращаться мы точно не будем, — задумчиво сказал инструктор, — идем дальше, а там будь что будет.
Идти было тяжело, поляна была вся в буграх, ямах, холмах, словно армия гигантских кротов перерывала её несколько дней подряд. Андрей невольно вспомнил свой сон, фразу «Но чуть ниже по склону наблюдаю ряд невысоких холмов, характерных для «червя»». Кажется, так он передавал в микрофон неведомой базе.
— Смотрите, — Степан остановился и вытянул вперед руку, — вы видите? Вон, там, правее? Вы тоже это видите?
Он оживился, и на миг в его лице проскользнул тот полный жизни Степан, которым, по-видимому, он был до этой поездки.
Андрей проследил за его рукой, но ничего не увидел. Они стояли на вершине холма, полого спускающегося вниз, в долину. Напротив их поднимался другой холм, поросший густым лесом.
— Да это же здание какое-то, — завопил в радостном возбуждении Костя, — ну неужели вы не видите? Ну вон же! Ура, ребята, мы пришли! Раз такое здание, то там есть люди.
— Да где? Нихрена не вижу… — Андрей пошел вперед, с досадой вглядываясь в предметы на уровне горизонта. И увидел. На склоне противоположного холма, среди густой зелени едва выделялось светлое многоэтажное здание с плоской крышей, на которой располагались круглые тарелки антенны. Перед основным зданием стояло еще несколько одноэтажных, с такого расстояния выглядевшими как игрушки ребёнка.
В радостном возбуждении он стукнул Степана по плечу, но тот не отреагировал. Инструктор стоял, приложив ладонь козырьком к глазам, долго всматривался в склон холма со зданием, лицо его выражало растерянность, былого оживления как не бывало.
— Степан, ты чего? — наконец спросил Андрей, и тот стряхнул оцепенения.
— Быстрее, ребята, до темноты мы должны дойти до этого здания, — поторопил всех Степан и вновь зашагал по зеленой траве.
— Ребята, — заныла Вероника, — давайте передохнём, ну хотя бы на десять минуточек… Ну полдня уже идём…
— Давай дойдём до вон того чёрного холма, там и передохнём, — Гена показал рукой вперед. — Я давно увидел его, мне интересно, из чего может состоять холм такого цвета. Насколько мне известно, в природе редко встречаются чёрные породы. Уголь, правда, обсидиан, кажется, но не так же…
Черно-коричневый холм одиноко возвышался посредине зеленого поля. Высотою в два человеческих роста, он завораживал своей правильностью, округлостью форм. Гена большими шагами направлялся к холму, шумно восторгаясь, Степан хмыкал, закуривая очередную сигарету. Андрей шел последним. Этот холм будил в нем какие-то смутные воспоминания. Своим очертанием он навевал какие-то полузабытые образы, почему-то видимые с высоты. Это воспоминание зудело у него в мозгу, заставляя страдальчески морщиться. И вдруг как молнией поразило в самое сердце — он опять очутился в кабине вертолета, смотрел вниз на чёрную расщелину и небольшие холмики спящих птиц, «птеродактили», как они их называли, но на самом деле, не являющиеся таковыми. Мертвея от ужаса, он замахал руками и побежал к Гене, пытаясь остановить его. Но было поздно.
Гена подошел к «холму» вплотную и с силой ладонью ударил по поверхности. Глухой звук, как от дырявого барабана, разнёсся по поляне. Гена с удивлением обернулся на друзей, указательным пальцем поправил очки на переносице, задержался на бегущем Андрее, нелепо размахивающим руками и повернулся к холму.
Холм зашевелился, дрогнула правая сторона, левая, и вдруг кожистые крылья распахнулись, свалив Гену с ног. Обдав ветром, затхлым запахом мокрых перьев и гнили, взору явилась необычная птица. Массивное тело ее было покрыто серыми перьями, тощая рыжая шея оканчивалась небольшой головой с длинным, прямым клювом, сужающимся к концу. Птица поднялась на лапы, повернув голову, взглянула на ребят одним оранжевым глазом, в котором явственно читалась разгорающаяся ненависть к пришедшим, взмахнула перепончатыми крыльями, вытянула вперед шею и зашипела, заклокотала как рассерженный гусак. На ее голове распрямился ярко-красный хохолок.
— Бежим! — заорал Андрей и метнулся в сторону леса.
Проигнорировав сидевшего на земле в оцепенении Геннадия, птица двумя гигантскими шагами настигла Андрея, схватила его лапами и, взмахнув кожаными крыльями, тяжело поднялась в воздух. Когти сильно сжали тело, впились в ребра, но Андрей свободной рукой смог скинуть лямки рюкзака, изловчился, выскользнул из цепких объятий и упал на землю, больно ударившись подбородком.
Потеряв свою добычу, птица резко взмыла вверх, пронзительно закричала, выпустила из лап рюкзак и опять спустилась на поляну. Вытянув шею и растопырив крылья, она бежала на Андрея, пытающего встать с земли, как вдруг на ее дороге появилась Вероника. Раскинув руки, так, что красная ветровка надулась пузырём на спине, она громко закричала:
— А ну кыш! Уходи! Прочь, прочь отсюда!
Птица замерла, повернула голову вбок, взглянула на Веронику и вдруг резко нырнула головой вперед. Острием клюва она ударила-клюнула девушку, раз, другой. Вероника вскрикнула от боли, прижала руку к груди. Птица склонила голову на другой бок, оранжевый глаз её загорелся совсем уже нереальным светом, переступила с одной ноги на другую. Нырнув головой, клюнула еще раз и Вероника тяжело осела на землю. Андрей лежал, омертвевший от страха, не смея шевельнуться, но тут раздался оглушительный грохот, и он увидел Степана с пистолетом в руках. Широко расставив ноги, инструктор держал пистолет двумя руками и тщательно прицеливался. Выстрелил второй раз, и грохот вновь прокатился по склону. Птица закричала, замахала крыльями, вытянула шею к Степану, но вдруг побежала в другую сторону, поднялась над землей, обдав всех порывом ветра, и полетела по направлению к скалам.
— Быстрее в лес! — закричал Степан. Сунув пистолет в кобуру, он поднял рюкзак и бросил его Андрею, — бежим, а то она еще приведет сюда свою стаю.
Андрей подхватил рюкзак, на ходу надел его и побежал вслед за инструктором. Оглянувшись, увидел, что Вероника так и лежит на поле, не делая даже попыток подняться. Он остановился в замешательстве, посмотрел на ребят, которые уже почти достигли кромки леса, взглянул на небо, не увидел там никакой опасности и побежал назад.
Девушка лежала на земле, одной рукой придерживая изувеченную руку. Одежда с правой стороны была вся пропитана кровью. С трудом сфокусировав взгляд на парне, она попыталась что-то сказать, но не смогла и лишь с хрипом втянула в себя воздух.
— Ну что ж ты так… — с упрёком сказал Андрей. Он сам не понял, к кому относился этот упрёк, то ли к Веронике, так отважно выбежавшей перед птицей, и принявшей удар за друга, то ли к себе самому, не сумевшему защитить девушку. — Идти можешь? Давай, закидывай мне руку на плечо, пойдём в лес. Только давай быстрее, а то они и вправду вернутся.
Вероника закинула здоровую руку на плечо склонившегося перед ней Андрея, но сама подняться не смогла. И только с третьей попытки парень смог поставить ее на ноги. Ростом она доходила ему до подмышек, но в обхвате превышала почти в два раза. Идти с ней было тяжело. Рыхлое, грузное тело её при каждом шаге колыхалось, как желе, пахло застаревшим потом, свежей кровью, и Андрей невольно поморщился от брезгливости. И тут же опасливо взглянул на нее, не увидела ли та. Всё-таки, надо отдать должное, если бы Вероника не выбежала наперерез птицы, то вполне возможно, это сейчас Андрей бы лежал с перебитым плечом и рёбрами. Или, что вероятнее, летел бы в когтях в качестве будущего ужина.
Они медленно шли по полю по направлению к лесу. Девушка по-прежнему молчала, продолжая со свистом втягивать в себя воздух, едва слышно стонала, а иногда вскрикивала от боли, если Андрей неосторожно делал резкое движение. Через десяток метров Андрей понял, что не рассчитал свои силы, уж слишком Вероника была тяжелая. Он поминутно взглядывал на небо, проверяя, не возвращается ли птица. Однажды ему показалось, что на горизонте появилось тёмное пятно, и он в панике было уже хотел бросить Веронику и спасаться самому, но пятно растаяло, и он, устыдившись, продолжал вести раненную подругу.
Когда он уже вконец обессилил, а правое плечо, на которое опиралась Вероника, онемело от тяжести, к нему подбежал Костя и молча сменил, приняв раненную девушку. Поморщившись от боли, Андрей помог закинуть руку Вероники на плечо Кости. Тот обхватил ее посильнее и почти поволок к лесу. Андрей, не оглядываясь на них, трусцой побежал вперед.
Забежав за первое дерево, он остановился, перевел дыхание и огляделся в поиске остальных. Не увидел, и повернулся к Косте.
— Иди дальше, — пропыхтел тот, — туда, в глубь.
Андрей пошел вперед, и наткнулся на остальных ребят. Лида сидела под деревом, закрыв руками лицо, плечи ее мелко подрагивали. Степан стоял, скрестив руки на груди, а на него наседал Гена.
— Это что за хрень? — кричал он, размахивая у него перед лицом руками. — Нет таких птиц у нас, понимаешь, нет! Куда ты завёз нас, сволочь?
— Отвали от меня, — Степан легонько толкнул его в грудь, — я понятия не имею, что здесь происходит. Не надо винить меня во всём.
— Хватит вам лаяться, — прервал их Костя, — помогите усадить Веронику.
Гена, тяжело дыша, не отрывал ненавидящий взгляд от инструктора. Лида вскочила со своего места, вытерла глаза, помогла снять рюкзак, усадила Веронику, бережно прислонила ее к стволу дерева.
Вероника тут же сползла и склонилась в сторону поврежденной части тела, обняла себя здоровой рукой. Степан присел на корточки, и, несмотря на стоны и вялые попытки Вероники оттолкнуть, расстегнул рубашку, распахнул и изумленно присвистнул. На правом боку девушки, несмотря на отёчность, покрывающуюся синем цветом, выделялась огромная вмятина, словно все рёбра вдавили внутрь. Правое плечо было раздроблено, кость выпирала наружу. Костя выругался и отвернулся. Андрей отвел взгляд, борясь с тошнотой.
— Плохо дело, — пробормотал Степан.
Лицо Вероники, молочно-белое, словно стекло вниз, натянув кожу у лба и набрякнув у подбородка, синие губы дрожали. Воздух с шипением и свистом вырывался у нее из груди. Она молчала, но было непонятно, это воздействие болевого шока, или полученные травмы не позволяли ей не вымолвить ни слова. Широко распахнутыми глазами она смотрела прямо на Андрея, и тот неуверенно улыбнулся ей, желая приободрить.
— Мне кажется, рёбра сломаны… — сказал Гена, заглядывая из-за спины Степана. От вида травм, полученных девушкой, он мгновенно забыл все свои претензии к инструктору.
— Эту и ежу понятно, — раздраженно бросил Степан, — тут другая проблема… Как бы эти рёбра не проткнули ей лёгкое. Если так, то…
Он не договорил, поднялся и отошел в сторону.
— Это очень плохо? — спросила Лида, взглянув на Степана. Не дождавшись ответа, она наклонилась над Вероникой, прикоснулась к здоровому плечу. — Ты меня слышишь? Ты можешь идти?
Вероника не отвечала. Она так же старательно втягивала в себя воздух синими губами. Ее глаза, большие, почти чёрные, смотрели мимо Лиды, мимо всех стоявших рядом и не отрывались от Андрея. Она искала его взгляд, но тот старательно смотрел в сторону. Когда находиться рядом стало совсем невмоготу, он отошел подальше и сел на ствол поваленного дерева.
— Что будем делать? — Костя подошел к Степану и облокотился на ствол дерева рядом с ним.
— Что тут можно сделать? — тот раздражённо пнул подвернувшийся камень, — до темноты мы должны дойти до того дома, который видели, до людей. Я не рискну ночевать в этом лесу. И тем более не выйду на открытое пространство ночью. Думаю, что вам всем понятен этот вопрос.
— Эта птица… — медленно сказал Андрей, — она мне снилась, я вам рассказывал. Я летел в вертолете, а такие птицы сидели на краю расщелины. И там, в том сне, я уже был с ними знаком, уже сражался. Я тогда всё понимал, откуда взялась эта расщелина, и почему они нападают на нас… Я понимал, и это знание было где-то глубоко внутри меня, а проснувшись, всё забыл… Как обидно. Во сне я знал, что этих птиц мы называли «птеродактили», но это не те доисторические птицы, про которых в учебнике пишут, просто их нужно было как-то назвать, вот и подобрали наиболее подходящее название.
— А может, это именно и птеродактили, — вздохнул Гена, — думаю, всё-таки пока мы плыли в тумане, случилось страшное землетрясение. И в результате открылась эта расщелина, откуда полезла всякая нечисть.
Степан покачал головой.
— Не хотел вам говорить… Вы решите, что я совсем сошел с ума. Но, мне кажется, сказать нужно. В общем, я узнал это здание. Это институт, тот самый, стройку которого вы так хотели увидеть своими глазами.
— Не понял, — нахмурился Костя, — «стройка века»? Но ты же сам говорил, что там еще на этапе котлована.
— Ну да, было на этапе котлована, когда я недели три назад посещал это место. Меня моя девушка потащила, уж очень она этим НИИ интересовалась. Мы тогда смотрели презентацию, и вот на этих презентациях и был показан институт с разных ракурсов — с высоты птичьего полета, со стороны леса, гор, и с верхушки вот этого холма. Прямо один в один с тем, как сейчас это выглядит. Только на экране было меньше зелени, планировали вырубить лишнее, почему экоактивисты и взъелись. А сейчас всё выглядит заросшим, заброшенным. Но, может, это просто издалека так выглядит, когда придём, увидим.
— А чем должен был заниматься этот институт? — спросил Андрей, — какие научные исследования они должны были проводить?
— Вроде как радиофизический институт, но это неточно, — с сомнением сказал Костя, — а может, планировали заниматься ядерной физикой. Я что-то читал про него, но меня такое мало интересует, поэтому ничего не запомнилось.
— Как он может там стоять, если еще не построен? — прервала его Лида.
— Не знаю, но выглядит всё именно так, как было в презентации. И именно на том месте, где идет стройка. Я начал узнавать местность. Она сильно изменилась, русло реки точно сдвинулось, леса вот этого раньше не было, здесь сплошные поля были.
— Ты хочешь сказать, что мы в будущем? — в лоб задал Андрей тот вопрос, который все боялись произнести вслух. — что нас, как в фильмах, занесло куда-то на сто лет вперед?
— Да не знаю я ничего, — раздражённо ответил Степан, — я вам только рассказываю то, что вижу. Костя, а ты не изучил те бумаги, ну, из сундука которые. Там нигде дата не стояла?
— Я и не смотрел толком, — Костя пожал плечами, — так пролистал немного. Честно говоря, не понял ничего из того, что там написано. Сплошные формулы…
— Сплошные формулы… — медленно повторил Степан. — Ладно, хватит рассиживать, идти нужно. А то сейчас еще кто-нибудь прилетит или из-под земли выползет и пообедает нами. Солнце уже давно перевалило за полдень, темнеет тут быстро. Собираемся и пошли дальше.
— Кто первый поведет Веронику? — вздохнул Костя.
— Никто, — Степан встал, подошел к девушке, взял ее рюкзак, открыл. Покопавшись, извлёк банку тушёнки, пакет с несколькими галетами и пару бутылок воды.
— Ты что делаешь? — с ужасом спросила Лида.
— Веронику мы уже не спасём, а вот сами еще выжить можем. Единственное, что я могу для неё сделать, это — вот, на, держи, — Степан протянул ей бутылку, которую только что достал из её рюкзака. На дне плескались остатки воды. Вероника не пошевелилась, и тогда он положил бутылку рядом с ее здоровой рукой. Остальное сложил к себе в рюкзак.
Лида с открытым ртом следила за его действиями.
— Ты чёртов убийца, — медленно произнёс Гена. — Мародёр и убийца.
— Я еще раз говорю — до темноты мы должны дойти до дома. Если не успеем, то мы покойники. А если будем нести Веронику, то точно заночуем в лесу. Когда придем, то сообщим спасателям, где находится девушка, и они за ней прилетят на вертолёте. Кто хочет дожидаться помощи рядом с ней, оставайтесь, я не против, это ваше решение. Кто хочет выжить — предлагаю идти со мной.
Степан закинул рюкзак на спину и большими шагами, не дожидаясь никого, направился вглубь леса. Обогнул дерево, зашел за разросшийся кустарник. Лида, пряча от всех глаза, также закинула свой рюкзак на спину и поспешила следом.
— Ну, в чём-то он прав… — откашлявшись, промямлил Костя, отводя взгляд в сторону, — я, конечно, не со всем согласен, но… — и, не договорив, пошел вслед за Лидой.
— Пропади оно всё пропадом, — хрипло сказал Геннадий, — один я точно не выживу, у меня просто нет выбора. Простите, ребята.
Он подхватил свой рюкзак, поправил очки на переносице, крикнул «Подождите меня!» и бегом припустил вслед за всеми.
Вероника, запрокинув голову, тяжело дышала. На её щеках разгорался алый румянец, синие губы то сжимались, втягивая в себя воздух, то вытягивались вперёд, выдыхая вместе с хрипами. В уголках губ пузырилась красная пена. В огромных чёрных глазах плескался ужас. Она, не отрываясь, смотрела на Андрея.
— Вероника… — беспомощно начал Андрей. Он наклонился, поднял свой рюкзак. — Прости меня пожалуйста… Но я должен… Я приведу помощь, — воскликнул он, и сам поверил тому, что сказал, — я дойду до спасателей и первым делом приведу помощь. И сам с ними прилечу… Ты только дождись, пожалуйста…
Он попятился, споткнулся о сухую ветку, но не упал, удержался на ногах.
— Я вернусь! — выкрикнул он, стараясь не встречаться с ней взглядом, повернулся и побежал за остальными.
Вероника полулежала у дерева, глазами провожая парня, вслушиваясь в звук его шагов, но вскоре всё стихло, и лишь собственное хриплое дыхание да шорохи леса окружали её.