«Хочу выразить огромную благодарность замечательной девушке Тихоновой Евгении за предоставленную обложку. Если кого-то заинтересует за координатами в ВК»
Эльф задумчиво посмотрел им вслед.
— Послушай, дружище, за какой киркой сдались тебе эти людишки, сидишь, молчишь, про меня совсем забыл, а я поинтересней буду — со мной выпить можно, — гном дернул друга за рукав, стараясь привлечь внимание и обиженно при этом засопел.
Трабиэль отвлекся от мыслей, посмотрел на кислую физиономию друга.
— Да ты никак обиделся? — спросил он гнома, — не стоит, давай лучше выпьем за скорую удачу.
— Давно бы так, за удачу пить одно удовольствие! — воскликнул гном, схватил кружку, выплеснув при этом часть пива на стол, в несколько глотков прикончил напиток, смачно рыгнув при этом.
Стряхнув с рубашки несколько попавших капель, досадливо при этом поморщившись, Трабиэль взял бокал со стола, отхлебнул, поставил обратно. Ему не давал покоя разговор недавних соседей, что-то в нем его зацепило, не давало сосредоточиться. За долгую жизнь он привык доверять своим предчувствиям. Что-то важное промелькнуло в их беседе, он постарался сложить вместе услышанные обрывки разговора, но у него не вышло, приятель тряс его за плечо:
— Дружище, ты что заснул? — шипел ему в ухо гном, — у нас выпивка кончилась. Трясу, тебя трясу, а ты замер как статуя, не шевелишься.
— Не кричи, сейчас закажу тебе пива, — эльф с досадой хлопнул ладонью по столу.
— Давно бы так, — гном успокоился, шмыгнул носом, уселся на место ожидать заказанную выпивку.
Пиво не заставило себя ждать, грудастая девчонка, игриво косясь на гнома, поставила на стол принесенные кружки с шапкой белой пены. Наклонилась, собирая пустую посуду, с удовольствием наблюдая, как округлились глаза рыжебородого, когда его взгляд оказался в вырезе ее платья. Девушка хихикнула, повернулась, махнув белоснежным передником, пошла довольная произведенным эффектом. Грызмук сглотнул, провожая ладную фигурку девушки.
Трабиэль с улыбкой смотрел на маслянистые глаза друга, все мысли и желания отражались на его бородатом лице.
— Дружище, пиво перед тобой, — эльф подвинул гному кружку, сам задумчиво осмотрелся. В таверне мало что изменилось. Наёмники все так же с мрачными лицами пили крепкое местное пойло, о чем-то тихо говорили. Монашек, доел свои булочки, ушел, оставив после себя пряный приторно-сладкий запах.
— Ты сегодня какой-то не такой, — Грызмук посмотрел на друга собранными в пучок глазами, снова поднял кружку, жадно принялся хлебать, — бледный, витаешь где-то. Почти не пьешь. Ты часом хворь не подцепил? Я прямо весь переживаю.
— Не придумывай, — отмахнулся Трабиэль, — со мной все в порядке, а пить, настроения нет.
— Тогда может, пройдемся? Надоело штанами лавку полировать, — обратился к другу, основательно окосевший Грызмук.
— Желания нет, да и эль стоит домучить, я еще посижу, а ты, если хочешь, выметайся, я тебя позже догоню, — эльф взял бокал, начал медленно цедить легкий напиток.
Толстяк скосил на друга глаза, молча, встал, махнул рукой, покачиваясь, поплелся к выходу, цепляя отвисшим от пива животом столы.
Трабиэль допил эль, поставил кружку, собирался идти вслед за другом, когда с верхнего этажа спустился давешний молодой парень. Привставший эльф снова опустился на лавку.
Легко сбежав по лестнице, молодой человек направился к стойке.
Обливаясь потом, трактирщик насаживал на вертел тушу козы, та, возможно, умерла от старости, мясо было жестким, никак не желало дать штырю проткнуть себя. Обратив внимание на подошедшего мужчину, хозяин оставил свои попытки. Они о чем-то пошептались, трактирщик отрицательно помотал головой.
Молодой человек, жестикулируя, снова что-то спросил, трактирщик пожал плечами, но указал измазанной кровью рукой, сначала на наёмников, потом на эльфа. Трабиэль подобрался, предчувствия не обманули, что-то должно произойти.
Юноша поблагодарил толстяка, повернулся, направился к сидящим у камина наемникам.
Прекратив беседу, вояки уставились на подошедшего парня. Тот вежливо поклонился, начал говорить. Наемники выслушали его с каменными лицами, переглянулись, неожиданно громко захохотали. Не ожидавший такой бурной реакции юноша смутился, бормоча себе под нос ругательства, отправился в сторону эльфа.
— Добрый день! — вежливо поприветствовал сидящего за столом высокородного.
— И Вам светлых и долгих дней, юноша, — церемонно привстав и наклонив голову в малом приветствии, ответил эльф.
— Мне сказали, с Вами можно поговорить, — сразу перешел к делу юноша.
— Смотря, о чем, — ответил эльф, всем видом показывая, насколько ему неинтересна беседа.
— Нам нужно попасть в Пустошь!
Невозмутимость эльфа дала трещину, он ожидал чего угодно, но такого смелого заявления, точно нет. Понятно, почему юного путешественника подняли на смех наемники. Но это еще больше подогрело интерес эльфа, он с прежней невозмутимостью произнес:
— Что вам мешает? Выходите на окраину города, день пути и вы там, куда так стремитесь.
Парень смутился, но отступать не собирался.
— Вы же понимаете, вдвоём мы уйдем недалеко, нам нужен проводник или проводники, тут как получится. Вас рекомендовали как бывалых ходоков, хорошо знающих местность, — юноша покраснел, врать ввиду юного возраста он пока не научился.
Трабиэль усмехнулся:
— Уж не наш ли благочестивый хозяин так лестно о нас отозвался? Ну, полноте юноша, не смущайтесь. Вопрос риторический. Так какая нужда гонит вас в проклятые земли?
Молодой человек покраснел еще больше, но постарался взять себя в руки.
— Я могу рассказать о нашей цели только после того, как мы договоримся, — скороговоркой произнес парень, — но поверьте оплата будет достойная.
— Юноша! Как можно давать согласие, не уточнив условий? Я могу посоветоваться с другом, сказать, что мы подумаем, но не более. Сейчас мой компаньон отсутствует, у него неотложные дела, но завтра утром на свежую голову мы с ним будем готовы вас выслушать. Вас устроит? — эльф снова изобразил полупоклон, тем самым дав понять, что разговор окончен.
— Конечно, я принимаю предложение, мы со спутницей посвятим Вас во все тонкости нашей проблемы, надеюсь, мы сможем договориться, — молодой человек откланялся, пожелал доброго дня, покинул зал, оставив эльфа в задумчивости.
После того как парень скрылся из виду, рожденный в Великом лесу встал, пошел к выходу из таверны.
***
Гном вышел на порог, после полумрака зала, яркий свет ослепил рыжебородого. Грызмук потряс головой, прикрыл глаза рукой, стараясь не ослепнуть. Постоял, привыкая, сощурился, задумчиво осмотрелся. Перед ним лежит площадь, с ровными рядами торговых павильонов, многие закрыты, у остальных мнутся редкие зеваки. Многоярусный фонтан поблескивает струями бегущей воды. Мелкий гоблин орудует метлой, сметая пыль с брусчатки. Вниз уходит зеленая улица в белом наряде цветущих вишен. Аккуратные домики отражают окнами баранчики бегущих облаков.
В животе предательски булькнуло, он начал крутить головой, виды города перестали интересовать. Тяжесть внизу живота росла, Грызмук понял, пора найти укромный уголок. Наконец взгляд нашел, то, что нужно. За углом таверны высокий забор, закрывающий головешки старого пожарища.
— Туда! Етить через молот, — он, покачиваясь, направился к покосившейся ограде, воровато оглянулся, нырнул в дыру из раздвинутых досок. Не прошло минуты, довольный пьянчуга выбрался обратно, подтянул широкие штаны, гордо выпятил грудь, вышел на брусчатку, затянул старую песню горных проходчиков:
— Весело братья взмахнем киркой!
Будет награда за нашу долю,
Штрек мы пробьём в дальний забой,
И самоцветов добудем море!
Гном вопил во всю глотку, вкладывая в древние слова широкую душу. Прохожие, на свою беду проходившие рядом, шарахнулись в сторону, закрывая уши руками.
Грызмук на секунду замолчал, определил направление, оно вело его к расписному домику матушки Бертаи, где веселые девушки с радостью встречали постоянных клиентов. В кармане звякнуло серебро, гном утвердительно кивнул, покачиваясь пошел по улице продолжая орать:
— Славные братья поднимут руду,
К кузницам жарким на переплавку,
Славные дни никогда не уйдут
Ведь наши души пылают жарко!
До цели оставалось пройти два шага, огибая лужу, оставленную вчерашним дождем, гном собирался ступить на порог, как в спину кто-то сказал:
— Слышь, недомерок, ты чего разорался на всю округу? Пугаешь добрых жителей своими воплями.
Гном замер, оскорблять себя, да еще так недостойно, не мог позволить никому. Повернул голову, в тени плакучей ивы стоит и гаденько щерится мускулистый орк. Высокий, крепкий, его с зеленоватым отливом кожа покрыта вязью татуировок. Рожа наглая, один клык обломан, на голое тело накинута сальная безрукавка, широкие шаровары заправлены в разбитые сапоги.
— Ты кого назвал недомерком? — в голосе Грызмука закипела ярость.
— Конечно, тебя, придурок, — в интонациях орка прибавилось глумливости.
Гном думал недолго, лицо стало багровым, руки пошарили в поисках верной секиры, не найдя на привычном месте, сложились в крепко сжатые кулаки. Он пригнулся, набирая скорость, понесся на обидчика. Рыжая голова со смачным шлепком врезалась орку в живот. Тот, не ожидавший такого коварства, согнулся пополам, глаза полезли из орбит, дыхание перехватило. Рыжебородый не стал церемониться, пудовые кулаки как мельничные жернова начали охаживать злословца, попадая, куда только можно. Орк охал, старался прикрыться руками, самонадеянность сыграла с ним злую шутку. Тут бы все и закончилось, но из дома терпимости вывалился еще один клыкастый, земляк наглеца. Быстро оценив ситуацию, с ревом бросился на помощь товарищу. Как таран снес гнома на землю, Грызмук покатился, но сразу вскочил, принял боевую стойку. Орк, не глядя на лежащего друга, подскочил к гному, попробовал ударить в голову, тот увернулся, в ответ пнул нападающего в колено. Орк отпрыгнул, дико рыча. Они закружились, усердно махая руками. Грызмук опытный боец, жизнь, полная невзгод, научила его противостоять разным противникам. Орк всегда полагался на силу, отпор гнома стал для него неожиданностью.
— Убью! — орал в запале клыкастый в очередной раз кидаясь в атаку.
— Не возьмешь! — рычал гном с налитыми кровью глазами.
В домах стали открываться окна, из них выглядывали жители, посмотреть на бесплатное представление, с развлечениями в городе дело обстояло туго.
Попавший под раздачу орк, пришел в себя, потряс головой, тщательно ощупал бритую лысину, круглое ухо вспухло, стало из зеленого темно-синим. Две здоровые шишки выросли рядом с ним. Клыкастый сузил глаза, в них читался смертный приговор дерзкому гному. Не издавая ни звука, метнулся к кружащим в запале противникам.
Боковым зрением, гном углядел угрозу, попытался увернуться, получилось плохо. Орк пробил защиту, крепкий кулак засветил гному в глаз. Грызмук на мгновение ослеп, из глаз посыпались искры, он споткнулся, чуть не рухнул под ноги противникам, но удержался. Какое-то время отбивался, но два озлобленных орка не дали ему шанса. Один удар, второй, гном летит на землю. Рычащие громилы пинают его ногами не давая подняться. Тут бы ему пришел конец, но орков остановил требовательный окрик:
— Если прибьете гнома, повешу на вас его долг, и ноги вашей не будет у моих девочек, — матушка Бертая собственной персоной стояла перед ними, уперев руки в бока, взгляд не сулил клыкастым ничего хорошего. Ее суровый нрав был известен всему городу. Под тяжелым взглядом, орки потеряли запал, оставили в покое лежащего в луже Грызмука, бочком стали отходить в сторону ближайшего переулка.
— Забирайте, — скомандовала дама своим содержанкам, две девицы в легкомысленных нарядах, подхватили под руки мокрого гнома, потащили к двери в заведение, которое он так хотел сегодня посетить.
Грызмук очнулся утром, все тело ломит, в носу хлюпает, выглядит он как перезрелая слива, левый глаз заплыл, вокруг устроился смачный, лиловый фингал. Над гномом навис до боли знакомый, белый потолок.
— Красавец, ничего не скажешь, — у двери в ночном капоте стоит тучная фигура тетушки Бартаи. — Ты, милок, я вижу, оклемался? Только из уважения к твоим достоинствам ты все еще здесь, но я не сердобольная старушка с Липовой улицы, благотворительностью не занимаюсь, собирай свои потроха в кучу и выметайся отсюда. Кстати, с тебя еще две серебрушки за ночлег и перемазанное бельё.
***