— Назовите ваше имя.
Аврорец склонил голову.
— Диего Сирьяко, мастер-сержант, Первый аврорский флот.
— Бенедикт Соррелин, гвардия шпилеарха, — сказал кузен Гвен.
— Бенедикт Соррелин, — сказал Сирьяко, — даю вам слово.
— Запомните мое имя, — сказал Бенедикт.
И затем опустил наруч со странно спокойным выражением лица.
— Запомню, — сказал аврорец. Затем он повернулся к своему товарищу и сказал:
— Стреляй по моей команде.
Между тем, наруч Гвен был направлен не на вооруженных мужчин, а на кое-что другое.
— Вы не станете, — отрезала она неожиданно холодным тоном, всячески стараясь скопировать властный негодующий тон своей матери, который та использовала лишь по особым случаям. — Если кто-нибудь выстрелит или как-либо нам навредит. клянусь Богом на небесах, что разряжу наруч в вашу взрывчатку. Это не тот конец, на который я рассчитывала, но он будет быстрым, и если я умру, защищая Альбион от аврорских захватчиков, моя жизнь окажется потраченной не зря. Можете ли вы сказать то же самое, мистер Сирьяко? А ваши товарищи?
Настал момент полнейшей хрустальной тишины.
Затем Сирьяко тихо зашипел и рявкнул:
— Не стрелять.
Зубы Бенедикта блеснули в жесткой улыбке.
— В таком случае, сэр, возможно мне стоит предложить вам капитуляцию. Мои условия будут намного более щедрые, чем те, что вы предложили мне. Отпустите молодую леди, сложите оружие, и вы будете взяты в качестве военнопленных.
Сирьяко фыркнул.
— Чтобы ваши мастера пытками получили у нас информацию? Я предпочитаю взрыв, сэр.
— Тогда мы в тупике.
Сирьяко согласно пробурчал:
— Ваша правда. Но этот баланс неизбежно изменится. Кто-нибудь придет.
— Уверяю вас, сэр, — сказала Гвен, — я без зазрения совести взорву любое количество ваших товарищей, достаточно дурно воспитанных, чтобы нас прервать.
Рожденный воином посмотрел на нее с непроницаемым лицом.
— С другой стороны, мисс, если появятся ваши люди, это довольно сильно уменьшит вашу угрозу. Сколько ваших людей вы готовы убить вместе с нами?
— Даже вничью у меня преимущество, — сказала Гвен. — Пока я вас тут задерживаю, вам не удастся выполнить задание, которое вам дали. У вас невыигрышная комбинация.
Он оскалился.
— Пока нет. Как думаете, сколько времени пройдет, прежде чем ваши люди разберутся с этим беспорядком и пошлют вооруженные патрули по боковым тоннелям? Часы? День?
Он кивнул в сторону бессознательного тела Барнабаса Астора.
— Как долго продержится ваш раненый, прежде чем умереть? Я знаю, когда ожидать моих людей. И я знаю, что они будут вооружены. Меня совсем не удивит, если в следующий момент вас застрелят из глубины тоннеля ружейным выстрелом, прежде чем вы успеете осознать опасность. Время на моей стороне, мисс, не на вашей.
Гвен почувствовала холод внизу живота.
— Сдавайся, — грубо сказал Сирьяко. — Спаси, кого можешь.
Он посмотрел на Бенедикта.
— Уверен, ты понимаешь. Прикажи ей.
— Насколько мне известно, сэр, — извиняющимся тоном сказал Бенедикт, — никто никогда не мог приказать что-либо моей дорогой кузине. Вообще.
Лицо аврорца потемнело, и он снова повернулся к Гвен.
— Здесь победа для вас невозможна.
Она оскалилась.
— Пока, — сказала она с неким порочным удовлетворением. — Думаю, нам всем следует подождать и посмотреть.
Глава 14
Шпиль Альбиона, хаббл Монинг
Гримм ненавидел рукопашный бой.
На борту дирижабля сражение было приливной волной, бурей, силой природы. Да, люди умирали, и это было ужасно и преследовало его, но они умирали по власти сил настолько мощных, что с трудом можно было предположить участие человеческого фактора. Чаще всего никто никогда не видел лицо врага, только его корабль, висящий, как модель в небе, часто на вид вполне спокойный и красивый.
Конечно, это было иллюзией. Боль и смерть были реальностью. Но сражение на дирижабле являлось чем-то отдаленным. Независимым. Беспристрастным. Ты борешься с другим при помощи умения, сердец и разума своей команды, в то время как другой капитан делает то же самое. Ты видел, что враг сделал с твоим кораблем, но лишь изредка ты имеешь четкое, вселяющее ужас представление о том, что ты учинил над противником. Важнее всего, что хороший командир может принимать решения, которые защитят его команду и принесут им победу, корабль повинуется его воле, как единое огромное живое существо.
Рукопашный бой был совсем другим делом.
Кеттл вернулся с большей частью команды в считанные секунды, а мистер Джорнимэн уже готовился раздавать оружие и куртки с шелковой подкладкой. Куртки были старыми, шелк превосходил их по возрасту минимум на одно поколение и мог защитить только от ненаправленного удара слабой мощности, но это было лучшее из того, что Гримм смог найти для своих людей и уж точно лучше, чем полное отсутствие обмундирования.
— Мы готовы, капитан, — сказал Криди. Молодой здоровяк уже надел наручи и держался за меч. — Куда нам идти?
— Туда, где вы нужны, — ответил Гримм. — Разумеется…
Он сделал паузу, когда Кеттл подошел к нему, чтобы надеть на него портупею, к которой крепились ножны. Потребовалась сноровка, чтобы закрепить ремень на груди таким образом, чтобы перевязь не запуталась в нем, а правая здоровая рука могла свободно вытащить оружие из ножен.
— Капитан, — сказал Криди. — Что вы делаете?