Она подала руку Фолли.
— Можешь встать?
Фолли взялась за руку подруги и поднялась. На мгновение она покачнулась, но Бридждит удерживала ее до тех пор, пока коридор не перестал ненавистно кружиться.
— Роул, — спросила Бриджит. — Эти шелкопряды уже выросли?
— Они выросли ровно настолько, насколько должны были, — с удовлетворением ответил Роул.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Я не думаю, что они взрослые, — ответил Роул. — Истории моего народа говорят, что взрослые весом с двух-трех котов или больше.
— Молодняк, — сказала Бриджит, нахмурившись. — Разве могут такие маленькие шелкопряды сплести нити, подобные тем, что мы видели в дыре из потолка?
— Ох, — произнесла Фолли. — Ох, Бриджит умна. В ужасающем смысле. Нет, эти малыши не могли сделать подобного.
— Взрослые должны были отложить яйца и сплести нити, — сказала Бриджит. — Но… если для атаки остался только молодняк…?
Роул зарычал.
— Именно. Где же взрослые?
Сердце Фолли зашлось от паники.
— Ох, — выдохнула она, все ее инстинкты кричали о том, куда именно Враг направит свое смертоносное оружие. — Мастер.
Глава 36
Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, таверна "Черная Лошадь"
Было далеко за полночь, Гвен чувствовала себя отупевшей от усталости, а главный эфиромант Шпилеарха увлеченно возглавлял в баре очередную партию «Фермера Длинный Огурец», песню, в которой было столько возмутительных идей, о которых Гвен едва ли подозревала до этой ночи, с, казалось, бесконечным числом куплетов.
— Серьезно, Бенедикт, — пожаловалась она. — Я понятия не имею, где ты мог выучить такую глупую и вредоносную ерунду.
-… и снова там спрятала его! — спел Бенедикт, усмехаясь, прежде чем обратиться к кузине. — У Истербрука, конечно.
— Грубиян. У тебя, надеюсь, закончились куплеты?
Бенедикт глотнул из кружки и назидательно изрёк:
— У пехотинцев на дирижабле, есть обычай, писать дополнительные куплеты к своим любимым песням во время дежурства. Только лучшие…
— Имеешь ввиду, самые непристойные, — вмешалась Гвен.
Бенедикт склонил голову в подтверждения.
— Только лучшие сохранились, но даже так после нескольких веков воздухоплавания…
Гвен изогнула бровь.
— Ты намекаешь, что они будут продолжать это всю ночь, не так ли?
— Гораздо дольше, если не устанут, — сказал Бенедикт. Он прищурился на веселого, разрумянившегося эфироманта. — Однако, интересно, где их узнал Мастер Ферус.
— Я, конечно же, был пехотинцем! — рявкнул Ферус. Затем он и несколько клиентов таверны проорали в унисон, — Semper fortitudo!
Гвен вздохнула.
— Fortitudo, мисс Ланкастер, — сказал Мастер Ферус и плюхнулся со стола на стул с изяществом (или, по крайней мере, пьяным безрассудством) гораздо более молодого человека. — Старое, старое слово, даже по моим меркам. Вы знаете, что оно значит?
— Сила, — быстро сказала Гвен. — Сила навсегда.
— Ага, но что за сила? — спросил Ферус, перекрикивая рев очередного певца, затянувшего новый куплет.
В котором описывалось, как длинный огурец фермера провалился в грязную дыру, но Гвен не хотела ничего знать об этом.
— Сэр?
— Существует множество, монжество видов силы. Фортитудо кое-что совершенно особенное. — Он показал пальцем на бицепсы Бенедикта для демонстрации. — Не такая грубая сила, совсем нет. Это означает нечто большее — внутреннюю силу, силу цели, нравственное мужество. Сила бороться, когда кажется, поражение неизбежно. Сила продолжать верить, когда кажется, что никто не знает или всем плевать.
Он крутанул свою кружку и посмотрел на Гвен.
— И сила жертвовать собой, когда жертва на благо других, даже если вместо себя можно предложить кого-то другого. Особенно тогда.
Гвен коротко улыбнулась.
— Как, эм…
— Поверхностно и бесцельно? — быстро предположил мастер Ферус.
— Я собиралась сказать интересно, — укоризненно поправила Гвен.
— И это самое дипломатичное, что она может изобразить, — заметил Бенедикт.
Гвен пнула своего кузена под столом.
— Мастер Ферус, уже поздно.
— Действительно, — сказал эфиромант и прикрыл зевок одной рукой. — Возможно, пора рассмотреть вопрос о прекращении нашего расследования, пока мы не узнаем новостей от наших полевых агентов.
— Имеете в виду кота? — спросила Гвен.
— Совершенно верно. — Мастер Ферус внезапно всмотрелся в Бенедикта. — Послушайте, мой мальчик. Вас что-то заинтересовало?
Кошачьи глаза Бенедикта были сосредоточены дальнем конце бара, где хозяин таверны тихо переговаривался с полным решимости, вновь прибывшим мужчиной. Этот тип был довольно крупным и плотным человеком в зеленых авиационных крагах и кителе, отделанном густым серо-коричневым мехом какого-то существа с поверхности, заставляя его и без того массивные плечи выглядеть не-человечески широкими. На обшлагах были две широких нашивки командира дирижабля. Его квадратное лицо покраснело и разрумянилось, он ударил кулаком по барной стойке так сильно, что было слышно даже сквозь хор певцов.