Что отличало Вокулу от просто говорливых ораторов — он умел воплотить свои идеи в жизнь. Не сразу, месяцы спустя, но я увидел результаты. Сначала, не без помощи уличных сказителей и певцов Гвены, в городе стали внедрять идею, что караэнцы могут быть силой и сами по себе. И что Битва у Стен не была поражением, а была даже победой — ведь поле боя осталось за нами. А досадный мир был вынужденный, потому что караэнцам не хватило чуть-чуть сплоченности и умения.
По примеру Адель с её луком, в городе начали проводить соревнования по стрельбе из арбалетов. Победителям платили по двадцать сольдо — и уже очень скоро за стенами можно было легко встретить десятки людей тренирующихся в стрельбе из арбалетов. В разных районах города образовались «братства арбалетчиков». Леон проявил неожиданную изобретательность и смог найти лазейки в древних статутах. Они никак не регламентировали производство арбалетов и стеганой брони из ткани. А благодаря моему личному участию в нескольких собраниях — я не был избранным представителем, но мог выступать как в Серебряной палате, так и в Золотой, поскольку сражался и пешим и конным в Битве у Канала — я поднял вопрос о создании гильдии арбалетчиков. В Караэне для неё места не нашлось, но Арбалетную улицу стараниями города построили в городке рядом с Караэном. Фактически, это был пригород Караэна, но юридически, не совсем. Караэну удалось сманить два десятка арбалетных мастеров со всего Регентства, платя им больше, а главное, не ставя ограничение на производство. Некоторые уникумы, имея в распоряжение всего несколько подмастерьев, умудрялись выдавать каждые три месяца по два десятка арбалетов. Как я понял это для местных реалий было просто массовое производство.
Так же я настоял на создании «арсенала». На местном это звучало как «Оружейный амбар». Несмотря на сомнительное название, сама идея пришлась людям по душе. Одно дело покупать себе дорогое и ненужное для работы оружие самому, совсем другое — знать, что в случае войны, тебе выдадут хоть что-то. Это странным образом успокаивало людей. За полгода в арсенале удалось скопить полсотни копий, десяток щитов и шлемов, и почти две сотни окованных железом дубин. Несмотря на этот мало впечатляющий перечень, было понятно, что арсенал уже стал важной частью города. И будет продолжать развиваться.
Несмотря на то, что я слегка охладел к своим «чуханам», совсем внимания я уделять своему отряду не перестал. Моими заботами отряд оброс броней. Покупал везде, где мог. даже перехватил партию из тридцати комплектов, идущую из Королевства в Отвин. Это была тканевая броня, стеганые, многослойными «ватники». И такие же матерчатые шлемы. Выглядело это куда лучше, чем звучит. К тому же сами солдаты усиливали свою броню кожаными накладками, деревянными дощечками и, внезапно, старались чтобы она была моих цветов — белая и красная. Красили или нашивали ленты. Люди привыкли иметь отношение к некому сообществу и не могли воспринимать себя частью очень условного сообщества Караэна. Они хотели быть частью семьи Итвис. Я не мог им этого запретить.
«Чуханы» съели много времени, сил и просто еды. Кормил я их со своих владений, и они прожрали у Вокулы солидную такую дыру в запасах. Особенно учитывая, что я заставил своего казначея избавиться от почти четверти земель. Содержание почти трех сотен здоровенных прожорливых рож становилось все накладнее.
Мои сотники наконец втянулись в процесс и тоже стали участвовать. Правда мои идеи они перерабатывали в соответствии со своими представлениями о реальности. Например, я поделился с ними соображениями по по поводу гигиены. Я знал, что «Гигиена» это древнеримская богиня, но про это я точно в разговоре не упоминал. Только объяснил, что расстройство кишечника обычно происходит от грязных рук. В общем они и без меня это знали, в каждом доме Караэна были специальные травы на случай поноса или рвоты, и были правила о чистоте рук перед едой — их надлежало ополаскивать. Увы, в походных условиях все эти правила работали плохо. А бегать за каждым и заставлять мыть руки не представлялось возможным.
И Матль решил эту проблему по своему. Но изящно. Он сделал это ритуалом. Этот плотник уже постоянно носился с небольшой, грубой фигуркой Императора, которая якобы помогла ему в бою под стенами Караэна. И вот однажды он вынес деревянного Императора перед строем (ежедневные построения моя придумка, как оказалось это отлично тренирует сплоченность и привычку к подчинению приказам) и заявил, что ему был глас свыше. Глас свыше потребовал мыть руки перед едой. На самом деле там было немного сложнее — три раза в день надлежало коснуться статуи Императора, чтобы получить некую защиту и благословение. Но касаться статуи грязными руками, понятное дело, нельзя. Поэтому прямо тут же ставили лохань с кипяченой водой в которой плавали местные антибактериальные средства в виде травы. Иногда добавляли уксуса. Сначала требовалось помыть руки, потом коснуться статуи Императора, потом можно было идти есть.
Как ни странно, но ритуальные действия не вызвали ни у кого не то что возмущения, но даже вопросов. Хотя культ Императора для Караэна был не характерен. Я, после долгого размышления, решил оставить все как есть.
Правда, этот средневековый подход не всегда был мне по душе. Однажды я обнаружил, что все десятники в отряде — подмастерья или родственники моих сотников. Видимо потому, что на них выделялось дополнительная еда и я из своего кармана платил десятникам еще полсольда в месяц сверху.
Помня про ту воду, которую мне налил Вокула, я сдержался и ничего не сказал, не подумав. А подумав, отозвал Матля и Сундука в сторону. И выразил им свое искреннее восхищение их преданностью Караэну. Насладившись их недоумением, я пояснил — однажды, рано или поздно, «чуханы» окажутся в битве. И если наемники друг к другу снисходительны, то вот к городскому отряду они будут безжалостны. Понимание конкуренции у плотников было. Скорее всего, если парни проиграют битву, их не будут брать в плен, а всех перебьют. И уж десятников, так точно.
— И то, что вы поставили на эти должности своих сыновей и племянников, показывает вашу самоотверженность. Ведь вы готовы пожертвовать жизнью всей семьи ради Караэна! — закончил я свою мысль.
Я долго разглядывал их понурые лица. А потом все же решил оставить им лазейку.
— Все же я советую оставить хотя бы одного сына на хозяйстве. Чтобы он мог продолжить дело, когда вас убьют.
В следующий раз я, без удивления, обнаружил, что большая часть родственников сотники из отряда убрали.
Тем временем «чуханы» потихоньку тренировались. Каждый день они делали небольшой проход с оружием вдоль стен города. Километров на десять. Потом эту дистанцию удлинили. Во второй половине дня люди разбивались на пары и тренировались с деревяшками. Потом учились ходить строем. Не быстро, но и не так уж медленно, это сборище случайных людей превращалось в солдат. Не в «сольдат», от слово сольдо, а в тех служак, привыкших подчиняться приказам, к которым я привык. Оставалось научить их умирать по приказу. В конечном счете, это и есть работа солдата на войне.
Поэтому я начал отправлять их на задание. Благо, таких было всегда в достатке. Основная проекция силы Караэна потихоньку перешла в руки Фредерика. Но он часто брезговал проблемами крестьян. Частью это решало конное ополчение Дйева. Я так и не встретился с этим человеком. В основном, потому что Дйев не стеснялся говорить обо мне гадости в присутствии даже посторонних. А отца Магна он вообще ненавидел. Надо сказать, было за что. Я остерегался, что он назовет меня сыном свиньи в глаза при аристократии, и придется его убить. А Дйев пользовался удивительно сильной любовью как среди молодых всадников, так и среди крестьян и горожан. Причем заслуженно — во многом благодаря его активной деятельности Караэн очень быстро вышел из периода беззакония после нашествия сначала Гонората, а потом и Короля. Из крупных переделов собственности случился только Ченти, который забрали себе инсубры. Да в Орлином Гнезде вырезали правящую семью. Не без моей помощи. Так уж вышло, что Дйев смог сделать то, что хотел я, но сделал это лучше — у него постоянно был наготове летучий отряд в полсотни, а иногда и в сотню всадников, который немедленно и быстро выдвигался в любое место на расстоянии до трех дневных пеших переходов от Караэна. И решал возникшие проблемы — от разбойников и кровной вражды, до монстров и вампиров. Да, однажды птенчики Дйева — вокруг него в основном собирались младшие сыновья аристократов — смогли убить вампира. Подозреваю, это был слабенький вампир, но все же.
Но даже Дйев не мог быть везде. Как только я начал узнавать подробнее, я обнаружил, что мир вокруг Караэна даже опаснее, чем мне казалось. Стоило свернуть с людных торговых трактов или отойти подальше от стен родного городка, то вполне можно было увидеть новое и помереть.
Сначала мои «чуханы» сходили в однодневный поход на юг. Там моих арендаторов преследовала какая-то тварь, выбравшаяся из болота. Мы провели там неделю — со мной была Адель, так что несмотря на первый снег, мне это время запомнилось ярким и солнечным отпуском. Никакой твари не обнаружилось и мы вернулись. Я все равно был доволен — отличная тренировка для будущих походов. Потом был поход совсем рядом, на гоблинов. Я снова присоединился. Очень хотелось посмотреть на этих существ. Пока все встреченные мной разумные были людьми, отличаясь не больше, чем отличаются люди из разных частей света в моем мире. Однако гоблины, по смутным воспоминаниям Магна, явно были чем-то совершенно особенным. Разумеется, никаких гоблинов мы не нашли.
Как объяснили мне Матль с Сундуком, проблема с гоблинами в том, что им часто помогают крестьяне. Гоблины обычно не просто воруют куриц и брюкву из амбаров, как это рассказывают крестьяне, а честно все покупают. Ходят слухи, что у этих существ полно золота и они не знают ему цену. Поэтому арендаторы просто ждут, пока гоблины заберут свое, прячут полученное от гоблинов золото, а потом говорят владельцу земли, что их гоблины ограбили. Впрочем, бывает и так, что гоблины и в самом деле нападают на селение — и вот тогда шанс их застать резко повышается. Откуда гоблины появляются и куда деваются потом — вопрос интересный, но не принципиальный. В мире Матля и Сундука были и вполне обыденные мыши, которые точно так же самозарождались в прелой соломе по весне и исчезали в никуда зимой.
В третий раз был поход по дороге, до самого перевала Большой Забер, уже без меня. Это было простое патрулирование — купцы сообщили о попытках на них напасть. Я подозревал горцев. Следовало просто отпугнуть разбойников. Четвертый поход вообще ничего не предвещал — буквально по соседству, в паре километров от Военных Ворот, кто-то по ночам повадился ломиться в хлев стоящего у самого болота хутора. Хуторяне были перепуганы насмерть, но их история не заинтересовала ни Фредерика, ни Дйева. Я отправил своих. Традиционный местный хутор был одним большим укрепленным зданием, с полями вокруг. Придя на место, «чуханы» встали лагерем подальше, чтобы не спугнуть загадочного ночного гостя. И выставили засаду. Кто бы мог подумать, что в этот раз им улыбнется удача. Лучше бы не улыбнулась.
Когда они притащили бесформенную тушу, истыканную копьями, я не сразу опознал в ней огромную пиявку. Мой отряд потерял в этой схватке двух человек убитыми и одного тяжело раненым. Один упал лицом на свой дрын с шипами во время ночной суматохи и так страшно раскроил себе щеку, что стал похож на гротескного Джокера. Одного куснула пиявка. И он умер очень мучительно, заживо ферметируясь под действием пищеварительного сока чудовища. А второго застрелили из арбалета свои. Видимо, приняв его за пиявку в темноте.
Да, ходить чуханы в походы научились, но вот сноровки в бою им явно не хватало.
Они и сами это понимали — после того случая сразу сорок человек заявили, что хотят покинуть отряд. Я не стал их держать ещё три месяца, отпустив сразу. В отряде осталось чуть больше двух сотен человек. Зато теперь они оказались сносно вооружены. У половины стеганная броня, у полусотни копья и щиты, еще у двух десятков слабенькие, но арбалеты. У остальных двуручные дубины и цепы, обитые мягким железом и усаженные закаленными шипами. Оружие, которое мог сделать обычный местечковый кузнец.
Проблему с боевой эффективностью надо было как-то решать. И выход нашелся. Раз в неделю сотники уходили на побывку домой, отпускали и тех, кому было куда уйти. И в городе случилась драка. Кто-то из пивоваров насмехался над нашими парнями. Те полезли в драку и получили. Пострадали довольно серьезно но ничего такого, чего бы не могло исправить мое фирменное наложение рук. Матль проявил внезапную инициативу — пошел и забил пивоварам стрелку.
Мои «чуханы» против примерно пяти сотен пивоваров и тех, кто захотел к ним присоединиться, сошлись под стенами Караэна на следующее утро. Поскольку драка была не за что-то конкретное, а скорее спортивного интереса для, обе стороны использовали в ней деревянные дубины, хотя и были в боевых доспехах.
За побоищем наблюдала со стен и вокруг половина города. Я узнал слишком поздно. Когда я прискакал на место драки, все было кончено. Моих чуханов положили в снег, и ходили попинывали. Впрочем, раненых заботливо подняли и отнесли к лекарям пивоваров. К моему удивлению, обошлось без погибших. Не смотря на то, что снег местами был просто сплошняком красным, из безвозвратных потерь только пара десятков зубов. Мне пришлось приложиться к нескольким открытым переломам, все остальное обычные местные лекари взяли на себя.
Как ни странно, но после этого боя, отношение к «чуханам» в корне изменилось. Находясь в явном меньшинстве, они смогли дать бой. И довольно долго держались — всем было очевидно, что пивовары взяли числом. Больше того, в бою Матль и Сундук даже смогли совершить пару маневров — развернуть фланги в стороны, например. Это потрясло уже Фредерика. Наемник, подлый гад, разумеется обо всем знал, но даже не подумал меня предупредить.
— Это должно было случиться, — сказал он мне, в ответ на мой бешеный взгляд. — И вы, сеньор Магн, только бы все испортили.
На следующий день в лагерь чуханов пришли посланцы от батраков. И принесли вызов. Оговаривалось использование только тупого оружия, к тому же бурлаки обещали выставить ровно двести бойцов.
В Караэне, как я уже говорил, не было кинотеатров. Зато появился аналог футбола. Теперь, почти каждую неделю под стенами сходились команды. Традиционно по две сотни человек, часто хорошо одоспешенные. Появились флаги и болельщики, которые устраивали драки после «матчей». Я попытался подсуетиться и устроить букмекерскую контору, но таких умников в Караэне и без меня оказалось слишком много. Я не переставал удивляться тому, что несмотря на ожесточенность драк, все обходилось без погибших. Возможно, это оттого, что по негласным правилам, в бой не пускались те кто без шлема. Пожалуй это, и неиспользование заточенного оружия, было единственным правилом.
Как ни странно, но еженедельные побоища под стенами, пошли городу на пользу. Резко сократилось количество поножовщины на улицах, конкурирующие гильдии стали решать разногласия более цивилизованным способом.
Да и сами горожане стали… Сплоченее? Это подвело меня к следующей мысли. Караэн разбит на маленький, часто враждующие сообщества. Не было того, что бы их объединяло, кроме внешних угроз. А враг снаружи плох тем, что он не всегда есть. Следовало придумать что-то ещё. И тогда мне как раз попался на глаза Персиковый Сад.
Что может объединить людей больше, чем кровь, пролитая за общее дело? Только кровь пролитая за общую прибыль. Со вторым пока было туго. Как, впрочем, и всегда. А вот с первым в Караэне как раз было все хорошо. С этим можно было работать.