Я стою прямо позади Ана, но он меня упорно не замечает. Вернее, замечает, но ему не до меня. Он командует штурмом замка, который застрял на пути у его армии, как кость в прямой кишке. Долгобороды просачиваются по сторонам, обходя это неожиданное препятствие. В общем, процесс идёт… Но им больно и трудно.
Этот наскоро организованный штурм рассчитан больше на внезапность. Пример с выходкой Сперата и Лардо подарил ложную надежду, что удачное стечение обстоятельств повторится. На крохотной площади перед замковыми воротами кипит бой. Долгобороды, укрываясь за штурмовыми щитами, пытаются разжечь у ворот костёр. Эти конструкции, наспех сделанные из мебели, досок и балок из разобранных домов, можно назвать щитами лишь условно. Больше похоже на баррикады. Арбалетные болты то и дело находят в них путь. По замыслу осаждающих, от разведённого костра должно загореться дерево замковых ворот, и их можно будет легко разрушить.
Это сомнительная идея — я бы на месте обороняющихся уже начал закладывать ворота изнутри камнями. Да и створки наверняка будут поливать водой, и быстро они не сгорят.
Пока «штурмовая группа» возится у ворот, в них стреляют из арбалетов, кидают сверху камни и поливают пока только оскорблениями. В угловой башне, похоже, сидит огневик. Сквозь узкую бойницу то и дело вырывается крохотная, созданная из огня птичка. Закладывая лихие виражи, этот снаряд врезается в импровизированную защиту долгобородов, явно не добавляя им веселья. Я терпеливо жду. Когда раненых среди штурмующих стало слишком много, бородачи отступили. Куча хвороста, тряпок и мусора, наваленная ими у ворот замка, начинает медленно разгораться. И тут в своде сверху открывается потайное окошко, закрытое до этого деревянной пробкой, выкрашенной под камень. Окошко размером с ладонь, видимо, задумано как бойница для стрелка или стихийника. Но сейчас из него льется струя воды, и успешно заливает с таким трудом разожжённый костер, уничтожая все усилия долгобородов.
Ещё несколько отвлекающих атак предприняты одновременно с разных сторон на другом уровне. Попытки перекинуть с крыш близлежащих домов наспех сколоченные мостки легко отбиты. С тяжёлыми потерями со стороны штурмующих — много раненых, несколько убитых.
— Думаю, там не меньше четырёх всадников, — тихо говорит мне седобородый. «Всадники» — это рыцари, обладающие магией. Так их почему-то принято называть у долгобородов. — И не меньше тридцати вооружённых мужчин. Они уже сделали вылазку через потайной ход… Им повезло.
— Удержите город, если не возьмете замок? — тихо спросил я.
Седобородый долго думал. А потом решительно сказал:
— Возьмём!
Тем временем приносят ещё какие-то новости. Гонец в изрубленных кожаных доспехах и ранен — рука на перевязи, шлема нет. Он принес явно неприятные новости.
Ан скрипит зубами и бьёт в стену кулаком. Я расцениваю это, как сигнал себе к действию, и начинаю:
— Я могу взять замок. Сейчас. Сходу. Дай мне две сотни…
— Иди в отхожую штольню, и нырни, — крайне недипломатично огрызается Ан. Я сдерживаюсь, пережидаю его всплеск негодования, и спокойно продолжаю:
— Но у меня будет условие.
Это уже другое дело. Ан быстро переключается на конструктивный диалог, и оборачивается ко мне, сощурив глаза. Раз я выдвигаю условия, значит, я уверен, что у меня есть шансы на успех. В конечном итоге, искусство управлять состоит в том, чтобы пообещать людям желаемое, и заставить их делать необходимое. Внезапно в забаррикадированное окно влетает огненная птичка. Пролетает между деревянным столом и стеной впритирку, чиркнув по камню. Всех осыпает веер искр, а потом она вспыхивает и гаснет на острие моего меча. Я среагировал раньше остальных. Произошедшее заставило Ана удивлённо расширить глаза. Да, я очень быстр. У него ещё не было возможности узнать это. Он тут же поудобнее перехватывает боевую лопату, и сверлит меня пытливым взглядом.
— Я не отдам тебе замок, — наконец, говорит он. — Ченти должен стать твердыней Инсубров. Весь!
Я киваю. Это понятно. Это их выход к торговым путям. А замок — логичное требование для таких, как я. Замки и земли — как колонны, на которых покоится могущество Великих Семей. Не глядя, вкладываю меч в ножны, и говорю:
— Даже если вы захватите город, вам ещё предстоит его удержать…
— Через полгода эта скала станет неприступной, как… Как любая твердыня Инсубров! — перебивает меня Ан. Он, конечно, прав. Наверняка бородачи усилят стены, перестроят сам город, накопают под ним тоннелей… Вот только, если бы их твердыни были так уж неприступны, это они жили бы на равнине, а не люди. Осада, долгая, нудная — вот рецепт против неприступных стен. Ан это знает, и я это знаю, все это знают. Но он должен был это сказать. Просто ещё одна обязанность лидера, это постоянно повторять ложь, и этим не дать задушить надежду на успех.
— Когда вернусь в Караэн, и займу место, принадлежащее мне по праву, я узаконю этот захват, — говорю я.
Ан машинально тянется рукой, чтобы погладить бороду, но толстая перчатка скользит по стальной чешуе, закрывающей ему грудь.
— И тогда посягательство на Инсубров, и на Ченти, который будет их по праву, станет посягательством и на Караэн, — добавляю я.
Ан, наконец, говорит:
— Зачем тебе это?
— Я задумал большие перемены, которые многим не понравятся. Мне потребуются те, на кого можно опереться, — говорю я многозначительно.
— Нет! — практически без раздумий отвечает Ан. — Вы, люди — лживы и двуличны. Ваши слова переменчивы, как ветер. Ваша подлость тем страшнее, что вы часто сами верите в свою ложь. Я могу пообещать тебе только одну битву. Когда ты, или твой род, будешь нуждаться в помощи, клан Инсубров придёт на помощь. Но лишь единожды. И больше между нам не будет никаких…
— Если ты не веришь людям, то сделаем иначе, — перебил я его. — Я дам трём сотням из твоего народа право голоса. Вы будете выбирать судей и городской совет Караэна. Отвергать и утверждать законы. Принимать и отказывать в решениях города. Я хочу дать такие права каждому, кто бился у канала.
Замолкаю. Я только что пообещал долгобороду то, от чего он отказался. Долгие политические дрязги, подлость и предательство длиною в поколения. И компромисс, гарантированно отличающийся от того результата, который бы хотелось его клану. Жаль, что он не знает красивых слов «демократия», «свобода слова», и прочих. Так было бы легче его обмануть.
— Ты говоришь о Серебряной Книге? — выдает он неожиданную осведомленность. — О ней многие говорят… Вся долина. Пока ты обещаешь только послабления в торговле и поборах. Хотя люди надеются, что это только начало. Видимо, их надежды оправданы.
Ан снова погладил броню прикрывающую бороду, и выжидающе посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я не стал его разочаровывать, хотя превращение списка граждан, пользующихся определёнными послаблениями, в парламент я планировал провернуть сильно позже. Иногда нужно просто седлать волну, если она несёт тебя в нужную сторону. Я уверенно киваю, и веско говорю:
— Да. Но я смогу осуществить это, только если проживу достаточно долго. Замок, Ченти, и три сотни голосов в Караэне.
Ан глянул в сторону своих советников. Они что-то быстро показывают ему жестами, не переставая с подозрением коситься на меня. Конечно, они согласятся. Я обещаю им больше, чем временный союз. Даже шанс на то, чтобы стать хоть в чём-то частью чего-то такого большого и богатого, как Караэн, заслуживает почти любого риска. Похоже, они уже думали об этом, потому что Ан выдает явно заготовленные условия:
— Пяти сотням. И мы будем охранять тебя, Золотой Змей, до тех пор, пока ты держишь обещание. И мы не станем делать это бесплатно. Тебе придётся платить… — Ан стрельнул глазами на седобородого. Тот что-то показал на пальцах. — Три сольдо старателю и пять сольдо воину. В месяц. И бочонок пива в неделю на одну бороду. Это правильная цена. А теперь исполняй обещанное. Дай мне этот замок.
— Сначала дай мне две сотни своих воинов, — я не сдержал улыбки, отвечая. Цена была выше, чем у обычных наёмников. Зато и перекупить долгобородов будет намного труднее. — Ты же не думал, что я буду брать замок один?
Это Ана расстроило.
— Возьми сотню Текка, — сказал он после недолгой беседы жестами с остальными. — Раз он так спелся с твоим Лардо, пусть и дальше играет с людьми. И тех, кто захочет присоединиться сам. Больше не дам.
С долгобородами трудно торговаться. Со мной тоже. Поэтому я и не стал — слишком велика вероятность, что мы не договоримся.
Вскоре я стоял в большой комнате на верхнем этаже одного из домов, почти примыкавших к замку. С его крыши до замковых стен было метра четыре, не больше. И пару метров вверх. Действительно, можно было бы попробовать перекинуть штурмовые мостки. Для этого надо выбраться на крышу, которая была двускатной и довольно крутой. Долгобороды, как я успел убедиться, довольно ловко лазают по крутым склонам. Вот только красная черепица, которая покрывала крышу, была настоящим минным полем — так и норовила предательски выскользнуть из-под неосторожной ноги, и сбросить наступившего вниз, на узкую улочку. Поэтому этот вариант я даже не рассматривал.
За моей спиной столпилась сотня Текка, оказавшегося тем самым рыжебородым с устрашающей киркой. Он начал ругаться и оскорблять меня с того момента, как появился.
— Если ты думаешь, что я поведу своих парней на крышу, то у тебя дерьмо вместо мозгов! — выступал он, потрясая своей киркой. — Сам можешь лезть, куда захочешь, но я пойду только тогда, когда увижу надёжный путь!.. А распоряжение Ана мне так же важно, как говно на подошве!.. Ты меня слышишь, Змей⁈
— Слышу, слышу, — отмахнулся я. Текк привёл с собой всего около шестидесяти бородачей. Как я и предполагал, понятие «сотня» тут весьма условно. Меня сейчас больше занимали мои колдуны—волшебники. Эфест и Катамир всё это время колдовали у стены, ближней к замку. Со стороны и не скажешь, что делом заняты — просто сидели, уставившись в кирпичную стену. Только я видел, как вокруг них мерцает и переливается цветное марево магических потоков. Вот так же они сидели, когда определяли магию в вещах Ректора Фро. Рядом с ними стояла Гвена со своим мечом, и не подпускала любопытных, чтобы они не отвлекали чародеев. Наконец, Эфест вскочил с неожиданной для человека его лет бодростью, и вскинул посох, направив его в стену.
— У вас мало времени! Вперёд, бегите внутрь, сколько успеете! — крикнул Кантамир. Голос у него оказался глубокий и повелительный. Бородачи мгновенно перестали «гомонить» — то есть размахивать руками. Вслух тут говорил, точнее, бурчал, только Текк. Видимо, он и в самом деле привык иметь дело с людьми. Остальные обходились жестами.
Внезапно стена в том месте, куда указывал Эфест, разверзлась, раскрывшись, как бутон. Часть кирпичей сверху обрушилась, но большинство остались висеть, каким-то образом скреплённые с остальными. В проём была отчётливо видна стена замка, сложенная из куда более крупных и тяжёлых блоков. В первые секунды ничего не происходило, но вот, наконец, стена пошла трещинами, и камни выпрыгнули из неё, вызывая обвал. Грохот, пыль, и когда она немного рассеялась, мы увидели пролом в замковой стене, соединённый с проёмом в стене нашего дома каменным мостом из кирпичей и камней вперемешку.
— Чего встали? Вперёд!!! — заорал Кантамир своим командным голосом.
Первой отреагировала Гвена. С восторженным визгом она влетела в замок, в два прыжка преодолев созданный магией мост.
Текк, наконец, заткнулся, и занялся делом. Вернее, он перестал ругаться на людском, полностью перейдя на подгорный, не переставая отдавать приказы. Это было видно по слаженности действий бородачей. После небольшого замешательства, наиболее одоспешенные из них гуськом рванули в замок вслед за Гвеной. Остальные начали крушить, как мне сначала показалось, всё вокруг. Но на самом деле они выламывали из стен деревянные балки и наскоро перекидывали их между замком и домом, расширяя мостик, и одновременно мастеря над ним навес из принесенных с собой штурмовых щитов. Так как защитники замка быстро сориентировались, и почти сразу сверху на мост полетели камни и арбалетные болты.
Текк размахивал руками энергично и выразительно, как дирижёр-матерщинник. И ещё в процессе успевал дёргать меня за пояс, удерживая на месте. Я ведь попытался рвануться вслед за Гвеной. Вот только за всей этой вознёй я опять забыл о шлеме. А у Текка с этим было строго — я видел в его сотне воинов почти без доспехов, в одной только кирасе из деревянных плашек, но обязательно все были в шлемах. У многих, кстати, тоже деревянных. Но тем не менее.
Я поднакопил маны и, дождавшись, когда Гвена отбежит подальше, сжал в кулаке камень из ада, и пропустил через окружающих свой «энергетик».
Прошло пара минут, и Эфест обессиленно опустил посох Фро. Часть камней осыпалась, но к тому времени между замком и домом уже был сносный абордажный мост. Ну как сносный… В другой ситуации я бы по нему не пошёл. Но сейчас ситуация была та самая, когда на технику безопасности можно и подзабить.
Ко всему, наш мост обстреливали. Но пока арбалетные болты никого не задели серьёзно, да и огненная птичка прилетела всего одна — видно, «огненный» рыцарь уже растратил силы. Она взорвалась новогодней петардой под ногами бегущих в пролом бородачей, и пламя охватило одну из толстых балок. Находившийся рядом бородач сорвал с пояса объёмистую флягу с пивом и, под аккомпанемент возмущенных воплей окружающих, вылил содержимое на огонь. Пиво долгобородов густое, как кисель и, как только что выяснилось, неплохо тушит пламя.
Текк сдал меня на руки угрюмому хмырю с боевой лопатой, который, не стесняясь, встал передо мной и упёрся ладонью мне в грудь. А сам сотник ринулся за своими бородачами.
Немного подумав, я решил не рваться в пролом. Немного беспокоился за Гвену, но не сильно. Подозреваю, что её бесстрашие имеет веские основания. К тому же, мой боевой кураж прошёл. Я так был доволен обещанием Ана о поддержке, что уже хотел поскорее набрать себе пару сотен бородатых телохранителей, и вернуться в Караэн. У меня там важные дела…
Штурм Ченти, хоть и начался с нелепой, неожиданной, и оттого ещё более удивительной, удачи для долгобородов, дался им нелегко. Замок засветло взять не удалось. Пользуясь тем, что большинство его защитников были на стенах, воины Текка быстро прорвались к воротам, которые оказались не заложены — и открыли их изнутри. Ожидавшие снаружи долгобороды ворвались внутрь, но многие из защитников успели отступить в центральный донжон, и засели там. Штурмующих это задержало до тех пор, пока не пробили в стене донжона дыру. Ворвавшись туда, преодолевая отчаянное сопротивление защитников, шагая по трупам, они зачистили башню снизу доверху, потеряв не менее двух десятков ранеными, и нескольких убитыми. Но это кончилось уже глубокой ночью.
В остальных частях города тоже то и дело вспыхивали кровопролитные схватки. Позже, размышляя об этом штурме, я пришёл к выводу — решительным преимуществом, склонившим чашу весов на сторону армии Ана, был двукратный перевес в численности. В штурме участвовало никак не меньше четырех сотен бородачей. В Ченти, по видимому, всего было не больше полутора тысяч человек, вместе с теми, кто бежал за стены с окрестных земель. Из них половина дети и подростки — тут много рожали. Из оставшихся, за вычетом женщин, стариков, больных и калек, только около двух сотен были мужчины, способные сражаться. Чентийцы показали себя опасными и неожиданно решительными бойцами, практически поголовно хорошо вооружёнными. Но их оказалось слишком мало.
Большая часть горожан смогла сбежать. Попросту убегали через незахваченные городские ворота, а то и спускаясь со стен на верёвках. Долгобороды не препятствовали этому — они пришли сюда за камнями, а не за кровью. Это вполне в духе этого народа. И эта их сдержанность мне понравилась.
В городке всё ещё шли бои, когда мы, измученные и усталые, вернулись обратно в лагерь, на ферму. Кантамир нёс на руках Эфеста, который так и норовил потерять сознание — слишком перенапрягся. Бледный Сперат вынужден был опираться на меня при ходьбе, ноги у него дрожали. У Гвены платье и блуза были исполосованы так, как будто из неё гирлянды пытались сделать. В прорезях были видны многочисленные раны — к счастью, бескровные. Похоже, они её не особо беспокоили. Демоница вообще была в полном восторге. Она тащила замотанного кровавыми тряпками Лардо одной рукой, а второй размахивала здоровенным кувшином вина, найденного в замковом подвале. Её зловещий меч был привязан к спине. А ещё Гвена орала песни из репертуара наёмников, и предлагала выпить всем встречным. А нас буквально заставляла, уверяя, что это лучшее вино из тех, что делают в Регенстве. Я попробовал — отдающая бочкой кислятина!.. Впрочем, портить настроение демонице не стал, и согласился с её оценкой. В веселье Гвену поддержал только Лардо. У него плохо гнулась одна нога, рука была сломана и привязана к телу, и на роже был виден только один глаз и ухо — всё остальное забинтовано. Правда, пасть ему не догадались забинтовать — и он то пытался подпевать Гвене, то орал что-то из горского репертуара, сбиваясь на рассказы о своих героических подвигах. К счастью, в такие моменты Гвена тут же начинала лить ему в рот вино. В общем, в лагерь мы добрались, когда уже стемнело — и в разной степени опьянения. Даже Кантамир. Лардо, не дойдя десятка шагов до дверей нашего пристанища, упал и уснул. Гвена этого, кажется, и не заметила. В лагере, помимо немногочисленных долгобородов, оставшихся охранять его, находилось уже много раненых. Все они вели себя, примерно, как мы, разве что не так орали.
Войдя на ферму, я почувствовал запах еды, и только в этот момент понял, как голоден. Не сговариваясь, мы все вместе ломанулись на кухню. Там, среди горшочков и аппетитных ароматов шустрила Эглантайн. Стоя к нам спиной, не отвлекаясь от стряпни, она радостно нас приветствовала:
— Ну, где вы так долго!.. Я вышла из комнаты, а никого нет!.. И нет, и нет… Скучно! Я вам еды наготовила! Садитесь за стол, кушать будем! Пока волшебники, как дураки, на барахло пялятся, я делом занята была! Я вам такого наворожила!.. У меня в комнате горшочек стоит с ведьминским туманом!.. Завтра с утра выльем — и можно будет хоть целую армию под стены города провести! И это я ещё без… — в этот момент она, наконец, обернулась, и увидела нас. Её глаза изумлённо расширились.
— А что с вами случилось⁈ — с ужасом спросила она.
— Дыа… М-мы эта… Сперат, как всегда, сглупил, — пьяно шевеля языком, доложила Гвена. — Мы пшли его спас…сать, и Чнени… Чнети… город взяли, вощщем. В осноном, я.