День 4
Приятная эйфория мирного сонного плена быстро сменилась ужасным осознанием реальности — на сегодня он раб одной очень активной пионерки, которая не поленится пристроить его к любой, даже самой тяжёлой работе. Однако Олег не злился и даже не ворчал — ему просто было немного обидно за то, что эта «сделка с дьяволом» не принесла никаких плодов, впрочем, ничем хорошим такие сделки никогда не заканчивались…
Он открыл глаза и посмотрел на первый этаж своей кровати, где спал его личный Брут, но Лёхи там не было. При этом, оба Толика ещё нежились в постели и читали свежий номер журнала «Ровесник». Заметив краем глаза шевеление на соседней кровати, Высокий Толик, спавший наверху, сказал:
— Что-то ты рано сегодня… До официального подъема ещё час…
— Ещё час? — удивился Олег, — получается, если мы заснули в одиннадцать, то я спал… восемь часов?
— Ну да. Дневная норма. А почему это тебя так удивило?
— Просто… — он вспомнил свои бесконечные ночные попойки и беспокойные пять часов сна в пьяном угаре. Теперь всё это казалось ему диким, чуждым и далёким, — Не важно. Лучше скажите, где этот предатель? Испугался моей расправы и сбежал, поджав хвост?
— К нему, вроде, брат приехал. До обеда его освободили от дежурства…
— Что ещё за дежурство?
— А-а-а… мы уже и забыли, что ты всего четыре дня в лагере… Короче, наш отряд сегодня дежурит. Ну знаешь, расставить еду в столовой, подмести площадь, помочь где попросят.
— Час от часу не легче… Мало того, что у Али в рабстве, так ещё и лагерь заявил на меня свои права…
— Крепись, чего ещё могу сказать… Если ты уже встал, то советую пойти умыться, пока девчонок не набежало.
— Ага, но, думаю, это вряд ли мне поможет…
***
Перед линейкой вожатый собрал их в одну кучку на небольшую планёрку:
— Первый отряд, если вы вдруг забыли, то напоминаю — мы сегодня дежурим. И так, для начала давайте распределимся по парам, которые будут накрывать сегодня в столовой. Кто идёт на завтрак?
— Давайте как всегда мы с Леной, — сказала Аля.
Лена бросила короткий взгляд на Олега, будто хотела дать ему какой-то знак, но в итоге девушка утвердительно кивнула головой.
— Хорошо, — сказал вожатый, — обед? Толики?
— Да, — синхронно ответили они.
— Ладно, тогда полдником и сонником займутся Катя с Дашей, а на Олеге и Лёше будет ужин. Думаю к этому времени его брат уедет, и он освободится. Так, с этим вроде определились… Аля, к тебе уже подходил кто-нибудь с поручениями на сегодня?
— Ага, но Олег обещал мне вчера со всем помочь, — она мило подмигнула, но ему почему-то стало от этого не по себе.
— Окей, тогда все, кроме Али и Олега — после завтрака берём инвентарь и приводим площадь и тропинки в порядок. Толики, вам отдельное задание: надо расставить назад скамейки после вчерашней дискотеки. Так, вроде всё сказал… Аля и Лена — марш в столовую, а остальные — на линейку.
Все три дня Олегу не давали покоя флаги: если с двумя из них всё было более-менее понятно: флаг СССР и Эмблема лагеря, то вот третий, с большой цифрой, менялся каждый день. В его голове всё сложилось, лишь сегодня, когда подняли флаг с номером «1». Видимо он служил вечным напоминанием для взрослых, чтобы они знали, какой отряд сегодня не имеет никакого права отказать им в помощи.
Идя на завтрак Олег понял, что всё не так уж и плохо: даже если бы он не «продал свою душу» Але, то всё равно был бы занят большую часть сегодняшнего дня. Да и перспектива немного поработать на благо их маленького общества вызывало у него внутри приятное чувство значимости, которое он редко когда испытывал до этого… «Ха, и в кого меня превратил этот коммунизм в миниатюре?», — шепнул он себе под нос, усаживаясь за стол.
— И так, Олежа, у меня на тебя большие планы, — набросилась на него Аля, — Во-первых, начальник лагеря попросил притащить в свой кабинет новую столешницу, который он купил во время своей последней поездки в город. Ещё о помощи просила Анна Николаевна, это наша библиотекарша, если ты не знал. Малышня вчера разворотила всю нашу коллекцию «Юного Техника», а у бедной женщины и без этого дел по горло. Надо разобрать все журналы по номерам и сложить их на законное место.
— Надеюсь это всё? — с каждой новой просьбой активной пионерки Олега всё сильнее и сильнее прижимало к столу.
— Нет. Ещё Степан Борисович просил найти для него, цитирую: «Какого-нибудь бойкого пионера с сильными руками». Вечером, когда спадет жара, малышня пойдёт на пляж, и ему надо проверить буйки, а для этого нужен хороший гребец. Подойди к нему после полдника. Думаю этих трёх дел тебе хватит за глаза…
— Ну и ну, Алечка, — сказала Даша, — загрузила же ты его.
— Он прекрасно знал на что идёт…
— Ты права, — сказал Олег, допивая своё какао, — Аль, скажи, тебя такими поручениями каждый день мучают?
— Да по разному всегда…
— И ты всегда соглашаешься, даже если тебе очень тяжело?
— А как я могу отказать, если кто-то во мне нуждается? Тем более я же не всё сама делаю, те же Толики, например, всегда помогут, когда нужно таскать что-то тяжёлое.
— Ты, конечно, молодец, что всегда приходишь людям на помощь, — Олег сложил пустые тарелки и встал, — но иногда нужно уметь сказать людям «нет», а то рано или поздно они сядут тебе на шею… — он сделал паузу и с грустью добавил, — по своему опыту знаю… Ладно, дела не ждут! Пожелайте мне удачи! Надеюсь я не умру!
— Смотри аккуратнее, — сказала Катя, — пока дети будут на пляже, мы будем смотреть кино! Постарайся выжить, чтобы нам не скучно было.
В ответ Олег, под звонкий смех девочек, сделал серьёзное лицо, покрыл свою голову левой рукой, а правой отдал честь. Когда он уже почти вышел из столовой, Аля вдруг сорвалась с места и побежала вслед за ним, крича:
— Стой! Куда пошёл с таким важным видом?! Ты ведь даже не знаешь, куда идти! Лена, будь добра, убери мои тарелки.
***
— А-га, — протянул Олег, почёсывая затылок, — я правильно тебя понял? Мне надо одному перетащить эту фигню… нет, вернее будет сказать эту ОГРОМНУЮ ДСП плиту, на второй этаж в кабинет начальника лагеря?
— Да.
— И никто из нашего отряда мне не поможет?
— Да. Все мальчики заняты своими делами.
Он с широко раскрытыми глазами смотрел на тёмно-коричневую ДСПшную столешницу, не меньше четырёх метров в длину. За такими столами начальство обычно собираются на деловые совещания, чтобы обсудить насущные вопросы.
— Слушай, Аля. Я надеюсь, ты понимаешь, что в одиночку я здесь только спину сорву…
— Понимаю, но я не всемогущая… Второй и третий отряд, под шефством физрука, сейчас играют в футбол. Может малышня согласится тебе помочь? Ладно, постарайся управиться до обеда, а я пойду по своим делам.
— Чего? Ты так просто меня бросишь?
— Да. Хоть Леопольд и кактус, но ему тоже иногда надо пить. Извини.
Немного покрутившись вокруг столешницы, и поняв, что в одиночку её поднять невозможно, Олег вышел из главного корпуса в тёплое июньское утро и плетущемся шагом взял курс в сторону футбольного поля.
Там, галдя и крича друг на друга, гоняли мяч две команды мальчиков, а физрук, в своей фирменной красной майке, пытался хоть как-то судить этот матч, напоминавший скорее хаос. Увидев приближающегося Олега, он облегченно выдохнул и остановил игру на пять минут.
— Доброе утро, пионер!
— Здравствуйте, Степан Борисович. Я к вам по делу. Вы, наверное, в курсе про новый стол нача… — Олег вовремя вспомнил, в каком времени находится и исправился, — товарища начальника лагеря?
— А как же не в курсе… Все части этого столика я кое-как перетащил в его кабинет, а вот поднять на второй этаж столешницу не под силу даже мне.
— Вот, я как раз иду к вам по этому поводу. В нашем отряде мало пацанов, да и те заняты. Не могли бы вы отрядить мне с десяток парней со второго и третьего отряда? Одному мне эту плиту даже не сдвинуть.
— Эй, пионеры! — крикнул он пацанам, — матч завершён досрочно технической ничьёй. Сейчас мы проверим, как хорошо вы позавтракали. Шагом марш в главный корпус! Лагерь нуждается в вашей помощи.
На лицах ребят тут же показалось разочарование и… ненависть к Олегу, за то, что он пришёл с таким наглым видом и бесцеремонно прервал их матч. Ему стало не по себе от вида двадцати двенадцати-четырнадцати летних парней, которые глядели на него исподлобья. Он сглотнул и сказал:
— Ну… до обеда ещё много времени… — Олег почему-то вспомнил свой первый день в лагере и волейбольный матч. Возможно, с помощью похожего подхода у него получится переманить детей на свою сторону, — а ещё, мне вполне хватит и десять человек. Давайте так, я предлагаю спор — сыграем в футбол. Третий отряд со мной, так как они младше, против второго отряда. Проигравшие идут тащить столешницу на второй этаж. Степан Борисович, вы согласны?
— Почему бы и нет? Только давайте не затягивать — победит тот, кто первый забьёт пять голов.
Ребята тут же повеселели и посвежели. Олег был в пионерской форме, но это было не важно, так как на его ногах были удобные кеды. Он быстро прогнал в своей голове всё, чему научился за время своих старых тренировок, и встал на позицию центрального нападающего.
Матч начался, и с первых секунд Олег понял, что при желании может загнать все пять мячей в ворота соперников за пару минут: его противники сбились в одну кучу и отказывались играть в команде. Он же, взяв на себя роль капитана, приказал своей команде рассредоточится и, вместо того, чтобы бегать за мячом всем скопом, велел пасовать его друг другу. Получилось далеко не сразу — время от времени особо горячие головы срывались со своих позиций и бежали через всё поле к мячу, но уже через три минуты тот оказался в воротах второго отряда, причём Олег не имел к этому голу никакого отношения. Он решил не забивать самостоятельно, чтобы к нему не возникло лишних вопросов, и выступал скорее в роли играющего тренера. С помощью его советов и пассивной помощи, третьему отряду удалось победить через двадцать минут с счетом 5:3.
Большинство детей играют в различные игры не ради процесса, а для того, чтобы победить. После решающего гола третий отряд ещё пять минут прыгал от радости, в то время как весь второй в полном составе подлетел к физруку, отчаянно жестикулируя руками. Они пытались доказать, что матч был не честным, однако Степан Борисович довольно быстро и доходчиво объяснил, что ребята проиграли не из-за Олега, а из-за отсутствия слаженной игры между собой.
Физрук построил проигравших парами и дружным строем повёл их в главный корпус. Только в этот момент, когда Олегу наконец-то удалось отдышаться и оглядеться, он заметил Лену, которая подметала ближайшую каменную дорожку большим веником и с улыбкой смотрела на него.
С помощью могучего Степана Борисовича и десяти бойких «бойцов» затащить столешницу на второй этаж оказалось проще простого. Стол был уже практически собран и не хватало только её. Довольный и с чувством хоть и частично, но выполненного долга, Олег отправился на обед, разминая свои уставшие руки и ноги.
***
Следующей на очереди была библиотека, и тут к нему пришла неожиданная подмога: Лена оказалась свободной и предложила ему свою помощь.
— Это ты классно придумал с футболом, — сказала она по пути, — неплохой ход, чтобы мелкие тебе помогли и попутно начали уважать.
— Это я у ваших парней подсмотрел. Вы ведь похожим образом заставили нас сыграть с вами в волейбол.
— По моему это два разных случая…
— Я бы так не сказал. Именно после волейбола я перестал смотреть на вас, как на… Думаю ты поняла.
— Ага. Не скучаешь по своим дружкам?
— Ни капли. С каждым днём в этом лагере я всё сильнее убеждаюсь в том, что они… как это правильно сказать?
— Тунеядцы и хулиганы. Собственно, нам сюда. Ты ведь здесь ещё не был?
Олег помотал головой и посмотрел на длинный одноэтажный дом, который пополам делили между собой медпункт и библиотека.
Почти всё свободное место в этом маленьком храме знаний занимали семь красных стеллажей с книгами, а его жалкие остатки были отведены под стол заведующей и картотеку. Со стен на них смотрели всё те же агитационные плакаты, призывающие пионеров беречь книги и прилежно учиться. За четыре дня, что Олег провёл в лагере, у него уже успело выработаться то самое умение, которым обладал каждый гражданин позднего Советского Союза — не замечать и проходить мимо кричащей пропаганды из каждого угла.
Сами книги же были в основном из трёх «категорий»: литература по школьной программе, настоящие «кирпичи» по Марксизму-Ленинизму и последние выпуски современных молодёжных журналов, а также отдельный стеллаж был отведен под тридцать томов Большой Советской Энциклопедии.
— Добрый день, ребята, — сказала библиотекарша, молодая женщина лет тридцати, — Лена, пришла взять ещё книжек? А ты, я так понимаю, тот самый новенький, про которого гудит весь лагерь? Меня зовут Анна Николаевна и я заведую местной библиотекой.
— А я Олег, очень приятно. Аля сказала, что вам нужна помощь с Юным Техником, вот мы и пришли на подмогу.
— Ой, как хорошо, — обрадовалась она, доставая из-под своего стола огромную картонную коробку, которая полностью скрыла за собой эту невысокую женщину, — у меня ведь совсем нет времени с этим возиться. Вот, тут все выпуски, что у нас есть — с января восемьдесят второго, по май восемьдесят девятого. Стоило мне вчера на секунду отвернуться, и третий отряд разворотил все журналы в поисках картинки «робота в человеческий рост». Всё это надо разобрать по датам и разложить на том стеллаже, — библиотекарша показала на две пустые нижние полки, — справитесь?
— Конечно, — ответил Олег, поднимая коробку, — ух ты, тяжёлая.
— Тяжелее, чем столешница? — улыбнувшись, спросила Лена.
— Столешницу я хотя бы не один тащил… Ладно, пойдём поближе к стеллажу.
— Предлагаю сделать так, — сказала она, усаживаясь на пол рядом с коробкой — ты ищешь журналы за определенный год, а я сортирую их по месяцам и ставлю на стеллаж.
— Как скажешь.
Олег взял первый попавшийся под руку выпуск, датированный февралем восемьдесят третьего и открыл его на случайной странице. Первое, что попалось ему на глаза — броский заголовок «Мышеловка для «Тигров» и подробное устройство противотанковой мины на следующей странице.
— Если мы будем смотреть каждый журнал, то до ночи точно не управимся, — глядя на его заинтересованное лицо сказала Лена, — а я ещё кино хотела посмотреть.
— Кстати да, — ответил Олег, закрыв журнал, — что за фильм то хоть?
— Вообще, по программе партии, нам должны показывать только наши, советские фильмы и мультфильмы, но, по секрету, — она перешла на шёпот, — Егор Николаевич договорился с братом Лёши, чтобы тот привёз нам один Американский фильм! Когда все уйдут на речку, то он включит нам его на большом экране!
— Круто! А я уже думал, что придётся храпеть под Ивана Васильевича.
— Ты что, правда спишь в кино? Как так можно, когда на экране происходит столько всего нового и интересного!
— Да нет, я вообще всё кино недолюбливаю, а уж «Советскую Классику» тем более. Лучше скажи, что за фильм то будет?
— Сама не знаю, надо у Лёши спросить, как он вернётся. Вроде какая-то фантастика, а из неё я читала только Стругацких и Азимова. Кстати, советую. Думаю тебе очень понравится.
— Разве по моему виду можно сказать, что я плотно увлекаюсь чтением?
— Знаешь, мы с тобой уже не раз убедились, что внешность бывает обманчива. Толики вот тоже не выглядят как интеллектуалы, а оба учатся на пятёрки и могут наизусть цитировать Стругацких.
— Серьёзно?
— Да, а ты думал, что такая дружба между ними возникла на пустом месте? Когда они узнали, что я тоже читала Страну Багровых Туч и Трудно Быть Богом, то не могли отстать от меня три дня, постоянно спрашивая моё мнение по каждой главе.
— И правда — с виду и не скажешь…
Диалог подошёл к своему логическому завершению и между ними повисло молчание. Олег старательно доставал из коробки журналы уже за восемьдесят шестой, периодически заглядывая в них и удивляясь содержимому, а Лена бережно ставила каждый выпуск на металлическую полку стеллажа. У неё внутри, ещё со времён завтрака, зрел один вопрос, решимость задать который появилась только сейчас.
— Олег, слушай, ты опять меня заинтересовал… На завтраке ты сказал Але, что по своему опыту знаешь, каково это не уметь сказать «нет». У тебя тогда был такой вид, что я тогда буквально почувствовала всю твою внутреннюю боль…
— Лена, Лена… — он посмотрел на белый потолок и гудящую люминесцентную лампу, — скажи, почему ты так сильно беспокоишься за меня? Чем я заслужил такое внимание с твоей стороны?
— Просто… — она перешла на шёпот, хотя их и так никто не слышал, — мы ведь пионеры… Мы должны заботиться друг о друге… Если тебе не нравится, что я лезу к тебе со своими вопросами, то просто скажи, и я отстану.
— Пионеры, значит… Знаешь, даже Аля не беспокоится обо мне так сильно, как ты. Может быть истинная причина совсем в другом?
— Не знаю… Наверное из всех только я одна поняла, какой ты человек на самом деле. Ещё в первый день, когда я вместе с Катей увидела твою татуировку, мне всё стало ясно… Позволь перефразировать свой вопрос: твои сегодняшние слова Але как-то связаны с пустотой внутри тебя?
— Лена, до чего же ты проницательная… Да, ты права. На одной из попоек я познакомился с… девицей. Между нами началась «романтика» — это я так называю постоянные выносы мозгов друг другу. Каждый пытался перетянуть одеяло на себя и заставить другого повиноваться и слушаться, а вместе нас держало лишь банальное желание… физической близости. Это был худший год в моей жизни, и я набил себе на руке живое напоминание о нем, чтобы такого больше никогда не повторилось.
— Это всё из-за того, что ты пытался заткнуть пустоту в своей душе всем, что только попадётся по под руку…
— Да, ты права… Я пытался избавиться от этой дыры всеми возможными способами, но только теперь я могу сказать с полной уверенностью, что, благодаря тебе, её больше нет.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Как бы тебе этого не хотелось, смена, а за ней и лето, закончатся и тогда наступит бесконечная зима…
— Думаю ты неправильно меня поняла, — он посмотрел прямо в её бездонные карие глаза и сказал с лёгким придыханием, — именно ты стала тем, что уничтожило эту пустоту…
— Олег… что ты… — её щёки вдруг начали краснеть.
— О! Молодцы, быстро управились! — к ним подошла библиотекарша, которая забрала пустую коробку, — спасибо вам за помощь.
Они были настолько поглощены этим душевным разговором, что даже не заметили, как расставили все журналы в нужном порядке.
— Извини, мне нужно отойти, — странным тоном сказала Лена, буквально выбегая из библиотеки и оставляя Олега в недоумении размышлять над всем этим.
***
На полдник Лена так и не пришла — девочки сказали, что она вдруг прибежала к ним в комнату, взяла свой блокнот и начала туда что-то записывать, не обращая внимания на их расспросы. Олега всё это не на шутку напугало: всё время до ужина, плавая по реке с физруком, он раз за разом прогонял сцену в библиотеке у себя в голове. С каждым часом он лишь сильнее убеждался в том, что ему не стоило так резко вываливать на пионерку свои чувства, а когда настало время идти накрывать на стол, то Олег принял твёрдое решение поговорить с ней и расставить все точки над ё.
В столовой, впервые за весь день, он встретил Лёху, буквально сияющего от счастья.
— Вернулся, блудный сын, — они пожали друг другу руки, — пока ты там гулял со своим братом мы тут вкалывали как ненормальные. Я уже своих рук не чувствую.
— Ага, — отстранённо ответил он, оглядываясь по сторонам, — слушай, Олег, можешь подсобить?
— Ты ведь в курсе, что я этим уже весь день занимаюсь?
— Ну ещё один разок для друга. Пожалуйста!
— Ха, только из-за того, что ты попросил меня с уважением. В чем дело?
— Будь добор, накрой на ужин один. Там магнитофон сломался, и меня просили починить… Обещаю, что в долгу не останусь, и ты не пожалеешь о том, что помог.
— Ой не нравится мне всё это… Сначала какая-то американская фантастика от твоего брата, а затем сломанный магнитофон. Ладно, иди, мне не привыкать.
— Спасибо тебе большое! — Лёха буквально вылетел из столовой, оставив его один на один с почти сотней порций ужина.
Олег чудом успел разложить всё по местам до прихода голодных пионеров. Уставшие после тяжёлого дня, ребята из первого отряда безуспешно пытались расспросить Лёшу о фильме, но тот лишь многозначительно улыбался, и отвечал на все многочисленные вопросы одной фразой: «Вам понравится». Молчали лишь Лена с Олегом: они полностью погрузились в еду и изредка поглядывали друг на друга, будто незнакомые парень с девушкой в метро.
Он пытался найти хороший момент, чтобы поговорить с ней один на один, но на протяжении всего ужина и дороги в кинозал её подруги не отлипали от подозрительно молчаливой пионерки. Благо в самом зале ей удалось незаметно отколоться от остальных и сесть на заднем ряду кресел. Пока все взгляды были прикованы к Лёхе который медленной и торжественной походкой выходил на сцену, Олег незаметно подошёл к Лене.
— Ты не против, если я присяду? — спросил он.
— Садись, — она попыталась улыбнутся, но в этой улыбке было что-то не то.
Тем временем, под бурные аплодисменты и свист Кати, Лёша поклонился и сказал, встав в позу Гамлета, читающего свой монолог:
— И так, я представляю вашему вниманию киноленту, которая покорила все кинотеатры США. Эту плёнку мой достопочтенный брат доставил нам прямиком из Москвы, где её крутили на закрытых вечеринках. Надеюсь вы умеете читать, потому-что у фильма нет русской озвучки, а все диалоги переведены маленьким текстом внизу экрана. И так, прошу любить и жаловать: «Назад в Будущее»! Егор Николаевич, запускайте!
Проектор зажегся и начался тот самый фильм, который взорвал всем мозг в восьмидесятые и стал настоящей классикой в двадцать первом веке. Олег решился на разговор с Леной, пока кино окончательно не увлекло своим сюжетом вечно стремящуюся ко всему новому девушку.
— Знаешь, наверное там, в библиотеке, мне не стоило говорить всё напрямую… Просто я не умею ходить вокруг да около, да и наш разговор разжёг внутри меня какой-то огонёк, вот я и…
— Олег, — она взяла его за руку. В тёмном зале он не заметил, да и не мог заметить, её глаза, полные отчаянья и маленькую слезу на правой щеке — давай просто помолчим и посмотрим фильм…
***
После грандиозного показа, сорвавшего целую бурю аплодисментов после титров, весь первый отряд, кроме вожатого, который ушёл по своим делам, собрался в комнате мальчиков и обсуждал увиденное.
— … это же надо такое придумать! — восхищалась Даша, — я раньше думала, что машины времени стоят на месте, и ты просто заходишь в неё, нажимаешь кнопочку и летишь в прошлое. В этом фильме же всё сложнее — сначала надо разогнаться и при этом никуда не врезаться.
— Лёх, а ты бы смог собрать такую? — спросила Катя, — возьмём «Копейку» начальника лагеря, привинтим туда машину времени и…
— Да брось ты, — ответил он, — копейка развалится, пока будет разгонятся до такой скорости.
— Да там же всего 88 километров в час.
— Не километров, а миль, — с улыбкой вставила Лена. От её недавней грусти не осталось и следа — за время фильма девушка смогла привела свои мысли в порядок, и, выходя из зала, пионерка буквально светилась от счастья, бросая радостный взгляд на Олега через каждую минуту, — мили и километры — это две разные вещи.
— И сколько тогда будет 88 миль в километрах?
— Давай посчитаем. Аля, помоги, у тебя с этим лучше, в одной миле тысяча шестьсот метров, но для удобства давайте округлим до полутора километров…
— Тогда получается, — с жаром включилась Аля, — восемьдесят восемь сложить с сорока четырьмя… 132 километра в час… а если ещё взять те сто метров на милю, которые мы откинули до этого, то выйдет чуть меньше ста сорока одного километра в час. Думаю Лёша прав — копейка начальника лагеря развалится где-то на ста тридцати…
— Эх… — разочаровалась Даша, — жаль, что нам так и не показали будущее…
— Откуда ты знаешь? — сказал Олег, — может быть они вторую часть снимут.
— Буду надеется на это, хотя у нас её всё равно не покажут. Вы даже не представляете, как мне хочется узнать, что будет там — в новом тысячелетии. В двухтысячном году мне будет… двадцать семь лет. Наверное у меня уже будет ребёночек, а может быть даже два. А вот ты, Лена, как думаешь, кем будешь в двухтысячном? Наверное какой-нибудь начальницей, ты ведь знаешь очень много всего. Может быть даже в «Что? Где? Когда?» участвовать будешь…
— Наверное… — она повернулась к окну то ли для того, чтобы посмотреть на только что опустившуюся тёплую июньскую ночь, то ли для того, чтобы скрыть от всех свои истинные эмоции.
— А ты, Лёш, — продолжала Даша, — наверняка будешь каким-нибудь изобретателем, который постоит гигантского робота. Толики обязательно останутся лучшими друзьями после лагеря и будут вместе работать инженерами на каком-нибудь заводе. Аля с головой уйдёт в дела партии, Катя станет музыкантом или журналисткой — уж очень интересные она иногда рассказывает историей, а вот Олег… хоть я знаю тебя гораздо меньше остальных, но ты почему-то видишься мне военным — у тебя очень подходящий для этого характер…
— Давайте не будем заглядывать в будущее настолько далеко… — Олег вспомнил те грандиозные перемены и потрясения, на пороге которых сейчас стояла страна, — будь что будет…
— Да, ты прав… — Даша опустила голову, — просто я зарядилась фантастикой по полной и теперь мне хочется фантазировать и фантазировать без остановки.
— Кстати, этот фильм далеко не единственный подарок брата, — к всеобщему удивлению, Лёха полез в шкаф и достал оттуда лагерный магнитофон.
— Лёша! Откуда он у тебя! — встрепенулась Аля, чуя неладное.
— Алевтина, прошу не беспокоиться. Данный магнитофон получен абсолютно законным способом.
— И как же?
— Сегодня вечером он по «счастливому совпадению» сломался, и мне разрешили забрать его сюда, чтобы я мог починить его в спокойном обстановке. Собственно, сейчас он уже работает, но придут за ним только утром.
Он поставил магнитофон посреди комнаты и достал из своего кармана черную кассету.
— Не хочу хвастаться, — с пафосным видом сказал Лёша, — но мой брат работает с группой Кино и лично знает самого Виктора Цоя. Это — его новый альбом «Звезда по имени Солнце», который выйдет только в августе! Но мы можем послушать его прямо сейчас.
Он включил магнитофон, настроил громкость так, чтобы она не зашкаливала, но при этом всем в комнате было хорошо слышно, и вставил кассету стороной А. Как только вступили ударные и заиграла «Песня без Слов», все тут же затихли и не произнесли ни единого слова на протяжении сорока одной минуты, что играл альбом, а после этого ещё пару часов пели его самые знаменитые песни под Катину гитару.