Аукционы проводили в старом актовом зале школы дважды в день: один в шесть утра, другой в шесть вечера. Я выбирала время, согласно своего графика, но почти никогда не бывала на двух в один день. Два в день посещали те, кто скупал все, и безумцы, но я сегодня подходила под второе, потому что была тут, и я уже видела, что все пройдет плохо.
В комнате была толпа. Все серьезные Уборщики были тут, включая ДеСантоса, а это было плохо, потому что я думала, что он был еще на отдыхе. ДеСантос был нынешним королем Уборщиков. У него была команда из десяти человек и сеть магазинов секонд-хенда, где они продавали то, что добыли. Он обычно брался за крупные дела: заброшенные склады, закрытые магазины, места, куда стоило послать грузовик, полный людей. Наши интересы редко пересекались, но не важно. Я не любила идти против ДеСантоса, потому что он был состязанием. Мне не нравилось быть на аукционе с ним, потому что ДеСантос был прирожденным троллем, любил заставлять людей повышать ставки. Если он думал, что ты хотел заполучить лот, он делал ставку против тебя, чтобы повеселиться, глядя на твои нервы.
К счастью, он был отвлечен этой ночью, сидел в первом ряду, махал двумя ладонями в интерфейсе дополненной реальности, который я не видела, словно управлял невидимым оркестром. Я села прямо за ним, надеясь, что он меня не увидит и решит напасть на другого. Я поправляла очки на голове, чтобы лучшая камера Сибил была направлена на сцену, когда кто-то сел на раскладной стул рядом с моим.
Я повернула голову и застыла, желудок сжался. Просто отлично. В ночь, когда мне нужно было выиграть что-то сносное, Никола Кос сел рядом со мной.
Кроме издевок ДеСантоса, Ник был моим самым большим конкурентом на аукционах. Он был соло-оператором, как я, и мы занимались схожей работой: небольшие квартиры, которые могли убрать для хорошего дохода и за короткое время. В отличие от меня, у Ника не было пяти месяцев неудач, так что, если мы столкнемся на аукционе этой ночью, он победит. Но, хоть я не любила его присутствие на деловом уровне, я отодвигалась из желания уберечь себя.
После трех с половиной лет в СЗД я привыкла к страшным людям, но Ник был особенно грозным. Было сложно сказать, почему. Он не был высоким или крупным, особенно, по сравнению с некоторыми другими Уборщиками, которые переборщили с механическими частями тела и не могли сидеть на складных стульях, не раздавливая их. Но, хоть он не был с заметными модификациями или оружием, что-то в Нике заставляло меня напрячься. Может, то, что его серые глаза постоянно скользили взглядом, оценивали каждого человека, словно он ожидал, что на него вот-вот нападут. Или то, что он всегда сидел на крае стула с руками в карманах черной кожаной куртки, хотя тут было жарко.
Хотя я не могла тут умничать, ведь все еще была в зачарованном пончо и потела, как губка, из-за этого. Но я лучше потеряю сознание от обезвоживания, чем сниму защиту рядом с Ником Косом. Он ничего мне не делал, кроме квартир, которые выиграл у меня, но я жила среди хищников достаточно долго, чтобы узнать опасность, когда она была так близко. Я хотела пересесть, хоть и попалась бы ДеСантосу, когда серые глаза Ника посмотрели на меня.
— Смотрите, кому хочется больше, — сказал он, глядя туда, где мои ладони сжимали сумку, а потом на мои очки, потом на мои грязные ботинки, а потом на мое лицо. — Я слышал, тебе продали гроб.
— Откуда ты это слышал? — спросила я, потому что никому не говорила, кроме Брокера и Питера.
Ник пожал плечами.
— Ты вернула деньги, или Брокер переубедил тебя, чтобы не нарушить свою репутацию «без возврата»?
— Тебе зачем это знать? — с подозрением спросила я.
Он пожал плечами снова.
— Просто пытаюсь определить, очистила ли ты уже место, чтобы я не делал ставку, когда дойдет до аукциона, — он сверкнул улыбкой. — Нашла что-то хорошее?
Я пожала плечами.
— Думаешь, я вернулась бы, если бы так было?
— Да, — ответил он без колебаний. — Уборка квартиры не занимает время, если не нужно именно убирать. Ты можешь взять хорошее, продать, поспать и вернуться за следующим раундом. Так я делаю.
Я вздохнула. Я хотела бы так делать, но я не собиралась рассказывать Нику о своем неудачном дне, так что поменяла тему.
— Почему ты вернулся? Разве ты не выиграл две работы утром?
— Да, — сказал он. — Но они обе были выселением в общежитиях. Знаешь здания, где все квартиры — коробки шесть на шесть друг на друге? Такое чистить быстро. Я закончил до обеда, так что вернулся за добавкой.
Он говорил так, словно это был хороший рабочий день, но, чем больше он говорил, тем сильнее я отодвигалась в стул. Потому мне не нравился Ник. Уборка не была благородным делом — мы были стервятниками, которым платили за то, что они рылись в мусоре людей в надежде найти сокровища, чтобы это стоило усилий — но я хотя бы не выгоняла людей из домов ради дохода.
Хорошего дохода. В отличие от Уборки, за выселение не приходилось торговаться. Город платил за выселение должников, и все вещи нужно было сохранить, чтобы квартиру сдали снова. Это были лучшие деньги, которые можно было заработать в этом бизнесе, но, хоть я отчаянно желала денег, я не могла перейти черту, а заставить людей покинуть крохотную квартиру, запугав их, было моей чертой. Я пыталась найти повод уйти от разговора, когда Брокер прошел в комнату.
Кстати, «Брокер» было не настоящим именем. Продавая брошенные квартиры стервятникам, было глупо раскрывать то, чем можно было выследить человека в его реальной жизни. Даже его лицо было анонимным, идеальным от пластической операции, и он выглядел как коллаж фотографий моделей нижнего белья, а не настоящий человек. Только его из постоянных работников офисов Собирателей и Уборки мы видели, и он убедился, чтобы мы видели профессиональную маску.
— Сядьте, дети, успокойтесь, — сказал он, запрыгивая на сцену. — Сегодня на продажу много квартир, так что будем делать это быстро. Сначала выселения. Семь. Кто хочет?
Я с надеждой взглянула на Ника. Если он возьмет еще выселения, перестанет быть мне конкурентом. Но моя неудача все еще действовала, потому что он не поднял руку. Было много других бессердечных гадов, которые любили наличку, и выселения разлетелись быстро, а мы перешли к настоящему представлению: аукциону Уборки.
Аукционы были простым делом. Каждая квартира была с адресом, размером и обычно фотографией, сделанной у входной двери. Порой, если место было большим, была и вторая фотография, с другой стороны, но чаще всего участники получали только три этих пункта информации. Хороший Уборщик знал, как их использовать.
Например, первым в аукционе этой ночью был пентхаус из пяти комнат в Финансовом районе. Такой адрес уже вызвал слюноотделение у новых ребят, но я не соблазнялась, потому что, хоть на фото было много дорогой мебели, картины были репродукциями, которые продавались везде, эти десять современных работ вешали на стены все, кто хотел выглядеть богато, в СЗД.
Репродукции даже не были хорошими. Копия абстрактного шедевра Фоули, висящая над белым кожаным диваном, была такой неважной, что я видела это отсюда. Если прошлый владелец так плохо выбирал картины, остальное тоже было фальшивым. Я знала, не глядя на них, что еще четыре комнаты были в том же дешевом мусоре, и хоть в магазинах тут продавали мусор богатым идиотам, которые не знали лучше, перемещать ее было адом, и этим нельзя было спасти жизнь, так что это меня не интересовало. Я не заплатила бы и пяти сотен за ту квартиру, а идиоты сзади уже кричали о тысячах. Ник и ДеСантос тоже не поднимали руки, позволяли другим тратить деньги.
После этого стало интереснее. Брокер не шутил, сказав, что список был большим. В районе было много отличных вариантов, включая заброшенный магазин автомеханики с оборудованием. ДеСантос единственный вызвался на этот магазин, ведь только у него в комнате хватало людей на что-то такого размера. Он выиграл, ясное дело, везучий гад. Он проиграл следующий большой вариант — заколоченный магазин обуви — Мелли, странной старушке, которая всегда забирала магазины одежды, чтобы вести свой бизнес моды, но они состязались уже до грани дохода.
К счастью, он успокоился, когда мы добрались до середины аукциона. Учитывая, каким хорошим был список до этого, мои надежды были высокими, но, хоть можно было выбрать много вариантов, я не могла найти то, что хотела. Все, что позволяли мои деньги, было или слишком старым, или слишком опасным, слишком скучным, поврежденным или еще каким-то, и когда я заметила неплохой вариант, я быстро проиграла, ставки стали выше, чем я могла позволить. Когда мы подобрались к концу, в зале стало меньше людей — победили ушли забирать свои квартиры. На экране появилось фото, от которого я выпрямилась на стуле.
Дом в Мэджик-Хейтс, одном из маленьких тихих районов, который двигался вокруг трех главных университетов магии. Я сама жила там в свой первый год в ИМИ, пока не переехала к Хейди, и я любила там Убирать. Там было не так богато, как у реки, где жили все зажиточные маги, но в Мэджик-Хейтс были хороший вкус и эксцентричность. Я находила там лучшее в своей коллекции, и я все равно заинтересовалась бы, но мое внимание привлекло сложное заклинание на раме входной двери.
Я тут же узнала заклинание.
Ушли все силы, чтобы не вскочить с места. Выжженное заклинание на фотографии передо мной было с тем же заклинанием, как на записях в моей сумке. СЗД была большим городом, полным магов, но вряд ли кто-то еще мог использовать странную смесь современной тауматургии и древней алхимии. Это явно был тот же парень.
— Опал, — шепнула Сибил с предупреждением. — Нет.
Я игнорировала ее, подняла палец, чтобы нажать на иконку кошелька. Дополненная реальность для меня была не такой четкой, когда мои очки были подняты, а не на лице, но пока контакты маны в ремешке касались моего тела, я все еще имела доступ к основам. Включая мой банковский счет, который я проверяла, кривясь от цифр.
$2016,32
Это было не так и много. Особенно за квартиру в Мэджик-Хейтс. Но я была воодушевлена и едва слышала, что Брокер объяснял, что квартира была взломана, значит, ограблена. Это меня удивило. Я так сосредоточилась на заклинании, что даже не заметила, что входная дверь была не просто открыта, а отсутствовала, была разбита на куски ногой. Все остальное тоже было разбито. Не было видно, насколько сильно, но вся мебель на фотографии была сломана.
От этого мое сердце забилось быстрее. Мы не получали квартиры, пока они не пробыли в Коллекциях хотя бы месяц. Воры были менее терпеливыми, так что мы часто видели разбитые квартиры. Они всегда уходили за гроши, потому что воры уже забрали все ценное. Но воры не обращали внимания на заклинания, если только они не мешали им пролезть. Другие круги, особенно полные эзотерической магии, они не могли читать, не замечали, так что круг из записей в моей сумке — а то и все, чем его заряжали — мог еще быть там.
— Опал, — прорычала Сибил, — не смей.
Но моя ладонь была уже в воздухе.
— Двести.
Брокер посмотрел на меня, как на чокнутую. Остальные тоже, и я стала потеть. Я всегда начинала с двухсот, так что сказала это по привычке, хотя это было очень глупо, если подумать. За взломанные квартиры ставки начинали с десятков. Сделав ставку в сотнях, я все испортила, и, судя по усмешке, как у гиены, брошенной мне через плечо, ДеСантос знал это.
— Триста, — крикнул он.
Я сжала кулаки.
— Триста пятьдесят.
— Что ты делаешь? — закричала в моем ухе Сибил. — Дом разбит! Если там что и было, это уже пропало. У тебя нет на это денег!
— Триста пятьдесят, — сказал Брокер. — Будет триста семьдесят пять?
Улыбаясь мне, ДеСантос поднял руку.
Я хмуро смотрела на него.