Кабина лифта выплюнула двух хмурых женщин на седьмом этаже, где находилось хирургическое отделение. Светлый широкий коридор резко контрастировал с тёмными полотнами дверей. Большая часть палат пустовала. Обычно больные не задерживались здесь дольше, чем на три часа, и разъезжались по другим этажам ещё засветло. Так что единственной наблюдаемой этой ночью была Нана Вагнер.
Марта не спрашивала начальницу, для чего они здесь. Это и так было очевидно. Не иначе как дэ Руж захотела ещё раз воспользоваться способностями своей строгой помощницы.
Проходная расположилась сразу у лифтов. Дежурная медсестра удостоила их лишь кратким взглядом и вернулась к своим делам. Больше ни одного свидетеля их пребывания здесь не наблюдалось.
Гулкий коридор разносил эхом каждый шаг женщин. Дверь палаты, к которой они направлялись, по правилам оставалась без замка. Сквозь её матовое стекло тускло светила настенная лампа.
Женщины зашли внутрь молча, не сговариваясь и не переглядываясь. Клэр прикрыла дверь и придавила её спиной. Марта же прошла в глубь палаты и остановилась у изголовья кровати.
Нана спала. Её кожа казалась болезненно бледной. Рыжие волосы были аккуратно заплетены медсестрой в косу, дыхание контролировалось аппаратом, закрывающим нижнюю часть лица полупрозрачным колпаком.
Придвинув к себе единственный стул, Лэйн опустилась на него и привычно коснулась ладонями висков пациентки. Прикрыла глаза и отправилась в своеобразное мысленное путешествие.
Клэр не говорила, что хочет узнать. Её личному адъютанту и без вопросов было понятно, что надо искать. Проведя подле своей начальницы почти пятнадцать лет, женщина научилась понимать её желания, даже не получив ни единой подсказки.
* * *
Алек Швецов, взяв шефство над Райго, повёл несчастного в больничный душ, отмываться. Так что в его тесном кабинете осталось лишь трое нервных мужчин.
Взглянув на часы, Мидлтон недовольно поморщился. Было уже полседьмого вечера, а он привык в это время ужинать с семьёй. Увы, сегодня в связи с чрезвычайной ситуацией приходилось исполнять роль шефа городской полиции дольше, чем положено. Свон стоял рядом — не менее хмурый. Конечно, если учитывать все его дневные злоключения, это неудивительно, но лично Мидлтону не хватало сейчас хорошего настроения подчинённого.
Советник Димитрий, в свою очередь, задумчиво поглядывал в окно и что-то периодически бурчал себе под нос. Он был зол.
— Полковник Мидлтон, вы должны мне поспособствовать. Я обязан доставить эту чёртову троицу к императору.
— Но я же не могу вместо вас отправить запрос в столицу на ввод в её пределы леополиских ГМО, — возразил тот самый полковник.
— Но…
— Блин, старик, — вспыхнул Кэйт, — неужели так сложно действовать по закону?
— А вы… — побагровел Димитрий, не привыкший к такому обращению и уж тем более не терпящий оного. — Очень-то сегодня действовали по закону!
— Хватит, Свон, — одёрнул Мидлтон Кэйта. — Ты сегодня и так отличился. Советник вправе на тебя жалобу накатать, не сделал он этого исключительно из милости.
— Я ж не запрещаю, — стушевался тот. Как ни крути, а обстоятельства их с советником знакомства станут прямо местной легендой, причём крайне колоритной.
— Не буду я строчить жалобу, — в свою очередь, совсем по-детски прошептал Димитрий. — Но я не против, если бывший следователь Свон сопроводит меня до ворот Сельвы и присмотрит по дороге за тремя участниками инцидента.
Кэйт удручённо взглянул на Димитрия. И тут Мидлтон неожиданно расхохотался.
— А ведь знал, что красивой родословной недостаточно для работы в императорской канцелярии, — прокомментировал он и шумно вздохнул. — Да я, собственно, не против такого предложения, советник… Но вот что после этого делать самому Свону? Получается, он будет ГМО-беглецом, который во время следствия покинул город.
— Но вы же ещё не начали следствие, — нахмурился старик.
— Так утром начну, — пожал плечами Мидлтон. — И на проверку его отошлю, посмотрим, насколько он способен противостоять телепатическому внушению. То, что он здесь такой красивый и отстранённый от дел стоит, не значит, что он уже уволен и о нём как о полицейском можно забыть.
Молча отвернувшись к окну, Димитрий ещё больше помрачнел. Ему определённо ставили палки в колёса. Вот только и придраться было не к чему.
Швецов зашёл в кабинет, как всегда, в хорошем расположении духа. Следом за ним плёлся Иссиа Райго в больничном халате, «благоухающий» казенным мылом.
— Кстати, — продолжил Мидлтон, — раз стоит вопрос с передвижением ГМО, так почему бы именно ГМО не исключить из вашей делегации? Возьмите Иссиа, Вагнер и переправляйтесь телепортом прямо во дворец. Тем более, судя по запросу, императора Фердинанда интересуют именно убийцы. В данном случае Вагнер ему подойдёт идеально. А Райго так, за компанию, как очевидец события.
— Но ведь Лаен начал всю катавасию.
— Однако он не убийца и не намеревался убивать, — не вытерпел Кэйт. — Иначе сработал бы ошейник! — и раздражённо одёрнул свой. В его понимании это и так было очевидно. И странно, что советник никак не мог взять сей простой факт в толк.
— Я не желаю пользоваться телепортом, — неожиданно подал голос Иссиа. — И, насколько мне известны мои права, этого вполне достаточно, чтобы его избежать.
— В таком случае пиши письменный отказ, — усмехнулся Мидлтон, видя, как напрягся советник. Однако комментария со стороны Димитрия не последовало. Более того, он неожиданно выпрямился. От Мидлтона не скрылась и странная улыбка, промелькнувшая на его старческом лице.
Отчего-то полковнику подумалось, что этот хрыч не так безобиден, как кажется, и таки добьётся своего, причём очень быстро.
* * *
Вечер был удивительно тихим. Темнота уже опустилась на дневные владения, однако это всё, чем она могла похвастать. Не пели птицы, не горели уличные фонари. По старым дорогам не шатались пьяные шумные компании. А меж кустов не шастали голодные кошки. Не работали ночные клубы. И уж точно прекрасно сохранённую автотрассу не рассекал мчащийся на всех парах автотранспорт.
Зевнув, император Сакской империи, Фердинанд Первый, вытащил из кисета самокрученную сигарету и, запалив её кончик раритетной зажигалкой, затянулся. Тяжёлый ароматный дым неочищенного табака привычно заскрёб горло.
Балюстрада полукольцом охватывала седьмой этаж его дворца, возвышающегося над остальным миром, словно гигантский перезрелый гриб. С неё было хорошо наблюдать, чем, собственно, император и занимался в свободное время.
Опершись на перила, он задумчиво рассматривал безмолвную звёздную тишину. Луна острым серпом незаметно плыла по ночному небу, окружённая тысячами ярких мерцающих точек. Ближайшие дома светили тусклыми жёлтыми огнями лишь в нескольких километрах отсюда, создавая дивную картину продолжения Вселенной на земле. Правда, из-за этого у Фердинанда порой создавалось впечатление, что живёт он не во дворце владыки, а как минимум в тюрьме для особо опасных преступников.
Анекдотичность сравнения крылась в том, что и количество особо тяжких преступлений с каждым годом становилось всё меньше. Такие поступки для современного человека становились странными, непонятными и непостижимыми исключениями, скорее радуя прожжённый разум молодого императора, нежели огорчая.
Жить стало просто. Есть вода, есть еда. Крыша над головой. Удобства доступны, желания осуществимы. Никто не умрёт от рака лёгких и уж точно не отдаст концы из-за ранения или врачебной ошибки. А главное, у каждого человека есть цель, достойная исполнения. Правда, одна на всех и ставшая национальной идеологией. Причём сей факт достойности цели нисколько не умалял.
И всё благодаря решимости прадеда его величества. Первого императора и первого долгожителя. Он передал власть своему сорок седьмому сыну, деду Фердинанда, почившему пятнадцать лет назад и уступившему трон единственному внуку. Единственному, потому что все остальные его отпрыски и потомки безвременно ушли в мир иной вместе с ним.
Выдохнув сизый дым носом, мужчина закинул голову, разглядывая холодное, затягивающееся облаками небо.
Да… тогда ночь была такой же тёмной и тихой. Ужас, всколыхнувший в те далекие дни сознание многих, до сих пор будоражил. Фердинанду казалось, что то кровопролитие не сравнилось бы даже с чёрными извращениями последней войны, не только переломившей сознание человечества, но и изменившей путь развития цивилизации.
Люди отказались от многого и позволили себе недопустимое ранее. Тогда они буквально заткнули визжащую мораль под пятую точку своих нужд.
Тогда же первым императором было введено новое летоисчисление, увенчав целую веху истории названием: «Перелом».
Триста семнадцать лет. Прошло не так уж много. Но общество больше не понимало, что такое болезнь и огнестрельное оружие, что такое преступность и насильственная смерть. Им было неведомо, что такое нефть и всемирная информационная сеть. И уж тем более они не знали, что такое войны за экологию и инфляция.
Или об этом забыли ещё раньше?
Затушив сигарету, Фердинанд отбросил её в мусорный бак, стоящий рядом. Тот замелькал красными огоньками, уничтожая мусор.
— Господин… Советник Димитрий просит аудиенции, — послышалось за спиной. Обернувшись, он увидел секретаря из общей канцелярии. Девушка была молодой, всего лет двадцати, не особенно высокой, стройной, с аккуратно уложенными каштановыми волосами. Серый деловой костюм смотрелся на ней слегка нелепо. Такой барышне стоит лёгкие платья носить, а не запихивать себя в душную канцелярскую форму.
— Переведи звонок в мой кабинет, — решил он, не раздумывая. Его личное рабочее пространство было недалеко. Всего-то выйти с балюстрады и сделать шагов тридцать. С правой стороны за красивыми сводчатыми дверьми был не только кабинет, но и личные апартаменты.
Если называть дворец его собственным пространством, можно слукавить. Здание служило домом не только для него, но и для многих других представителей правительства. Разница была лишь в том, что вхожими на императорскую территорию оставались единицы. Два секретаря да охрана.
Фердинанд неожиданно усмехнулся. А ведь только ему и известен страх перед смертью. Никто другой в Сакской империи не видел крови своих родных. Он один, да…
Посреди кабинета синеватым маревом вспыхнула голограмма, вмиг очертив силуэт советника. Мужчина топтался на месте, словно был в чем-то не уверен или крайне озадачен.
— Ваше величество, — сразу начал Димитрий, глубоко кланяясь. Вид у владыки был уставший и потрёпанный. Длинноватые русые волосы распущены, светлая рубашка расстёгнута и слегка помята. Под серыми глазами залегли тени, так, словно он не спал… или же прокатился парочку раз телепортом.
Прогнав ненужную мысль, советник выпрямился и мягко улыбнулся. Он глубоко уважал своего правителя, и ему невольно хотелось хоть улыбкой подбодрить его.
— Ваше величество, в связи с некоторыми неучтёнными событиями я пока не могу выполнить ваше поручение.
Фердинанд никак не отреагировал на это заявление. Просто направился к своему рабочему столу и опустился в удобное кресло. Закрыв глаза, он откинулся на удобную анатомическую спинку и тяжело вздохнул. Димитрий решил пояснить:
— Когда я прибыл, участники утреннего правонарушения были похищены неизвестным лицом, обладающим телепатическими способностями высшего уровня. На данный момент все трое найдены и находятся в Леополиской больнице. Первый объект и зачинщик инцидента, Тарис Лаен, ГМО, после тяжёлой черепно-мозговой травмы находится под наблюдением главврача Швецова. К транспортировке телепортом непригоден по статусу. Уровень адекватности после травмы неизвестен. Второй объект, Нана Вагнер, стандартный генотип, помещена в психиатрическое отделение с признаками переохлаждения после неудачной попытки самоубийства. На данный момент проходит медикаментозную чистку организма от неизвестного нейротоксического вещества. Третий объект, Райго Иссиа, в полном моём распоряжении, но телепортироваться напрочь отказывается, причин не указывает.
— Меня не интересует Райго Иссиа, — вздохнул Фердинанд и наконец открыл глаза. Смерив голограмму пристальным взглядом, выпрямился в кресле. — Я ясно выразился, мне нужен только убийца преподавателя. Райго Иссиа, судя, по моим сведениям, таковым не является. — Император помрачнел. — Модифицированный, в свою очередь, физически не может быть убийцей, думаю, не стоит напоминать почему…
— Полагаю, вашему величеству будет интересно узнать, что, по мнению некоторых служащих Леополиского департамента полиции, ошейник Тариса Лаена неисправен. К тому же после похищения парень был ранен в голову из неизвестного типа оружия.
— Хватит, — перебил Фердинанд тоном, не терпящим возражений. — Если к завтрашнему полудню вы с правонарушителями не явитесь во дворец, я подниму вопрос о вашей профпригодности, советник Димитрий. Аудиенция закончена.
* * *
Смущённо почесав затылок, советник Димитрий ещё пару минут смотрел на потухший видеоэкран местного стационарного телефона. Ощущение неправильности происходящего взывало к его благоразумию и требовало оповестить Альков мудрецов о странных приказах императора. Но в то же время чувство самосохранения советовало лишний раз не рыпаться и сделать так, как говорят. Раз императору нужна только студентка, он так и сделает. Оставалось лишь связаться с власть имущими этого города и попросить открыть телепорт в столицу.
С этой целью Димитрий связался с Мартой Лэйн. Ему показалось, что звонить в столь позднее время префекту будет верхом непочтительности.
Адъютант ответила на звонок не сразу, в голосе ее слышалось недовольство. Хмурое выражение лица откровенно давало понять, что звонок посреди ночи — решение очень и очень опрометчивое.
— А-а… это вы, советник, — разочарованно протянула женщина. Стало ясно, что сводить счеты с советником она не станет, такие вещи чреваты весьма неприятными последствиями. — И что вас вынудило звонить мне в столь поздний час?
— Его величество желает видеть меня прямо сейчас, — начал было Димитрий, но его сразу же перебили:
— Я-то здесь при чём? — зевнула Марта. И советник с удивлением отметил, как её пышная кучерявая шевелюра начала сползать с макушки, обнажая лысый череп. Проследив за реакцией собеседника и только после этого поправив парик, Марта Лэйн недовольно скривилась: — Так что вы от меня хотите, советник?
— Активируйте телепорт…
— Исключено. Если мы это сделаем, то обесточим больницу. Но если император откроет его из своего дворца, так уж и быть, вы им непременно воспользуетесь.
С этими словами адъютант префекта Леополиса преспокойно отключила связь.
Димитрий в это же время упал на стул и глубоко задумался. С каких пор обесточенность больницы на пару минут является уважительной причиной так бесцеремонно прерывать связь? Скривившись, он набрал номер Клэр дэ Руж и приготовился излить на нее словесный поток негодования, все то, что уже кипело в его организме.
* * *
Телефонный звонок заставил её буквально подпрыгнуть в кровати. Чертыхнувшись, Клэр подняла трубку и чуть не поперхнулась собственным «Слушаю».
— Добрый вечер, госпожа дэ Руж, — поздоровался с ней до ужаса знакомый голос. От осознания того, кто именно звонил, пальцы ее похолодели, а тело пробила нервная дрожь. Глава Имперского бюро расследований и правая рука предыдущих двоих императоров всегда пугал её до икоты. Мужчина тем временем продолжал: — Давайте без излишеств… просто Нан.
— Что вам нужно?
Что здесь ещё можно сказать? Голос Нана согнал с неё сон. Впрочем, как всегда.
— Я хочу вашего содействия. Вы помните утренний инцидент? Помогите Димитрию.
Клэр судорожно сглотнула.
— К-как пожелаете… Нан. — Его детское прозвище отчего-то далось ей с огромнейшим трудом, комок первобытного ужаса буквально застрял в горле.
— И ещё… Я хочу встретиться, неофициально.
— Когда? — Она заметалась взглядом по комнате в поисках ежедневника.
— Будьте готовы прервать свои дела в любой миг. Пообещайте мне.
— Я-я обещаю, — перед глазами поплыло от нервного напряжения.
— Надеюсь…
Короткие гудки неожиданно прервали разговор. Отложив трубку, Клэр дэ Руж медленно опустилась на пол и едва перевела сбившееся дыхание. Только этого ей не хватало.
Всё внутри трепетало от сумбура чувств. Здесь был и страх, и предвкушение, и даже необъяснимая радость. Так, словно ей давно уже не хватало опасности в столь длинной и нудной жизни. Что ж, господин «Нан» обеспечит ее адреналином — сполна. В этом она была полностью уверена.
Стоило об этом подумать, как телефон снова зазвонил. На этот раз её драгоценное спокойствие нарушил сам Димитрий, что ж… И, как бы ей это ни претило, придется сотрудничать.
* * *
Отключив видеосвязь, Марта развернулась на сто восемьдесят градусов и пошло улыбнулась.
— И на чём мы остановились? — заискивающе поинтересовалась она, скользя взглядом по полуобнажённой фигуре Кэйта Свона. Мужчина делано зевнул и улыбнулся:
— Ты собиралась снять свои трусики, — напомнил он и откинулся на подушку, сложив руки за головой. Марта удивлённо вскинула брови.
— Я думала, ты хотел сначала сбросить мой халат, — напомнила она, поигрывая концом мягкого атласного пояса, завязанного на талии.
— М-м… нет, я передумал, — с лёгкой хрипотцой прошептал Кэйт.
— Даже так? — Марта усмехнулась и слегка резковатым движением развязала поясок. Атласная ткань всё ещё прикрывала её тело, не давая увидеть самое интересное. — И это случилось до или после звонка? — она заискивающе улыбнулась, чуть склонив голову набок.
— Наверное, после того как с тебя сполз парик, — уточнил Свон. — Надо признать, без него ты выглядишь лучше.
Марта хохотнула.
— А ты у нас, видимо, фетишист…
Она уже была готова продолжить развлечение, как опять раздался звонок. На этот раз связи требовала сама префект Леополиса…
Пояс халата безжалостно вернулся на своё законное место.
Хмурая Клэр дэ Руж сразу отметила состояние своей подчинённой и неодобрительно покачала головой:
— У тебя десять минут, — без всяких пояснений процедила она, — отправишь Димитрия по адресу и тогда можешь хоть со всеми модифицированными Леополиса развлекаться.
Раздосадовано скривившись, Марта покосилась на не менее разочарованного Свона и пожала плечами:
— Но мы же не можем включить телепорт… там же больница.
— Организуй фуникулёры и команду сопровождения. Выполнять!
Связь отключилась.
— Через двадцать минут вернусь, не расслабляйся, — вздохнула Марта, одеваясь.
— Есть, мэм, — насмешливо отсалютовал Кэйт, так и не встав с постели.
Фыркнув, Лэйн натянула штаны, водолазку и, не забыв хлопнуть дверью собственной квартиры, ушла помогать Димитрию.
И пусть сами потом разбираются, кто и в чём виноват.
* * *
Отнюдь не приятное пробуждение Тариса Лаена произошло в палате. Он лежал на левом боку. Пол был мягким и плавно переходил в такую же мягкую стену. Казалось, он находился внутри огромной подушки. Всё это было бы весьма весело, если б не наличие металлических цепей. Они сковывали руки за спиной, не давая пошевелиться. И даже обхватывали ноги в коленях и щиколотках, полностью исключая любые действия.
Да здравствует человеколюбие. Что же мы, цепей не видели? Видели, правда, со стороны…
Тарис попытался напрячься. Обычно длительное вздутие мышц и поднятие температуры тела позволяло пережечь верёвки, которыми Тариса связывала сердобольная воспитательница в детдоме. Однако с цепями Тарис ещё не работал. Зря, наверное.
Звенья не поддавались. Да и температура, достаточная для верёвки, для металла была недостаточной.
Помрачнев, Тарис попытался рассоединить скованные за спиной руки. Возможно, был шанс разорвать наручники, однако и это оказалось ему под силу.
Тяжело вздохнув, юноша решил не унывать и попросту расслабился. В конце концов он был сильнейшим среди однокашников. Если надо, то и в цепях побежит или запрыгает… Это уж как получится. Даже если для этого придётся задействовать все свои резервы.
Неожиданно вспомнилась фраза про семь минут. Внутри тревожно дрогнуло сердце. Нахмурившись, юноша попытался понять, к чему, собственно, эти слова относились. Но воспоминание было стёрто, словно свежая краска рукой. Зато припомнилась странная барышня, пытающаяся внушить мысль о том, что препод плохой и его стоит убить. Это было давно… Или недавно?
Вздрогнув, Тарис неожиданно сел. Как так получилось, сам не заметил. Смахнув с глаз упавшую чёлку, отметил раскалённый наручник на руке с обрывком дымящегося звена. Вот же ж, опять контроль ни к чёрту. Сорвав голыми ладонями раскалённые браслеты и отбросив их в сторону, заставил себя забыть о неприятном жжении. Надо было освободить ещё и ноги. Однако нервное напряжение уже спало — и цепи на ногах не хотели поддаваться так просто.
Потянуло палёным. Растерянно оглянувшись, Тарис нервно сглотнул: за его спиной, на пружинистом полу, уже начал разрастаться костерок.
Наверное, не стоило бросать туда раскалённые браслеты…
— Опять напортачил, — прошептал он сам себе и попытался вспомнить, что стоит делать в таких случаях. Отчего-то в уме нарисовался только праздничный торт, украшенный яркими свечами, да улыбчивая воспитательница со своим смешным подначиванием: «Дуй, Тараська, дуй!»
Не особо заморачиваясь раздумьями на тему, а правильно ли будет так поступать, Тарис набрал полные лёгкие воздуха и подул. Пламя взметнулось и… полезло на стену, Лаен отшатнулся. Наверное… дуть не следовало.
* * *
Эти сутки Алек Швецов запомнит надолго. Главврач основной и единственной Леополиской больницы не просто знал это. Он был в этом уверен на все сто процентов. Потому что не каждые сутки, да и не каждый год, здесь происходят такие забористые происшествия. И дело даже не в визите советника, шефа полиции и префекта, не в отмывании студента исторического от чужой крови и попытке самоубийства рыжей девчонки.
Стоя на автобусной остановке поздно ночью, главврач Швецов удивлённо смотрел на пожар, вспыхнувший на седьмом этаже его родной больницы. Яркие языки пламени вырывались сквозь единственное узкое окошко палаты психиатрического отделения…