— Это был сон, — покачал головой Хок. — Или бред оттого, что я перегрелся на солнце.
— Это был не сон и не бред. Это было исчадье ада, запертое кем-то в заброшенном селении в самом сердце пустыни, которое ты, по простоте душевной, освободил.
— Так это была женщина? — переспросила я, и моё дыхание перехватило. — Так это…
Джулиан снова взял планшет и нажал несколько сенсоров на панели, после чего прочёл:
— «Пять дней назад из своих апартаментов в отеле «Плаза» пропала известная в городе прорицательница Азми Аль-Саах. Известно, что в восемь часов вечера она вышла из отеля, и большее её никто не видел. Вещи, деньги и драгоценности остались в номере. Полиция будет благодарна за любую информацию о местонахождении госпожи Азми Аль-Саах», — он вернул планшет на каминную полку. — Они не знают, что сами сожгли её в городском крематории.
Хок смотрел на него расширившимися глазами, открыв рот. А я вдруг припомнила удивление Эдди по поводу того, что Плакальщик около часа болтался неподалеку от его клуба. Но ведь отель «Плаза» находится буквально в паре кварталов от «Чёрной розы» и от того места, где на Макса было совершено нападение.
— Продолжай, — кивнула я.
— Всё было ясно, — пожал плечами Джулиан. — Хок должен был сразиться с Плакальщиком, но сосредоточил всё своё внимание на моей персоне. Мне необходимо было свести их на узкой дорожке и заставить драться, но как? Плакальщик чувствовал и избегал его. Если б я пришёл к тебе, Рауль, и прямо сказал, что я — не демон, а твой противник — Плакальщик, или того хуже Азми Аль-Саах, чтоб ты подумал?
— Что ты морочишь мне голову… — слегка придя в себя после внезапного потрясения, пробормотал Хок.
— Вот именно. А ведь эта чертовка была совсем не так глупа. Я давно заинтересовался ею, потому что слышал от своих пациентов рассказы о том, как она ловко вытягивает из них деньги. Самое главное, что у неё действительно был дар прорицания, но она никогда не могла ясно предсказать будущее, хотя прошлое видела поразительно точно. К тому же я обратил внимание на слова Грандера о том, что эликсир её молодости течёт в жилах молодых любовников. Мне пришлось отваживаться с одним из них. После одной ночи в её номере он был похож на иссохшего старика. И я слышал, что он не единственная её жертва. Я подозревал, что с ней тоже не всё так чисто, почему и просил Грандера пригласить её на маскарад. Но связать её с Плакальщиком мне удалось, только ещё раз прочитав эту историю с освобождением красавицы. Для меня не составило труда выяснить, что начало убийств совпадает с её прибытием в город.
Пока я ломал голову, как заставить рыцаря с сердцем чистым, как горный снег, как вода родника, как небесный свет, наконец, переключиться на его противника, судьба в виде Луиса Монтеги подкинула мне очередную подсказку.
— Что это за эпитеты? — озадаченно проворчал Хок.
— Ты о мадригале? Он написан на форзаце книги, ты наверно не обратил внимание. Он посвящен тебе, и, на мой взгляд, совсем не плох и тобой заслужен. Я продолжаю. Давайте вернёмся к тем двум четверостишиям, которые были начертаны на каменном гробе, предположительно принадлежавшем Плакальщику.
Пока за кругом спит гончар,
Пока в походе янычар,
Разбей кувшин и пей вино –
Источник юности и чар.
Так пьянствуй годы и века,
Покуда правая рука
Не нанесёт тебе удар
Звездой алмазною клинка.
Для начала скажу, что старый вампир Ринальдо что-то напутал, надпись сделана не на арабском, а на фарси. С некоторым стыдом признаюсь, что арабский я не знаю, крестовых походов не застал и в Святой земле не бывал. Однако некоторое представление о персидском языке и персидской поэзии имею. Дело в том, что стихи, которые так любит цитировать Грандер, на самом деле совсем не так просты, как кажется на первый взгляд. Нередко мусульманские мудрецы, которых называли суфиями, зашифровывали в таких стихах свои мистические откровения. Для этого у них был целый тайный язык, который мне, к сожалению, не известен. Однако я знаю, что слово «кузегяр» в том виде, в каком оно использовано здесь, нередко обозначает в стихах суфиев не просто гончара, а Творца, Бога. Если это так, то стихи приобретают иное значение. Янычары были личной гвардией султанов, а в данном случае это слово может обозначать личную гвардию Бога, то есть ангелов. Если гончар — Бог, то его кувшины это его творения — люди. И вино в кувшинах — это кровь. О том, что вино — это кровь лозы, писали многие поэты, и ассоциация вина с кровью не нова. И тогда, что мы видим в этом стихотворении?
— Постой… — проговорил Хок. — Значит, так. Пока Бог спит, а его ангелы отсутствуют по делам, убивай людей и пей их кровь, которая является источником юности и чар…
— Скорее источником вечной молодости и дара прорицания. Чтоб оставаться молодой и прекрасной, да ещё наделённой чудесным даром, ей необходимо пить кровь.
— А второе четверостишье?
— С ним или настолько сложнее, что я ничего не понял, или куда проще, и оно переводится буквально. Пей людскую кровь годы и века, пока чья-то правая рука не нанесёт тебе удар… клинком. Возможно, упоминание об алмазной звезде является указанием на белый цвет стали клинка.
— Постой… — Хок распахнул куртку и достал из пришитых к подкладке ножен свой кинжал. — Вот она… Звезда Соломона у самого гарда. Она действительно напоминает огранку алмаза.
Джулиан взял кинжал и внимательно вгляделся в клинок у основания.
— Действительно. Она почти стёрлась от постоянной чистки, но когда-то была очень хорошо заметна, — он передал кинжал мне. — Ещё одно доказательство, что предсказания можно ассоциировать с событиями только после того, как они произошли. Так или иначе, но я надеялся, Азми Аль-Саах тоже поняла это предсказание совершенно буквально. Именно на этом я и построил свой план.
— И появился «Альдерамин», — кивнула я, возвращая кинжал Хоку.
— Совершенно верно. Конечно, мне известно, что Альдерамин — это Альфа Цефея, звезда белого цвета звездной величины 2,7. Поэтому серьга из белого золота с белым бриллиантом величиной в 0,27 карата, скорее всего, является произведением более позднего времени, когда уже была установлена шкала звёздных величин. Я это знал, но очень надеялся, что этого не знает Азми Аль-Саах. Зато она должна была отреагировать на слово «Альдерамин» — по-арабски «правая рука» и упоминание об алмазе. И уж тем более её должно было заинтриговать то, что эта вещица так заинтересовала меня, потому что уж она-то сразу поняла, что я не простой смертный.
— Теперь давай по порядку. Что тогда произошло? — проговорила я.
— Прежде всего, я поясню, чего я хотел добиться. Я хотел окончательно убедиться в том, что не ошибся относительно этой особы, я должен был заставить Рауля действовать, и я должен был представить что-то, что могло заинтересовать одновременно Азми Аль-Саах и Рауля. Теперь по порядку. Я довольно часто бываю в «Короне» и неплохо знаю расположение помещений. Эта гостиная устроила меня наличием двух входов. То, что в комнате оказался Грандер со своей невестой, было неожиданностью, но только помогло мне привести мой план в действие. Красавец-олдермен заманил запавшую на него прорицательницу прямо в мою западню.
Первым тестом для неё была ты. Мало того, что ты являешься воплощённой светлой сущностью, так ты ещё и наряд в тот вечер выбрала соответствующий. И Азми Аль-Саах отреагировала на тебя именно так, как я и ожидал, она испугалась. Потом я заговорил с ней и дал ей понять, кто я. Она была заинтригована и всем этим высокопарным бредом, высказанным белым стихом, только подтвердила мои догадки. Она живет в своём мире. Она тяготится им и хочет что-то изменить, но не знает как. Она в ловушке своей сущности, как и все мы. Ей показалось, что я обладаю знанием, которое может ей помочь. Она даже согласна избрать конец без начала, хотя только на словах.
Разговаривая с ней, я вышел на порог комнаты и дал Раулю заметить меня, и, естественно, Ястреб, как ему и положено, кинулся на добычу. Второй тест — Хок. И она снова пугается. Панически. Наша перепалка отвлекла от неё внимание, но я-то наблюдал за ней и видел, что она просто забилась в угол за портьеру. Бежать она не может. Между нею и единственной дверью, которую она видит, стоит её враг. Дальнейший разговор преследовал две цели. Первую — убедить её в том, что Хок — это действительно её противник. Для этого я и рассказал эту историю. И вторую — привести Хока в состояние бешенства. Извини, Рауль, я понимаю, что это было жестоко, но своим упрямством ты не оставил мне выбора.
— Проехали… — отмахнулся Хок. — Что дальше?
— Я достиг обеих целей. Ты дошёл до кондиции, а она поняла, что дело серьёзно. И тут на сцене появляется «Альдерамин». Серьга в виде правой руки из белого золота с алмазом, которая производит на меня такое невероятное впечатление, что я проговариваюсь о её необыкновенных свойствах. И Азми Аль-Саах, как женщина недалёкая, руководствуясь обычными ассоциациями, решает, что эта штука нужна ей позарез. Но она боится выйти из укрытия. Она становится свидетелем, как я договариваюсь о покупке, а потом меня срочно вызывают, и я ухожу… Через вторую дверь. Не надо забывать, что она до полусмерти напугана близостью противника, а мне нужно убрать её из комнаты, чтоб она не узнала, что вещица досталась не мне, а Хоку, который с её помощью собирается добраться до моей глотки.
Итак, я ухожу. Она знает, что «Альдерамин» завтра будет у меня. Путь к бегству открыт, и она сбегает. Я видел, как она выскользнула из гостиной буквально следом за мной.
Дальше всё просто. Утром из миссии я позвонил Грандеру и убедился, что ты купил у него серьгу ещё ночью. В полдень ко мне является Азми Аль-Саах и едва не валяется в ногах, умоляя отдать ей побрякушку. Я говорю, что сообщу решение вечером. В шесть я иду к Раулю, и он вызывает демона на поединок. Меня этот вызов не касается, но я не стал его разочаровывать. Единственное, что я мог сделать, это предупредить его о необходимости быть внимательным и осторожным, и выбрать для поединка наиболее привычное для него оружие, то самое, которым, как я и предполагал, можно убить Плакальщика. В восемь я позвонил Азми Аль-Саах и сказал, что «Альдерамин» у Хока и, около полуночи он будет во дворе заброшенного дома на Левен Роуд, 17… После этого мне оставалось только молиться, чтоб ты не прозевал своего противника.
Он печально и как-то виновато взглянул на Хока. Тот пожал плечами.
— Ты меня переоценил. Я его прозевал… Я, конечно, убил его, но… Он меня укусил.
— Этого я и боялся, — кивнул Джулиан, — поэтому решил тебя подстраховать. Какого чёрта ты полез наверх?
— Мне казалось, что ты был там. Я, наверно, бредил.
— Боюсь, что так. Я нашёл Плакальщика в виде груды тряпья во дворе, но тебя нигде не было. На всякий случай я вошёл в подъезд и услышал как наверху хлопнула дверь, а, поднявшись, испугался, что опоздал. Я понятия не имел, как вытащить тебя оттуда.
— Ты же вытащил, — заметил Хок.
Джулиан задумчиво посмотрел на него.
— Понимаешь, по логике вещей, твои скитания в чужих веках должны были закончиться после того, как ты исправил свою ошибку. После этого душа должна освободиться от груза грехов и воспарить к Небесам, чтоб обрести, наконец, покой и забвение, избавившись от страданий и памяти. Мне всегда это казалось правильным, потому что я сам не получил этой награды после своей решающей битвы. Но ты вовсе не хотел умирать, тебе хотелось жить, продолжать свой путь. И, может, ты прав. Я смотрел на тебя и понимал, что ты в тот момент что-то изменил во мне… — Джулиан улыбнулся и покачал головой, — Я внезапно осознал, что я не проклят, что на самом деле мне сказочно повезло. Я могу жить, могу лечить людей, могу любить, у меня могут быть друзья, может быть, у меня есть шанс завести семью. Я это понял, и у меня это всё было впереди, а ты должен был умереть, хотя для тебя это всё было ясно, как день. Вот я и решил, что это несправедливо.
— И чуть не рухнул с крыши, вытаскивая меня… — усмехнулся Хок.
Джулиан неопределённо пожал плечами.