Дженни медленно отошла от столба. Занемевшими руками она кое-как отвязала перепуганного барашка и прижала его к груди. Потом ведя его за верёвку, спустилась с помоста. Осторожно обходя тела на мостовой, она ушла с площади и направилась к воротам, прочь из города.
Никто не остановил её. Никто даже не взглянул на босую девушку в белой рубашке, ведущую за собой чёрно-белого барашка, словно кто-то невидимый хранил её от чужих глаз. Она плакала и молилась, хотя знала, что молитвы её уже никого не спасут. Потому что Джулиан был потерян навеки. И не только для неё.
20
Я проснулась с чувством опустошения и тоски, а, вспомнив о событиях вчерашнего дня, и вовсе почувствовала себя так, словно меня приговорили к сожжению на костре. Кой чёрт понёс меня на эту галеру, то бишь планету? Чем плохо мне было в великолепных дворцах на Киоте в окружении красивых мужчин и верных, заботливых друзей? Что понесло меня сюда, в этот средневековый кошмар, где мне ни днём, ни ночью нет покоя?
Карма… Глубокомысленно изрек бы Фарги, будь он рядом. Ему легко говорить. Он уже поменял миры, как выражаются японцы. А мне никто не то что лёгкой жизни, но и лёгкой смерти здесь не даст.
Кажется, ещё никогда я не была в таком отчаянии. И некому было меня утешить.
— Фарги… — тихонько проныла я.
Он и не думал явиться. Куда он запропастился в такой момент? Почему его нет, когда он мне нужен? Почему?..
Он и не обязан постоянно торчать возле меня. Раньше я вообще обходилась без помощи ментора. Он меня избаловал. Раньше я со всем справлялась сама.
А раньше бывало так плохо? Не припомню, чтоб хоть раз на меня ополчился весь Ад. Ну, один, от силы два противника одного со мной вида. Экзотические пляски с мечами, хитрые беседы и провокации, а потом — один победоносный поединок… И я снова в лучах славы и в сиянии покоя. Я Скайрейнджер, я разбираюсь в космических энергиях, в делении света на «да» и «нет», в реинкарнации и сути непобедимого Духа. Но я ни черта не смыслю в демонах.
Самое мерзкое, что и Фарги не смыслит. Он прожил в шкуре землянина одну единственную жизнь, и ту — далеко от Земли и её вечных проблем и искушений. Всё, что он о ней знает, он знает из книг, и ему ближе Авеста и Веды, чем мрачные труды по демонологии. Он как был, так и остался вечным искателем Света, Любви и Свободы с невозможно далёкой планеты, умчавшейся тысячелетия назад на другой конец Галактики Млечного пути.
Какое ему дело до падших ангелов и духов тьмы? Похоже, я действительно осталась одна и, на сей раз, у меня нет даже информации.
Нехотя я вылезла из-под одеяла, кое-как умылась, оделась и причесалась. Когда-то я слышала, что в сложных обстоятельствах самое вредное — это апатия, но меня охватила именно она.
Правда, где-то в глубине елейно-добродушный голос увещевал: «Джексон мог и ошибиться. Какая-то древняя, никому не известная халдейская сказка… Да кто они вообще такие, эти халдеи?»
К своему стыду я не знала даже этого.
Я спустилась вниз и застала возле камина Эльвера. Он грелся у огня как кот, хоть и пребывал в своём человеческом облике. Масунты — полубоги, так, по крайней мере, считается на Киоте, где они остаются красивой легендой. Они оборотни и жизнь свою проживают в двух ипостасях, имея две личности — личность ферга, похожую на человеческую, и личность зверя — гордого, прекрасного и отважного льва, сотканную из силы и напора. Их главная наука — это гармонизация обеих личностей, умение поддерживать связи между ними и подчинение их одним идеалам. Перегибы случались. Я встречала масунтов, которые в человеческом обличии оставались по-звериному кровожадны и им стоило немалых усилий победить этот порок. Но встречала и таких, которые и в зверином облике любили слушать джаз и стеснительно жевали мороженные отбивные, потому что и без мяса жить невозможно, и убивать ради еды аморально.
Эльвер, похоже, был гармоничной личностью, и потому не знал комплексов и сомнений. Именно таких и привлекали для борьбы со злом, ввиду их неуязвимости, бескомпромиссности и уверенности в своей правоте. Я ему немного завидовала.
— У меня нос в саже? — поинтересовался он, и я поняла, что пока размышляла, беспардонно на него таращилась. Масунты, как все нормальные хищники, подсознательно воспринимают пристальный взгляд как знак агрессии. А Эльвер даже пошутил, ещё раз подтвердив моё мнение о гармоничности его сдвоенной души.
— Нет, простите, — я пожала плечами. — Просто залюбовалась. На человеческий взгляд ферги очень красивы.
Он смутился. Что ж, скромность украшает не только девушку.
Я прошла на кухню. Настроение у меня потихоньку начало улучшаться. Я вдруг подумала, что сегодня седьмой день моего пребывания на Новой Луизиане, в если проводить библейские параллели, то даже Господь Бог после шести дней творения отдыхал на седьмой. Я тоже натворила немало, и, может быть, заслужила хоть краткий отдых?
Поставив медную турку с водой на плиту, я заметила, что завтраком и не пахнет. На сей раз никто обо мне не позаботился. Эльвер, как любой правоверный масунт, питался сырым мясом, и ожидать от него кулинарных изысков не приходилось.
— Лия не заходила? — спросила я, доставая из хлебницы пышный батон, чтоб сделать гренки.
Вода в турке начала закипать. Я достала банку с кофе и, зачерпнув ложкой немного арабики, занесла её над туркой, чтоб в момент закипания высыпать и тут же снять с огня.
— Она в больнице у отца, — сообщил Эльвер.
Вода закипела. Я высыпала кофе обратно в банку и выключила плиту. Эльвер подпирал плечом дверной косяк и смотрел на меня невозмутимыми глазами тёмного эльфа.
— С Джексоном что-то случилось? — я почему-то подумала о каком-нибудь сердечном заболевании.
Эти заболевания случаются у людей, не подвергшихся генетической коррекции, в отличие от тех, что живут сейчас на Земле. Они обитают в дальних колониях и по-прежнему подвержены заболеваниям, старению и смерти от этих причин. Джексон выглядел не слишком здоровым и молодым. Он был худ, бледен и на его лице было полно морщин. Испытания вчерашнего вечера могли подействовать на него не лучшим образом.
— Какое-то старинное заболевание землян, — пожал плечами Эльвер. — Говорят, что такое не встречается даже на Новой Луизиане.
Он был здоров и, как и я, защищён от болезней своей сущностью. Только я, в отличие от него, сталкивалась с этой аномалией у своих сородичей и знала, насколько она может быть опасна.
— Вы знаете, в какой он больнице?
— Конечно.
Он с готовностью развернулся к выходу, доставая из кармана чёрных брюк ключи от машины.
Мы подъехали к красивому белому зданию, напоминавшему одновременно готический собор, магрибский дворец и небольшой медицинский центр. Над аркой ворот, ведущих к круглому дворику, красовался золотой крест, а под ним герб, изображающий рыцаря и паломника на одной лошади.
Орден рыцарей-госпитальеров, возрождённый романтически настроенными врачами пару веков назад, имел такие лазареты-миссии в самых отдалённых уголках, как Земли, так и Ближнего Космоса. Мне всегда грела душу эта светлая идея, благодаря которой молодые, сильные, хорошо натренированные и имеющие высокую медицинскую и космобиологическую квалификацию мужчины во имя милосердия оказывали помощь всему живому, будь то люди, животные или инопланетяне. К тому же, по счастью, приняв устав ордена, они вовсе не настаивали на целибате. Жаль только, что женщин посвящали в рыцари далеко не во всех миссиях.
Проехав через дворик, мы остановились возле центрального входа в лазарет. Подъезд приёмного покоя находился в стороне, отгороженный аккуратно подстриженной самшитовой изгородью.
Войдя внутрь, мы подошли к конторке, за которой сидела молодая женщина в белом костюме и косынке с золотым крестиком надо лбом. На груди ее рядом с карточкой-бейджем красовалась небольшая бляха с гербом ордена. Здесь женщин принимали в члены ордена.
Не успели мы спросить о Джексоне, как из бокового коридора появилась заплаканная Лия с высоким крепким мужчиной, у которого из-под ворота халата виднелась широкая цепь из золота. Не знаю, какие у них знаки отличия, но этот был явно высокопоставленным чином в миссии. И вид у него был усталый и замотанный, но очень заботливый и профессиональный.
Увидев меня, Лия опять расплакалась и уткнулась лицом мне в грудь. Доктор с рыцарской цепью протянул мне сильную руку и пожал её, как равной.
— Меня зовут Раймонд, я возглавляю миссию и являюсь главврачом лазарета, — объяснил он.
Я представилась и представила Эльвера. Раймонд внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Они говорят, что он давно был болен, — всхлипнула, немного успокоившись, Лия. — Но я ничего не замечала.
— Мы можем его увидеть? — спросила я.
— Можете, но говорить — нет. Он в коме на полном искусственном жизнеобеспечении. Ещё ночью у него отказали лёгкие, а потом и всё остальное, — Раймонд задумчиво взглянул на Лию. — Не знаю, как можно было не замечать такого.
Он развернулся и повёл нас по коридорам с белыми арочными сводами. Мы остановились возле небольшой палаты, отгороженной от коридора прозрачной стеной. Джексон лежал на высокой кровати, весь опутанный проводами и трубками, покрытый пластиковым куполом кислородной палатки.
— Так что с ним? — спросила я.
— Вы вряд ли знаете что-нибудь об этом заболевании, — произнёс Раймонд. — Современные земляне понятия не имеют что это такое. А несколько веков назад это было опаснейшее заболевание, уносившее тысячи жизней. Это туберкулез или чахотка. Вашего друга привезли к нам из городского клинического центра Святой Терезы, потому что знают, что у нас богатая библиотека, в которой есть старинные книги по медицине. К счастью для него, я сталкивался с этим заболеванием, когда работал в миссии на Армоне. У шахтеров из-за плохих условий труда и большой влажности иногда случалась чахотка. Я знаю, как её лечат. Но здесь… Последняя стадия. Лёгкие практически разрушены. И вы ничего не замечали? — он снова взглянул на Лию.
Она замотала головой.
— Я тоже общалась с ним в последнее время и не замечала никаких симптомов, — заметила я.