— Но вы победите его?
Я усмехнулась, но совсем не весело.
— Постараюсь. Правда, за ним придет кто-то ещё более сильный и страшный, — я перелистала книгу. — Может, великий граф Халпас, испепеляющий города, маркиз Амон, изрыгающий пламя, или великий герцог Агварес, устраивающий пляски мёртвых… Их тут много.
Я захлопнула книгу. Лия смотрела на меня испуганными глазами. Эльвер задумчиво рассматривал потемневший от времени переплёт.
— Я думаю, что вам лучше держаться подальше от меня, — произнесла я. — Пусть это будет только нашей с Кратегусом схваткой. Надеюсь, он не станет отвлекаться на других, и случайных жертв больше не будет.
— Ларс — не случайная жертва, — возразил Эльвер. — Он встал на пути демона осознанно. Это одна из функций «Звёздного щита» — вставать на пути зла. И я, как тот, кто до выздоровления Ларса займёт его место во главе Новолуизианского отделения, заверяю вас, что мы выполним наши функции в соответствии с нашим чувством долга и с применением всего имеющегося в нашем распоряжении арсенала знаний, опыта и оружия.
— Мы знаем, на что идём, — моментально собравшись, пояснила Лия. — Мы — гарнизон Света на этой планете. И вы можете на нас рассчитывать, как и на наших единомышленников из других обществ и конфессий.
— Я буду иметь это в виду, — поднявшись, пообещала я. — И при необходимости воспользуюсь вашей помощью, но без приглашения прошу в «Вязах» не появляться. Я не хочу разрешать проблемы, связанные с захватом моих соратников в заложники.
22
Спорить они не стали: Лия, потому что отец научил её подчиняться дисциплине, а Эльвер — потому что понимал мои чувства.
Я вернулась домой одна, прихватив с собой книгу по демонологии. Дома, устроившись в библиотеке, я прочитала раздел, посвящённый демонам-охотникам, и главу, в которой излагались известные науке сведения о Кратегусе. Утешительного было мало. Если мои сны имели отношение к подлинной истории этого демона, то выяснялось, что спасение маленькой рыжей крестьянки было последним проявлением его человеческой сущности. Глава изобиловала рассказами о том, как к знахарке являлся бледный темноволосый мужчина и склонял её к поклонению Дьяволу, давая взамен возможность насылать недужные чары. Потом спокойно позволял осудить её, сжечь на костре и забирал её душу. И очень гневался, если его жертва, раскаявшись, отрекалась от своих заблуждений и перед смертью успевала вернуться в лоно церкви.
О его борьбе с ангелами было известно немного. С истребителями демонов он разбирался просто: насылал на них боль, которая заставляла их страдать какое-то время, а когда ему надоедало забавляться с несчастными, этой самой болью и убивал их. Видимо, они погибали от болевого шока.
Мне почему-то казалось, что такие методы ко мне вряд ли применимы. Я, благодаря своему здоровью, генетической коррекции и сущности Воина Духа, имела абсолютный иммунитет и очень высокие регенерационные способности. Болевой порог у меня тоже высок, не говоря уж о том, что я имею естественную защиту от магии. Но я всё же уязвима, и мой противник вполне мог быть в курсе этого.
А в книге не было ни слова о том, как он сражался с ангелами, и чем заканчивались эти поединки, он ли возвращал их души в Рай, или они низвергали его в Царство Тьмы. И, как водится, не было ни слова о том, как с ним можно справиться: ни рецепта зелья, ни заклинания, ни плана старого аббатства, где под алтарем спрятан заговорённый кинжал.
День протекал на редкость спокойно. Никто не влетал в дымоход, не вбегал в дверь, не обрывал телефон, пытаясь вызвать меня на поединок с колдуном или демоном. Я даже решила для разнообразия приготовить себе обед. И как раз, когда я замешивала тесто для пиццы, возник Фарги.
— Составишь компанию? — спросила я, добавляя в тесто муки.
— Только мне без шампиньонов и анчоусов, — немного покапризничал он.
— С ветчиной и оливками устроит?
— И белый овечий сыр, который в холодильнике на второй полке.
— А ты сгоняешь за вином в погреб.
— Идёт!
Всё было спокойно, и никто нам не мешал. Я накрыла на стол, Фарги откупорил бутылку белого вина, мы сели и какое-то время болтали о ерунде. Я то и дело возвращалась мыслями к событиям вчерашнего и сегодняшнего дня.
— Ладно, теперь информации достаточно, — наконец, произнёс он, считав из моих мозгов всё, что ему было нужно. — Хочешь поговорить?
— А ты как думаешь? — поинтересовалась я. — Ещё утром я была в панике, а сейчас в прострации. Утром мне грозило сражение с Легионом Тьмы, а сейчас с профессиональным охотником на ангелов с огненными мечами. И эти сны?.. Что они всё-таки такое?
— Не знаю, но предположения есть.
— Валяй.
— Возможно, твоя душа сама вызвала эти видения, зная, что они могут тебе пригодиться. Может быть, кто-то свыше позаботился.
— Ты знаешь, кто?
— Не из моего окружения. Видишь ли, после того, как ты… в общем, после того, что случилось с тобой три года назад на Киоте, ты уже существуешь в двух ипостасях: Воина Духа в третьей инкарнации, что связывает тебя с Космосом, и как ангельская сущность, воплотившаяся на Земле.
— Прекрати, — поморщилась я.
— Ты до сих пор не можешь к этому привыкнуть, но это так. За несколько часов твоей смерти ты провела тысячи лет в затомисе Земли, и это наложило на тебя отпечаток. Появился новый духовный опыт, новые обязанности и, может быть, новые покровители. Я опекаю тебя как Воина Духа, но, возможно, кто-то оказывает тебе поддержку и как посланцу Небес.
— Я с первой-то ипостасью не знала что делать, а теперь… Ладно, вернёмся к твоему предположению. Видения были посланы мне в помощь? Это связано с тем, что на меня натравят именно Кратегуса?
— Ваш Бог всевидящ и непогрешим.
— Ладно, — с усилием кивнула я. — Допустим. И чем мне это поможет?
— Не знаю. Это не мои воспоминания.
— Воспоминания? Ты что, имеешь в виду, что это моё прошлое? Это моя инкарнация? Этот тип был моим любовником, и меня чуть не сожгли на костре?
— Не шуми, — попросил он, поморщившись. — И не повторяй эту глупую фразу: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Не ты ли уверяла меня, что никогда не жила в Египте? И что оказалось?
— Слушай, это мой второй муж вздрагивал и шипел, если натыкался на «Молот ведьм», потому что его сожгли за колдовство в прошлой жизни. Но я спокойно держала эту книгу дома и даже читала её, не испытывая никаких неприятных чувств.
— Тебя не сожгли. Ты не подвергалась пыткам и долгому заточению. Казнь была весьма буднична и не состоялась. В твоей памяти, скорее, должны были остаться воспоминания, связанные с мужчиной, которого ты любила, и который пожертвовал ради твоего спасения самым дорогим.
— Но их не осталось. Я не испытываю к нему никаких тёплых чувств. Он мне не нравится. Не в моём вкусе!
— Но во сне ты на него запала.
— Это было только сексуальное влечение!
— А что сперва лежало в основе вашей любви?
— Не говори: «вашей»!
— Ты всегда возмущаешься и споришь, — пожал плечами он. — А потом я оказываюсь прав.
Это было правдой. Я вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Ладно. Примем это как рабочую гипотезу. Что дальше? Что из этого следует?
— Понятия не имею. Я же сказал. Пока я не вижу, к чему это можно пришить. Кратегус — это не Джулиан МакЛарен. Ты — не Дженни и от твоей любви к Джулиану МакЛарену не осталось и бледной тени. К тому же, если для него прошло что-то около восьмисот лет, то для тебя и того больше. Время только в этом мире понятие жёсткое, а за гранью, где души избирают воплощение, это такое же условное понятие, как и географическое местонахождение. Ты могла воплотиться в эту малышку ещё до того, как родилась Джосером в Древнем Египте. В общем, за давностью лет и в связи с постигшими вас метаморфозами, вы совершенно чужие друг другу души. Вы не помните, не знаете и не понимаете друг друга.
— Но если эти видения имели место, то они что-то значат?